bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 4

– Зачем мне все это?– Бормотал он.– Зачем мне Конгресс США? Зачем мне знать, как евреи обстреливают палестинские города? Зачем мне знать, как Хусейна казнят? Это очень забавно, потому что все это я уже знаю… Это дерьмо я вижу всю свою жизнь… И все это сейчас нам не поможет. Да это вообще никому не поможет… Не поможет рану перевязать, лепешек напечь, зайца убить в лесу… А еще я знаю, что ничем не могу помочь ей. Я не могу помочь. И евреи в Палестине тоже не могут… Потому что она мою помощь не примет… А меня сдаст ментам… Но ведь были времена, когда помощь навязывали силой. Дед мой, царствие ему небесное, просто остановил бы ее по дороге домой, выволок из машины и бросил на заднее сиденье к себе. И он был прав! Сто раз! Нет, двести раз – прав!.. Кунаки мои, где вы?!

А потом снова пил водку и время от времени проваливался в забытье.

За окном незаметно иссяк дневной свет. На город опустился вечер.

Хасан сидел в одних трусах перед телевизором. В тарелке на журнальном столике сохли пельмени. Он выпил водки и кивнул:

– Дедушка! Я так и сделаю! Чем я хуже тебя?!

Он оделся и прижал к уху мобильник.

– Шпак!– Рявкнул на всю квартиру, когда тот отозвался.– Приезжай ко мне! Немедленно!

– Ты обалдел что ли совсем?!– Возмутился Шпарак.– Я еще работаю!

– Да, конечно! Фанфары!– Расхохотался Хасан и рявкнул громче прежнего:– Ты мне мозг не выноси! Жду!!!– Дал «отбой» и выругался:– Я вам устрою фанфары, мать вашу! Вы у меня еще попляшете!..– На экране телевизора бесновался известный сатирик.– Это истерика!– Сказал ему Хасан.– Мужик, у тебя истерика! Истерика во время чумы!..

Он не знал, сколько прошло времени между телефонным звонком и приездом Шпака. Час, два, может быть, три часа.

– Вот это номер, командир!– И зло и радостно рассмеялся Шпарак, увидев его состояние.– Значит, я был прав!– Он потряс возле уха литровой бутылкой.– Я всегда прав, когда дело касается расслабона…

– Нет!– Грозно выкрикнул Хасан.– Пить мы не будем! Пока не будем… Напьемся потом. После дела!

– После какого дела?– Насторожился Шпарак.

Хасан посмотрел на него мутными глазами и взял за отвороты пальто.

– А я тебе сейчас все расскажу!– Он потянул Шпарака на диван и, уже забыв о своих же словах, разлил по стаканам водку.– Братан, я должен ее спасти. Нет, мы должны ее спасти! Мы!!! Ты меня понимаешь?

– Нет,– Шпарак почувствовал холодок от озлобленного взгляда собутыльника.

– Ну правильно. И не должен понимать!– Ухмыльнулся Хасан.– Потому что ты ничего не знаешь! Ни!.. Че!.. Го!..

И он рассказал ему все о ночном незнакомце, о разговоре с Аней, о разговоре со следователем Потаповым. Все как на духу выложил. И вдогонку изложил план действий.

– Ты рехнулся?!– Шпарак побледнел от страха.– Я на такое не пойду!– Он схватил бутылку и налил стакан до краев.– Ты бредишь! Чтобы Иванов?! Да никогда не поверю… Иванов – маньяк… Ты чё вообще несешь-то?– Он залпом выпил.– Тебя же обманули, провели вокруг пальца! Лучше подумай, чего они от тебя хотят… Именно этого пиздеца они от тебя хотят!.. Нет, ты на меня даже не смотри, я на такое не подпишусь!

– Ну, и черт с тобой, Шпак!– Внезапно озлобился Хасан.– Сволочь!..

– А ты все-таки полегче!– Шпарак тоже сбычился, хотя в его взгляде сквозил страх.

– Вали отсюда!.. Мрази! Какие же вы мрази!

