Венец одержимых. Золотые миражи Востока

И она внимательно посмотрела на сына:

– Вывод прост: нам доступно не бессмертие, а путь к нему. Только путь! И он идет через доблесть, целомудрие и благочестие.

– В этом что-то есть…

– А сейчас я спрашиваю себя: «Праведен ли путь нашего короля и белы ли его одежды?..» И отвечаю: «Нет! И путь его греховен и одежды его запачканы!» И ты легко убедишься в этом… Начну с плохой новости: твоя свадьба с дочерью Людовика не состоится!

Лицо Ричарда потемнело, и он воскликнул:

– Но мы обручены и оба короля поддержали наш союз! Разве в мире есть сила, способная противиться их общей воле?!

– Есть! И имя ей – всеобщее осуждение… Твой отец вступил с этой невинной тринадцатилетней девочкой в порочную связь… Он опозорил ее и оскорбил тебя! По христианскому миру расползаются грязные сплетни и люди охотно обсуждают наше унижение!

– Мне трудно поверить в такой поступок благородного человека!

– И тем не менее, это так!.. Правда – горькая приправа к сладким плодам жизни и ее надо принимать такой, какая она есть!

Они долго ехали молча. Время от времени Ричард растерянно тряс головой, как будто старался избавиться от дурного наваждения…

Алиеноре захотелось поддержать сына, и она сочувственно сказала:

– Не только ты пострадал от короля. Еще несколько лет назад он посягнул на мое достоинство и завел себе молодую любовницу… – она помолчала. – И с каким именем! «Розамунда»! То есть, «Роза мира»! Мира! И никак не меньше!.. Он поселил ее в белой башне, куда можно попасть только через тайный лабиринт, держась за серебряную нить… Какая, однако, романтика!.. Мне оставалось только молиться, чтобы она не произвела на свет бастардов38, которые будут воевать с вами за власть! Я терпеливо и безропотно несла свой крест и ждала, когда вы подрастете…

Ричард подавленно спросил:

– Что же мы можем сделать?

– Волшебник Мерлин39, великий прозритель судеб когда-то предсказал:

И пробудятся ото сна рычащие львята.

И разорвут тех, кто потщится встать на их пути.

И возьмут то, что причитается им по праву рождения!

Наморщив лоб, Ричард силился понять услышанное:

– А к кому относится его пророчество?

– К тем, кому высшей силой назначено взять власть в свои руки… К тебе и твоим братьям!

– Но как это сделать?

Сердце Алиеноры разрывалось между детьми. Пределом ее мечтаний было увидеть Ричарда, своего любимого сына, королем Англии. Но умом она понимала, что сейчас это невозможно. У старшего, Генриха Молодого, шансы на власть были неизмеримо выше, так как он был коронован. Так что выбора у нее не было, и она ответила:

– Вам надо объединиться вокруг старшего брата. В его пользу настроены не только многие бароны, но и Людовик, чья помощь решит исход дела. А удобный случай придет!

Мимолетная тень скользнула по лицу Ричарда, и он спросил:

– А сможет ли он править по справедливости?

– Господь наделил его доброй и отзывчивой душой. Он видит и слышит людей, чувствует под ногами землю. Получив всю полноту власти, он каждому из вас определит достойное место. Да и я ведь не брошу вас и если понадобится, буду разрешать возможные недоразумения…

Вдали показался Лимож, цель их поездки, и они остановились на ближайшем взгорке в ожидании отставшего обоза. Перед ними раскинулся утопающий в весеннем цвету город. Когда-то он возник на месте римского военного лагеря, разбитого у переправы через тихую речушку Вьенну, и в память о великих завоевателях мира сохранил прямоугольную планировку улиц. Неподалеку от него теснились здания аббатства Сен-Марсьяль с устремленными в небо остроконечными крышами.

Как же Алиенора любила бывать в этом чудесном месте! Ее волновал вид кипящего жизнью города, тут ей как будто легче дышалось и кровь быстрее бежала по жилам. Через Лимож шел паломнический путь в далекий Сантьяго де Компостела, и разноязыкие скитальцы останавливали здесь свое размеренное движение и разбредались по рынкам, закупая провизию перед трудным переходом через Пиренеи. Трубадуры и музыканты всей округи приходили сюда устраивать шумные представления и радовать публику новыми произведениями. Безудержное веселье на площадях и улицах легко уживалось с умиротворяющими молениями в тихом аббатстве.

По настоянию Алиеноры именно в Лиможе Ричард получил священные знаки власти над Аквитанией. И сейчас, стоя рядом с матерью, Ричард с внутренним восторгом вспоминал торжественный обряд с возложением на его голову герцогской короны, вручением ему знамени, меча и золотых шпор, а главное – принятие оммажа40 от подвластных баронов.

Алиенора прервала романтическое течение его мыслей и показала рукой на город:

– Ты видишь налаженный мирный быт. Именно на нем зиждется благополучие Аквитании. Люди выращивают хлеб, возделывают виноград и оливки, производят вино и масло, выкармливают скот, ловят рыбу, добывают соль, шьют одежду, делают дорогую лиможскую эмаль, выпускают иллюминированные книги41. Все это хорошо продается и дает доход не только нам, но и Святой церкви.

– Но я – воин! Пусть хозяйством занимаются простолюдины, а я должен прославить себя ратными подвигами!

– Самый трудный подвиг – это подвиг духа! Страсть к славе должна быть ограничена любовью к справедливости. Рано или поздно ты займешь королевский трон. Стань миротворцем, и потомки не забудут тебя. Обнажать меч можно только во имя защиты истинной веры или своих исконных прав! Война ради грабежа – это постыдное дело!

Ричард замолчал, но по всему было видно, что он не согласен с матерью. Немного погодя он спросил:

– Завтра мы увидим короля. Как мне обращаться с ним?

