Колдовской замок. Часть V. Интермеццо, интермеццо

Мы шли уже долго, а коридор всё не кончался и не кончался! По моим расчётам монастырь был не настолько велик – мы давно должны были быть за его пределами. А что если коридор заканчивается тупиком? Как я мог быть так глуп, чтобы дать загнать нас всех в ловушку! В этом случае нашим преследователям не требовалось с нами воевать, достаточно было просто забаррикадировать дверь, через которую мы сюда вошли, и подождать пока мы сами не умрём от голода!

В этот момент мне, что-то капнуло на лоб. Я поднял факел к потолку и увидел, что он весь мокрый. Под ногами тоже было сыро, но что бы это значило? Неужели?.. Точно! Над нами было русло реки, а это значило, что мы уже покинули пределы монастыря! Значит коридор, пока мы шли, превратился в подземный ход, но куда он вёл?

Ответ нашёлся скоро. Через десяток шагов пол вдруг заметно пошёл вверх, а ещё через пару десятков мы оказались перед такой же массивной непробиваемой дверью, какую оставили за спиной. И эта дверь была заперта! Значит, всё-таки тупик?!

Лихорадочно соображая с помощью чего можно справиться с этим препятствием, я стал перебирать своё снаряжение и наткнулся на ключ от той, первой двери. Не слишком надеясь на успех, я вставил ключ в скважину и повернул его. О, святая средневековая простота! Ключ подошёл! Ржавый лязг открываемого замка, чудесной музыкой прозвучал в моих ушах, я толкнул дверь и… увидел перед собой ровную земляную стену! Честно говоря, мне захотелось сесть на пол и закрыть голову руками. Такое невезение! Нет, это было уже слишком!

Пока я предавался отчаянию, которое, как известно, заставляет мозги работать медленнее, Анхе подошла к этой земляной стене, потрогала торчащие отовсюду корни и спросила просто:

– Может, прокопаем?

Каким дураком я почувствовал себя в этот момент! Нет, в самом деле, почему это я решил, что перед нами возникло непреодолимое препятствие? Конечно, прокопаем! И сделать это предстояло мне, как единственному мужчине в отряде. Но чем? Лопаты у нас, конечно, не было, ножи пираний могли подойти для этой работы только в том случае, если бы мы располагали достаточным количеством времени, оставалась моя сабля, которая правда тоже была тем ещё шанцевым инструментом, но всё же обладала более широким и длинным клинком.

Чтобы обеспечить себе большую свободу, я скинул плащ и куртку, отстегнул ножны от пояса, вытащил оставшийся пистолет из левого сапога… и тут меня осенило! Порох! Тут же на поясе у меня висела пороховница полная пороха. А что если?..

Правда, несмотря на близость с огнём, я совсем ничего не понимал в пиротехнике. Не знал я и того, хватит ли пороха, чтобы пробить земляное препятствие, о толщине, которого я, кстати, тоже не имел никакого представления. Но всё же рискнуть стоило!

Я отвёл девочек в коридор подальше от двери, расстелил на полу свой плащ, чтобы не дать сырости свести на нет мою попытку, сделал пороховую дорожку, ведущую сквозь дверной проём, (порога там, к счастью не было, и нижний край двери на полтора пальца не доставал до пола), положил пороховницу в конце этой дорожки, у земляной стены, закрыл дверь, повернул в замке ключ и поджёг порох!

Маленький фонтанчик искр, сердито шипя, пробежал по расстеленному на полу плащу, и скрылся под дверью. И ничего! Ничего не происходило на удивление долго, так, что я даже протянул руку, чтобы снова открыть дверь. Как хорошо, что я этого не сделал!

Грохот усиленный замкнутым пространством подземного хода, заставил всё вокруг подпрыгнуть, и поначалу мне показалось, что в коридоре рухнул потолок! Бесстрашные девицы в глубине коридора взвизгнули в один голос, и тут же явились ко мне в полном составе, с глазами круглыми от любопытства. Дрожащей рукой я отпер дверь… и в то же мгновение в глаза нам ударил такой яркий свет, что казалось, снаружи сияет не одно, а целых три солнца!

Земляной стены не было! Её снесло начисто! Воронкообразный проход вывел нас на склон холма, обращённый от монастыря, таким образом, что наше появление не могло быть оттуда замечено. Впрочем, это не имело значения, так-как нас ждали – как минимум, сотня тяжеловооружённых воинов в монашеском одеянии стояла у подножия холма, выстроившись полумесяцем. Судя по их лицам, они были скорее разозлены, чем напуганы взрывом! Я понял, что мы влипли окончательно.

