Колдовской замок. Часть V. Интермеццо, интермеццо

Нет, это не корабль почтенного Лимо из Амстердама. Да, он немного знает этого купца, но давно его не видел, так-как Лимо редко заходит в их бухту. У него нет здесь никаких дел, и он появляется, только если корабль нуждается в ремонте после бури, а бури в местных водах бывают не часто. Где можно разыскать купца Лимо? Кто ж его знает? Среди таких торговцев, как он, не принято рассказывать каждому встречному о своих планах. Впрочем, всем известно, что этот негоциант торгует шерстью, а сейчас по слухам, можно обзавестись этим товаром в Испании, так что если почтенные путешественники вознамерятся посетить эту страну, то возможно встретят там купца Лимо и его корабль. Беда только в том, что сейчас в Испании идёт очередная война с маврами, так что там небезопасно! Припасы? Их можно купить где угодно, хотя бы в лавке почтенного Жоле, которая находится в двух шагах от таверны. Беднягу Жоле только что постигла коммерческая неудача, и он, вероятно, согласится отпустить товар по недорогой цене, а товар, между прочим, у него отменный!

Словоохотливый хозяин, хоть и косился постоянно на рукоятки ножей, торчащие из-за кушаков пираний, но не выказал по отношению к нам ни малейшей враждебности. Зато, когда его взгляд упал на пистолеты Анхе, то он на пару секунд       потерял дар речи. Конечно, это оружие было ему не знакомо, но самоцветы, которыми оно было украшено, произвели ошеломляющее впечатление!

Между тем, я усадил девушек за столик и заказал на всех жареного барашка и пива. Анхе, приунывшая было в начале разговора, немного ободрилась после слов хозяина об Испании. Огнеплюй шепнул мне на ухо, что дон Самбульо говорил, будто он оттуда родом, и после краткого обсуждения мы решили плыть именно туда, тем более что это совпадало с направлением, которого мы хотели придерживаться с самого начала. Пиво девочкам не понравилось, и я спросил для них вина, потом оставил их на попечение Огнеплюя, а сам направился в лавку, о которой говорил хозяин.

Это и в самом деле оказалось недалеко. Аккуратный домик, переднее помещение которого служило торговым залом, а задняя часть примыкала к строению бывшему, по-видимому, складом. Меня встретил очень грустный молодой человек, у которого одно ухо было красного цвета и заметно больше другого. Он извинился, и сказал, что хозяин нездоров, но уважаемому клиенту не стоит ни о чём беспокоиться, так-как он, (то есть этот парень), слуга, которому доверяют, (при этом он поморщился и потрогал своё ухо), а это значит, что все, что может предложить лавка почтенного Жоле, будет предоставлено гостю по первому требованию, и за сходную цену.

Выслушав этот длинный монолог, я порадовался, что всё оказалось так просто, и мы тут же принялись за дело. Услышав, что мы идём в Испанию, парень, который и впрямь хорошо разбирался в своём деле, сразу сказал мне, сколько потребуется для такого плавания сухарей, солонины, муки, копчёных колбас, мочёных яблок, соли, сушёных персиков, вина, крупы, вяленой рыбы, готовой выпечки и ещё чего-то, что я уже позабыл. Мы тут же договорились о цене, и о том, что все заказанные продукты будут доставлены на галеру. Пожав парнишке руку, я вынул кошелёк и принялся отсчитывать монеты.

Что-то насторожило меня в том, с каким молчанием этот словоохотливый юнец смотрит на то, как я это делаю. Я поднял голову, и встретился сначала с его пристальным взглядом, а потом с фальшивой улыбкой. Он тут же хлопнул себя по лбу, как бы вспомнив о чём-то, цветасто извинился, попросил подождать его совсем немного, и исчез за дверью, ведущей во внутренние помещения.

Я остался стоять с деньгами в руках среди мешков с мукой и бочонков с солониной. Чувствуя нарастающую тревогу, я понимал, что здесь что-то не так, но что именно не так, было совершенно неясно! Где-то в глубине дома раздавались шаги, негромкие голоса, хлопанье дверей и… звон оружия! Обитатели лавки почтенного Жоле вооружались! Против кого? Против меня? Но почему? Ведь только что всё было в порядке!

И тут мой взгляд упал на мешочек, который я держал в руках… Если бы вы знали, каким дураком я себя в тот момент почувствовал! А как мне хотелось поблагодарить за это моего дорогого брата! Короче говоря, я швырнул деньги на пол и выскочил из лавки.

