Эйвели. Часть вторая

И был день, и трудился Арнаэ в шахте со всеми, и был взрыв внизу и обвал за ним, и начался пожар, и так сделались люди пленниками шахты, газ же, исшедший из земли, убивал их, но не могли они ни спуститься, ни подняться на поверхность. Попросил тогда эу поднять его к самому обвалу, и трое мужчин подняли его, и стал Арнаэ руками своими ворочать камни и разгребать землю, ибо все инструменты и пожитки оставили люди внизу, где лютовало пламя. И торопился эу, как мог, и на недуг свой не смотрел вовсе, и вскоре забрезжил свет над головой его, и сделал он проход, достаточный для человека, и спустился к людям, и нашёл их лежащими без дыхания жизни и всё в дыму. Тогда поднял эу одного из них на верёвке и вытащил его на поверхность, затем спустился и с остальными сделал так. Дым же и газ всё прибывали и прибывали, и спешил эу, хоть и сделалось ему дурно. Когда же поднял эу наверх последнего из людей и спустился вниз снова, проверить, остался ли кто ещё – то было в шахте уже горячо и дымно, и не смог эу ничего разглядеть, и вздоха нового сделать не смог и упал там же, где был. Люди же, видя дым и опасаясь больших бед, разбежались прочь и сказали между собой: – Погиб товарищ наш. И решили так и не вернулись за эу.

Был же тогда неподалёку арели именем К'Игéма [K’Igéma], и пришёл он посмотреть на беду в шахте, и видел всё, что случилось. Он же видел недуг эу и тем, что сделал эу, был поражён и смущён много. Увидев же, что никто не пришёл за ним, воплотился К`Игема в могучего человека и поднял Арнаэ из огня и дыма, и оставил его, ибо устрашился содеянного. Тогда же видел Финиар трепет свечи Арнаэ перед глазами своими, и позвал Грейль, и позвал Абрина, и всех братьев его из тех, что были в Светлом Доме, и приказал им молиться об Арнаэ, ибо видел, что смерть пришла к нему. И молились все, и Китли, и учителя Арнаэ ради того, чтобы вернулось дыхание жизни в грудь эу, и по молитвам их было так. Открыл Арнаэ глаза свои и нашёл все члены своими недужными и некоторые кости поломанными, также великая слабость была в теле его, и дурнота не оставляла его. Но поднялся Арнаэ и пошёл прочь, ибо пожелал скрыться, чтобы не нашли его.

Тогда же были неподалёку и сородичи К`Игемы, и видели они то, что сделал он для эу, и рассказали о том Владыке Смерти, и повелел он им убить жалостливого арели и исправить дело рук его. И многажды пожалел в тот день К`Игема о минутном добросердечии своём, ибо был он схвачен и помещён в подземелья Нурхари́ма [Nurharím] (2), там же лишь стонам и плачу есть место, и ничему более. И собрались арели, и воплотились в людей простых, как те, что трудились в шахтах, и пришли к смертным, и сказали им, что был эу среди них, и трудился с ними, и по вине его случилась беда, ибо пожелал он погубить их. Когда же не поверили люди арели, то велели дети печали им найти Арнаэ и доказательством вины его назвали побег его. Они же убедили людей, что спасся эу и бежал от содеянного. Прогневались люди, и был гнев их силён. Собрались они многим народом и послали за эу, и вскоре нашли его и привели его, ибо не смог Арнаэ уйти далеко по тяжести недугов своих. Тогда же посадили его в плетёную клетку и устроили суд над ним, где каждый прежде всего кричал «убить его!», «убить эу!». И назвал старейшина вину эу и обвинил его, Арнаэ же не ответил ему, ибо был недужен. И сказали арели, что молчит эу, ибо нечего ему сказать против правды. И сказали арели, что это эу колдовством своим совершил зло в шахте и обрёк людей на погибель их. Тогда спросил старейшина эу, он ли тот колдун, что устроил всё это? И снова молчал эу, но взяли арели чары свои и сотворили так, что вырвались огни многие из-под земли, и поднялись над ней, и встали вокруг клетки эу и кружились вокруг, а затем поднялись в небо, и был гром великий и молнии в небе. И решил старейшина и все люди с ним, что колдовал эу, и так стала вина его для них очевидна. Тогда же потребовал народ наказать колдуна-эу и убить его, чтобы не мог он вредить дальше народу их. И потому связали Арнаэ и бросили в шахту, что была рядом с той, из которой спасены были все они, и завалили они вход в неё и большой камень поставили над входом, с половину скалы.