Конечно! Кому же, как не монахам было известно, куда ведёт этот подземный ход, сооружённый, по-видимому, на тот случай если монастырь возьмут штурмом? Понятное дело, что дверь в склоне холма была заложена толстым слоем дёрна, который со временем пророс корнями и совершенно скрыл выход от посторонних глаз. Непонятно было, как нам теперь выбираться отсюда?

Намерения воинствующей братии были очевидны – никто не предлагал нам сдаться на милость победителя, с нами вообще не собирались разговаривать! Похоже, в нашем дьявольском происхождении сомнений не возникало, а способ, которым мы выбрались из подземного хода, только подтвердил это предположение. В нас уже целились из арбалетов.

Оценив обстановку, я понял, что надежды выжить, практически нет никакой, и остаётся только продать свои жизни подороже! Снова вытащив свою саблю и пистолет, я стал набирать в грудь побольше воздуха в надежде ошарашить противника огненным фонтаном. Правда, сейчас у меня врядли получилось бы так хорошо, как тогда в Амстердаме – одно дело сдуть с дороги десяток стражников, а другое атаковать стальную стену из щитов, которые держат в руках фанатики!

В этот момент в первые ряды противника ударил огненный шар! Он упал откуда-то сверху и шарахнул мощно, раскидав людей, как тряпичных кукол! От неожиданности я подавился, и тоже выпустил шар! Он не был таким же мощным, но пришёлся, как раз в образованный первым взрывом пролом! Это окончательно смешало ряды противника, но бросать свой отряд в атаку я не собирался – силы всё ещё были не равны!

– За мной! – крикнул я, что было силы, и ринулся вверх по склону!

Пираньи не стали спорить, они вообще, похоже, забыли, что недавно собирались разорвать меня на куски. Мы перевалили через вершину холма, ещё раз увидели монастырь во всей его красе, и бросились прочь вдоль реки, в надежде, что сумеем достичь своей галеры раньше, чем нас, настигнут преследователи, а над нами победно реял дракон в перьях попугая!

Нам повезло. Наверно, монахи или вообще не стали гнаться за нами, или быстро поняли, что им не догнать свою легконогую жертву. Я имею в виду не себя. Добежав до галеры, я в буквальном смысле рухнул без сил, и девушки втащили меня на борт в полуобморочном состоянии.

С горем пополам мы выбрались из тесного русла, и снова оказались в гостеприимной бухте под защитой стены кустов, в которой правда зияла проделанная огнём прореха. Самым большим утешением было то, что мы снова находились под защитой своих пушек, способных обратить в бегство любое войско, закованное в какую угодно броню! Но в этой бочке мёда присутствовала изрядная ложка дёгтя – две девушки так и остались в проклятом монастыре, и что с ними стало, было совершенно неясно!

Интермеццо восемнадцатое – на войне, как на войне

– Я возвращаюсь! – сказал я, когда дыхание соизволило навестить моё горящее горло.

– Я тоже! – заявила Анхе.

– Нет, ты не можешь оставить галеру и команду! – возразил Огнеплюй, который выглядел, как выжатый лимон.

– Ничего с ними не случится! Щетинка и Заноза справятся, а с нами пойдут Пчёлка и Моника. Я не могу оставить Клюкву и Кисточку в беде, ведь они может быть ещё живы!

Да, среди нашей команды не хватало именно Клюквы, с которой я накануне обошёлся, мягко говоря, резковато. Имя второй пираньи происходило от того, что на её ушах, остреньких от природы, росли самые настоящие кисточки из белой шерсти. Она очень гордилась этими кисточками, и потому подрезала волосы короче всех остальных девушек, чтобы это украшение было лучше видно!

Теперь их приходилось спасать, причем, чем скорее мы начнём это делать, тем больше у нас шансов на успех, хотя я, честно говоря, не очень-то надеялся на благополучный исход. Но попробовать стоило! Именно тогда я в первый раз приладил вертлюжную пушку к доске, грубо отёсанной топором, получив, таким образом, примитивную, но могучую бомбарду, которую повесил на верёвочный ремень, перекинутый через голову.

