Дочь Туллы

– Вон ярл пришел с жёнушкой, – сообщил он. – Валяй представься как должно.

Хальфар мрачно посмотрел в сторону возвышения, где на широкий стул усаживались мужчина и женщина, дожевал кусок мяса, допил из своей кружки, вытер рот тряпкой, подозвал одну из служанок и затребовал у неё гребень. Получив его, он долго и прилежно расчесывал свои золотистые космы и только сочтя что лучше уже некуда, наконец нехотя поднялся. Медленно с достоинством шагая вдоль столбов, он ждал, когда Эльдвуг Дубовый Щит поднимет на него взгляд. Но ярл, склонившись к своей жене, что-то говорил ей и упорно не замечал приближающегося белокурого гиганта. И Хальфар решил, что это намеренно. Он не любил ярла, считая его старым, слабодушным, довольно посредственным воином, очень корыстным и жадным, но главное не достойным такой молодой красивой женщины как Брунгильда Мэйнринг. Хальфару казалось очевидным что для этой женщины гораздо более подходит такой замечательный со всех сторон мужчина как Хальфар Бринбьёрд и из личных бесед с самой Брунгильдой он сделал далекоидущий вывод что и она тоже так считает.

Ярл посмотрел на Хальфара только когда тот замер перед столом и молча простоял там минуту или две. Когда их взгляды встретились, Хальфар чуть-чуть, едва заметно склонил голову и церемонно произнес:

– Приветствую тебя, Эльдвуг Дубовый Щит. – Затем повернул голову к рыжеволосой женщине рядом с ярлом и сказал уже с некоторым чувством: – Приветствую и тебя Брунгильда, дочь славного конунга Ивона Рыжего Победителя двух медведей.

Брунгильда сдержанно кивнула в знак приветствия и слегка улыбнулась.

– Хальфар Буян! Наш великий воитель! Гроза свирепых гэлов. Заждались мы тебя. – Воскликнул Эльдвуг вроде как с неподдельной радостью. И даже поднялся со своего места и протянул вперед руку. Это была большая честь. Мужчины крепко пожали правые предплечья друг друга.

Эльдвуг Дубовый Щит, хорошо сложенный человек среднего роста, был на восемь лет старше Хальфара. И выглядел бы вполне его ровесником если бы не ранняя седина в его светло-русых волосах, на висках и немного в бороде, и некая застывшая холодная угрюмость его темно-зеленых глубоко посаженных глаз, которая старила не хуже морщин или дряблости кожи. И вот и сейчас, пожимая руку Хальфара, глядел он на него с какой-то задумчивой неприветливостью.

– Что задержало тебя? Уж не женился ли ты? – Ярл улыбнулся. – И может в сладких объятиях прекрасной девы потерял счет времени?

Хальфар отрицательно покачал головой, при этом взглянув на Брунгильду.

Откуда-то из-за спинки княжеского сидения возник высокий худой мужчина лет 53–55. Его темно-русые волосы, практически без седины, были достаточно коротко подстрижены. На левой стороне головы белело уродливое пятно большого шрама от давнишнего ожога, захватывающего немного щеку, висок, создавая внушительную залысину и практически отсутствующее левое ухо. Обведенные черным большие глаза глядели пристально и чуть насмешливо. Одет он был в великолепно расшитую багряную льняную рубаху и в роскошную накидку из собольего меха. Его словно иссохшие ладони с длинными пальцами опирались на толстый чуть изогнутый дубовый посох, навершие которого украшал орлиный череп. Хальфар знал этого человека. То был Ульрих Безухий, лагман при дворе ярла, то есть основной толкователь законов и традиций, он был главным на тинге, общем собрании и судилище, судья последнего слова, вершитель справедливости. И даже ярлы редко решались идти против воли лагманов. Впрочем, мудрые лагманы редко выносили решения, слишком уж противоречащие желаниям ярлов.