– Хан, ты лучше проспись,– уже миролюбиво пробормотал Шпарак.– Утро вечера мудреней. А утром я тебе позвоню, и мы обо всем поговорим на трезвую голову…

Он вороватым движением забрал со стола свою бутылку и, не спуская глаз с хозяина дома, проскользнул в прихожую.

– Да пошел ты,– процедил сквозь зубы Хасан.

Именно в этот момент он почувствовал себя непотребно пьяным, и именно в этот момент на него девятым валом накатило пьяное разочарование. Он снова плеснул в стакан водки и выпил залпом. Пьян он был до такой степени, что вместо телевизионного экрана видел бесформенное пятно. Продолжалось это недолго. Спустя минуту он завалился набок, уже не чувствуя, как проваливается в сумеречное сновидение.


– Хасан, это ты? Зачем все это, Хасан?!– Голос у прикованной к кроватной головке женщины дрогнул. Она попыталась сдернуть с глаз повязку, но у нее это снова не получилось.

– Аня, девочка моя! Хорошая моя! Наконец-то!

Она почувствовала лёгкое прикосновение к своим волосам. Почувствовала прохладную уличную свежесть, запах дорогого одеколона и аромат дорогого табака.

– Кто вы?! Вы – не Хасан! Но я вас кажется знаю…

– Аня,– к ее волосам снова прикоснулись.– Верь мне. Просто верь. Остальное поймешь позже.

– Но я знаю вас. Знаю. Что вам от меня нужно? Что?!– Ее голос снова дрогнул.

– Все будет хорошо, девочка моя. Теперь все будет хорошо.

– Снимите с меня повязку, снимите наручники,– попросила она.

– Хорошо,– после короткой паузы ответил похититель.– Повязку я уберу. Пока только повязку.

Аня снова почувствовала прикосновение его рук, глубоко вздохнула и открыла глаза. Но ее ждало разочарование, в комнате царила темнота. При всем желании она не могла различить сидевшего рядом с ней человека.

– Девочка моя, я так ждал этого часа,– он погладил ее по щеке.– Больше с тобой не случится ничего плохого.

– Да что же вам от меня нужно?!– Пленница внезапно выгнулась колесом и забилась всем телом. Только сейчас она поняла, что ноги у нее тоже скованы.

– Нет-нет! Прекрати! Прекрати сейчас же!– Услышала она и вновь почувствовала на своем лице его твердые пальцы. Он снова надел на нее повязку.

– Будь ты проклят!– Простонала она.– Будь ты проклят…– И в тот же миг она поняла, почему узнает этот красивый бархатный голос.– Кирилл Андреевич, это вы?!

– Да, Аня, это я,– отозвался похититель.

Услышав это, Аня оцепенела от животного ужаса, от невозможности происходящего с нею здесь и сейчас, и всего что говорил ей об Иванове Хасан.

– Аня, у нас есть только два пути. Или ты успокоишься. Или я вколю тебе наркотик. Для твоего же блага, чтобы ты не навредила себе.

– Хорошо, Кирилл Андреевич,– пленница сглотнула комок, застрявший в горле.– Я успокоюсь, я уже успокоилась.

– Хорошо, дочка,– Иванов снова погладил ее по щеке.– Хорошо. Отдыхай. Я оставлю тебя ненадолго. И еще одно, Аня. Называй меня папой…

Он аккуратно притворил за собой дверь и улыбнулся.

– Господи,– прошептал беззвучно.– Спасибо тебе, Господи!

Он вышел на крыльцо и полной грудью вдохнул сырой холодный воздух. Времени было далеко за полночь. Луна запуталась в плотных облаках, и от того ночная тьма казалась густой и осязаемой. Она царила повсюду, это был ее час. И у мужчины на крыльце ото всего этого, от пережитого только что разговора и от невыразимого никакими словами чувства любви и нежности плавилось сердце. Он снова чувствовал уже забытые приливы любви к самой последней божьей твари.

– Боже-боже,– нашептывал он все также беззвучно.– Это и есть чудо твое… Это и есть жизнь.

Для него это были не пустые слова.

