bannerbanner
Марсельская сказка
Марсельская сказка

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
6 из 6

Я вздохнула, собираясь с мыслями. Желудок известил меня о голоде, заставив сглотнуть и стиснуть зубы.

И мыслить логически, разумеется:

– Великобритания, конечно, – и уверенность в собственных словах тотчас же растаяла. Я озвучивала каждую мысль, лениво пробирающуюся в мою голову: – Такие бестолочи, как вы, едва ли могли вывезти меня за пределы острова… и я нахожусь здесь не больше двух дней, так что…

Он вдруг наклонился ко мне так резко, что я практически увидела сквозь непроглядную ткань огромную чёрную тень перед глазами. Стул пошатнулся, будто преступник облокотился двумя руками о подлокотники. Отпрянув с таким рвением, что лопатки мои больно врезались в спинку стула, я услышала то, о чём даже не могла вообразить:

– Что там говорят о последней воле покойного? Тебе же в любом случае не выбраться живой… ты на родине великого и прекрасного Жака Ибера, милая. А большего тебе знать необязательно.

Это было даже хуже, чем пропитанная какой-то дрянью тряпка, хуже удара приклада и хуже, да простит меня Всевышний, самого выстрела. Но сердце не заколотилось бешено, испугавшись этой новости, во рту не пересохло, и какая-то неведомая сила вдруг стала будто укачивать меня на волнах невероятного и совершенно необоснованного спокойствия. Во Франции… они похитили и увезли меня во Францию… значит ли это то, что мне и вправду отсюда не выбраться? Кто-то словно растянул мои губы в улыбке, хотя я не чувствовала прикосновения к своей коже. Так странно… я была во Франции совсем недавно… моя тетушка Меррон…

– Вижу, мы можем начать беседу, – голос, казалось, звучал в моей голове, а не где-то снаружи. – Тебе хорошо, верно?

О, мне действительно было хорошо… но тревога, как моль в банке, билась и молила об освобождении. Я знала, что раствор начал дурманить мой разум, но какая-то внутренняя сила не позволяла ему овладеть мной окончательно. Помню, что кивнула этому недоумку, а он что-то сказал в ответ. С губ слетел смешок. Я во Франции. Поразительно. Моя тётушка Меррон уже наверняка собирает слуг к обеду!

– Ты помнишь, как папочка Том брал тебя за руку? Как говорил, что любит свою маленькую дочурку? А помнишь, как вечерами он заплетал тебе косы?..

Он снова был близко, этот чарующий голос, и я тонула в нём, тонула в своём бессилии, тонула в воспоминаниях… там были руки моего отца… его улыбка… весёлый смех. Он заплетал мне косы…

В этот миг внутренняя тревога так сильно царапнула мою душу, что я до крови закусила губу и едва ли не ахнула от осознания. Отец никогда не заплетал мне косы. Никто их не заплетал. Мои волосы всегда были короткими и непослушными, а всякий раз, когда очередная моя «гениальная» гувернантка пыталась расправиться с ними, я убегала с криками и угрозами.

Долгожданная ясность осветила все поражённые участки моего рассудка, она их попросту уничтожила.

Я знала, что он собирался делать. Разговорить меня. Вывести на чистую воду. Или заставить сказать то, что хотел услышать. Но что я знала о своём отце? Всё тело напряглось, кулаки сжались, отчего костяшки побелели, но я не сдавалась. Разум постепенно охватывал туман – безжалостная битва.

– Нет никакой лодки… я ничего… – язык отчаянно отказывался меня слушать. – Отец не заплетал мне косы. Ни-ког-да.

– Хорошо, – он усмехнулся, как мне показалось, нервно. – Ещё не готова, да? Я подожду.

Теперь меня тошнило. Голова сделалась ватной, а слюны во рту стало в несколько раз больше. Сглотнув её, я попыталась смириться с новостью о своём нахождении во Франции. Улыбка так и рвалась наружу. Надо же! А я все никак не могла выкроить время приехать сюда…

Воображение уже пустилось в пляс, подбрасывая будто бы абсолютно живые образы: я стою на набережной Сены в своём шелковом платье, развевающемся на ветру, а птицы, какие-то неестественно-большие, летают над моей головой, и что-то кричат, кричат, а затем шепчут:

– Где наши деньги, красавица?