Ульрих приветственно кивнул белокурому гиганту и сказал неожиданно довольно низким и хриплым голосом, который так часто завораживал собравшихся на тинге:

– Мы ожидали воинов и воин пришел. – Он чуть усмехнулся. – Но где же твои братья, Даррес и Ильзир? Неужто решили не участвовать в походе славного Эльдвуга?

– Ильзир задержался в дороге, – нехотя проговорил Хальфар. – Думаю завтра появится. А Даррес уже не придет никогда. – И он холодно поглядел на лагмана, пытаясь дать ему понять что дальнейшие расспросы нежелательны. Но старик намеков не понимал или не хотел понимать.

– Погиб в битве? – Настойчиво спросил он.

Хальфар пожал плечами и хмуро произнес:

– Да вроде. Спроси Ильзира, если интересно.

– Спрошу. Ну а что ты? – Ульрих улыбнулся. Но улыбка обезображенная ожогом выглядела не слишком приятной. – Соскучился по битвам?

– Соскучился, – негромко ответил Хальфар и снова посмотрел на княжну. В этот момент к ней подошёл её родной брат, Сигхурд Мэйнринг, статный крепкий мужчина лет двадцати пяти с буйной копной непокорных рыжих волос и такой же огненно-рыжей бородой. И прекрасная Брунгильда Мэйнринг, чуть склонившись в его сторону что-то говорила ему. Сигхурд, слушая сестру, угрюмо глядел на Хальфара. И хотя Хальфар знал, что Сигхурд практически на всех глядит угрюмо и вообще человек очень молчаливый и спокойный и вряд ли испытывает к Хальфару какие-то недобрые чувства, сам он не любил Сигхурда. Он затруднился бы ответить из-за чего, видимо ему не нравились все мужчины, которые были так или иначе близки прекрасной Брунгильде.

– Что ж, – зычно гаркнул ярл и указал рукой на столы, – тогда садись, брат Хальфар, пей и ешь в волю. И не волнуйся, битвы обязательно будут, уж это я тебе обещаю.

Хальфар вернулся на своё место недовольный. Ему не понравилось, что прекрасная Брунгильда Мэйнринг была столь сдержана с ним и едва удостоила мимолетным взглядом. И потому он действительно стал есть и пить в волю. В основном пить.

Пир продолжался до глубокой ночи. Каждый из гостей прекращал его только когда так или иначе впадал в беспамятство, в беспробудный сон, и его оттаскивали от стола куда-нибудь на полати, а то и просто бросали на пол где придется, только чтобы не мешал остальным. Однако могучий Хальфар еще долго оставался не только бодрствующим, но и вроде как вполне трезвым. Он пил и ел с угрюмой отрешенностью и как будто не замечал ничего вокруг. Ни диких шуток Гёмли, ни оглушающего хохота товарищей, ни грохота кружек, ни толчков соседей, ни даже заинтересованного почти призывного взгляда одной из служанок, которая настойчиво крутилась возле него, ненароком задевая его разными частями своего тела, желая дать понять этому тугодуму что она совсем не против уединиться с ним. Но Хальфару было всё равно, единственное к чему он проявлял интерес это к передвижениям по зале обворожительной рыжеволосой Брунгильды Мэйнринг. Он всё ждал, когда она по какой-нибудь надобности выйдет на улицу. И дождался. Тогда он тоже поднялся с лавки и как бы пошатываясь, не спеша пошёл к выходу, вроде как желая подышать свежим воздухом. Что в общем было вполне естественно, учитывая тяжелый удушливый дух пиршественной залы, где смешался дым от углей, смрад ядрёного перегара, кислый запах пива и эля, псиный запах шкур и шерсти, вонь от блевотины и не слишком чистых тел.

Во дворе, в темноте звездной ночи, освещаемой лишь тусклым светом из маленьких окон, он, убедившись, что вокруг нет никого лишнего или по крайней мере достаточно трезвого, быстро нагнал молодую княжну возле стены высокого амбара.

