Для вкуса добавить карри, или Катализатор для планеты

– Не знаю, дорогая… Я не знаю…

– Ладно, проехали.

– Тут тоже можно жить…

– Можно… Столько времени уже здесь торчу…

– И как впечатления?

– Домой очень хочется…

– Я так тебя понимаю…

– Правда?

– Правда-правда…

– Хоть кто-то меня понимает…

– Смотри, светает…

– Уже?!

Я пригляделась, и точно. Небо на востоке порозовело, а контуры берегов стали более заметны. Ночь пролетела быстро. «Когда совсем рассветёт, пристану к берегу и посплю, а уже потом буду думать, где раздобыть еду. Тут должны быть деревни».

Глава 2

Когда утро вступило в свои права, я причалила. Вытащила своё судёнышко на песок и рассмотрела то, что валялось на дне лодки. Там была небольшая сеть, пара удочек с крупными крючками и какая-то конструкция наподобие сетчатой ловушки. И всё. Лодка была тоже не в лучшем виде, но хотя бы не текла. Похоже, я ограбила какого-то бедняка: «Как же он без лодки? Как бы с голоду не умер…» Попросив мысленно прощения у этого человека, я понадеялась, что местные божества не оставят его в беде и окажут посильную помощь.

Я никогда не была суеверной или набожной, но последние события привели к чёткому осознанию, что случиться может всё что угодно. А ощущение какого-то странного везения здесь, на Окатане, не покидало. Местное население своим богам особо не поклонялось. Пока я не встречала каких-либо серьёзных религиозных культов, не видела церквей, храмов или иных мест поклонения. Слышала только про Храмы ангалинов, в которые их почему-то уже давно не пропускают. Боги присутствовали только в благословениях, проклятьях, личных молитвах, просто как дань прошлому. Кто-то верил, кто-то нет, но божественных культов как таковых не было, по крайней мере на Восточных территориях.

Возможно, это было связано с очень древней легендой о проклятии восьми богов. В ней говорилось, что, когда люди не захотели жить по божественным законам, перестали слушаться и поклоняться, боги решили наказать людей и выпустили на Окатан страшных чудовищ. Эти монстры выходили из Храмов и разбредались по земле, уничтожая всё живое на своём пути. Они не знали жалости и сострадания, не имели никаких чувств, кроме жажды крови. Началась война… Часть людей встала на борьбу с ужасными монстрами, а часть – безропотно вымаливала у богов прощение. Один из богов, восьмой, внял молитвам и начал просить остальных братьев простить людей и уничтожить кровожадных тварей, но боги были непреклонны. Меж тем война продолжалась. Люди создали страшное оружие, которое жгло огнём чудовищ, но одновременно выжигало и всё вокруг. На таких пожарищах земля становилась мёртвой, безжизненной. Злоба и ненависть, голод и смерть затопили мир. Большинство людей совсем возненавидели богов, а также восьмого, который так и не сумел им помочь.

Видя, что люди непреклонны, не хотят покориться и признать их величие, боги решили уйти. Они долго плакали и горевали перед уходом, собирая свои слёзы в огромные бочки и жалея своих непокорных детей, но потом всё же уничтожили свой дом высоко в небесах и исчезли. Так в небе появился Октаэн, руины Дома восьми богов… Своего собрата, восьмого бога, они бросили на Окатане в наказание за сочувствие, а может, он и сам захотел остаться, никто не знает… Перед уходом они сказали ему, что вернутся только тогда, когда он сам сможет вырваться к звёздам или пока кто-то не поможет ему это сделать. Тогда по радужной дороге они сойдут с небес, возродят к жизни весь мир и откроют людям путь в небеса. А до тех пор Окатан проклят и ни одна душа не сможет вырваться за его пределы. И пусть люди не надеются попасть в звёздные райские сады. Все души останутся здесь, в ожидании освобождения… Вот такая легенда.

