Лисёнок и прочие неприятности бандита

– Подержи, – Алиса протянула козленка, когда мы приехали к дому ее бабушки.

– Зачем?

– Ну как зачем? – переспросила она, вручая животное. – Убрать хочу. Я вот не забыла.

Блондинистая вытащила коврик, вытрясла его с усердием и для полного эффекта прошлась по поверхности листом лопуха.

– Красота!

– А то, – откликнулся я, возвращая животное.

– Обломчик, – протянула Алиса, целуя козла в нос. Ну чем я-то хуже?! – Спасибо, Василий, – дошла очередь и до меня. И блондинистая уткнулась губами мне в щеку. Ну, тоже ничего. На безрыбье и рак рыба. – До завтра.

– До завтра, – отозвался я, уговаривая Василия-младшего вести себя прилично.

Долго уговаривать не пришлось, приторно сладкий голос супружницы сделал свое дело. Как говорится, Наташа, мы все уронили.

– У меня все хорошо. Да. А ты как, Пусечка? – пауза в монологе. Видимо, Пусечка рассказывал или рассказывала о делах. – И я соскучилась. Да-а-а. Очень-очень. И я тебя. Нет я. Ну не спо-о-орь. Хи-хи-хи. Ха-ха-ха. Пока-пока. Целую.

Господи боже, за что мне такие испытания.

– Чуть не стошнило, – я объявил о своем присутствии.

Ира цыкнула, демонстративно закатила глаза.

– Как был безэмоциональным Дубом, так им и остался.

– Слушай. Если ты завела себе какую-то Писечку, то что бы нам не развестись, а? Я вот и заявление опятьподал. Или Писечка с голой попочкой?

– С прикрытой попочкой, – огрызнулась она.

– Тогда чего мы ждем? М? Прими заявление. Возвращайся к Пусечке и живи с ним счастливо. Слушай, Ир, а Пусечка хотя бы мужик?

– Мужик, Дубинин. И рано!

– Рано для чего?

– Для нашего с Пусечкой будущего, – ответила загадочно Ира. – Из жизни мужчины надо иногда исчезать. Чтобы соскучился.

– А-а-а, так вот почему ты от меня свалила… Ну теперь многое становится на свои места.

– Я бежала не от тебя, Вась, а вот от этого всего.

– Ну так и беги опять.

– Рано.

– Кабздец! – высказался я. – Заявление прими, – рыкнул, решив закончить разговор. – И ты бы собиралась обратно в город.

– Ты меня выгоняешь?

– Совершенно верно. Порадуй Пусечкину писечку.

– Хамло!

– Знаю!

Проорался, а вот легче не стало. Ни капли. В голове так и кружили мысли о блондинистой. Только о ней. Пубертат опять какой-то. Хорошо спина прыщами не покрылась. И ведь в душ с фото бедоносной чуть не ушел – вовремя думалка щелкнула. Подсказала, что утоплю телефон, дорого мне рукоблудство обойдется.

Ну раз мозг поплыл, и я в дурь ударился, чтобы к мелкой ведьме не наведаться? Ночи спокойной не пожелать?

Наспех оделся и понесся лосем по ночным тропинкам. Так раздухарился – чуть через собственный забор не сиганул.

– Фу, Полкан, свои, – успокоил пса.

Добежал до деревянного домишки, сбавил шаг, постоял немного, выравнивая дыхания.

– Алис, – позвал вполголоса.

Трудно будет Марь Иванне объяснять, что я у них под окнами среди ночи делаю.

Тишина.

– Лисенок, – прошептал и толкнул деревянную раму, приоткрывая оконце. – Ты спишь? – спросил в темноту. Никогда тупее вопроса не задавал. Что еще можно делать в кромешной тьме?..

– Что ты тут делаешь? – вначале я услышал голос, а через мгновение блондинистая подошла к окну. Растерла заспанные глаза, зевнула, поправила лямки старушечьей ситцевой сорочки… И все равно ведь торкает. Смотришь на нее и не нужны никакие накрашенные губы в пять утра.