(2) так есть предел Нурши, и замок там отведён ему Бессветлым господином его. Там же есть подземелье без света и всякой Надежды, ибо там царит вечный мрак и властвует древнейший страх. Установил Владыка Нурхарим для непокорных рабов своих, и страшнее участи нет для арели, чем воплощённым быть и погибнуть там.

И был час, когда открыл глаза Арнаэ и не увидел света, и не мог вздохнуть. И так понял эу, что пришёл час смерти его. Тогда же собрал он все силы свои и обратился к звезде Ирдиль с песней-молитвой, и пел ей так:

Ret árnahemē isítol,

Ret áarmē ístarol

Reíl`t-é míik, Irdíl`

Ev ítchrok híol átar

Arkáh ními úrahol!

Hi téylem il`atánhē,

Hi téylem táinē,

Oh, Il`mín yíl`e —

Derég-é háen tankán!

Urm míik íl`zmort

Ev el`páter el`réli,

No búil`t i Íl`ē,

No hímu izgíllē,

Oh, Irdíl`, evhíme,

Éle el`íl`t muy téylem!

Ret árnahemē isítol,

Ret áarmē ístarol

Reíl`t-é míik, Irdíl`

Ev ítchrok híol átar

Arkáh ními úrahol!18

И вскоре остановилось недужное сердце эу, и погасла свеча его перед лицом Финиара.

Тогда же была неподалёку эу именем Э́утлин [Éutlin] и пребывала в соследовании. Но увидела она вдруг перед собой Свет сияющий и добрый, и был голос ей, повелевающий придти к шахте и усердно копать там, если желает она обрести сокровище, ценнее которого нет и в Эйдене. И оставила эу все дела свои и пошла, и копала усердно там, где было велено ей, и вскоре нашла лаз и спустилась в шахту, и достала из плена отчаянья и тени Арнаэ. Но не было в юном эу более дыхания жизни, и сердце его не билось. Молилась тогда горячо Эутлин, и ударила эу в грудь со всей силой, что дана была ей, и дыхание своё вложила в уста эу, тогда же видел Всеспрашиваемый, как вспыхнула свеча Арнаэ ярче прежнего, и пламя её коснулось вышестоящих свечей. И открыл эу глаза свои и задышал полной грудью, тогда же увидел он Эутлин, что склонилась над ним в великой заботе, и сказал Арнаэ: – Я вижу Свет Ирдиль! И сказала Эутлин: – Я нашла сокровище Эйдена! И улыбались эулиен друг другу, и так укрепилась жизнь в теле многонедужного Арнаэ, и бежала Смерть его с позором от Света, что просиял в нём. Эутлин же взяла на себя заботу и попечение об Арнаэ и в дом свой привела его. Под её же опекой срослись и окрепли кости эу, и прежняя слабость оставила его, ибо стала Эутлин дыханием Арнаэ, и силой сердца его, и всей крепостью его, и так обнаружил он, что отступил недуг его, что мучил его с рождения. И пришла сила в тело его, и окрепли все члены его, и с новым жаром забилось сердце его, тогда же исполнился эу новым Светом и преисполнился мощью его. И назвал Арнаэ Эутлин Ильт Ирди́льлэ [Il`t Irdíl`ē], что значит Луч Ирдиль, и с тех пор зовут эулиен её только так. Тогда же поручили эулиен себя рукам друг друга в ифхёлье и открыли тайны сердец своих друг другу. И так взял Арнаэ возлюбленную свою, светлейшую эу Эутлин, и привёл в Дом свой, откуда она сама была, и два праздника было в честь их – первый по их возвращении, ибо ликовали эулиен, обретя живым и здоровым сына Грейль и Абрина, и второй – по амевиль их, ибо вскоре просили Арнаэ и Эутлин о чести быть соединёнными в Свете и так стать друг другу мужем и женою. И было всё по воле их, их же амевиль был полон смеха и радости, и, не зная устали, танцевали Арнаэ и Эутлин посреди празника своего, и все любовались ими и благословляли их.