Он вернулся в дом. В гостиной за лакированным столом темного дерева сидела Ирина Храмцова. Перелистывала альбом с репродукциями полотен старых мастеров. Когда Иванов появился в комнате, отложила его в сторону.

– Теперь ты доволен?– Спросила она.

Иванов подошел к ней, встал на колени и поцеловал руку.

– Спасибо! Счастье мое не передать словами.

– Любовь моя!– Она соскользнула со стула на пол и тоже встала на колени.– Я люблю тебя! Нет ничего, что бы я для тебя не сделала.

А в это время их пленница плакала в непроницаемой тьме глухой комнаты.

Спустя час Иванову позвонил Шпарак.

– Кирилл Андреевич,– задыхаясь от страха, выпалил он.– Хасан все знает! Он знает все!!!

– Это что-то меняет?– Иванов слегка отстранил от своего лица алчущие губы любовницы, и она принялась целовать его грудь.

– Меняет?.. О чем вы вообще?!– Истерично выкрикнул Шпарак.– Вы что не понимаете? Он знает все!!!

– Ты думал, что обещанное так легко получить? Ты знал на что идешь. Перестань трястись от страха. Ты знаешь, что делать. Мы все знаем…

– Но, Кирилл Андреевич…

– Ты знаешь, что должен сделать! Шаг за шагом,– оборвал его Иванов.– И больше не звони мне. Увидимся утром.

Он отключил телефон и расслабился. Ирина была ненасытна.


В девять часов утра возле подъезда Бикташева остановились две легковушки. Из них вышло несколько человек. Они без суеты направились в подъезд. Сидевшие на лавочках старушки сразу почуяли неладное. Один из приехавших показал товаркам удостоверение работника милиции и кратко изложил суть дела:

– Бикташева Хасана знаете?.. Выходил из дома?.. Я вас попрошу покинуть это место!

От такой напористости оперативника у старушек пропал дар речи. Они шустро поднялись с лавочек и засеменили к соседнему подъезду. Оперативник же по рации перекинулся с коллегами парой фраз и замер возле входной двери.

Спустя пять минут из подъезда вывели Бикташева, расхристанного, с подбитым глазом и кровоточащей ссадиной на правой скуле. Он еще пытался отбрыкиваться, но перевес был явно на стороне оперативников.

– Господи,– принялись перешептываться старушки.– За что же его?

– В тихом омуте черти водятся…

– Ничего себе, в тихом!!! Он надо мной живет! Сколько раз участковому жаловалась…

– И что же это делается?!

Тем временем общими усилиями Хасана посадили в машину, и опергуппа также неприметно исчезла со двора, оставив зевак в тягостном недоумении.


Николай Николаевич Ефимов выпустил клуб табачного дыма и посмотрел в окно. В воздухе пролетал рыхлый желтоватый снежок. Время приближалось к полудню, но казалось, что утро только начинается. Ефимов отвернулся от окна и снова затянулся ядреным табачным дымом. Он курил только папиросы, но делал это так, словно смаковал превосходные, самого высокого качества кубинские сигары. Он и курить начал именно с папирос, насмотревшись на Владимира Высоцкого в роли Глеба Жеглова. Вот и сейчас, разглядывая сидевшего напротив него человека, попыхивал заломленной в двух местах папиросиной.

До этого момента он говорил много и долго, и сейчас отдыхал, чувствуя себя боксером в перерыве между раундами.

– Советую дать признательные показания,– ещё раз повторил он.– Сознайтесь в содеянном, Бикташев. Сознайтесь, это вам зачтется.

– Меня подставили,– сквозь зубы ответил задержанный. И Ефимов заметил, что недавний злой задор у Бикташева уже иссяк.

Он потушил папиросу в пепельнице и слегка перегнулся через стол:

– Кто тебя подставил, Бикташев? Назови имена. Кому это нужно?.. Потому что я знаю, что нужно тебе, Бикташев. Об этом говорят все, кто тебя знает. У тебя с Лазаревой были интимные отношения, а потом вы расстались. После этого ты преследовал ее больше месяца. И свидетелей этому: считать не пересчитать. Бикташев, ты лучше бога моли, чтобы мы нашли ее живой и здоровой… Где ты держишь похищенную тобой гражданку Лазареву?!– Неожиданно рявкнул он.