Солнце уже скрылось за горизонт, когда мы отплыли на, наскоро сколоченном, плоту, так-как лодки на галере, увы, не было. Утешало одно – река должна была привести нас прямо к монастырю. Плохо было другое – мы не имели никакого представления о том, как попасть внутрь. Не лезть же обратно в подземный ход?! Он наверняка охраняется или забаррикадирован. Главные ворота тоже не годились, они в этот час, конечно, закрыты, к тому же все помнили, что вышло в прошлый раз, когда мы сдуру пошли этим путём.

Больше всего я полагался на разведку Огнеплюя, который сейчас сидел на носу плота, и, похоже, спал. Когда мы добрались до монастыря, была уже глубокая ночь. Сказать, что мы при этом устали значит, ничего не сказать. Мы вымотались! Лично я не чувствовал ни рук, ни ног. Девушки, правда, не жаловались, но я видел, как дрожали руки Анхе, державшей шест, и понимал, что нам не обойтись без привала.

Но вот, наконец, чёрная громада монастырской крепости выросла на фоне звёздного неба. Впечатление чудовищной мрачности усугублялось тем, что на вершине башни над воротами полыхал яркий огонь! Там, наверное, жгли костёр в надежде рассеять мрак перед входом. Судя по неровным сполохам с другой стороны монастырских стен, там тоже было своё освещение. Хорошо ещё, что монахи не догадались поставить позади костра зеркало или хотя бы лист железа, а то у них мог бы получиться настоящий прожектор. Но всё равно, надо было быть осторожными и стараться не выходить на освещённые участки.

Мы причалили за небольшим холмом и, сойдя на берег, повалились без сил на землю.

– Что будем делать? – задала Анхе вопрос, который крутился у меня на языке.

– Надо подумать! – ответил я, и тут же понял, что сморозил глупость, ведь мы уже несколько часов только и делали, что думали, пока добирались сюда.

– Я слетаю! – просто сказал Огнеплюй, и тут же скрылся во мраке.

Если честно, то я перевёл дух с облегчением. Во-первых, пока он там летал, можно было отдохнуть, а во-вторых, теперь всё зависело от того, какие известия принесёт на хвосте наш разведчик.

– Надо было подойти сюда на галере и шарахнуть по стене из "Мамки"! – проворчала Анхе после получасового ожидания.

"Мамкой" она почему-то называла самую большую пушку, которая была на судне.

– "Мамка" с этим базальтом не справится, – попытался объяснить я. – Эту пушку делали не для осады крепостей, она, вообще, предназначена для наземных сражений в поле…

Но Анхе только перевернулась на другой бок, всем своим видом показывая, что мои познания в артиллерии ей не интересны. Прошёл ещё час, может быть и больше. Мне страшно хотелось спать, но внутреннее напряжение не давало сомкнуть глаза ни на минуту. В конце концов, я, наверное, всё же задремал, но это длилось лишь мгновение не больше.

Однако я успел увидеть сон, в котором летел под облаками, расправив крылья, и любовался на Анджелику, резвящуюся и выписывающую петли, словно юная дельфинья! Вдруг я услышал хлопанье крыльев, и нас накрыла непонятная тёмно– красная тень! Сквозь пелену облаков к моей любимой протянулись две красные, хищные и когтистые лапы, я рванулся вперёд… и проснулся! Перед нами сидел Огнеплюй, это хлопанье его крыльев я услышал во сне. Даже в темноте было видно, какой у него усталый вид.

– Они живы! – проговорил он, едва переведя дух.

– Где они? – почти выкрикнула Анхе, забыв об опасности.

– В темнице монастыря, где же ещё? – пожал плечами попугай. – А темница, соответственно, в подземелье! Я сам там не был, но слышал, как два монаха говорили, что наших подруг кинули именно туда. Кстати, их казнят на рассвете, если мы не поторопимся. Братия уверена, что им попались две дьяволицы, и долго оставлять их живыми опасно!

– Всё, пошли!

Анхе выпрямилась во весь рост, и собралась идти к монастырю напрямик.

– Подожди!

Огнеплюй загородил ей дорогу, расправив крылья для убедительности.

– Я знаю, как туда войти… ой!

Он не договорил потому, что его сгребли в охапку девичьи руки, которые при желании могли быть весьма жёсткими.

– Как? – спросила Анхе, поднося смятого попугая к лицу, как будто хотела поближе его рассмотреть.