Когда же отыграл праздник амевиль, с поклоном пришли Арнаэ и Эутлин к Грейль и Абрину ради благословения их, и затем к Финиару за благословением его, ибо пожелали вместе вернуться к людям и служить в них. Тогда же со спокойным сердцем отпустил их Финиар и благословил их щедро. Так вернулись Арнаэ и Эутлин к народу Адама и служение своё продолжили в нём. Был Арнаэ, как и прежде, каменщиком и рудокопом днём, а ночами тайным молитвенником и соследователем душ человеческих, Эутлин же всегда была рядом верной опорой его и Светом Ирдиль, о котором молил Арнаэ и который обрёл по молитве своей.

Звенье сто тридцать второе. Илинрэ Сойка и Талир

Добросердечным и участливым эу был Илинрэ от рождения своего. И любили его братья его, и заботился он о них, особенно же помогал он недужному Арнаэ и всегда был с ним во всех заботах его. Также высоко почитал он Итейни и многому учился от доброты его. Когда же пришёл срок, выбрал эу Воробушка себе в наставники, и многих других достойных эулиен нашёл в роду Златовласого Элкарита, и пребывал там, и трудился там, а кроме них всех, был также Сказочник Онен ему другом и наставником, он же и дал Илинрэ тон его.

И был день, и стали беспокоить маленького эу долгие сны, в которых видел он одно и то же событие, что открывалось ему многажды, и каждый раз всё было иначе, чем прежде. И долго не мог проснуться эу, а проснувшись, не понимал, где сон, где явь. И так было много лет, пока, посоветовавшись, не привели родители Илинрэ к Затворнице Октруин, чтобы разъяснила она суть снов эу и наставила его. Она же просила его рассказать ей о снах своих и, выслушав, сказала так: – По чистоте и чувствительности сердца твоего дан тебе, эу, дар видеть во снах будущее, что возможно и ожидает своего пришествия и утверждения. И открыты тебе разные исходы его, но придёт, родится и утвердится лишь тот из них, который ты назовёшь. И впал Илинрэ в смятение и трепет, ибо не знал, какой исход во благо, а какой во зло, и боялся называть их. Сны же его продолжались, и мучился эу и был в великом страхе, ибо снились ему беды и тяготы народа смертных и пути народа его. И вот пришёл он сам к Октруин и сказал ей, что не может выбирать, ибо не открыта ему вся правда, и не знает он, послужит ли он добру или приведёт ко злу, выбрав один из путей для грядущего, что за пеленой своего рождения. И плакал эу и умолял Октруин избавить его от этой ноши, что тяготила его. Тогда же сказала Октруин, что это дар, данный эу, и если он желает отказаться от него, то прогневает и Того, кто дал его ему, и последует за тем наказание для эу, ибо восстаёт он против Создателя и противится воле Его. И призвала Октруин Финиара и сказала ему. Он же свидетельствовал, что не готов Илинрэ к тяготам прорицания, ибо сам по скромности своей и детскому неразумению считает себя бесправным в решениях таких. И просил за эу сам Финиар, ибо видел, как страдает Илинрэ и как напуган он. Тогда велела Октруин Илинрэ встать на молитву с ней, и молились они без сна и отдыха, без еды и воды три дня и две ночи, и на третий день обессилел эу и упал без чувств. Когда же очнулся он – ослеп левый глаз его и не видел более, лишь различал Свет и тень, но с того дня оставили его видения во снах, и смог Илинрэ спать спокойно.