Сколько тысячелетий она передаётся из поколения в поколение, неизвестно. Одно было понятно точно, боги до сих пор не почтили Окатан своим визитом. Есть ли в этой сказке хоть крупица истины или нет – тайна, скрытая веками. Но я сделала вывод, что Хранитель, который забирает души после смерти, и есть тот самый восьмой бог, оставленный на Окатане.

Гневить местные божественные сущности мне совсем не хотелось, независимо от того, проклят Окатан или нет. Мне здесь везло… По-настоящему. И отрицать это фантастическое везение, не принимать его во внимание – глупо. Я ведь жива до сих пор, хотя уже несколько раз могла умереть. Спугнуть удачу не в моих интересах. Поэтому я ещё раз посетовала на вынужденное воровство и, расстелив одеяло на дне лодки, решила немного поспать. И заснула сразу, как только закрыла глаза. А открыла, когда парное светило уже давно перевалило за полдень.

Вот это называется немного вздремнула! Продрыхла почти целый день! Я протёрла глаза, напилась воды из фляги и, зайдя по колено в воду, принялась умываться, чтобы прогнать остатки сонливости. В животе громко заурчало… Поесть было бы очень кстати. Последний раз мой желудок занимался своими прямыми обязанностями больше суток назад и сейчас выражал бурное недовольство таким пренебрежением с моей стороны. Только вот есть-то нечего!

В лодке есть снасти… Может, попробовать кого-нибудь поймать? Только как? Никакой наживки нет. Хоть я и профан в рыбной ловле, но прекрасно понимаю, что на голый крючок никто не клюнет. Я выбралась на берег. Место для отдыха было удачным. Со стороны суши меня окружали заросли высоких колючих кустов, за которыми виднелся лес, а со стороны воды колыхался на ветру частокол гибкого речного тростника. Если бы я утром не подплыла к нему достаточно близко, то и не заметила бы, что за ним скрывается небольшая полоска жёлтого песка, окружённая плотным кольцом зелени. Мою стоянку не было видно ни от реки, ни от леса.

Стоя на коленях, я вертела в руках странную ловушку, как вдруг где-то сбоку что-то громко плюхнуло. Аккуратненько, чтобы не вспугнуть возможную добычу, я достала из мешка кинжал и засунула его за пояс, взяла сеть и медленно, стараясь ступать как можно мягче, пошла в сторону откуда послышался всплеск. Раскинув сеть, я опять забрела на мелководье и сквозь заросли тростника пошла вдоль берега. Впереди что-то зашуршало. Резким движением я раздвинула колючие ветки, расцарапав при этом руки, и уставилась прямо в немигающие изумрудные глаза. Опа! Ангалин! Желудок непроизвольно сжался, и я икнула… Ангалин тоже… икнул. Я узнала его сразу. Это он! Тот самый бедолага, которого я освободила в Маргосе. Он ещё так чувственно лизнул меня на прощанье. На одной из широких, почти чёрных чешуек на его лбу была приметная серповидная царапина, я её хорошо запомнила.

– Это ты?! – выдала я на выдохе, скалясь во весь рот.

Ящер кивнул. Он меня тоже узнал.

– Вот так встреча! Ты тут тоже спал, как и я?!

Он опять кивнул.

– Я так рада, что с тобой всё в порядке! Жаль, что ты не рыба, а то есть очень хочется! Но всё равно здорово, что мы встретились!

Я ещё немного постояла, болтая в воде сетью и не зная, что говорить. Ящер не отрывал от меня глаз.

– Ну, я это… пойду. Я тебе, наверно, помешала… У меня тут лодка… Вечером дальше поплыву… Мне в Банкор нужно…

Ангалин не двигался. Я развернулась и побрела обратно, переваривая в голове столь неожиданную встречу. И только ступила на песок, как к ногам упала крупная рыба. Я обернулась. Из воды торчала голова ящера.

– Спасибо!!! Вот это подарок! – настроение подскочило ещё выше. – Ты очень меня выручил! С голоду теперь точно не умру.

Рядом шлёпнулась вторая, ещё больше. Я только развела руками… Ну, это вообще!