– Те два монаха, разговор которых я подслушал, часто бегают по ночам к девке из соседней деревни, которая не отличается строгостью поведения, зато любит принимать благословения святых отцов! И их серебро тоже. У них для этого припасена верёвочная лестница, которую они спускают из окна кельи, расположенной так, что свет от костров на дозорных башнях не освещает этот участок стены. Как раз сегодня один из них собирается в ночное приключение, а другой должен караулить. Видишь ли, вдвоём они не уходят, хитрые! Поэтому, если ты сейчас не сломаешь мне крылья, то я могу показать это место!

Анхе отпустила попугая, который тяжело плюхнулся на землю, но тут же взлетел мне на плечо, обругав вполголоса свою воспитанницу не слишком лестными словами.

Итак, мы пошли, стараясь ступать, как можно тише, и согнувшись пополам. Если у пираний получалось таким образом стать незаметными, то я, наверное, выглядел смешно со стороны, ведь мне приходилось к тому же тащить пушку и сумку с зарядами. Однако всё обошлось.

Участок стены со слабо светящимся окном наверху, располагался как раз между двумя конусами света от дозорных костров, и был недоступен для наблюдателей в монастыре, но хорошо виден со стороны. Подойдя к самой стене, мы увидели крепкую лестницу, сплетённую из верёвок, способную выдержать большой вес.

Значит, блудливый монах уже отправился к своей бабёнке! А ещё это значило, что другой ждёт его наверху, и с ним придётся разобраться по-тихому. Быстро объяснив девчонкам, что на монаха, возвращающегося со свидания, я похож больше, чем любая из них, я оставил большую часть своей поклажи внизу и полез вверх по лестнице. Надо признать, это было нелегко! Ступени у этого сооружения были тоже верёвочными, а потому ловить каждый раз их ногами оказалось занятием непростым и утомительным. Но вот, наконец, окно! Нет, не окно, а узкая бойница, в которую я едва протиснулся боком.

– Брат Ансельмий? – раздалось из темноты помещения, освещённого крохотным огоньком свечного огарка. – Ты что так рано, брат Ансельмий?

Ко мне из темноты шагнула фигура в рясе с капюшоном. Судя по всему, монах был мужиком здоровенным, впрочем, таким и должен быть рыцарь воинствующего ордена. Я лихорадочно соображал, что бы такое соврать в ответ, но тут он вскричал:

– Да ты не брат Ансельмий! Кто же ты?!

Я понял, что остаётся только одно – заставить его замолчать, и, что было силы, двинул его в живот кулаком! С таким же успехом я мог ударить бронзовую статую! Как я только руку не сломал о железный пресс этого идола?

У монаха не было никакого оружия, но своё я тоже вытащить не смог. Просто не успел, так-как громила обхватил меня своими ручищами и сдавил, словно в железных тисках! Вот, когда пригодилась выучка Ванхагена! Я получился человеком не маленьким, но тут нарвался на того кто был явно сильнее меня! Однако раздавить мои мускулы, накаченные жестокой тренировкой в ученическом доспехе, ему не удалось! Мы рухнули на пол, и принялись кататься по келье, сшибая и опрокидывая всё, что попадалось на пути.

Я тогда ещё подумал, что сейчас он позовёт на помощь, и наша экспедиция провалится, но мой противник молчал. По-видимому, он не хотел, чтобы кто-либо узнал об их с братом Ансельмием ночных похождениях. Барахтаясь в железных объятиях, я уже начал чувствовать, что мои силы уменьшаются, но вдруг сверху раздалось звонкое – "Бо-ом!", и хватка монаха ослабла! Я спихнул с себя обмякшее тело и увидел Анхе сжимающую в руках мою пушку. За девушкой стояли обе пираньи, а на подоконнике сидел Огнеплюй.

– Долго же ты! – презрительно бросила пиратка и, сунув мне пушку, направилась к единственной двери.

То, что Клюкву и Кисточку надо искать в подземелье было ясно, но как до этого подземелья добраться? Сперва требовалось оглядеться вокруг и сообразить, где мы находимся.

Келья, в которой мы очутились, была завалена всяким хламом – вёдрами, мётлами, тряпками, мотками верёвки и прочей ерундой. По-видимому, в ней никто не жил, и её использовали, как подсобное помещение. Конечно, именно тут легче всего было спрятать верёвочную лестницу!