– Зарплату принес.

Она нахмурилась, посмотрела на меня и протянула ладошку.

– Ну, давай.

– Попалась… – я ухватил Алису за запястье и вытащил, подхватывая на руки.

Глава 29

Алиса

Проснувшись от надоедливого солнечного лучика, я, не открывая глаз, попыталась перевернуться на другой бок. Именно, что попыталась. Рука Василия, крепко прижимающая меня спиной к нему, не давала никакого простора для перемещений.

– Вот чёрт, – прошептала я, скидывая с себя остатки сонливости. – Вась, Вася!

– Лисёнок, – пробасил он в ответ, не открывая глаз.

– Да тихо ты! – цыкнула я, прислушиваясь к звукам в доме и одновременно разворачиваясь к мужчине лицом и выбираясь из его цепкой хватки. – Мы уснули!

События прошедшей ночи вихрем пронеслись в голове, заставляя моё дыхание участиться, а щеки покрыться румянцем.

Это было… было… прекрасно и ужасно одновременно!

Прекрасно, потому что более романтичной ночи в моей жизни никогда не было! То, как Василий вытащил меня из окна, как мы с ним целовались…

То, как он повёл меня за руку в сторону пристройки, которая являлась ничем иным, как небольшим сеновалом…

О, у меня и мысли не было остановиться! Каждое прикосновение Василия, каждый его жадный поцелуй, каждый мой стон, что он ловил губами…

Прекрасно было всё.

Кроме ужасного сена! Это было самое большое моё разочарование! Я же читала, как романтично герои в книгах отбрасывают смеющихся девиц на благоухающее сено и как захватывающее они там предаются страсти…

Угу.

Вранье всё это! Оказывается, сено колется! И не просто колется! Оно…, да оно просто везде! Спина чешется, голова чешется, да всё чешется!

Вообще всё!

Вот только поняла я это не сразу. Изначально мой ракурс восприятия мира был сосредоточен только на Василии.

Но вот потом…

Романтизм ситуации, оказывается, сильно меркнет, когда вытаскиваешь солому из… самых неожиданных и труднодоступных мест.

– Ещё чуть-чуть поспим и на работу, – Василий прижал меня к себе сильнее, заставив сдавленно крякнуть.

Ну и силища у него в руках, всё же… хотя, что греха таить, мне это было приятно. Вот только…

– Вась, – снова позвала я его. – Сейчас бабуля проснётся, увидит тебя и…

– Выгонит ссаным веником, – прошептал в ответ мой мужчина, наконец-то открывая глаза.

Мой мужчина… собственные мысли теплом отдалились где-то в области сердца.

Ну, конечно же, мой. Чей ещё? Не Дыркин же, в самом деле. Напоминание о том, что мой бандит-фермер женат, немного испортили приятное утро.

– Тебе нужно идти домой, – хмуро констатировала я, пытаясь выбраться из медвежьих объятий.

Как мы вообще умудрились уснуть?

Как настоящий джентльмен, под покровом ночи, Василий не только проводил меня к дому и помог залезть в окно, но и сам забрался со мной, чтобы, как он выразился, поцеловать на прощание.

Вот только поцелуй незаметно перетёк в перешептывания ни о чём. А шептать, как известно, удобнее лёжа. Последнее, что я помню, это забавная история про Полкана, пса Василия. А потом… я как-то незаметно уснула, пригревшись на плече мужчины. Он, судя по всему, сделал то же самое.

– Я быстро, – чмокнув меня в нос, Василий прошептал: – Я сейчас домой. Быстро переодеваюсь и за тобой. За двадцать минут успеешь собраться?

– Успею, – улыбнулась я.

Василий ещё раз поцеловал меня, на этот раз в губы, после чего с явной неохотой поднялся с кровати. Наблюдать за ним было приятно. Даже спросонья он действовал уверенно и четко. А главное – практически бесшумно. И правильно! Объяснять потом бабуле, а что здесь делает Василий мне даже мысленно было неловко! Хотя, по сути, между нами ничего и не было. На этой кровати не было. А лучше бы в кровати, чем в этом сене!