Первое, что мне бросилось в глаза, это была распахнутая дверь таверны, висящая на одной петле. Из неё в следующее мгновение вывалился какой-то мужик из продырявленного бока, которого хлестала кровь. Тщетно пытаясь зажать руками широкую резаную рану, он прошёл несколько шагов, зашатался и рухнул в лужу, переполошив лежащего там хряка.

Внутри грохнули два пистолетных выстрела, и кто-то истошно заорал. Потом вся таверна загудела, как потревоженный улей. Я бросился к входу, но оттуда немедленно выкатился клубок из человеческих тел, который докатился до лужи покинутой хряком, и рассыпался на трёх, в кровь исцарапанных, мужиков и двух, разозлённых, ощерившихся, как дикие кошки, пираний!

Вслед за этой странной композицией объявилась другая – слепо мечущийся здоровяк, на котором верхом сидела Анхе и изо всех сил колотила его рукоятками пистолетов по голове. Над всей этой сценой рывками летал Огнеплюй из ноздрей которого валил дым, а когти были в чём-то красном.

Позади меня послышался шум, я оглянулся, и вовремя! Из лавки, где я только что побывал, выбегали новые персонажи – уже знакомый мне парень, с топором для колки дров, мужик средних лет, толстый и бородатый, одетый в длинную ночную рубашку со старым зазубренным мечом в руке, (это, наверно и был сам купец Жоле), и два типа помоложе, вооружённые один кочергой, а другой лопатой.

Дело явно запахло жареным! Из дверей гостиницы показался хозяин, и ещё несколько человек с недоумёнными, перепуганными лицами, а со стороны пристани и посёлка уже бежала целая толпа народа!

Я понял, что пора отступать! Дежавю. Почти, как тогда в Амстердаме! Только теперь со мной были не дюжие викинги, а три девушки, впрочем, тоже весьма опасные в драке. И всё же противник снова был в большинстве! Секундная мысль о том, что надо выяснить, что там такое случилось в таверне, была заглушена криками – "держите вора"! По-всему, "вором" тут считали меня, так что времени на выяснение отношений не было!

Я попросту снял Анхе с мужика, на котором она каталась, развернул его в сторону агрессивной прислуги купца Жоле и угостил хорошим пинком под зад! Бедняга, оба глаза которого были загорожены здоровенными фонарями, взревел, раскинул руки и сбил с ног всю команду воинственного лавочника!

Я не стал развивать свой тактический успех на этом направлении, а просто подхватил всех трёх девушек под мышки и дал дёру в ту сторону, где в конце причала покачивалась на волнах наша галера! Бегун из меня неважный, да ещё и вес трёх взрослых девиц, (которые визжали, брыкались и рвались обратно в драку), отрицательно сказывался на скорости моего вынужденного спринта.

Короче, погоня наступала нам на пятки! Даже не оборачиваясь, я ощущал затылком горячее дыхание преследователей, и чувствовал адскую смесь из запахов вина и лука. Вдруг сзади раздался вскрик и звук падения множества тел! Я рискнул обернуться, и увидел кучу малу, как раз в том месте, где заканчивалась тропинка, ведущая к причалу, и начинались мостки пристани, по доскам, которых уже вовсю грохотали мои каблуки.

Оказалось, что Анхе сняла один свой сапог и запустила им в наших преследователей! Удар, по-видимому, сбил кого-то с ног, а тот в свою очередь послужил камнем преткновения для остальных!

Но долго любоваться этим зрелищем было слишком большой роскошью и свистнувшая над ухом стрела, пропела мне о том же самом. Стреляли с корабля, пришвартованного у соседнего причала. Вот уж ещё одно дежавю! Я, как мог, ускорил темп, и в это время со стороны нашей галеры раздался грохот пушек!

Пираньи стреляли сразу и по корпусу "купца", и по нашим преследователям. На вражеском корабле тут же началась паника, он завалился на один бок и загорелся! Выстрел в сторону погони тоже не прошёл даром – ядро в щепки разнесло мостки за моей спиной, и те, кто выбрался из свалки устроенной Анхе, вынуждены были остановиться.

К тому же Огнеплюй полил остатки причала огнем, и они вспыхнули, будто были сделаны не из сырых досок, а из сухой соломы! Это дало нам хорошую дымовую завесу! Под её прикрытием я наконец-то перепрыгнул на борт своего судна, которое тут же отвалило от негостеприимного берега и полетело в открытое море!