Судя по тому, что никто не прибежал на звуки нашей борьбы, смежные помещения тоже были необитаемы. За дверью, массивной и прочной, как и все двери в этом месте, оказался коридор, слабо освещённый бледным светом звезд, льющимся из окон-бойниц, прорубленных в противоположной стене и выходящих во внутренний двор. По другой стене тянулся ряд дверей, таких же, как та из которой мы вышли. Оба конца коридора терялись во мраке.

Мы пошли наугад направо, и упёрлись в глухую стену. Что ж, если здесь был тупик, то с другой стороны должна была быть лестница. Представьте моё удивление, когда пройдя налево, мы оказались в таком же тупике! Некоторое время я стоял и тупо рассматривал кирпичи, а девчонки вопросительно смотрели на меня. Если я имел хоть какое-то представление об обиталищах человека, то они в этом деле были совершенными новичками. И тут меня осенило!

Лестница должна быть за одной из дверей! Больше ей просто негде было быть. Я бросился к дверям… и конечно все они были заперты! Все, кроме той, которая вела в известную нам келью. Вот это был сюрприз! Моя голова тут же пошла кругом. Мне показалось, что вся беда была в том, что сам я маловато знал о мире, в котором очутился. Наверное, существует какой-то простой способ найти эту треклятую лестницу, но мне он не ведом, вот я и бьюсь, как муха в стекло!

– Может, спросим у того мужика? – съязвила Анхе шёпотом.

Она хотела просто пошутить, но я тут же бросился обратно в келью-подсобку. Само собой расспросить поверженного монаха не было никакой невозможности – затылок бедняги был разбит ударом чугунного пушечного ствола, и сейчас его наверно расспрашивали о чём-то на небесах. Оставалось обыскать его труп, ведь как-то он попал сюда, и не один, а с братом Ансельмием?

Мои поиски были недолгими – тяжёлая связка ключей, скреплённых широким и толстым железным кольцом, нашлась подвешенной к поясу моего недавнего противника. Теперь осталось узнать, какая дверь нам нужна, но это оказалось не так просто! Дверей было ровно десять, и как раз десять ключей висело на связке. Ни о какой нумерации речи, конечно не было. Я сделал просто – прошёл в конец коридора, и принялся пробовать ключи один за другим. На седьмом мне повезло, и первая дверь со скрипом отворилась. За дверью была необитаемая келья, пустая и пыльная. То же самое ждало нас и за следующей дверью. Третье помещение было заставлено пустыми бочками и корзинами, потом были кельи до потолка загруженные туго набитыми мешками, и всё в таком же духе. Как вы думаете, за какой дверью нашлась-таки вожделенная нами лестница? За десятой конечно! Ну, что бы нам стоило начать свои поиски с другой стороны?!

Лестница была винтовая, ничем не освещённая, и шла вниз. Сейчас мы находились на верхнем этаже, но я помнил, что этажность в средневековых строениях соблюдалась не строго. Чаще всего они вообще были выстроены, как попало, без единого плана. Просто, сначала возводились стены и центральная башня, а потом каждое новое поколение хозяев пристраивало к этой основе что-то своё. В результате получалось хаотичное нагромождение построек снаружи и настоящий лабиринт внутри. Конечно, именно это придавало старинным крепостям их неповторимый романтический шарм, но сейчас нам приходилось решать настоящий ребус, а подсказок-то и не было!

Винтовая лестница, состоящая из бесчисленного количества витков, от которых у меня закружилась голова, привела нас к очередной двери, по счастью не запертой. За дверью был такой же тёмный коридор, но вместо десятка дверей он имел несколько ответвлений уходящих в темноту. Нашим источником света был огарок свечки, позаимствованный в первой келье, и я опасался, что его надолго не хватит. Факелы делать было опасно, они могли легко выдать наше присутствие, а использовать собственный огонь для освещения означало самонадеянно расходовать энергию, которой в нужный момент могло не хватить.

По счастью до сих пор нам не встретилось никого, но с другой стороны мы не знали где искать вход в подземелье. Приходилось действовать наугад, а если не получится, то оставался один путь – найти, кого-нибудь из монахов и допросить его с пристрастием. Учитывая, какие здесь водились монахи, последний вариант предполагал ещё одну драку, и был слишком рискованным.

Выбрав ответвление коридора, которое показалось пошире остальных, мы двинулись по нему, и очутились в трапезной. Это я понял по ровным рядам столов и скамеек, в настоящее время пустующих. Пришлось вернуться, делать тут было нечего.