– Да чтоб тебя, – едва слышно выругалась я, проведя рукой по волосам и доставая оттуда соломинку. – Вчера ведь всё вычесала!

А оказалось – не всё. Далеко не всё!

Потратив минут десять на то, чтобы окончательно вычесать из волос всё лишнее, я на цыпочках вышла на кухню и чуть не закричала от неожиданности.

Бабушка была здесь.

Она не спала.

И, судя по её бодрому виду и одежде – не спала давно.

– Доброе утро, – пискнула я, прикидывая, а заглядывала ли бабуля проснувшись ко мне.

Видела ли она то, как мы с Василием спим в обнимку.

И если видела, то что подумала… мамочки!

Приехала внучка, притащила в дом мужика женатого… ой-ой-ой…

– Доброе утро, Алисонька! – заулыбалась мне бабушка. Ничто в её голосе и доброжелательном взгляде не намекало на то, что она в курсе о нравственном падении своей внучки. – Садись, садись, я пирогов напекла. Ты голодная должно быть, да? – бабуля мне подмигнула, расторопно поднимаясь и начиная сервировать стол.

– Так я… это, – прочистив горло, я указала рукой на умывальник. – Сейчас, умоюсь только…

– Давай, давай, – закивала она головой, продолжая улыбаться. – Ты Ваську не видела? Не с тобой спал?

– Что? – из моих дрогнувших пальцев выпала зубная щетка, с громким стуком ударившись о край раковины.

– Кота, говорю, не видела? – невинно повторила бабуля. – С вечера гулять ушёл, вот думаю, приходил домой спать или загулял где.

– А, – выдала я, смотря в смеющиеся глаза бабушки. – Этого Василия я не видела…, то есть, я вообще никаких Василиев не видела! – тут же поправила я себя, мысленно начиная биться головой об умывальник.

– Ну и ладно, – махнула рукой бабушка. – Давай, кушай скорее. А то, вона, твой Василий уже бежит обратно. Шустрый какой…

Посмеиваясь, бабушка вышла с кухни, оставляя меня в шоке и с зубной щёткой во рту.

Первое. Бабуля права, в окно я действительно наблюдала за тем, как Василий припарковался и вышел из машины, ожидая меня.

Действительно, быстро. Или я вычесывала сено из волос дольше, чем мне казалось…

Второе. Кажется, бабушка всё же видела Василия в моей кровати. И… троллит меня им.

Глава 30

Дубинин Василий

– И где ты был? – прилетело, стоило мне переступить порог дома.

– Поздно, Ира. Поздно играть в жену. Я же не устраивал тебе скандал, когда ты разговаривала с Писечкой? Нет. Вот и ты не лезь. И заявление прими, – сказал перед тем как вбежать по лестнице на второй этаж. – Я не вижу, чтобы ты собирала вещи, – крикнул, свесившись через перила. – Не порть мне настроение.

– Чурбан деревенский!

– Годзилла сухопутная!

– Дубина бесчувственная!

– Да ну тебя в сраку, – буркнул себе под нос, прыгая на одной ноге и вытряхивая из трусов сено. Чешется все капец просто, особенно задница и спина. Оказалось, мелкая ведьма любит руководить большими дядьками. Не зря говорят, в тихом омуте черти водятся. Хотя, о чем это я?.. Алиса и тихий омут? Не-е-ет. У Алисы омут с отборными чертями. И затягивают, мама не горюй. Вот чувствую, что вода уже по подбородку бьет, скоро будет не спастись. – А к черту, останусь без завтрака, – разделся и нырнул под холодную воду, ждать, когда пойдет теплая, нет времени. Побаиваюсь я еще блондинистых мозгожителей. Вполне могут решить, что я воспользовался хозяйкой и свалил… Поэтому у меня выстроился простой план. Вернуться, Алиску в машину, заехать к Петровичу на прививку и в поле. Или… – я активно работал полотенцем. Или перед Петровичем спуститься с бедоносной к старому пруду и… аж зазудело все, как хотелось налюбоваться ведьмой при свете дня.