– Где ваши крылья? – немедленно спросила я и протянула руку, чтобы коснуться их, а затем с ужасом осознала, что и запястья крепко прикованы к стулу.

Реальность отвесила мне хлёсткую пощечину, и когда почудилось, будто я снова падаю, знакомый голос моего мучителя поминальным маршем прогремел прямо в ухо:

– Лодка «Фиона» и правда так красива вблизи?

Лодка, лодка… брови сошлись на переносице. Я покачала головой, отгоняя туман. Теперь тот нагло клубился вокруг.

– Я видела лодки в порту… маленькая… человек с бородой чистил рыбу… Фиона, – губы сжались в тонкую полоску. – Такое красивое имя. Кто она? Твоя жена? У тебя есть жена? Бедная, бедная женщина… Твой красивый голос маскирует все внутренние уродства.

Чьи-то пальцы сомкнулись на моем подбородке. Чьи-то губы едва не коснулись моих. На скулах явно останутся синяки. Но я почти не чувствовала телесного контакта. Всё плыло…

– Ты знаешь, куда твой отец переправил все свои деньги? Отвечай!

– Его деньги… он потратил последние сбережения на букет для Розалинды… хотел извиниться, – мир вокруг плыл, а хватка на подбородке становилась сильнее. Слова сами лились из моих уст, когда как мой голос будто и вовсе мне не принадлежал. – Зачем она сожгла наш сад? Ему бы не пришлось тратиться…

– Идиотка, – чужой голос пропитался ядом, а затем стал громче, ударив меня по вискам: – Левша! Убери её с глаз моих! Она бесполезна, а у меня нет времени с ней возиться!

Услышав это, я хрипло расхохоталась. Шаги прервали мой смех, и кто-то остановился неподалёку, запыхавшимся голосом уточнив:

– Мне прикончить её?

– Не сейчас. Мне нужно отъехать на пару часов, а когда вернусь, сделаю это сам. Она должна быть в сознании и в здравом уме, так что без глупостей. Отведи её в подвал и жди меня.

– Я понял. Время, потраченное на эту дуру, должно окупиться?

– С лихвой. Правша и док поедут со мной, так что ты за главного. Не подведи меня.

Мой отчего-то ставший таким идеальным мир потревожили чужие руки. Я улыбнулась блаженной улыбкой, и повисла на шее того, кто отвязал меня и поднял со стула.

– Так хорошо… – тихо пропела я. – Мне с вами так хорошо, мальчики…

Глава 7. Блеф

Я рухнула на сырой холодной пол, стоило ржавой калитке со скрипом захлопнуться.

Всё моё тело поразил болезненный импульс, тошнота подкатила к горлу и, бросившись к стоящему в углу ведру, я немедленно опорожнила желудок. Это было просто отвратительно… трясясь и от холода, и от страха, и от пережитого унижения, я сочла истинным благословением то, что эти мерзавцы налили воды в несчастную ржавую кружку, ставшую несколько секунд, минут или часов назад моим оружием. Сполоснув свой рот и сплюнув в ведро, я облокотилась спиной о стену. Ладонь, упавшая на землю, задела лежавшие на ней карты, и я сжала их в кулаке, даже не любопытствуя, как много мне удалось стащить. Будто это имело смысл.

И лишь спустя несколько мгновений, когда желудок оказался пуст, ожидаемо очистился и разум. Мысль, ясная и простая, вонзилась в душу с поразительной скоростью.

Их главный понял, что я бесполезна. И он собирается меня убить.