– Ты меня слышишь вообще?!– В голос ему завопил Хасан.– Вызови следователя Потапова из сорок девятого отделения. Вызови Потапова!

– Я из тебя душу выну,– пообещал ему Ефимов.– Я вызову свидетелей твоего преступления! И посмотрю, что у тебя найдется против их слов! Ты готов услышать правду?!

– Правду?! Я тебе всю правду выложил!– Завопил Хасан пуще прежнего.– Выпусти меня! Выпусти!!! Я тебе все сказал!!! Я же вас, ментов, предупреждал!– Он рванулся, едва не вырвав спинку стула скованными руками.– Аня! Аня!!! Это вы, суки-менты, виноваты! Выпусти меня, сволочь! Только я могу ей помочь! Только я…

В два часа пополудни его снова привели на допрос. Сейчас дознавателей в кабинете было несколько, но допрос и очную ставку снова проводил Ефимов.

– Успокоились, Хасан Хаснулович?– Поинтересовался он.– В таком случае приступим. При первой встрече, Хасан Хаснулович, я поставил вас перед фактом неоспоримого доказательства вашей причастности к похищению. А возможно причастности к более тяжкому преступлению против гражданки Лазаревой Анны Витальевны. Свою причастность вы отрицаете,– он несколько секунд смотрел на Хасана, словно ждал от него признание под тяжестью этих фактов.– В таком случае, приступим к дальнейшим следственным мероприятиям. А именно к очной ставке. Войдите, Андрей Сергеевич.

Спустя мгновение, улыбаясь и слегка раскланиваясь с собравшимися, появился Шпарак.

– Присаживайтесь, Андрей Сергеевич,– Ефимов принялся наговаривать на диктофон:– Проводится очная ставка с целью уличить Бикташева Хасана Хаснуловича в факте особо тяжкого преступления против гражданки Лазаревой Анны Витальевны, совершенного им в ночь с восьмого на девятое ноября двух тысячи шестого года. Очная ставка проводится между гражданами Шпараком Андреем Сергеевичем и Бикташевым Хасаном Хаснуловичем в присутствии свидетелей и понятых в полном соответствии с Законом Российской Федерации. Итак, Андрей Сергеевич, что вы имеете донести до сведения следствия по этому делу?

– В общей сложности с Хасаном Бикташевым я знаком пять с половиной лет,– как по писаному начал говорить Шпарак.– Не могу сказать точно, сколько лет Бикташев был знаком с Лазаревой, но я постоянно подмечал, что его отношения с Анной Витальевной носят маниакальный характер…

– Что ты несешь, Шпак?– Хасан с отвращением посмотрел на Шпарака.– Что ты мелешь?.. Но ничего, мы еще встретимся, еще поговорим.

– Прошу занести это в протокол очной ставки!– Рьяно выкрикнул Шпарак.– Бикташев мне угрожает!

– Занесем, Андрей Сергеевич,– успокоил его Ефимов.– Обязательно занесем. Продолжайте.

– Бикташев всегда был неуравновешенным человеком. Психопатом, можно сказать,– на Хасана Шпарак больше не смотрел.– А после разрыва с Лазаревой и вовсе с катушек слетел.

– Вы знаете о причинах их разрыва?– Уточнил Ефимов.

– Конечно! Это все знают! Аня – женщина умная. Ее карьера вверх пошла. А Бикташев, кто?! Балласт! Самый настоящий балласт! Разумеется, его коробило, что у Ани все складывается удачно. А потом они стали реже видеться. У нее завязались новые знакомства. Не такие обременительные, надо полагать. Он же ревновал ее к каждому столбу! Он же кавказец, самодур…

– Ах – ты, паскуда!– Хасан смотрел на Шпарака уже с ненавистью.

– Ничего-ничего!– Ощерился тот.– Сколько ниточке не виться, а конец все равно будет.