– Собирайся уже восвояси, – напомнил я Ирине, выходя из дома.

– Казе-е-ел.

– За что я любил-то ее? – спросил я у Полкана, забираясь в машину. По псиному взгляду читалось: “А дураком был”.

Минута тряски по грунтовой дороге, и я опять перед низеньким деревянным домиком, как и не уходил.

– Доброе утро, Марь Иванна, – поздоровался я со старушкой, спускаясь с пригорка.

– Доброе, Васенька. Как спалось?

– Да не плохо, спасибо.

– А я вот не спала пол ночи.

Кабздец! Я боялся, что мог дать храпака.

– А что такое? – поинтересовался я, забирая из рук старушки ведро воды и выливая овцам в лохань.

– Ходил кто-то ночью по двору.

– Да вы что?!

– Да, мой хороший.

– Ничего не пропало?

– Нет, слава богу, только вот сено в сарайке попортили. Душистое такое, мягкое, – мягкое, ага… как же. – Вытоптали и вылежали. Думаю, алкаши наши. Федька да Семен до дому не дошли, так и повалились там спать, поганцы.

– Ну я поговорю с ними, – пообещал я, чувствуя, как спина и задница начинают зудеть при упоминании сеновала.

– Ты поговори, поговори, милок.

– Обязательно поговорю.

– Вот спасибо, – старушка не отводила от меня взгляда. Не взгляд, а рентген, и улыбалась так пугающе радостно.

– Да не за что.

– А вы с Алисонькой как поедете? А то я хотела к Тимофею Андреевичу Васеньку нашего свозить.

– Заболел что ли котяра? – поинтересовался я, ставя ведро у загона.

– Обнаглел. Всех кошек в округе попортил. Кастрировать надо бы.

– К-хм, – кашлянул я, поперхнувшись слюной. – Что-то вы кардинально с котом.

И что-то мне подсказывало, речь идет не о моем блохастом тезке. Нет-нет. Обо мне.

– А чтоб вел себя хорошо, Васенька.

– А давайте котику шанс дадим. Жалко его по-мужски.

– Ну раз просишь, – Марь Иванна погладила меня по предплечью, – то дадим. А вот и Алисонька позавтракала.

– Доброе утро, Василий, – чинно поприветствовала меня бедоносная. В глаза особо не смотрела, футболку все поправляла.

– Доброе, – подыграл я.

– Ну вы идите-идите, а то солнце уже палит, – поторопила нас старушка. – Тьфу на вас, какие ладные. Тьфу, тьфу, тьфу, – сплюнула она через левое плечо, и закрепила результат окрестив нам спины.

– Мне кажется, твоя ба, все знает, – прошептал я, отойдя от дома и убедившись, что Марь Иванна не услышит.

– Тебе не кажется, – хихикнула Алиса.

– Вот, блин, – хмыкнул я.

– А ты значит, против? – настроение блондинистой изменилось за долю секунды. – Я как твоя Маринка не буду бегать и унижаться, – выдала ультиматум.

– Ух, раздухарилась! – меня смех разобрал, а еще приятно чувство внутри защекотало. – Иди сюда, – обнял девушку, уткнулся ей носом в макушку и потянул воздух. – М-м-м, вкусная ты. Съел бы!

– Ну не здесь же, – Алиса завиляла попой освобождаясь.

– Пошли в сарайку.

– Только через мой труп! Никаких больше сараек!

– Да сам не пойду, весь зад исколол.

– Это ты то? – шипит блондинистая. – Это я! Я! Знаешь, как чешется.

– Знаю, ага!

– А еще в волосах эти палочки и веточки.

– В бороде, – я ткнул пальцем на растительность.

– Все равно мне больше не понравилось!

– Тебе не понравилось?! – взревел я, наигранно возмущенно. – Не понравилось значит… Забирайся! Петрович ждет.