– Может поговорим? – Сказал он, протягивая к ней руку.

Молодая женщина резко повернулась к нему и холодно покосилась на протянутую к ней ладонь. Он убрал руку.

– О чём нам с тобой говорить, Хальфар Буян? – Спросила она и от её бархатного мелодичного голоса он остро ощутил желание близости с ней.

– Вроде раньше было о чём. Тогда у Черного дуба. Ты даже взяла у меня цветы.

Прекрасная Брунгильда хмыкнула.

– Что цветы? Было бы невежливо не взять. Не хотела тебя обидеть.

Хальфар сумрачно смотрел на молодую женщину. Он до того привык что он берёт практически всё что пожелает, что невозможность здесь и сейчас поступить как обычно выводила его из себя.

– Ты готова была лечь со мной. Ты же знаешь, что я лучше него.

Синие глаза Брунгильды сверкнули то ли гневно, то ли насмешливо.

– Ты слишком много себе позволяешь, славный воитель Хальфар, – проговорила она вполне спокойно. – Я жена своего мужа. И я не знаю чем ты лучше него.

Хальфар расправил плечи.

– Да всем!

Она пристально посмотрела ему в глаза.

– Тогда почему ярл он, а не ты?

Хальфар, который всё же был до какой-то степени пьян, почти впал в ярость.

– О чём это ты говоришь, дева?! Думаешь этот старый пердун способен одолеть меня? Он ярл по-наследству. А в битве ему со мной не равняться. И если ты думаешь, что я боюсь его, то я могу сказать ему это всё прямо в лицо. Прямо сейчас! – И он вроде как дернулся в сторону главного дома, но молодая женщина поспешно схватила его за руку.

Нежным проникновенным голосом, от которого вожделение Хальфара стало практически видимым, Брунгильда сказала:

– Не надо ничего никому говорить, Хальфар Буян. – И заглядывая ему в самые глаза, добавила: – Просто отправляйся с ним в Вестландию, а возвращайся без него. – И быстро ушла.

Хальфар, весь разгоряченный, возбужденный, расстроенный и одновременно окрыленный намеком надежды, принялся бродить по Тилгарду, пытаясь поостыть и унять возбуждение. Но вспомнив о своей юной пленнице, он решил, что у него есть гораздо более приятный способ справиться с этим.

Он ввалился в каморку Синни уже совершеннейшим зверем, ведомый лишь своим желанием. Прижал девочку к земле, сорвал разорвал её скудные одеяния и принялся жадно грубо насиловать, не обращая ни малейшего внимания на её слезные крики и жалкие попытки сопротивляться. Хальфар был Победитель. Всегда и во всём.

14

Взойдя на очередной холм, Далира увидела впереди стены Тилгарда. Она остановилась, оперевшись на копье, разглядывая поселение ненавистных чужеземцев.

Темные глаза Далиры, широко обведенные угольно-черным цветом, взирали на примостившийся к уютному заливу город холодно и отчужденно. Её лицо казалось безжизненным, застывшим, каменным. На левой её щеке, как следы от когтей большого зверя, темнели три толстых вертикальных линии, нанесенные темно-синей краской. Еще одна по центру подбородка и две коротких пересекали левую бровь. На правой две длинных линии того же цвета шли от уголка губ и закруглялись, огибая правую бровь. Её высокий лоб светился мраморной чистотой, а неимоверно пышная копна черных густых длинных волос укутывала всю её голову, шею и плечи почти сказочным ореолом тьмы. И только вокруг лба и висков её волосы были выкрашены яркой белой краской, будто застывшая снежная изморозь. Рядом с яркими синими линиями на её лице темнели размазанные пятна засохшей крови убитого врага. На её поясе кроме меча Анвелла теперь висели меч и топор Ильзира, за плечом его щит, а сзади за спиной прятались ещё два ножа. Она готова была сражаться, одна против всех если нужно, но зная, что с ней её бог она не испытывала страха и мрачная решимость вернуть свою дочь гудела в ней как басовая струна. Задуманное ею представлялось полным безумием, вооруженный до зубов бритт не может в одиночку заявиться в город норманнов и что-то требовать у них. Очевидно могучие северяне безжалостно расправятся с ней, разрубят на части, как только она приблизится. И ещё и посмеются над спятившей девкой, грязной дикаркой, неспособной понимать простые вещи. Но Далира особо и не задумывалась. Теперь она просто шла за своей дочерью и зная, что Тулла рядом, твердо верила что у неё всё получится.