– Я столько не съем! Может, составишь компанию?

Было видно, что ангалин думает. Ну и пусть думает… Не уплывает и хорошо… Пока ящер сидел в тростнике, я разделала одну рыбу, потом другую, благо опыт уже имелся, да и голод подталкивал. После принялась за костёр, но, как назло, всё вокруг было сырое. Кое-как я нарубила кинжалом колючих веток, сложила их шалашиком, но для растопки не нашла ничего подходящего: «Проблема! Не есть же сырую… Хотя, кажется, придётся… Не позаботилась о необходимом, не продумала действия как положено, теперь сама виновата. Надо было не только тряпки покупать, но и готовиться к самостоятельному путешествию!»

Я продолжала высекать искры камнем для розжига, но огонь не занимался: «Ну, дура! Нет ума – считай калека! Мозговой тоже хорош… Напомнил бы, посоветовал… И что теперь делать?!» Позади, в зарослях, послышалось шуршание и треск. Я оторвалась от своего занятия: ангалина в тростнике уже не было. Через несколько минут он вылез из кустов, волоча рукастым хвостом здоровенную корягу. Несмотря на то что это бревно снаружи было мокрое, внутри сгнило почти до трухи, которая занялась с первой искры. Большая куча углей нагорела очень быстро и через час я уже уплетала запечённую ихтиофауну. Ангалин наблюдал за моими действиями, лёжа рядом с лодкой.

– Ты прямо спаситель мой. И едой обеспечил, и с костром помог. Спасибо! – я глотала сочные, жирные куски. – Точно не хочешь? – и протянула ему половинку одной тушки.

Ангалин втягивал широкими ноздрями горячий пар и смешно морщил чешуйчатый нос.

– Зря отказываешься. Очень вкусно! Я понимаю, ты, наверно, любишь сырую… Но рыба, запечённая на углях… М-м-м… – и я покачала головой. – Это потрясающе! Попробуй хотя бы…

Ящер подполз ближе и принялся усиленно нюхать. Я подула на горячий кусок:

– Вот съем всё сама и тебе не достанется…

Ещё раз сильно втянув воздух, ангалин медленно взял предложенную долю и проглотил.

– Вот и молодец! А то неудобно как-то есть в одиночестве… Ну как? Вкусно?

Он сначала смотрел на меня зелёными глазищами, потом облизнулся и зашипел.

– А-а-а… Не распробовал?!

Он вздрогнул, сделал несколько шагов назад, не отрывая взгляда от моего лица, и проговорил:

– Понимаеш-ш-шь?!

Теперь я вздрогнула. Я ведь поняла, что он сказал сразу, только не сообразила, что уловила значение его шипения. Первый раз он сказал: «Непонятный вкус-с-с…»

Несколько минут мы пялились друг на друга, а потом только дошло, что языковые настройки в моей голове никуда не исчезли. И на слух я понимаю даже речь ангалинов! «Потрясающе! Спасибо, Дайк! Спасибо! Работает твоя травка, до сих пор работает!»

– Да, вроде понимаю… Скажи ещё что-нибудь…

Ангалин беспокойно забегал, сверкая глазищами:

– Этого не мож-ж-жет быть!

Я улыбнулась:

– Поверь, может быть всё, что угодно! Уж я-то это точно знаю!

– Но как?!

– Меня просто одной травкой поили… Некоторое время назад… Теперь я любой язык понимаю… Главное – правильно сосредоточиться.

– Ч-ч-что?!! – Ангалин подпрыгнул, красиво выгнув гибкую спину. – Травой раз-з-зума?!!

– Точно! Она так называлась! Как ты догадался?!

– Это великая тайна! Эта трава наш-ш-ша! Свящ-щ-щенная трава ангалинов! Где ты её вз-з-зяла?!!