Интермеццо шестнадцатое – уроки вранья

Через полчаса или около того, когда все отдышались и немного расслабились, я по всему кораблю гонялся за попугаем, удиравшим от меня пешком, так как его крылья слишком устали для полётов. В конце концов, он нашёл в себе силы взлететь на мачту, куда мне уже не захотелось лезть. Нет, я не собирался сворачивать ему шею, но он лишился бы многих своих перьев, если бы попался мне в руки!

– Ну, и в чём ты обвиняешь меня? – крикнул он мне сверху, когда убедился, что находится в зоне недосягаемости. – Ты же сам во всём виноват! Как только тебя угораздило заявиться именно в ту лавку, из которой я стащил кошель?

– Откуда мне было знать, что это именно та лавка? Её порекомендовал трактирщик, и ты при этом был рядом! Мог бы предупредить меня заранее!

– А почему ты вообще не выбросил кошелёк, и не ссыпал деньги в карман?

– Не догадался!

– А кто из нас двоих говорил, что умеет обращаться с деньгами?

На это мне нечего было возразить. Конечно, по сравнению с братом я имел больший опыт в обращении с деньгами. Правда, опыта обращения с ворованными деньгами у меня не было никакого. Вот и результат! Да, здесь моей вины было не меньше чем его, и я, махнув рукой, вернулся к Анхе, сидевшей в окружении пираний не занятых на вёслах.

– Так что же случилось в таверне, когда я ушёл? – задал я вопрос, который мучил меня больше, чем история со злополучным кошельком.

– Нас узнали, – ответила Анхе, подняв на меня усталый взгляд.

– Узнали? Кто?

– Сначала тот здоровенный, а потом подошли ещё четверо.

– И что они сказали?

– Сказали, что мы самые необыкновенные девушки, которых им приходилось встречать, и спросили, откуда мы и чем занимаемся?

У меня похолодело внутри. Я уже понял, что произошло дальше, но всё же попросил рассказать поподробнее.

– Когда я сказала им, что мы занимаемся морским разбоем, и сейчас хотим приобрести припасы для дальнего похода, то все четверо переглянулись, пошушукались, а потом тот мужик улыбнулся, как-то не по-настоящему, и спросил, а не знаем ли мы девушку, которую называют "Белой Яростью"? Я ответила, что это моё прозвище, а он вдруг стал орать, что здесь, дескать, "Белая Ярость", хватайте её! Другой и впрямь попытался меня схватить, но я разрядила ему два пистолета в пузо, а потом вцепилась в первого, пока Щетинка и Заноза разбирались с остальными. Ну, а дальше ты знаешь!

Я забыл сказать, что у пираний тоже были имена, но они все происходили от названия каких-либо предметов. Картина получилась полная и многоцветная! Конечно! Ни Анхе, ни пираньи, совершенно не умели врать! Они вообще не знали, что такое ложь, и для чего она существует, а мы с братом не учли этого обстоятельства!

– Ну что, скажешь и здесь тоже я виноват? – спросил попугай, спикировав мне на плечо.

– Нет, на сей раз, мы оба виноваты! – сказал я, проявляя благородство. – Нам теперь и исправлять эту ошибку вместе!

Подводя итоги нашей первой и весьма неудачной экспедиции на берег, мы всё же пришли к мнению, что счастливо отделались! Наши потери состояли всего лишь из трёх пар сапог – пираньи скинули свои ещё в таверне, Анхе, недолго думая, выбросила оставшийся у неё за борт. Хуже было то, что мы так и не добыли припасы и воду, но это было поправимо, ведь берег, хоть и скрытый горизонтом, всё ещё был недалеко. Кроме того, мы приобрели кое-какой опыт, и теперь, чтобы не наделать прежних ошибок, надо было этим опытом воспользоваться. Прежде всего, мы с Огнеплюем решили научить наших девушек врать!

Тот, кто думает, что это дело простое, глубоко ошибается! Сначала они долго не могли понять, что мы от них хотим. Потом некоторые заявили, что им это совершенно не подходит, и так жить неправильно! Оказывается, эти дикарки обладали особой врождённой животной моралью. Сломав об их благородное упрямство несколько копий, мы поняли, что напрямую действовать бесполезно, и принялись "совращать" их предводительницу.