Положив копьё на плечо, она начала спускаться с холма по дороге, ведущей к главным городским воротам. Было раннее утро и снаружи городских стен зеленая холмистая равнина покуда оставалась тихой и безлюдной. Первым кто увидел черноволосую женщину, идущую к городу, был стражник по имени Бойнль, молодой бородатый мужчина, стоявший у ограждения на превратной башенке. Бойнль без особого интереса смотрел на одинокую фигурку путника, широко зевая и блаженно качая головой в предчувствии скорого отдыха. Но чем ближе подходил путник и чем больше деталей мог различить Бойнль, тем всё менее равнодушным он становился. Наконец, когда Бойнль разглядел и понял кто подходит к городским воротам, его сонливость как рукой сняло. Озадаченно хлопая глазами, Бойнль яростно поковырял мизинцем в ухе и попытался что-то сообразить. Но ничего не сообразил и пнул своего товарища, который сладко дремал на полу башенки.

– Просыпайся, Илчи, у нас тут гости, – сказал Бойнль не отрывая взгляда от молодой женщины.

Через минуту Илчи, бурча и передергивая плечами от утреннего холода, присоединился к товарищу. Его бурчание тут же оборвалось. Он даже рот раскрыл от удивления.

– Клянусь синей бородой Элриха, это же…

Стражники переглянулись. Затем засуетились, забегали по квадратной площадке, Бойнль схватил короткое копье, Илчи лук. Снова посмотрели друг на друга.

– Она совсем одна…, – растерянно пробормотал Бойнль.

Илчи припал к ограждению, перегнувшись через него и всматриваясь вперед.

– Но клянусь молотом Тора она идёт нас убивать, – сказал он. – Ты посмотри на её раскрашенную рожу!

Бойнль встал рядом, тоже всматриваясь в странную женщину.

– Ага! И волосы в белой гадости. Они так к смертному бою готовятся.

И они снова в который раз озадаченно переглянулись.

– Наверно грибов дурманных объелась и свихнулась, – предположил Бойнль. – Эти проклятые дикари постоянно так развлекаются.

Убедившись, что женщина совершенно одна и вокруг насколько хватало глаз тишина и покой, стражники расслабились и глядели на приближающуюся Далиру спокойно и даже насмешливо.

Далира заметила мужчин в башне над воротами, но не смотрела в их сторону, уверенно продолжая свой путь. Тревожный голосок в глубинах сознания прошептал что они вполне могут просто застрелить её из луков, но это не вызвало ни малейшего волнения в её душе и голосок смущенно умолк.

Сам проход в город был врыт в землю и по сути находился под стеной, вернее под надвратной башней с двумя стражниками. К воротам вёл вырытый же в земле спуск шагов в двадцать. Вначале спуска Далира остановилась, ворота были закрыты и она подняла голову, холодно посмотрев на две бородатые физиономии над ограждением башни.

– Я хочу видеть вашего ярла, – громко сказала она. И голос её не дрожал и звучал уверенно и сильно.

Но всё же это был женский голос, мелодичный и высокий, и было очевидно, что стражники не впечатлены. Они ухмылялись.