И был день вскоре после того, и пришёл Абрин к Финиару, и был взволнован много, и спросил его, неужели сын его возгордился и прогневал Господа, отказавшись от дара Его? И ответил ему Финиар так: – Радуйся, Абрин, и гордись сыном своим, ибо оказался он крепок и твёрд в искушении, что было послано ему, ибо через свой дар проверял его Сам Создатель и Господь наш. И, видя и зная неразумение своё и немощь, признал её Илинрэ и не принял дара, не приличествовавшего ему, и тем заслужил прощение и благословение на небесах. Всякий же, кто примет дар непосильный, или применит его во зло, или по незнанию употребит его ко злу – будет осуждён и привлечён к ответу. Илинрэ же, поверь, имеет дар больший, чем был дан ему и забран у него, но что это за дар, и мы, и он – узнаем со временем, положенным к тому. И так успокоился Абрин и слова Финиара передал жене своей, но утаил от самого Илинрэ, его же самого окружил он вниманием и заботой, и поддерживал его во всём, и был ему вернейшим из друзей и первейшим из наставников его.

Вскоре вернулся Илинрэ к наставнику своему Элигмрину, и был при нём, и усердствовал в трудах души и тела. И в положенный день сошло знание на эу под наставничеством Воробушка, и обнаружил Илинрэ, что может понимать птиц, и более того, отвечать им и говорить на языке их. Когда же говорил он, не мог ни один эу отличить речь его от птичьей, птицы же понимали его, от ворона до малиновки, и отвечали ему. Много друзей обрёл Илинрэ среди крылатого воинства и многим помог, а от многих наставлялся. За дар же его, столь необычный, прозвали его эулиен Ильтпхи́ль [Il`tphíl`] – Сойка, ибо и ей, как Илинрэ, дано говорить на всяком языке, который только она услышит.

И был день, и сделался Илинрэ совсем взрослым эу, и по знанию, и по желанию своему просил Финиара отпустить его, но был и сам Всеспрашиваемый в великом затруднении, ибо видел готовность эу, но не мог позволить ему ради него самого. Случилось так, что когда перешёл из детства Илинрэ в юность свою, просияла в нём красота отца его и народа его, и полнота Света и красоты народа матери его, и сделался Илинрэ так хорош собой, что даже цветы склонялись перед красотой его – так была она велика. И стыдился её эу, и скрывал как мог, но всё же не мог сокрыть её по полноте её и совершенству. И боялся Финиар, что одним обликом своим раскроет себя эу и навлечёт на себя беду. Но вступились за эу отец и мать, а также братья его, и Ифхиру, и Элигмрин, и Фиэльли просила за него. Тогда отпустил его Финиар, наказав Элигмрину справляться у птиц своих о судьбе Илинрэ и оберегать его в путях его.

Среди людей взял эу себе дело мастерить кукол и веселить смертных, играя для них через кукол своих. Сам же всё время скрывался он за ширмой или в тени капюшона и просторных одежд, что носят бродяги и нищие. И всё же многие преследовали его, ибо прежде красоты эу слышали голос его, а дан был Илинрэ голос приятный, голос нежный и пленительный, услышав который, не желали многие слышать и слушать иного – и так ходили за эу из селения в селение, и много девушек было среди спутников его. Они же прежде всех разоблачили красоту его, и овладели некоторыми из них мысли греховные и порывы страсти, они же как могли старались приблизиться к эу, и одевались для него, и ослепляли его блеском камней и украшений своих, они же не стеснялись его и через глаза его взывали к плоти его. Но был эу слеп и глух к трудам их. Тогда же обратились многие из девушек к магии и ворожбе и любовный напиток подносили эу, но кроме недуга и слабости – ничего не сделалось с эу, и оставался он глух и слеп к искушавшим его. Их же число умножалось, как и тех, что шли за ним, ибо истории, что показывал эу через кукол своих, были полны добра и Света, они же беззлобно поучали открытых к учению и утверждали Надежду и Свет её в сердце тех, кто искал Надежды.