– Я тебя что, обидела? – уточнила Алиса, когда я разогнал “буханку” до сверхзвуковой. Неслись мы по улицам поднимая клубы пыли.

– Смертельно, – фыркнул, а сам наблюдал.

– Вася, – позвала меня блондинистая. Ласково-ласково. – Ну я же просто не так выразилась. Больше не води меня на сеновал. Там все не так, как я себе представляла.

– А как ты представляла? – уточнил я, не сдерживая улыбки.

– Мягче. А ты был волшебным, – добавила она. – И Василий-младший тоже.

А вот это приятно. Очень приятно!

– Ладно, больше не обижаюсь.

– А ты и не обижался, – Алиса зло зыркнула на меня и поджала губы. Зло. Ага. Это я в тот момент думал, что девочка злится. По настоящему злой я ее увидел, когда нам пришлось вернуться ко мне домой за телефоном. Я так спешил к своей бедоноске, что совершенно забыл про него.

– Подождешь или пойдешь со мной? – спросил подстраховавшись. Реально ситуация сейчас поганая. Я бы вот точно копытом бил, если бы в одном доме с Алисой жил ее муж… Да не просто бил, а все копытца бы истер в кровь и, возможно, не только свои.

– Пойду.

– Полкана моего не боишься? – спросил, помогая девочке выйти из машины.

– Нет. Я другую собаку боюсь, – проворчала она.

– Ну пошли, – взял Алису за руку и повел. Пусть успокоится, да и Ирина поймет, что пора возвращаться к привычной жизни. Я здесь, она где-то там далеко. – Пить хочешь? В холодильник сок и квас.

– Хочу.

– Кухня помнишь где?

– Угу.

– Супер, я быстро в спальню сбегаю. А ты пока и мне кваску налей.

Поднимался по лестнице, а неприятное ощущение не отпускало. Что это Годзилла притихла? Не успела бы она собрать вещи и уехать. Удивительно, что не вышла встретить. Вот только подумал, как с первого этажа послышались женские голоса. Громкие и явно не приветливые.

Глава 31

Алиса

– Конечно, супер, – ворчала я, заходя в кухню и концентрируя внимание на квасе и просьбе налить Василию попить.

У нас вообще всё супер. Начиная с проклятого сеновала, от воспоминаний про который у меня начинала зудеть спина. И всё, что ниже. А ещё – левее, правее… да всё начинало зудеть! И заканчивая… Дыркой. Иркой-Дыркой. Спасибо любимой бабушке, прозвище этой женщины прижилось в моей голове.

– О, а вот и телефон, – увидев на столе мобильный, я уже набрала в лёгкие побольше воздуха, чтобы позвать Василия, как смартфон ожил, являя миру не только противный рингтон, но и интригующее имя вызывающего абонента. – Мешочек, – прочитала я, взяв в руки гаджет. – И кто ты такой, мешочек? Номер кажется знакомым…

– Тебя мама не учила, что брать чужие вещи не хорошо? – словно из ниоткуда появилась Дырка Василия, выхватывая из моих рук телефон. – Думаешь, раз мой супруг, – выделила она слово, – притащил тебя в дом, то ты не только можешь занять место в кровати, с моей стороны, но и пользоваться моими вещами?

– Во-первых, мне показалось, что это телефон Василия, – протянула я, пытаясь испепелить женщину взглядом. – А, во-вторых, если кровать – это единственное, что не даёт тебе морального права развестись, то – забирай. Не думаю, что она дорога Василию, как память о тебе. Я ему новую куплю.

– Какая щедрая девочка, – надула губы Ирка. – Купит Васеньке кроватку на его деньги. Вот только даже на новой… ты серьёзно считаешь, что сможешь удержать его… этим? – она скептично окинула меня взглядом. – Дорогие шмотки тебя ничуть не красят. Долго ещё будешь высасывать деньги из моего мужа и семейного бюджета?