– Вы еще что-то можете добавить по этому делу?– Ефимов выжидающе смотрел на Шпарака.

– Конечно! Перед похищением Лазаревой, то есть вчера вечером, у меня состоялся разговор с Бикташевым. Но вы поймите, он был пьян, и я немного выпил. Я просто не придал значение этому разговору. А оказалось, что Бикташев на самом деле планировал это преступление.

– Шпарак, сволочь ты! Сука продажная!– Казалось, Хасан испепелит Шпарака взглядом.

– Был этот разговор, Хан?!– Снова рьяно выкрикнул тот.– Был!

– Андрей Сергеевич, давайте, вернемся к изложению фактов,– пресек их перепалку Ефимов.

– В общем, Бикташев сказал мне, что жизнь без Лазаревой для него невыносима. И попросил одолжить машину. Я спросил, зачем она ему понадобилась? Он сказал, что поедет на встречу с Аней. Что он уже договорился с ней. И добавил, чем бы их разговор не закончился, она все равно останется с ним. И вид у него был совсем уже нездоровый. Тогда я этому значения не придал. А сейчас думаю, что он ее убил! Вот что я думаю. Он же псих! Она ему наверняка отказала, и он ее убил. А никакого похищения не было. Он сам все выдумал для отвода глаз. Алиби себе готовил…

– Ты же все врешь, паскуда!– Выкрикнул Хасан.– Он же все врет!


– Кирилл Андреевич, отпустите меня,– Аня отвернулась к стене. Она чувствовала невыносимый стыд и унижение, потому что только что оправилась в «утку». После чего Иванов ухаживал за ней, взрослой женщиной, как за грудным ребенком.

– Что ты говоришь, Аня?– Иванов погладил ее по голове.– Дочка, ты не представляешь, какое это счастье вновь обрести тебя. Я взял отпуск. С сегодняшнего дня во всем мире только ты и я.

– Кирилл Андреевич, я прошу вас. Я вас умоляю. Отпустите меня.

– Аня, несколько лет назад в этом доме случился пожар. И все что было мне дорого, погибло в огне. Говорят, что ад находится где-то под землей или даже в другом мире. Но теперь я точно знаю – ад не где-то там – он отверзается в наших сердцах, когда иссякают последние надежды. Я был там, дочка. Я знаю что такое – ад. Я находился в нем целую вечность. А потом ты вернулась в наш мир. Однажды я зашел в студию и увидел тебя… Ты ничего не помнишь о прошлой жизни, ведь ты вернулась с того света. Ты забыла меня, ты забыла, что когда-то жила в этом доме за городом. Ты просто позабыла все. И я отстроил все заново. Чтобы ты вспомнила, когда вернешься ко мне. Бог вернул тебя. И сейчас тебя не отнимет даже дьявол!

– Кирилл Андреевич, вы бредите! Вам нужна помощь.

– Очень скоро ты все вспомнишь. Я помогу тебе. Память вернется. Немного терпения и ты вспомнишь все. Вспомнишь этот дом и все замечательные дни нашей жизни. Я помогу тебе сделать это,– Иванов вынул из кармана шприц.– Не бойся, дочка, это не наркотик. Это то, что поможет тебе вспомнить все…

– Нет, не надо,– забилась в силках Аня.– Не делайте этого! Нет…

В этот же самый момент Шпарак окликнул на улице Храмцову.

– Ты так и светишься от счастья,– он сделал очередную попытку поцеловать ее. Но она привычно увернулась от поцелуя.– Ирина,– в этот момент Шпарак боялся посмотреть ей в глаза.– Неужели ты хотела только этого?

– Да,– кивнула она.– Я люблю его! И сделаю для него все!

– Но ради тебя я тоже пойду на все. А этот старик обманет тебя. Он нас обоих обманет…

– Он не старик. Он как бог,– она вплотную придвинулась к нему.– А ты… Ты на самом деле верил, что я буду с тобой?

– Я и сейчас верю в это.