Сначала Анхе также отпиралась и посылала нас, куда подальше со своими лекциями о лжи, как неотъемлемой формы общения. Мало того! Она всё ещё не простила нам обман с превращением Огнеплюя в попугая, и воспринимала ложь исключительно, как зло. К доводам, вроде того, что если бы она сказала неправду тем мужикам в таверне, то всё могло обойтись без драки, пиратка отнеслась весьма скептически – "Без драки? Но ведь так совсем не интересно! К тому же мы всё равно победили, хоть и пришлось удирать!"

Однако мы с братом не теряли надежды, ведь Анхе была существом более цивилизованным, чем её подружки, а значит, ложь не могла быть ей совсем чуждой. Выход нашёлся сам собой. Как всегда, возбудить интерес к необходимому нам предмету удалось с помощью двух вещей – любопытства и… злой шутки!

С любопытством всё было просто – девчонки ужасно любили наши рассказы о дальних странах и необыкновенных приключениях, и слушали их, буквально открыв рты! Особенно в таких байках преуспел мой находчивый братец. Кстати, к говорящему попугаю, пираньи привыкли очень быстро. Они совсем не связывали его личность с красным драконом, которого боялись, до них просто не доходило, как это может быть. Впрочем, эти девушки вообще не привыкли серьёзно над чем-либо задумываться. Итак, привожу здесь один из его рассказов:

– Иду я как-то по Африке. Вы не были в Африке? Нет? А я вот был! Занимательнейшее место! Слоны, крокодилы, бегемоты, жирафы, обезьяны, попу… впрочем, речь не об этом! Моей целью были тигры! Я вам не говорил, что я знаменитый охотник на тигров? Не говорил? Ну, так вот – говорю! Я самый знаменитый охотник на тигров, ну, и немножечко на львов! Значит, иду я как-то по Африке, кокосовые орешки щёлкаю, тигров ищу, а их всё нет! Я думаю, куда это тигры делись? Пигмеи их сожрали, что ли? Но только я так подумал, как вдруг прямо на меня выскакивает громадный тигр! Поверьте, вы такого тигра никогда не видели! Ах, да! Вы же вообще тигров не видели. Но всё равно, слушайте! Этот тигр был ростом вон с того дядьку, – (это он меня имел в виду), – весь рыжий, как сто лисиц, на спине гребень с колючками, на голове рога, острые преострые! Целых двадцать рогов… с каждой стороны! А на хвосте шипы, каждый с длинный нож и все ядовитые! А когти! Острые-преострые! Железные когти! Длинные, как сабли нашей Анхели! Я его как увидел, так сразу понял – пришёл мой час! В смысле – пришёл час моей славы, ведь такой знаменитый охотник, как я, не мог сомневаться в победе! Я храбро выхватил свой меч… Ах, да! У меня же нет меча. Ну, тогда, я достал из-за пояса свои пистолеты и выстрелил в тигра! То есть, выстрелить мне как раз не удалось – порох отсырел, потому что на него попало кокосовое молоко от орехов. А тигр, конечно, не стал ждать, пока я переменю заряды и прыгнул на меня! Пока он летел, выставив вперёд когти, мне показалось, что вся моя жизнь промелькнула перед глазами за один миг! Но я не растерялся! В мановение ока я накрылся медным тазом, и когда тигриные когти проткнули его, быстро-быстро загнул их своим молотком! Потом я выбрался из под таза, а тигр так и остался стоять на нём, ведь он не мог больше двигать лапами!

– И что же ты сделал с пойманным тигром? – спросил я, понимая, что все вокруг, кроме меня и Анхе, принимают эти враки за чистую монету.

– Съел, конечно! – ответил Огнеплюй, не моргнув глазом. – Зачем же ещё охотиться на тигров, если их не есть?

– Может быть для того, чтобы нарезать из них лапшу? – спросила предводительница пиратов.

– Какую лапшу?

– Которую ты вешаешь нам на уши!

Это почему-то страшно развеселило пираний. Они принялись скакать по всему кораблю, изображать в лицах рассказ Огнеплюя, а потом вытащили откуда-то всамделишный медный таз и стали ловить им попугая, который с удовольствием принял участие в этой чехарде. Дело кончилось тем, что беднягу поймали, и при этом он лишился нескольких перьев. Когда, наконец, все успокоились, то потребовали нового рассказа, но тут он заявил, что устал, и теперь пусть рассказывают другие, а чтобы не было скучно, пускай все рассказы будут завиральные и сумасшедшие!