– Меня папочка всегда учил, что семья – это когда жена живёт с мужем, – усмехнулась я, скрещивая на груди руки. – А если она два года шляется где-то, то это не жена. Это шл…

– Алиса! – на кухню буквально влетел Василий, переводя затравленный взгляд с меня на свою супругу. – Ты в порядке?

– Более чем…

– Она? – завизжала Ирка-Дырка, сбрасывая очередной вызов пытающегося переговорить с ней “Мешочка”. – Твоя малолетка меня сейчас оскорбила, если ты не слышал!

– Я…

– Оскорбила? – притворно удивилась я. – Я констатировала факт. Шлёндра – она и в Африке шлёндра, – посмотрев на Василия я пояснила. – Шлёндрается потому что, не пойми где и не пойми с кем.

– Да я тебя в асфальт закатаю! – зашипела на меня Ирка.

– Тогда звони асфальтоукладчикам, – порекомендовала я ей. – Здесь его нет. А до станции я с тобой не поеду. Ты нашёл телефон? – строго обратилась я к Василию.

– Да…

– Отлично. Идём, – взяв его за руку, я уверенно направилась в сторону выхода, уводя мужчину за собой. – У нас сегодня много дел. Но сначала – в мебельный.

– Зачем? – отчего-то шёпотом уточнил Василий.

– Нужно купить новую кровать, – пояснила я, обернувшись через плечо на, с ненавистью смотрящую нам вслед, Ирину. – И давай-ка поспешим. А то у кого-то давление шалит. Возрастное. Как бы ботоксом нас не обрызгало.

– Чем?

– Ах, ты ж маленькая… – одновременно с вопросом Василия прошипела Ирина.

– Ботоксом, ботоксом, – пояснила я Василию, погладив его по плечу и подталкивая в сторону двери. Какая-то бесконечная у него кухня! Не спорю, большая кухня – это прекрасно. Но не сейчас. – Видишь ли, у кого-то проблемы с чувством меры. Качают себе всё подряд, во все места, а потом вот… шипят. А раз шипит – значит подтравливает. А там и до взрыва недалеко.

– Думаешь, рванёт? – едва сдерживая смех, уточнил у меня Василий.

– Уверена, – ответила я, наконец-то закрывая за нами дверь злосчастной кухни.

Как она только не рассыпалась на кирпичики от воплей Ирины, которая окончательно перестала сдерживаться в выражениях, желая мне то ли схуднуть, то ли сдохнуть. Кто ж её перекаченный вареник поймёт? Что-то про Василия и Василия-младшего она тоже нам кричала. Но тоже не очень четко. То ли отсохнуть, то ли отсо… В общем, проблемы с дикцией ей определённо стоит решать. И как можно скорее. А то мало ли, к каким недопониманиям в будущем это может привести.

– Мне даже жаль её Пусечку, – рассмеялся Василий, когда я закончила высказывать своё мнение о его практически бывшей жене, и помог мне сесть в машину.

– Кого? – переспросила я, когда он занял своё сидение и пристегнулся.

– Да пёс его знает, кто это, – пожал он плечами, после чего повернул ключ зажигания. – Пару раз слышал, как она с ним говорила.

– Пусечка, – хмыкнула я. – До того, как она пришла на кухню, ей звонил “Мешочек”. Я случайно увидела! – тут же пояснила я.

Не хватало ещё, чтобы Василий решил, что я целенаправленно рылась в чьём-либо телефоне.

– Денежный, что ли, – рассмеялся Василий. – Впрочем, не важно. Развод я всё равно оформлю. А сейчас есть задачи первостепеннее.

– Какие? – слегка стушевалась я под его пристальным взглядом.

– Лисёнок, – прошептал он, подавшись в мою сторону и плотоядно перевёл взгляд на мои губы. – Скажи мне…

– Что?..

– Мы за кроватью в мебельный, или сначала в поле поработать? – усмехнулся он, чмокнув меня в кончик носа и тут же отстранился, концентрируя внимание на дороге.

– В поле, – обиженно протянула я. – Облом. Козёл.