Когда случается человеку добиться многого, то горд он собой, ибо полагает, что сам достиг всего. Когда же приходит беда, то винит он Бога своего, и никогда иначе. Будь с человеком на любом пути, и прежде всего ложном, ибо многие соберутся вокруг него, чтобы столкнуть его в бездну. Тогда стань корнями его, силой его и разумением, да сокрушится о тебя любой искуситель души человеческой и недруг его. (1)

(1) L. I. I. V. E. 197:23

Так собралось великое множество людей, что следовали за эу. И были среди них те, что искали лишь услады в голосе его, и девы многие, искавшие внимания эу, и укреплённые трудом его, и спасённые им, а также зеваки и глупцы, которых всегда в любой толпе и в любом собрании много. Сам же эу не заговаривал ни с кем, никого не учил и никого не наставлял. Всё, что слышали от него – были слова героев его и песни их. Всё, что оставалось скрыто от глаз смертных – была великая война эу, да избавит Спаситель детей своих от тягот её! И каждый новый день переходил Илинрэ в новое место и ставил там подмостки свои, и играл для детей, прохожих и бедняков, а также тех, кто желал придти или следовал за ним. И когда случалось ему петь – замолкали птицы, и сам ветер останавливался послушать его, ибо посильно было Илинрэ одним лишь голосом своим заставить человека и смеяться, и плакать. Когда же понял это эу, то стал исполнять иногда песни народа своего или песни народа смертных, в час, когда заходило солнце и спускалась тень, что скрывала его. И слушали его все, и очищались сердца и души их, и через смех или слёзы приходили люди к изначальной чистоте своей, и просыпалась в них первейшая нужда в Свете и источнике его. Тогда же многие из тех, что согрешали в мыслях своих, думая об Илинрэ – оставили его, ибо пение его вразумило их и отвратило их, те же, что познали неправоту свою – раскаялись много, и отошли в тень, и следовали за Илинрэ, не беспокоя его. Таков был дар Илинрэ – спасительный голос его и сила его во всякой песне. Велик в умении своём Эливиен Путешественник – поэт и певец, ему же нет равных среди надеющихся, но и дара, равного Илинрэ, не знали эулиен до него прежде. Я же свидетельствую о Виэльлине, ради памяти и ради Света его. Я видела и свидетельствую: он поднимал цветы от сна их, что обращались к нему, как к Свету – послушать его песен к Фиэльли! И им не менее, чем Фиэльли, их ныне столь жестоко не хватает.

Когда же был близок день Измаиля в Светлом Доме, и минуло уже много лет с того дня, как Илинрэ покинул его, решил эу вернуться, чтобы проведать родных своих и поклониться наставникам своим и друзьям.

Была в Светлом Доме одна эу, что принадлежала к народу предела Оленьего рода, и звали ту эу Тали́р [Talír]. Много братьев и сестёр своих проводила она на служение их, её же труд всегда был скромен, ибо прибиралась она в Светлом Доме и не искала иного труда. В сердце же своём готовилась эу посвятить себя Богу, и всё для того было готово в ней, и смиренно ждала она лишь дня, когда наставники её разрешат ей и призовут её. До того же дня была Талир кротка и скромна, незаметна, как тень в густой чаще леса, быстра и нежна, как весенний ветер, в движеньях своих, её же взгляд редко поднимался от пола, ибо всякому эу кланялась Талир, и на мужчин и юношей Дома своего не смела поднять и взгляда, и потому сторонилась их и не заговаривала с ними. Скромный труд Талир стал защитой её, завесой, за которой не мог никто разглядеть её, ибо так желала она. Но случилось так, что было в Светлом Доме сердце, похожее на сердце Талир, и душа, обращённая к тому же Свету, а потому был день, когда увидел Илинрэ эу за трудом её, и восхищён был и поражён увиденным. Он же у всеведущих птиц спрашивал о Талир, и всё они рассказали ему, и с того дня, как увидел эу Илинрэ – полюбил её, но, узнав о желании Талир – и помыслить не смел об улыбке её, и от всякой мысли об эу сокрушался в сердце своём, ибо нуждалось сердце его в Талир, и велика была та нужда, и светла, и чиста, и непреходяща, но запретил себе Илинрэ ради Талир.