– Во-первых, не надо так нервничать, а во-вторых… я её нигде не брала, меня поил отваром один человек. Кстати, та ещё гадость! А вот где он её взял, понятия не имею! Не представилось возможности выяснить, да мне это и не нужно было…

Ящер бегал по песку туда-сюда и его длиннющий хвост извивался как змея, а пальцы на конце сжимались и разжимались, как кулак у человека.

– Ага-а-а! – причина его беспокойства стала понятна. – Вы сами эту травку употребляете! Чтобы людей понимать!

Он забегал ещё быстрее. Я угадала! Он остановился, и зелёные глаза начали покрываться сетью красных прожилок. Ящер молниеносно подскочил. Я даже не успела никак среагировать, как пальцы на хвосте сжали горло. Лёжа на песке, под тяжёлой нависшей тушей, я судорожно пыталась разжать железную хватку и хрипела. В глазах помутилось, но больно почему-то не было. Я чувствовала только, как холодный обруч сжимается всё сильнее…

– Ты знаеш-ш-шь наш-ш-у тайну… – шипел ангалин прямо в лицо. – Я долж-ж-ен убить тебя-я-я…

– Сделай… м-м-милость… Эта планета мне… до чёртиков… надоела… – всё, что я смогла выдавить.

Пальцы неожиданно разжались. Пока я кашляла и вдыхала спасительный кислород, ящер сидел рядом и сверлил меня красными глазами.

– Спасибо, что хоть накормил… перед тем как убивать, Змей… Горыныч… Что ж ты дело не закончил? – Кашель ещё душил, и я тёрла онемевшую шею.

– Из-з-здеваеш-ш-шьс-с-я-я?

– Ну что ты… и в мыслях не было…

Придя немного в себя, я поднялась, залила костёр водой и отбросила ногой остатки трапезы:

– «Приятно» было познакомиться… Раз ты, вроде как, передумал, то изволю откланяться. Мне дальше двигать надо. Видно, правду про вас говорят… А я, дура такая, пожалела… Даже восхищалась… тому, какой ты красивый… – продолжала я хрипло приговаривать, стаскивая лодку в воду. – Точно, дура!

Ангалин изображал из себя каменную статую. Пройдя тростниковые заросли, я залезла в пирогу, пытаясь удержать равновесие, и взялась за вёсла:

– Ну, будь здоров. Не кашляй…

Ящер остался на песке, провожая меня взглядом. Его глаза уже были просто зелёные, без красного оттенка.

«Да… А как хорошо всё начиналось… Опасная зверюга… А умный какой… Если бы не внешний вид, то по разговору человек, один в один. Жаль, что не додушил… Избавил бы одним махом от всего…» – я ожесточённо гребла, как будто лодка и вёсла были в чём-то виноваты.

Глава 3

На реку опускались сумерки. Далеко впереди виднелось парусное судно и несколько лодок причаливали к дальнему берегу. «Наверно, там посёлок… – подумала я. – Но туда не поплыву, буду грести всю ночь. Чем быстрее окажусь в Банкоре, тем лучше». Где-то на середине я опять поймала поток мощного течения и, убрав вёсла, подвинулась на корму к небольшому рулю. Ладони покрылись волдырями мозолей ещё с прошлой ночи, но было не больно, а просто неприятно: «Бедные мои ручки! Сколько вы уже перенесли: и шрамы, и мозоли… Эх… А когда-то без маникюра из дому не выходила… А теперь всё равно… Мозг? Мозг, ты куда пропал опять? Слышишь меня?» Но никто не откликался на мысленный призыв: «Странно… Где его носит? Никак в дебрях моего разума шляется… А потом будет причитать, что я с ним мало общаюсь. Мозговой, ты где?! Алё! Приём! – Никакого ответа. – Ну вот так всегда! Как он нужен, так нет его… Ну и чёрт с тобой! Захочешь, сам объявишься», – и в сердцах стукнула кулаком по борту.