Осознание этого парализовало меня всего на секунду, пока дремлющее желание жить набирало свои обороты, заставляло шестерёнки снова крутиться в моей голове. Тем не менее, пространство всё ещё кружилось, всё вокруг казалось неестественно гиперболизированным, но теперь я хотя бы управляла своим разумом. Тогда слова того человека о превышенной концентрации, способной мне навредить, просто теряли свой смысл. Я была в себе, была в сознании, может быть, и несла всякую чушь наверху, но была в полном ответе за то, что говорила.

Или это то, чего они добивались?

Во всяком случае, кто-то из них определено допустил ошибку. Ошибку, обещающую спасти меня, если я сейчас же возьму себя в руки.

Я должна бежать отсюда. Не импульсивным рывком, способным загнать меня в могилу раньше срока, а тщательно продуманным действом. Но разве у меня есть время?

Время, время… что же они говорили о времени?

Голова не прекращала гудеть ни на секунду, и я зажмурилась, мысленно возвращаясь на несколько минут назад. Улыбка, тронувшая моё лицо, появилась и тут же погасла. Этот подонок говорил о моём отце.

Мой папа…

Яркие образы из детства окрасились самыми разными цветами, но спустя секунду стали чёрными, как выражение нашей – моей – скорби. Я ударила себя по щекам и попробовала снова.

«… вечерами заплетал тебе косы».

«… он тебя так любил».

«Где наши деньги?»

«Мне нужно отъехать на пару часов».

«… сделаю это сам».

«Правша и док поедут со мной, так что ты за главного».

– Хватит! – выкрикнула я и содрогнулась от нового приступа головной боли.

Однако в эту же минуту самые разные по форме, размеру и цвету стеклянные детали сложились в один удивительный витражный орнамент. Я смогла увидеть его перед собой так ясно, будто он и в самом деле существовал, и яркий солнечный свет, который я не видела вот уже несколько дней, лился через него прямо на моё внезапно ожившее лицо.

Я должна бежать отсюда. Сейчас, когда главный уехал и прихватил с собой парочку головорезов. Сейчас, когда оставшийся со мной Левша, пусть и имеет оружие, но совершенно точно обделён мозгами. И сейчас, когда моя вера в себя сильна как никогда. Героини моих ненаписанных книг никогда не забились бы в угол, смиренно дожидаясь неминуемой смерти.

Теперь у меня было не больше часа на то, чтобы придумать план, несколько раз во всех мельчайших деталях мысленно воссоздать это животрепещущее событие, финалом которого должно стать моё неминуемое прибытие в поместье тёти Меррон в Париже. Этого должно хватить на то, чтобы не отправить себя на верную гибель.

– Чёрт бы побрал эту дверь! – внезапно послышалась хриплая ругань Левши где-то сверху, а затем раздался писклявый скрип деревянных ступеней.

Крупная дрожь тотчас пробила всё моё тело. Глаза в ужасе округлились, пока мозг принялся бешено вырабатывать идеи. Притвориться спящей, а затем напасть? Но чем, колодой украденных карт? Это будет самая кровопролитная дуэль, самый равный бой – мои карты и его пистолет! Тем не менее, решение спрятать их от греха подальше немедленно овладело мной, и я трясущимися руками собрала карты с пола и засунула туда, куда, я надеюсь, никто не заглянет – в чашечку своего бюстгальтера. До крови закусив губу, я бросила взгляд на кучку одежды возле калитки и в который раз вспомнила слова главного. Конечно, для начала мне нужно одеться! Обезопасить себя, сделать всё, только бы избежать его сального взгляда, ведь в моменты, когда эти приматы обращают внимание на моё изувеченное платье, их мозги размягчаются, как сливочное масло на августовском солнце…

Но… боже, разве это не именно то, что мне нужно?

– Ну, где моя маленькая зверушка? – неожиданно прохрипел Левша из глубины подвала. Я отшатнулась, шагнула к стене, а он подошёл к калитке и, провернув в замочной скважине ключ, открыл скрипучую дверь. – Неужто испугалась? Да, какая-то ты слишком зашуганная для той, кто вис на моей шее по своей же воле там, наверху.