– Кто?!

– Козёл, – повторила я. – Козлёнок. Обломчик. Мне, если ты не забыл, деньги за него отработать нужно.

– Этот облом, Лисёнок, я ещё долго не забуду.

***

– Да что ж такое-то, а? – обиженно протянула я, отбрасывая телефон на кровать.

Вот когда не нужно – так звонит мне, чуть ли ни пять раз в день! А когда он мне понадобился – занято! С кем папуля решил поговорить в половине двенадцатого ночи – загадка. Либо он решил изменить своим привычкам и работать после десяти вечера (хотя раньше такого не бывало). Либо… у него завелась женщина?

Поморщившись от собственной формулировки, я попыталась представить папу с… кем-то. А почему, собственно, нет?

Я уже давно не ребёнок, чтобы ревновать любимого родителя. Да и счастья папа заслуживает…

После смерти мамы у него никого и не было… нет, женщины у него точно были, но ничего серьёзного. Точнее, ничего настолько серьёзного, чтобы приводить пассию домой и знакомить с дочерью.

Вздохнув, я снова скосила глаза на телефон. Вот только мысли крутились уже отнюдь не вокруг папы.

Василий…

В целом у нас вышел сегодня прекрасный день. Если не считать утреннее происшествие, конечно. Мы весь день были вместе, много целовались… даже больше, чем следовало, если честно, но… никогда прежде я не чувствовала себя настолько счастливой.

Кто бы мог подумать! Я! В деревне! В поле! Счастлива!

Да ещё и с кем! С Василием Дубининым! Женатым фермером-бандитом!

На последней мысли улыбка медленно сползла с моего лица.

В девять вечера он прислал мне смс, с пожеланием спокойной ночи. Мне показалось это милым. Я и сама собиралась спать… вот только сначала хотела поговорить с папой. Кто ж знал, что до него окажется не так просто дозвониться! Разговаривает с какой-нибудь Тамарой!

А Василий…

У него вообще своя Тамарка дырявая под боком! Которая может в любой момент войти к нему в комнату в одном полотенце. Или вовсе, без полотенца…

Нет, в Василии я была уверена. Ну не может он… вот так вот…

Но уверенность ни на каплю не унимала поднимающуюся в душе волну ревности. Глупую, неразумную и абсолютно нелогичную волну!

Она словно цунами, с каждой секундой набирала обороты, против моей воли (а также вопреки здравому смыслу) заставила меня не только переодеться в шорты и футболку, но и на цыпочках пробираться в сторону входной двери.

– Алиса, внуча, ты? – стоило мне взяться за ручку, как меня окрикнула бабушка. – Уходишь куда?

– Я, – пискнула я, судорожно пытаясь придумать оправдание, а куда это я, собственно, ночью. – Я это… в поле, бабуль. Надо… это… картошку, в общем!

– Посадить позднюю картошку? – переспросила бабуля. – Ну… иди. Сажай. Всё правильно. Её так и сажают.

– Правда? – даже моих скудных знаний про фермерство хватало на то, чтобы осознавать, что никакую картошку ночами никто не сажает.

– Конечно, – авторитетно ответила мне бабуля. – Поздняя картошка, она такая. Вкуснющая. Её потому в потёмках и садят. Чтоб колорадский жук не видел.

– Да? – удивилась я, впитывая новою информацию.

– Иди говорю, пока жуки не проснулись, – поторопила меня бабуля. – А то сейчас без тебя там… всё посадят.

– Ага, пошла, – опомнилась я, шустро выбегая на улицу.

Что-то мне подсказывало, что бабуля поняла, куда я отправилась на самом деле. А про картошку и спящих жуков я потом у Василия спрошу. Хотя… нет. Лучше в интернете посмотрю! Так, в случае чего, надо мной хоть смеяться никто не будет…

– Хороший мальчик, – поприветствовала я вышедшего ко мне Полкана, стоило подойти к дому Василия. – Ты ведь помнишь меня? Да? Прости, но угостить мне тебя не чем.