Предложение было принято, но охотников выступить первыми не нашлось. Тогда решили кинуть жребий, и, вот же судьба! Первой его вытянула Анхе! Её рассказ звучал так:

– Однажды, когда Огонька не было дома, я взяла одну книжку, из тех, которые он не разрешал мне брать.

Попугай при этих словах нахмурился, как туча и упёр крылья в бока, но девушка не обратила на это никакого внимания.

– Это была большая книга с красивыми картинками. Она еле-еле уместилась на столе, и мне пришлось рассматривать картинки, стоя, чтобы было удобней.

Тут мой пернатый братец озадаченно поскрёб затылок и крепко задумался, видимо мысленно перебирая свои книжные сокровища.

– Я переворачивала страницу за страницей, и вдруг увидела картинку, которая почему-то показалась мне знакомой. На ней был изображён замок, но стоял он как бы в отдалении, а его величественная громада даже была слегка размыта на фоне далёких синих гор и подёрнута прозрачной дымкой. На переднем плане, на невысоком холме расположилась пара влюблённых в одеждах вроде тех, которые мы видели на людях, что побогаче. Они, конечно, пришли сюда полюбоваться на замок, но похоже им не было до замка никакого дела! Девушка в широком платье и с каштановыми волосами, убранными в замысловатую причёску и юноша в коротком плаще, колете, панталонах с кружевами и в берете с павлиньим пером, глядели друг на друга глазами полными любви, и не замечали окружающего мира! Сама не знаю, но мне почему-то захотелось туда, к ним!

В этот момент настала моя очередь поскрести затылок. Если честно, то я ожидал продолжения рассказа Анхе с некоторым ужасом.

– Я наклонилась над книгой, чтобы получше рассмотреть картинку и вдруг почувствовала, что лечу! Точнее не лечу, а падаю вниз из-под самых облаков! (Огонёк раньше часто катал меня на себе, а потому я знаю, как выглядит мир с высоты.) Земля быстро приближалась, и я подумала, что сейчас разобьюсь насмерть, но вдруг моё падение замедлилось, и я благополучно встала на ноги прямо перед сидящей на холме парочкой. Когда влюблённые увидели меня, то перепугались и вскочили, а девушка заслонила юношу собой и выхватила шпагу!

Анхе сделала паузу, и оглядела своих пираний. Девчонки сидели с круглыми глазами и открытыми ртами. Они снова принимали всё за чистую монету!

– А что было дальше? – спросила одна из них.

– А дальше, я эту деваху замочила, а парня стырила! Мы поженились, и жили долго и счастливо! – выпалила Анхе, и над галерой на несколько секунд повисло молчание.

Первым очнулся попугай, и захохотал так, что свалился с бочки, на которой сидел. Пираньи сообразили, что их снова надули, и сами покатились со смеху. У меня отлегло от сердца, хоть я и не нашёл здесь для себя ничего особо смешного. Но всё же я был в немалой степени озадачен. Слишком уж рассказ этой девушки напоминал знакомые мне события. Но я так и не понял, что это могло означать. До сих пор не понимаю.

В общем, игра всем понравилась. Когда смех прекратился и жребий был брошен снова, мы выслушали коротенький рассказ Щетинки о том, как она однажды ловила рыбу, а выловила колибри размером с корову, но показать её подругам не смогла, так-как очень хотела есть, а потому слопала свою добычу на месте, в одиночку и сырую. Потом ещё одна пиранья рассказала, как нашла в джунглях гнездо диких пчел, в котором совсем не было мёда, зато было полным полно золотых монет. Пчёлы собирали эти монеты с особых цветов и кормили ими своих деток. Надо было видеть, как при этом сверкнули глаза Огнеплюя! Остальные рассказы были в том же духе.

Когда очередь дошла до меня, то я попросту вспомнил несколько детских сказок: "Три дракончика и злой рыцарь", "Драшенька и Йети", "Дракон-царевич и Серый Тамплиер". Впрочем, они успеха не имели, и тогда я поведал историю "своей любви к прекрасной дельфинье Ангелинде", которую рассказывал раньше команде Ванхагена. Эта байка прошла на ура! От меня потребовали повторить некоторые моменты, а когда я объявил, что этого не было, и я всё придумал, то многие не поверили, что это выдумка. Даже Огнеплюй косо посматривал в мою сторону.