– Я не хочу тебя видеть. Но ты нужен ему. А мне ты просто противен! Как же ты противен мне, Шпак!– И добавила уже совсем другим тоном:– Ты знаешь, что делать дальше. Кирилл Андреевич взял отпуск. Связь с ним держи только в экстренном случае. Прощай. И держись от меня подальше.

Она села машину и уехала, оставив собеседника наедине с его демонами.

– Значит, держись подальше…– прошептал Шпарак.– Сучка…– в этот момент в его сердце любовь обратилась в ненависть.


На коротком свидании с отцом Хасан сказал:

– Меня подставили. Есть двое и только они смогут это доказать. Один работает в службе безопасности ОблТВ. Второй работает в Сорок девятом отделении следователем уголовного розыска. Его фамилия – Потапов. Я разговаривал с ним за сутки до похищения Ани. Отец, найди этих людей.

– Хорошо,– кивнул Хаснул Магомедович.– А ты держись. И не такое в жизни случается.

– Им меня не сломать. А вы не верьте всему, что будут говорить. Все это – ложь! А пока я здесь, настоящий преступник на свободе. Отец, я прошу тебя, найди Потапова! Найди Матвея, вот фамилию его я не знаю…

– Я найду обоих! Ты следователю все рассказал?

– Конечно, но он меня не слушает. Похоже, им удобней все свалить на меня.

– Им нужно время, чтобы разобраться во всем,– отец похлопал его по руке.– Но мы тоже не сидим сложа руки. Завтра тебя выпустят под подписку о невыезде. По сути, у них нет ничего, кроме наветов и клеветы…

– Дядя Хаснул, время!– Наблюдавший за ними милиционер постучал по циферблату часов.– Я и так рискую!

– Да, Алик, да,– кивнул Бикташев-старший.– Спасибо, дорогой. Жду вас с Фатимой в гости!

Милиционер улыбнулся:

– Скоро все утрясется. Все закончится благополучно.

Был вечер второго дня. С севера тянуло холодом. Сумерки навалились на город в мгновение ока и все вокруг заволокло сизой дымкой. В шесть часов вечера зажглись уличные фонари. Их скупой свет делал небо еще сумрачней. В семь часов вечера отец Хасана встретился с Потаповым. В восемь часов вечера Иванов включил радиоприемник, настроенный на «Вечернюю волну». Еще через час Шпарак уронил пьяную голову на кухонный стол. В десять часов вечера в камере Хасан почувствовал такую безысходность, что ему захотелось заплакать. А в одиннадцать очнулась Храмцова.

– Мы все – потерянные души. Блуждаем в лабиринте вечность. Пока вечность не иссякнет. У всего есть конец. Даже у вечности,– услышала она спокойный мужской голос.– Кто-то понимает это, а кто-то нет. Но всех жизнь учит только одному – достоинству. Но не только тому, что достойно человека или недостойно его. Но цели высшей! Если бы ты понимала это, сейчас не была в путах.

Услышав это, Храмцова дернулась изо всех сил и почувствовала веревки на руках и ногах.

– Кирилл,– с трудом выговорила она,– зачем ты так со мной? Это ведь я…

Стоявший позади нее человек склонился и прошептал на ухо:

– Ты считаешь меня Кириллом?.. Да как же ты могла любить человека, в котором признала собственного палача?

– Палача?– Храмцова всхлипнула.– Кто ты?.. Не убивай меня…

Говоривший с ней, вышел из-за спины и сел перед Храмцовой на корточки.

– Боишься? Все верно, бойся меня,– усмехнулся он.– Ты – волчица. И ты попала в капкан. Самоуверенная, жадная до жизни тварь! Ты сдохнешь. Скоро!.. Зачем она тебе такая жизнь сейчас? Ни достоинства, ни морали.– Он неожиданно накрыл ее лицо ладонью.– Как это произошло, Ирина? Ты была такой хорошей, такой доброй девочкой. А потом встала на сторону зла. Заманила в капкан Аню Лазареву, оболгала Хасана Бикташева. Неужели это и есть любовь? Неужели любовь для тебя – это тьма?