– У ярла так-то жена есть, – весело ответил Бойнль. – И она всяко покрасивши такой раскрашенной образины как ты. Так что чего ему на тебя смотреть-то, если смотреть не на что?

Стражники рассмеялись.

Далира поставила копьё вертикально и сказала еще громче:

– Я хочу видеть ярла и говорить с ним. Или он слишком труслив для этого?

Норманны нахмурились, обвинение в трусости, особенно из уст молодой женщины пришлось им конечно не по душе.

– Проваливай в свою берлогу, пока тебе в морду стрелой не залепили! – Грозно гаркнул Бойнль и положил лук на ограждение, как бы показывая, что за этим дело не станет. – Буйша вонючая!

Далира на несколько секунд опустила голову, на миг ей стало страшно, что они просто не пустят её в город, просто прогонят как бродяжку или действительно пристрелят из лука как глупую курапатку. Затем снова посмотрела на мужчин.

– Ну стреляй, чувырло бородатое, – звонко крикнула она, – и пусть все узнают, что в Тилгарде живут одни лишь трусы. Пусть все узнают, что одинокая женщина сигурн так напугала целый норманнский город, что его ярл и вся его дружина как трусливые зайцы попрятались за стенами и стреляли в неё из своих луков. Стреляй и все люди от Каледонии до Корнуолла будут смеяться над Эльдвугом Дубовым Щитом, зная что он испугался встретиться лицом к лицу с одной единственной сигурн.

Бойнль мрачно поглядел на Илчи, который был значительно старше и потому в их маленьком отряде числился вроде как главным.

– Стрелять?

Илчи взглянул на товарища не менее мрачно.

– Сдурел что ли?! Чтобы ярл нас потом заживо в землю закопал за то что мы его имя испоганили. И правда пойдут слухи что весь Тилгард одной тощей бриттки испугался и что тогда? Давай спускайся и пошли там кого-нибудь в дом ярла. Пусть либо Рейнмар, либо Безухий, либо хоть сам ярл приходят и решают, что делать с этой девкой. – Илчи посмотрел за ограждение. – Вот же вздорная баба!

Далира поняла, что что-то происходит. Стражники исчезли из поля зрения и никто ни в кого стрелять из лука явно не собирался. Она догадалась, что, не зная как с ней поступить, "чувырло бородатое" и его товарищ решили вызвать кого-то более важного и способного принимать решения. И потому стояла не шевелясь, терпеливо ожидая продолжения.

Ждать пришлось не долго, "не дольше чем зимой ждать весны", припомнилась ей строка из старой гэлльской баллады. Массивные створки тяжелых ворот надсадно заскрипели и медленно повернулись наружу. Из города не спеша вышли трое воинов. Первый шел шага на четыре впереди остальных. Он был почти таким же огромным, как и Хальфар Бринбьёрд, но значительно старше. Его грубое широкое лицо с квадратным подбородком, мощным носом и упрятанными в глубине черепа хмурыми глазами производило пугающее впечатление. Часть его темной шевелюры и пышной бороды были заплетены в толстые косы с вплетенными в них красными и зелеными лентами. На могучей груди на золотой цепи висела металлическая фигурка молота. В длинной кольчуге, с толстыми наручами, перемотанный ремнями с обнаженным мечом, лежавшем на сгибе левого локтя, казалось он явился для поединка. Это был Рейнмар Молотобоец, форинг ярла, то есть его главный помощник и командир всей дружины. Он поднялся по спуску и остановился перед Далирой, цепко оглядывая её. Молодой женщине стало не по себе. Обнаженный клинок тоже навёл её на мысль что этот могучий норманн пришёл чтобы тут же на месте расправиться с ней.

– Что тебе нужно? – Спросил Рейнмар низким рокочущим голосом, который явно мог оглушить если звучал в полную силу.

– Я хочу говорить с ярлом. Это ты?