Когда же вернулся Илинрэ в Светлый Дом, то вышли любящие петь звезде Измаиль, а наутро устроили эулиен состязания в песнях и позвали Илинрэ участвовать в них. И трижды отказался он, но вот пришла Фиэльли просить его, и ей не смог отказать Илинрэ. Когда же встал он для песни, то увидел Талир среди собравшихся, и поднялось сердце его в груди эу, и дух его расправил крыла свои, как расправляет корабль паруса при попутном и добром ветре, и не смог эу отвести свой взор от Талир, ей же сказали о том, и вот – подняла эу свой взгляд и увидела Илинрэ. Он же взял песню о Любви и пел её для Талир, и великая тишина встала в Доме эулиен, и не слышно было даже дыхания эулиен – лишь голос Илинрэ объял всё и заполнил собой, как Свет заполняет пространство, в которое входит. Когда же замолк Илинрэ – поднялись все эулиен поприветствовать его и засвидетельствовать восхищение своё, никто же затем не желал петь после Илинрэ. И не искали в тот день победителя между певших, ибо был Илинрэ среди них. И, видя Илинрэ и Талир, оставили их эулиен, и так остались они двое, и лишь сердца их говорили между собой в улыбках их. И долгой была светлая беседа их, и плакали эулиен и смеялись в ней, ибо говорили молча о Любви своей и путях её, о дерзновенных и светлых мечтах её, о верной радости её и своём праве в ней.

В час же, когда зажглась звезда Измаиль, вошли Талир и Илинрэ в объятья друг друга, и никто из них не пожелал больше иной доли, а потому пришли они к Финиару в тот поздний час и просили его об амевиль в ту же ночь. И поднялся ради них Всеспрашиваемый, и в лучшие из одежд своих облачился для них, и принял прошение их с превеликой радостью. Тогда же и совершил Финиар амевиль для сердец страждущих, и прозрел ослепший глаз Илинрэ, когда поднялся он от молитвы своей и взглянул на жену свою, тогда же видели те из эулиен, которых ещё не взял сон, что просияли в небе все звёзды его, и Измаиль сияла ярче их всех, сверкая и лучась, как может лишь Свет, положенный улыбкам любящих.

Тело не знает слабости, если дух в нём силён, ибо дух властвует над телом и укрепляет его. Если же слаб дух, то и тело обречено на погибель. Не ищи эффе, не ищи щитов и крепких стен – Любовь и эффе, и щит, и стена твоя. Не только есть она в глазах возлюбленных, но прежде всего – в ежечасных делах и мыслях твоих творимая. (2)

(2) L. I. I. V. E. 258:12

Утвердились Илинрэ и Талир в Доме своём в пределе Оленьего рода и по заботам его остались там, ибо Свет их соединённый потребовал их служения в молитве и соследовании, в них же раскрылся истинный дар сердец эулиен, неведомый им, пока были они каждый ничейным Светом. Так бывают и ныне дни, когда оставляют Илинрэ и Талир Светлый Дом ради человека, чтобы мог Илинрэ петь смертным и принести им слово Любви и Божью весть через труд свой, но не бывает путь их долгим, ибо ждут их в Оленьем роду многие заботы и радости труда Любви их.