Следующий проход привёл нас в подобие храма. Я плоховато разбираюсь в этих вещах, но просторное помещение лишённое какой-либо мебели, но со строго украшенным алтарём у дальней стены, скорее всего, было молельней и местом собраний святой братии.

Здесь нам повезло, так повезло! Худой, долговязый подросток, одетый в какой-то мешок, неторопливо водил по полу веником на длинной палке. Он был настолько сонным, что даже не заметил нашего присутствия, а если и заметил, то принял нас за местных обитателей.

Не успел я сообразить, что с ним такое сделать, как парня сбили с ног, приложили об пол, приставили нож к горлу и сунули в рот кляп. Я наклонился и заглянул в круглые от ужаса глаза этого служки, на котором сидели три юные ведьмы. Несчастный был в полуобморочном состоянии, и, похоже, не мог сопротивляться.

– Сейчас я выну кляп из твоего рта, и если ты не будешь кричать, то тебя не убьют! Кивни, если понял, – сказал я ему самым спокойным и ледяным голосом, на который был способен.

Парень кивнул, и я вытащил у него изо рта засунутую туда тряпку. Громкий вопль потряс каменные своды, отразившие звук многократным эхом! Я тут же затолкал кляп обратно, и с трудом удержал руку Моники, собравшейся перерезать мальчику горло. Звуки утонули в камне, и вокруг снова воцарилась гулкая тишина. Я ожидал, что сейчас раздастся топот ног и звон оружия, но на крик мальчишки никто не явился. По-видимому, братия крепко спала, где-то в отдалённых пределах крепости, откуда этот звук не был услышан.

Тогда я сделал следующее – взял парня за горло одной рукой так, что мои пальцы сомкнулись вокруг тощенькой шеи и слегка сдавил. Затем снова заглянул в его глаза, готовые выскочить из орбит и сказал проникновенно:

– Если ты ещё раз издашь хоть один звук без разрешения, клянусь, я сверну тебе шею, как цыплёнку!

Парень закатил глаза, и я понял, что сейчас с ним случится обморок. Этого нельзя было допустить. Тогда я стряхнул с него девиц, взял за плечи, поставил на ноги, и угостил лёгкой затрещиной, от которой он тут же пришёл в себя. Снова взяв его за горло, я опять вытащил кляп, слегка ослабил хватку и спросил:

– Ты знаешь, где вход в монастырскую темницу?

Он издал, какой-то хрип, но кивнул утвердительно.

– Сможешь нас туда провести?

Снова кивок.

– Тогда пошли, но имей в виду – один лишний звук или ненужное движение, и ты – покойник, понял?

Он понял, но поглядев в остекленевшие от страха глаза парнишки, я боялся, что он может снова хлопнуться в обморок.

Мальчик повёл нас прочь из молельни, и вскоре мы запетляли по бесчисленным коридорам и помещениям монастыря. На всякий случай я держал руку на плече парня, но всё же боялся, что он снова захочет подать сигнал своим, и тогда мне уже не удастся удержать кровожадных девиц от расправы. Несколько раз мы едва не столкнулись с вооружённым патрулём, из двух, а иногда и четырёх святых отцов, и тогда приходилось прятаться. Я чувствовал, как у меня под рукой вздрагивает плечо парня, и, чтобы избавить его от искушения, возвращал руку ему на горло. Но вот, наконец, наш проводник остановился перед очередной бронированной дверью и прохрипел:

– Это здесь!

Ну, конечно, дверь оказалась запертой! Чудо ещё, что возле неё не стоял часовой!

– У кого ключи? – спросил я.

– У отца Ансельмия, он наш ключник! – был ответ.

Каррамба! Впрочем, мне хотелось выругаться ещё покрепче! Значит, ключи от монастырской темницы лежали сейчас на какой-нибудь лавке, вместе с рясой и штанами, в доме весёлой бабёнки, в то время как лицо за них ответственное эту самую бабёнку… Нда. Госпожа Удача решила сыграть с нами злую шутку!

– Ещё есть вход в подземелье? – спросил Огнеплюй.

– Нет! – вскрикнул парень, и я не понял, был ли это ответ на вопрос или испуг при виде говорящей птицы?

– А есть ещё ключи? – задала самый разумный вопрос Анхе.