Мужчина отрицательно покачал головой. Его глаза угрюмо разглядывали синию краску и засохшую кровь на лице женщины.

– Ярл не говорит с каждым бродягой, пришедшим в Тилгард. Тем более с грязными бриттами. Либо говори мне что тебе нужно, либо проваливай. – И он чуть пошевелил клинком своего меча.

Далира постаралась встать ещё более прямо и расправив плечи, сказала:

– Я пришла чтобы бросить вызов!

На непроницаемом лице Рейнмара всё же проскользнуло удивление, а его товарищи за спиной так и просто громко фыркнули.

– Вызов? – Хмыкнул Рейнмар. – Кому? Ярлу?

– Нет. Одному из его воинов, который сейчас в городе. – Девушка отважно поглядела в глаза огромного норманна. – И если твой ярл не трус, то он должен переговорить со мной и позволить мне сразится с тем, с кем я хочу.

– Следи за языком, буйша! Наш ярл ничего тебе не должен и он храбрее чем весь твой дрянной народ вместе взятый. Ещё раз вякнешь про трусость и я зарублю тебя на месте.

Далира вдруг с удивлением поняла, что она не боится и дело вовсе не в волшебных камнях Туллы, а в том что она по-настоящему презирает этих чужеземцев.

– Ну давай, руби, грозный воитель! – Усмехнулась она. – Я скажу тебе тоже самое что и твоим глупым стражникам, которые собирались храбро расстрелять меня из луков. Я и руки не подниму чтобы защитить себя. Ты убьешь меня, беззащитную не сопротивляющуюся женщину, и каждый житель этой страны узнает, что твой ярл и все его люди жалкие презренные заячьи души, узнают что твой ярл так перетрусил при виде одинокой сигурн, что даже побоялся встретиться с ней лицом к лицу и отправил своих подручных чтобы поскорее убить её. И все мужчины и женщины от Северного моря до сказочного Уэльса будут презирать вас и вашего ярла, все воины будут поворачиваться к вам спиной, зная что сражение с таким трусливым отродьем это бесчестье для них, все звери и птицы будут плевать вам вслед, а несмышлёные дети станут смеяться над вами, показывать пальцем и говорить смотрите это те кто целым город испугались одной женщины.

Рейнмар мрачно выслушал всё это и опустил меч с локтя, словно и правда собираясь вот-вот нанести удар. Далира холодно глядела на мужчину, крепко стиснув древко копья. Минуту или две ничего не происходило, норманн лишь неприязненно рассматривал стоявшую перед ним женщину.

– Кому твой вызов? – Спросил он наконец.

– Я скажу это твоему ярлу.

Рейнмар помедлили ещё несколько секунд и сказал:

– Ступай за мной.

Повернувшись к своим товарищам, он приказал:

– Идите у неё за спиной слева и справа, если она попытается что-то выкинуть, сразу же убейте её.

Воины кивнули и вытащив мечи заняли указанные позиции.

Далира чуть не упала, пытаясь сделать шаг. От нервного напряжения последних минут, тело задеревенело, а ноги едва слушались. Но она устояла и не удостоив ни единым взглядом тех кто встал у неё за спиной, пошла вслед за форингом.

15

Славный владетель Тилгарда князь Эльдвуг Дубовый Щит, который лег в постель от силы пару часов назад после очередной тяжелой пиршественной ночи, спросонья никак не мог уразуметь о чем ему говорит его отважный форинг Рейнмар Молотобоец. Тот стоял возле широченной кровати ярла, заваленной меховыми накидками и подушками, и своим низким рокочущим голосом что-то твердил о какой-то бриттке. Здесь же присутствовала и растрепанная Брунгильда, еще не успевшая как следует привести себя в порядок. Застыв с гребнем в руке, она с удивлением глядела на форинга, вникая в смысл его слов. Наконец Эльдвуг яростно потер ладонями лицо, потряс головой и поднял руку, призывая Рейнмара заткнуться.