– Отпусти меня, не убивай,– снова всхлипнула Храмцова.– Кто ты?..

– Кто я?.. Скоро ты все узнаешь. Скоро мы станем самыми близкими людьми на этом свете!..

– Нет-нет,– простонала Храмцова.

– Ирина, расскажи мне хоть что-то доброе и светлое. Расскажи, что хотела родить от Иванова. Хотела сделать его счастливым отцом. Расскажи мне хоть что-нибудь…– Он внезапно и резко вскочил на ноги:– Нет, Ирина! Ты не хочешь детей! И все что ты ищешь – насытиться похотью! Ты жаждала напиться из этого колодца. Хотела быть рядом с красавцем Ивановым. Хотела лежать на мокрых простынях вместе со своей мечтой…

– Нет, я хотела родить от него!– Выкрикнула Храмцова.– Я хочу от него детей!

– И как бы ты это сделала с противозачаточными таблетками?!– Вкрадчиво спросил ее Матвей и крикнул во весь голос:– Ты лжешь! Ты – мерзкая отвратительная лгунья! Ведьма! И про своих не рожденных уже детей ты вспомнила только сейчас! И ты уже не родишь никого и никогда. О чем ты думаешь сейчас, Ирина? Что чувствуешь?– Он склонился над ней и снова зашептал на ухо:– Сейчас ты хочешь только одного – жить. Сколько ты убила своих детей, Ирина? Ты спрашивала их о желании жить?.. Но нет! Я не ошибся! Вы с Кириллом – два сапога – пара. Убивать своих детей для вас – дело привычное.

– Заткнись! Заткнись!!! Что ты несешь?!– Истерично выкрикнула Храмцова. И в этот момент сквозь страх и отчаянье блеснуло ее истинное обличие, человека готового ради себя на все.

Матвей снова сел перед ней на корточки.

– Что я сказал тебе о самоуверенности? Вспомни, что именно я сказал тебе о ней?.. Потому что самоуверенность вашу троицу и убила!– Он снова резко вскочил на ноги и как оглашенный завопил во всю глотку:– Мне оставалось только терпеливо ждать, когда алчность сделает свое дело!!! Ирина, ты любишь музыку?!– И Матвей так посмотрел на нее, что Храмцова помертвела от ужаса.

Они находились на втором этаже старой дачи, сложенной из кирпича полвека назад. Вычурный и слегка помпезный вид этого дома, тем не менее, гармонично вписался в ансамбль особняков поскромнее. В свое время эти дачи давали партийным работникам, так что Матвей знал, куда привезти Храмцову для экзекуции. Он привез ее на дачу Бикташевых. Единственным свидетелем его манипуляций в этот вечер стал сторожевой пес соседей. Он изредка поглядывал на освещенные окна в доме напротив, его уши подрагивали. Он слышал и музыку, и сдавленную возню, и стоны, и какие-то шлепки, напоминавшие звук падающих в реку кусков глины.

Время подошло к полуночи. В ночном лесу вокруг дачи Бикташевых гудел ночной ветер.


На следующий день после полудня Хасана выпустили под подписку о невыезде. Свою роль сыграли показания Потапова и деятельное участие родных братьев и племянников Хаснула Магомедовича, работавших в сфере юриспруденции.

– Но, Хасан,– почти в голос предупреждали они своего родственника.– Сейчас никаких резких движений. Предоставь это дело следствию. Поезжай домой, отдыхай, набирайся сил. Не забывай, ты под следствием и под подпиской.

Но первое, что сделал Хасан – это приехал на радиостанцию.

– Привет! Как ты?– Уже на лестнице окликнул его Олег Чернышев.– Я ребятам сразу сказал, через день-два Хасана отпустят! Вообще, бред какой-то!

– Это не бред, а пиздец какой-то,– отозвался Хасан.

– Потолкуй с Иванычем. Храмцовой и Шпарака все равно нет.

– А где они?

– Да кто ж их знает? А Иванов в отпуске. Улетел то ли в Египет, то ли в Турцию. Алиби железное, если ты за алиби спросить пришел.

На страницу:
3 из 4