Повеяло холодным ветерком. Я зябко поёжилась и, отпустив руль, подтянула мешок с одеждой. От неловкого движения лодка сильно качнулась. «Только перевернуться не хватало!» – Я замерла и вцепилась в борта, восстанавливая равновесие. В темноте берегов уже не было видно, но в небе неоновыми лампочками зажигались звёзды. «Ночь опять будет ясной, это хорошо… Только сегодня заметно холоднее… – подумала я, натягивая свитер и обувая новые угги, которые купила на ярмарке. – Лучше всё-таки грести, а не рулить, так теплее».

Эта ночь была такой же сказочно-космической, как и предыдущая, если не считать того, что через несколько часов я чуть не врезалась в остров. Поначалу я не поняла, что за темнота растёт впереди. Она была далеко, а потом всё ближе и ближе, больше и больше. И только услышав шум ветра в тростнике, я догадалась, что это. Остров… Просто остров, но было, конечно, жутковато. Я налегла на вёсла, обогнула препятствие, и река опять понесла меня в мерцающую даль.

К рассвету я продрогла и жутко проголодалась. И несколько раз пожалела, что не взяла остальные куски рыбы с собой. И плевать, что этот гад чешуйчатый её поймал для меня и помог огонь развести. Нечего так едой разбрасываться в моей-то ситуации. Как бы эта рыбка сейчас пригодилась! От воспоминаний о горячей еде потекли слюни. То, что ящер чуть не задушил меня, почему-то особо не беспокоило. Я даже жалела немного, что он передумал. Возможно, это был бы лучший выход… Хотя о чём я думаю… Жива – и слава богу. А ангалин, конечно, тварь неблагодарная, хоть и красивый, зараза…

Над рекой стелился утренний туман, и первые птицы звонко верещали в прибрежных зарослях. Рыба плескалась прямо возле лодки. Я опустила ловушку, так, на всякий случай, и раскинула сеть недалеко от очередного островка. А вдруг поймаю завтрак! Но рыба тоже не дура, ловиться не хотела. Я догребла до ближайшего острова, осмотрелась и на дневной привал решила остановиться здесь. Посёлков по берегам видно не было, как и лодок рыбаков. «Ладно, будь что будет… Сутки без еды продержаться смогу, а потом придётся искать деревню…» Меня лихорадило, то ли от холода, то ли от усталости. Не хотелось ничего, просто лечь и лежать, а ещё лучше проспать до вечера. Когда спишь, голода не чувствуешь.

Протащив свой транспорт подальше в глубину островка, на небольшую полянку, я натянула на себя почти всю одежду, которая имелась, завернулась в одеяло и улеглась на дно. В голове шумели волны, и меня качало из стороны в сторону. Это, наверно, от долгого пребывания на воде такая внутренняя качка. Я закрыла глаза. Шум прибоя в ушах усилился, но не раздражал, а, наоборот, успокаивал. Я представила, что я на берегу моря, иду по тёплому, почти горячему песку. Босые ноги слегка проваливаются и стопы чувствуют каждую песчинку. Кругом летают чайки, но почему-то не кричат, а шепчут: «Кари… Кари… Всё хорошо… Впереди вся жизнь… Нужно думать о будущем… Всё хорошо… Всё хорошо…». Я смотрю в небо на больших белых птиц, кружащих над головой. Вдруг одна из них вспыхивает ярким пламенем прямо на лету и падает камнем. Я подбегаю и вижу: на песке лежит курица, курица-гриль, с золотистой корочкой и большими пучками зелени вокруг. От потрясающего аромата начинает кружиться голова, и я протягиваю руки к заветной мечте, но не тут-то было. Копчёная тушка вскакивает на костяные ножки и удирает прочь.

– Стой! Ты куда?! Ты моя, курица! Ты жареная! Как смеешь убегать?! – и несусь следом за драпающим ужином. – Стоять, я сказала! Куры-гриль не могут бегать! – я орала что есть мочи, только голоса своего почти не слышала. Из горла вырывалось лишь какое-то карканье. Жареная птичка резко сменила направление и запрыгала прямо к морю – я за ней. Расправив куцые крылышки, она подскочила и бухнулась в воду. Холодные капли брызнули на лицо, и я проснулась.