– То есть ты говоришь, – резюмировал ярл, – что какая-то спятившая буйша, вся увешенная оружием и в боевой раскраске стоит перед моим домом и требует меня?

– Да, она хочет говорить с тобой, – спокойно ответил Рейнмар.

Ярл недоуменно поглядел на него.

– С какой стати мне говорить с какой-то вонючей буйшей?! Почему это вообще происходит? Почему ты просто не разбил ей её глупую голову ещё где-нибудь у ворот? И вместо этого приходишь сюда и не даёшь мне спать?

– Она пришла бросить вызов.

Эльдвуг оторопело замер.

– Вызов?! Всем нам?

– Нет.

– Мне? – Ярл почему-то посмотрел на свою жену. Молодая женщина, совершенно сбитая с толку, расширенными глазами глядела на Рейнмара, боясь упустить хоть слово.

– Нет. Она говорит, что одному из твоих воинов. Но прежде она хочет переговорить с тобой.

– Почему ты просто не выгнал её? Она же явно сумасшедшая.

Ярл увидел, что его помощник слегка смутился.

– Это уж тебе решать, Дубовый Щит, – сказал он, отводя глаза. – Конечно я мог бы прогнать её и даже убить, но она кричала что тогда все узнают, что ты, ярл, струсил, спрятался в своём городе, испугавшись одной единственной сигурн. Если она и правда хочет вызвать кого-то на поединок, то тут дело такое…, – Рейнмар развёл руками. – Но если прикажешь, то конечно… Хочешь отрубим ей её глупую голову или просто утопим в мешке. Как скажешь.

Эльдвуг некоторое время молчал, внимательно глядя на своего помощника. Затем отвернулся, покачал головой и сказал:

– Бред какой-то. Ладно, пусть мне принесут воды хоть рожу умыть. И одеться. Буйша сейчас где?

– На Сборной площади. Там уже как бы народ начал сходиться. Её покуда по городу вели заметили конечно, глядели на неё как на чудище лесное. Ну и прутся теперь со всех сторон поглазеть.

Ярл покачал головой и повторил:

– Бред какой-то. Иди лагмана разбуди, пусть тоже на площадь идёт. Языком молоть это как раз по его части.

16

Далира стояла в центре просторной площадки возле Пиршественной залы, вся обратившись в камень, уперев копьё древком в землю, ни на кого не глядя и не обращая внимания ни на какие слова что доносились до её слуха. Рядом с ней с обнаженными мечами стояли всё те же два война что сопровождали её от ворот, а гораздо дальше по кругу уже собралось человек 15 и подходили всё новые. Все бесцеремонно разглядывали её и каждому новоприбывшему с охотой объясняли, что "это какая-то совершенно свихнувшаяся буйша, дикая и кровожадная, желающая сражаться то ли с кем-то из них, то ли сразу со всем городом". Пока это были только мужчины и все они смотрели на молодую женщину насмешливо, презрительно, но всё же с любопытством. Уходить никто не собирался.

Наконец появился Эльдвуг Дубовый Щит. Его сопровождали Рейнмар, Ульрих Безухий и ещё несколько воинов, которых в срочном порядке понабрали из спящих на лавках после хмельной пирушки дабы сделать свиту ярла более весомой и внушительной. Также чуть в стороне от мужчин шла рыжеволосая Брунгильда Мэйнринг в компании одной из своих служанок по имени Софи. Обе девушки с огромным, жадным интересом рассматривали совершенно на их взгляд дикую, раскрашенную, перепачканную кровью, увешанную оружием молодую бриттку.

Ярл остановился в пяти шагах от Далиры и оглядел её. Он глядел на неё сумрачно, надменно, всем своим видом выражая если и не презрение, то явное пренебрежение, давая понять, что его статус неизмеримо выше чем её и потому он делает ей огромное одолжение согласившись встретиться с ней.