А вот с шутками вышло хуже. В один прекрасный день, когда от нечего делать, я дремал себе на солнышке, ко мне подошла Заноза, и сказала, что Анхе зовёт меня к себе в каюту. Такого раньше не было! Во-первых, потому, что эта каюта была слишком маленькой, и мне было в ней откровенно тесно, а во-вторых, Анхе обычно сама подходила ко мне для разговора или кричала через всю галеру, если хотела позвать. Я уж подумал, что с девушкой приключилась какая-то хворь, раз она не выходит из своего убежища и поспешил туда.

Когда я постучал в дверь каюты, ответом мне были невнятные звуки похожие на стоны. Я тут же распахнул дверь и увидел, что на низкой и ужасно узкой кушетке, которая служила нашей пиратке постелью, кто-то лежит, накрывшись одеялом с головой. При этом одеяло странно шевелилось, и из-под него раздавалось мычание. Я откинул край одеяла, и моему взору предстал Огнеплюй, связанный по рукам и ногам… То-есть по крыльям и лапам. В клюве у бедняги торчал кляп, и было, похоже, что он задыхается. Когда я освободил его от пут, первое, что он сказал, отдышавшись:

– Всех съем! Верну драконий облик и сожру этих …, (тут он не слишком прилично обозвал нашу команду), всех до одной! Такое со мной протяпать! Научил на свою голову!

Я, как мог, успокоил разгневанного брата, после чего выяснил, что пираньи захватили его спящим, накинули мешок на голову, связали и засунули сюда. Что же касается Анхе, то он её не видел, но не уверен, что всё это было проделано без её ведома. Короче, он просто кипел от обиды, и я опасался, что дело может закончиться огненными плевками. Однако Анхе, и в самом деле, нигде не было видно.

Должен сказать, что к тому времени мы стояли в некоем подобии бухты, а точнее в длинной узкой щели, образованной причудливым рельефом местности и прибрежной растительностью, затянувшей берега плотной паутиной кустарника. Сколько здесь было комаров! Зато в болотистых заводях водились громадные рыбины. Толстомордые, зубастые, могучие, но непугливые, и доверчивые, как поросята! Их даже неудобно было есть, настолько это были славные создания. Впрочем, это моё впечатление основательно поколебалось после того, как я нашел в желудке одной из них полупереваренную человеческую руку. Во всяком случае, пираньи уплетали эту рыбу за обе щеки, и наличие останков сородичей в её желудке никак не повлияло на здоровый девичий аппетит.

Причина нашей стоянки была проста – на галере совсем закончилась вода и провизия. Как я уже рассказывал, нам не удалось пополнить запасы во время последней высадки на берег. Казалось бы, что проще – отплыли подальше, (благо погони за нами не было), пристали к берегу, набрали воды и еды…, ан – нет!

Берега, как назло, оказались на многие мили неприступными. К тому же погода испортилась, поднялся сильный ветер, который отнёс нас далеко в океан, где мы чуть было, не потеряли направление, так-как компас, (тоже стыренный Огнеплюем из семнадцатого века), сбесился, и его стрелка вращалась вокруг своей оси, будто хотела выработать электричество!

Так нас мотало пару дней, пока не вынесло к этому берегу, где совсем не было следов человеческого присутствия, (кроме разве что руки в рыбьем желудке). Зато здесь нашлась на удивление удобная расщелина, куда наше судно вошло, как нож в ножны. А ещё, эта трещина оказалась устьем неширокой реки, и вода здесь была наполовину пресная. Мы стояли в этой бухте уже неделю, отдыхали, зализывали раны, занимались мелким ремонтом и… развлекались, тем способом, о котором я рассказал только что!

Ни в трюме, ни в гальюне Анхе не было. Не было её и среди пираний, которые выглядели, как группа очень довольных собой заговорщиков. Глядя на их хитрые рожи, я вдруг испытал то же чувство, что и Огнеплюй, только мне хотелось их не сожрать, а хорошенько отшлёпать! Они явно издевались над нами! Стоило отвернуться, как за спиной слышалось хихиканье, перешёптывание, а порой и откровенный смех. Я понял, что закипаю, и от этого почувствовал себя очень глупо. И тогда я решился на то, чего избегал всё это время – применил насилие!

Я знал, что угрозы не помогут, что пираний трудно напугать, что они малочувствительны к боли, а мой авторитет среди них не настолько высок, как хотелось бы, и напрямую зависит от Анхе. Поэтому я решил действовать предельно жёстко, и выбрал для этого самую неожиданную жертву.