Звенье сто тридцать третье. Келеорн и Тщинилье. Весна Иврахира и иврахирети

И был день, и не смогла Грейль вынести тоски по мужу, и знала, что нужна ему. Так не могли любящие расставаться надолго, ибо недужили друг без друга, и слабела Грейль, и Абрин впадал в безумство и неистовое отчаянье вдалеке от возлюбленной своей Эйденовласой эу. А потому отправилась Грейль в стан Седби и искала мужа среди воинов, ей же сказали, что послан Абрин за море с важным делом, ибо часто поручал Седби дела мира и войны Абрину, так как верил ему и доверял многое. Тогда же выделил Седби пятерых воинов, среди которых был и Ильлиб, и проводили они Грейль до самого моря, там же взошла она на корабль сына своего Урве, и привёл он её к мужу её, и перешла Грейль на корабль к Абрину, тогда же эулиен и Ильлиб оставили их и вернулись к Седби. И взял Абрин Грейль с собой и вместе с ней заключил мир с людьми, что желали войны, ибо улыбка Грейль убедила их. И возвращались любящие и ликовали, что не бывать войне, тогда же восхваляли Абрин и эулиен, что были с ними, мудрость Грейль, и так зажглось пламя нежности и восторга в груди арели, и похитил он жену свою ото всех, и легли они с Грейль как муж с женою. И было море вскоре неспокойным, и не поднималась Грейль от постели своей. Тогда же спустился к ней Абрин и спрашивал её, отчего так, ибо никогда не становилось Грейль плохо на море, но не знала Грейль, что сказать. И велел Абрин позвать к жене лекаря, и тот сказал ему, что ожидает Грейль дитя и оттого недужна. В срок же положенный и добрый родила Грейль девятого сына мужу своему, и был он наречён Финиаром Кéлеорн [Kéleorn]. Так был рождён Келеорн от Грейль, дочери Элигрен, дочери Виэльине Маленького безумца, сына светлейшего Эливиена Путешественника, младшего сына Финиара, и от Абрина, славнейшего мужа Грейль, по исходу, на мирной земле, в Светлом Доме эулиен, в Сумеречные времена.

Ради Келеорна вернулись старшие братья его, дабы благословить его, ибо Седби отпустил их и отца их, чтобы были они с Грейль и Келеорном, они же все не отходили от матери своей и во всех нуждах были с младшим братом своим. Особо радел о Келеорне Урве, и ревновал Келеорна к чужой заботе, и желал быть с ним больше всех, ибо полюбил его. И так стал Урве другом и первым из наставников Келеорна, а также самым близким ему из братьев. Кроме бесстрашного Урве, наставлялся Келеорн также у триждыславного Элрельты и брата его Фанхандена, они же поддержали его тягу к морю. Также и Иври был наставником Келеорна, и многие из светлейших дев.

Подобно рыбе, не мыслил маленький эу себя без воды, и на ней и в ней проводил более времени, чем на суше, и шутили эулиен между собой, что рождён Келеорн с жабрами, ибо никто не мог так долго, как он, быть под водой и нырять так глубоко, как мог он. Не страшился эу ни волн, ни холодной воды, и часто видели его среди тюленей, с которыми плавал он и многих из которых называл друзьями. Они же обучили его многому из мастерства своего, и вскоре, как тюлени, смог плавать эу, и охоте их обучен был, но не охотился с ними.

И был день, когда уже исполнился эу знания своего и пришёл к Финиару, и просил его отпустить его на служение вместе с тремя друзьями своими, которых любил он особо и с которыми не расставался. Был старший из друзей его Ариáнну [Ariánnu], также воспитанник Элрельты, и ожидал Келеорна, дабы отправиться с ним. Был также другом его Иврахи́р [Ivrahír], славный и добрый эу, погодка Келеорна, рождённый с ним в один день в народе предела рода Золотое дерево. И Кипрáн [Kiprán] также был с ними, младший из них всех, львёнок Луаны. С детских лет соединили эулиен себя в итрем и дали слово друг другу не расставаться и во всех делах и трудах быть вместе, а потому и ждал Арианну знания Келеорна, когда же сошло оно на эу, то ожидали они лишь Кипрана. В день же, когда просияло знание в сердце друга их, пришёл Келеорн к Финиару и просил его отпустить его. И пришли Арианну, Иврахир и Кипран и просили того же. И благословил их Финиар и поручил им заботиться друг о друге. Урве же отдал брату один из кораблей своих, и на нём отправились эулиен на своё служение.