Я не слушала его, блуждая испуганным взглядом по сторонам и прикрывая руками открытые участки моего тела. События принимали слишком неожиданный, слишком безумный поворот, но я отчаянно не принимала никакого другого исхода, кроме как выжить. Я не могла умереть, не могла внести такие коррективы в своё расписание. Смерть стоит десятком пунктов ниже – стоило хотя бы ради приличия выполнить несколько из них, прежде чем дойти до финальной строчки. Хотя нет, финальной всё же оставались мои с размахом устроенные похороны. Их я тоже расписала по подпунктам и даже набросала эскиз своего последнего наряда. Оно было бы несколько эпатажным, с намёком на…

«Эйла! Приди в себя!» – взбунтовался рассудок, и я дёрнулась, когда Левша бесцеремонно ввалился в мою темницу. Воздух вдруг сделался вязким, ещё более вязким, чем был до этого. Предчувствие беды захватило душу.

– Ну? Что застыла?

Я вжалась спиной в стену позади, когда Левша резко рванул ко мне и схватил меня длинными тощими пальцами за подбородок, поворачивая побледневшее лицо в сторону керосиновой лампы. Кожу опалило его несвежее дыхание.

Думай, Эйла, пожалуйста, думай…

– Хм. И правда. Ты в своём уме, – протянул он, и зловещая улыбка коснулась его тонких губ. – Тем лучше. Интереснее.

Я даже не пыталась вырваться. Мой взгляд остекленел, а сердце ухнуло в пятки, когда Левша вжался своими бёдрами в мои. Спокойно, Эйла. Никакого сопротивления. Только попытка выцепить одну здравую мысль из бесконечного вороха безумных и опрометчивых идей.

– Ты ведь уже догадалась, что я собираюсь с тобой сделать, да, красавица? Капо велел дождаться его, чтобы он сам мог убить тебя, но не отдал никаких приказов о характере нашего… времяпрепровождения. Я собирался сделать этот в тот же день, как увидел тебя, – его шёпот болезненно обжигал мою кожу. – А теперь ты вся… в моей… власти.

Органы в животе стянулись в тугой узел страха, и сквозь шум в ушах я вдруг расслышала едва уловимый шорох, издаваемый картами, спрятанными в моем бра. Левша прикоснулся к моей щеке, а я широко распахнула глаза, пораженная идеей.

Игральные карты.

Игра… ну, конечно! Всё ведь так просто, так очевидно! Я должна сыграть эту партию, безбожно блефуя.

Мозг заработал с удвоенной яростью. Я внутренне сжалась, перестала дышать. Как же мне поступить? Как успеть, как уловить тот момент, выдержать ту самую паузу? У меня не было ни секунды на раздумья!

– Мне всё равно, – выпалила я, опережая мысли. – Делай со мной всё, что хочешь.

Это было так отрезвляюще, так обнадеживающе, даже сквозь призму убийственного отвращения, что я немедленно принялась осуществлять несуществующий план. Хаотично и расплывчато, маленькие ходы к большой победе рождались в моей голове, пока этот мерзавец утыкался носом в мою шею и всё ждал, когда я начну сопротивляться. Меня едва не стошнило прямо на его уродливые туфли, когда грубые мужские пальцы коснулись изысканного шёлка моего платья.

Но жизнь моя была дороже пары секунд никчёмной гордости.

– Так ли всё равно? – просипел Левша куда-то в область сгиба моего плеча. – Я бы предпочёл, чтобы ты кусалась, чем была бревном, – он поднял голову, и расфокусированный взгляд, подёрнутый дымкой омерзительного желания, скользнул по моему лицу. Тогда я и поняла: этот подлец был пьян. Не настолько, чтобы от одного моего толчка повалиться и упасть на землю, но уже достаточно, чтобы потерять бдительность. – Но если ты не хочешь нарваться на мой гнев, ты можешь быть… отзывчивой.

Несмотря на неприкрытое отвращение, широкая улыбка едва не коснулась моих губ. Глупая мышь сама шла в лапы коту. И в роли мыши здесь выступала вовсе не я.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента
Купить и скачать всю книгу
На страницу:
6 из 6