На меня смотрела тёмно-серая зеленоглазая морда.

– И снова здравствуйте, – мой голос, действительно, был хриплым, и слова застревали на полпути. – Что? Соскучился?

Я привстала. Пахло жареным мясом.

– Есть будеш-ш-шь? – прошипел ангалин.

Второй раз повторять ему не пришлось. Я мешком вывалилась из лодки и на четвереньках быстренько поползла к небольшому костерку. На угольях запекалась рыба, а рядом на округлых листьях дымился нанизанный на палочки шашлык! И хотя глотать было трудно, горло словно перетянули ремнями, с двумя порциями я разделалась за несколько минут. По вкусу это была какая-то птица, но точно не берусь утверждать. Горячее мясо! Вот что главное! И вкусное-е-е…

Ангалин пристроился рядом и, держа в хвосторуке мой кинжал, выковыривал что-то из угольков. Я оглядела полянку. Мои мешки валялись на земле, полностью распотрошённые. «Вот наглец! Даже в моих пожитках успел покопаться. Как бы золотишко не спёр…» Про падкость ангалинов до золота я была уже наслышана. К ноге подкатилось несколько крупных обугленных шариков. Я оторвалась от трапезы. Это были местные корнеплоды, по вкусу очень похожие на картошку, только цвет у них внутри был ярко-оранжевый, как у тыквы. Местные называли их «ваттаха», что значило питательный корень. Но про себя я именовала этот овощ «тыквокартошкой». Я глянула на ящера, он продолжал ковыряться в углях и на меня не смотрел.

Вскоре сытым хомяком я привалилась к ближайшему стволу, подставила лицо дневному свету и прикрыла глаза. В желудке было тепло и уютно. Тело согрелось и блаженно расслабилось. Послышался шорох, и я приоткрыла один глаз. Ангалин сидел рядом.

– Спасибо… Было очень вкусно. Не думала, что ангалины умеют разводить огонь и готовить человеческую еду.

Он наклонил голову так, как это иногда делают собаки, слушая хозяина, и произнёс:

– Мы многое умеем… Только люди об этом не з-з-знают… Нам нуж-ж-жно поговорить… – мне показалось, что в его шипении промелькнули извиняющиеся нотки.

– Говори, я слушаю… – и судорожно сглотнула. В горле будто застряла куча камней. – А то мне пока трудновато…

Он глубоко вздохнул, светлая широкая грудь значительно расширилась, развернулся и пошёл к воде. Вскоре пришлёпал, держа в пасти яркие, красно-зелёные листья, которые принялся усиленно жевать. Потом залез в мешок, достал старую потрёпанную рубаху, одну из тех, в которой я убегала из леса, и оторвал от неё длинный кусок. «Распоряжается, как будто это его… Хоть бы разрешения спросил, что ли?» Передними лапами и хвостом он расправил кусок ткани, выплюнул на неё пережёванную массу и сложил в две половинки, а потом протянул мне:

– Обмотай ш-ш-шею, это помож-ж-жет… С-с-синяки быстрее с-с-сойдут и говорить будет легч-ч-че…

Не говоря ни слова, я сделала так, как он сказал. Сначала было неприятно, когда пропитанная слизью тряпка коснулась кожи, но вскоре я почувствовала прохладу, как от мази с ментолом. И правда, полегчало… Ящер подобрался поближе и сказал:

– Я хотел с-с-сказать с-с-спасибо за то, что ты с-с-сделала для меня… там, в Маргос-с-се… Никто бы так не поступил. Тем более женщ-щ-щина. Ты из-з-збавила меня не просто от с-с-смерти, а от величайш-ш-шего поз-з-зора, от каз-з-зни… Для ангалина нет хуже учас-с-сти, чем умереть от руки палача… – и опустил голову в низком поклоне. Я ничего не успела сказать в ответ, как он продолжил:

– Когда ты с-с-сказала, что тебе надоела эта планета, то ч-ч-что имела в виду?

Его крупная продолговатая голова находилась напротив моего лица, изумительные зелёные глаза смотрели с любопытством и, как мне показалось, вся его поза выражала сильную заинтересованность.

– А то и имела… Я на Окатане уже больше шести месяцев… Хожу, брожу туда-сюда… Очень хочу вернуться домой, но не знаю, как это сделать и возможно ли вообще…

Какой резон скрывать от ангалина правду? Он не человек и вряд ли кому-то из людей про меня расскажет. А поделиться с кем-то давно хотелось. Я всё надеялась, что расскажу всю правду о себе Дайку, но, похоже, мы ещё нескоро свидимся, так почему бы не поговорить с ангалином… Может, станет легче?

– А где твой дом? – последовал вопрос.

– Там где-то… – я показала пальцем в небо.

Ангалин задрал голову:

– Там небо.

– Ну да, небо. Только далеко-далеко, настолько, что и представить нельзя, есть звезда, которая называется Солнце, и вокруг неё вращается планета под названием Земля. Там и есть мой дом…

Ящер посмотрел на меня, потом вверх, потом опять на меня:

– Значит, ты с неба с-с-свалилас-с-сь?

– Ну… Можно, наверно, и так сказать.

Он хмыкнул, ну совсем как человек, и улыбнулся одной половиной клыкастой пасти:

– Врёш-ш-шь…

– Твоё дело – верить или нет… Но ты первый, кому я говорю чистую правду. Понимаю, что поверить очень сложно, почти невозможно, но это так.

– А разве мир может вращ-щ-щаться вокруг звез-з-зды? Это звёз-з-зды бегают по небу…

Теперь пришла моя очередь хмыкать:

– У тебя древнее и ненаучное представление об окружающем мире. Планеты вращаются вокруг звёзд, а не наоборот.

Он задумался:

– Ты говориш-ш-шь почти как мой прадед.

– Вот как?!

– Когда я был совс-с-сем маленьким, он много расс-с-сказывал мне про з-з-звёзды. Я мало что помню, но что-то похожее точно было.

– Ну вот… Я не вру.

– А как именно ты с-с-сюда попала?

– Вот это и есть главная загадка. Я и сама толком не понимаю…

И как могла я рассказала про аварию, яму и про жизнь в лесу. Показала свои шрамы, которые ящер очень внимательно рассмотрел, качая чешуйчатой головой. Рассказала, что у меня нет родовой метки, в отличие от местного населения, и показала лохмотья своей земной одежды. Также поведала о Дайке и про золотую банду, оказалось, что ангалин тоже о них слышал. Когда же, хрипя от напряжения, дошла до побега по чёрному туннелю, ящер взвился в прыжке:

– Это же проходы наш-ш-ших предков, великих ангов! Они строили Храмы и такие туннели!

– Ну, наверно… Тебе лучше знать… – говорить я уже не могла, только хрипеть, и закашлялась.

Ящер подобрался совсем близко. Длинными гибкими хвостовыми пальцами он приподнял мой подбородок:

– Прос-с-сти меня… за вчераш-ш-шнее… Я очень сожалею, что не сдержалс-с-ся.

Глянув в изумрудную зелень его глаз, я прошептала:

– Будем считать, что этот шикарный обед или ужин искупил твою вину.

– Хорош-ш-шо. Будем с-с-считать. Больше не говори ничего, ещё будет время… Но… – и он хитро улыбнулся, показав клыки, – я хочу уз-з-знать твою ис-с-сторию до конца. Я ведь тож-ж-же плыву в Банкор и могу сос-с-ставить тебе компанию.

Я утвердительно кивнула. Мы ещё немного посидели у костра, а так как дело уже близилось к вечеру, то я начала собираться. Ангалин достал верёвку, которая валялась в мешке, и принялся что-то из неё плести. Когда он закончил, стало понятно, что он задумал. Ящер собрался быть моей водяной лошадью. Что ж, прекрасно! Грести больше не придётся.