– Так, как будто ничего не случилось…

На другой день в Лиможе собрались приглашенные Генрихом влиятельные бароны Аквитании. Король светился внутренней радостью и открыл благородное собрание с видом победителя. Рядом с ним сияла своей очаровательной улыбкой и редчайшими драгоценностями Алиенора. Принцы скромно стояли сбоку. Присутствующие всем своим видом демонстрировали смирение, ибо многие из них уже ощутили на себе железную хватку английского льва.

Генрих торжественно объявил: граф Тулузский выразил желание принести ему оммаж за свои владения. Над собравшимися пронеслась волна удивленных возгласов. Генрих поднял руку, призывая баронов к тишине и выразительно посмотрел на графа. Склоняясь на одно колено, тот дал вассальную клятву каждому из своих сюзеренов – королю Генриху, королю Генриху Молодому и герцогу Ричарду.

Алиенора подумала: «Король удивительно последователен и настойчив! Несколько лет назад никто не мог и помыслить, что Тулуза склонит свою гордую голову перед Аквитанией или Англией! А теперь она стала вассалом сразу трех правителей!»

Но Генрих не был бы успешным собирателем земель, если бы не обладал способностью смотреть поверх голов простых смертных и принимать неожиданные решения. И сейчас он не изменил своему обыкновению. Выведя перед собой шестилетнего сына Иоанна, он объявил о передаче ему только что завоеванной Ирландии, нескольких крупных английских замков и трех важнейших крепостей на континенте: Шинона, Лудена и Мирбо.

У Алиеноры от возмущения захватило дух: Генрих опять все перевернул с ног на голову! Иоанн стал могущественнейшим владетелем. Но с учетом его малолетства, подаренные земли фактически остались в руках короля. И при этом он внес раскол среди сыновей!

И тут вперед вышел Генрих Молодой. Он был сильно взволнован, его щеки пылали, руки теребили богато расшитый пояс. В гулкой тишине его голос казался необычайно громким:

– Сир, это несправедливо! Я потерял главные замки. Кроме того, я, хотя и коронован, но не имею и крошечного кусочка королевской власти!..

Король помрачнел. Демарш старшего сына оказался для него неприятным сюрпризом. Очевидно, за строптивцем кто-то стоит! Но кто?! Нужно было время, чтобы разобраться в новой интриге, и он примирительно сказал:

– Сын мой! Я все делаю для общего блага. Мы поговорим с тобой позже. А сейчас, – и он обратился к баронам, – я всех приглашаю на охоту. Потом состоится пир!

Он взял сына под руку и они, оживленно беседуя, скрылись в боковой двери.

На другой день стало известно о внезапном отъезде короля со старшим сыном на север, в сторону Нормандии. Алиенора насторожилась и взяв с собой Ричарда и Жофруа, направилась в Пуату, считая его самым безопасным местом.

Через несколько тревожных дней к ней прибыл воин из ближнего круга Генриха Молодого и рассказал о последних событиях:

– Досточтимая королева! Оба короля доехали до Шинона и остановились в местном замке. Король Генрих не хотел оставлять сына без своего присмотра и распорядился устроить их на ночь в одной комнате. Как только он уснул, Генрих Молодой выбрался во внутренний двор замка по заранее приготовленной веревке. Я встретил его внизу, и мы благополучно миновали подъемный мост, опущенный подкупленной мною стражей. Чтобы запутать следы, мы перешли вброд Луару…

Алиенора заволновалась:

– И где же он сейчас?

– Мы загодя все продумали и везде приготовили свежих коней. Сейчас он мчится на Ле Ман, Алансон и там повернет на Мортань. Дальше начинаются владения Людовика и до Парижа останется пара дней пути. Я же, согласно уговору, отвлек погоню в другую сторону.

– Благодарю тебя за отличную службу, – она облегченно вздохнула и подала воину руку для поцелуя.

Она отправила Ричарда и Жофруа в Париж. Вскоре оттуда пришли долгожданные вести: Людовик с распростертыми объятиями встретил Генриха Молодого и признал его в качестве единоличного короля Англии! Ричарду он оказал особую честь, посвятив его в рыцари!

Все шло, как нельзя лучше! По всей Аквитании бароны начали изгонять людей старого короля и переходить на сторону молодого. Начались волнения и в коренной Англии, где укрощенные Генрихом сеньоры, вспомнили об отобранных у них правах. Людовик присоединился к Генриху Молодому и объединенное войско начало захватывать один замок за другим.

Алиенора ликовала: сбывалось пророчество Мерлина! Ее «рычащие львята» проснулись и вышли на охоту!

Положение короля Генриха казалось безнадежным. Но он принадлежал к когорте истинных бойцов. Тех, кого смертельная опасность только воодушевляла и звала к действию. Он отбросил рыцарские предрассудки и нанял двадцать тысяч брабансонов42, прославившихся своей безупречной выучкой и неукротимым натиском в сражениях. Чтобы расплатиться с ними, он заложил все, что мог, вплоть до своего парадного оружия.

Недрогнувшей рукой он бросил железную лавину на своих противников. И маятник войны качнулся в его сторону. Генрих брал крепости и захватывал пленных подобно опытному птицелову, с легкостью извлекающего неоперившихся птенцов из родительских гнезд.

Алиенора, пребывавшая в Пуату, почувствовала себя неуютно. Переодевшись в мужское платье, она в сопровождении нескольких слуг устремилась в Париж, к Людовику.

На подъезде к Шартру ее защитники вступили в стычку с каким-то случайным отрядом короля Генриха и были окружены превосходящими силами.

Крепкий всадник подъехал к Алиеноре и всмотрелся в ее лицо:

– Какой сюрприз! Я вижу прекрасную даму. Это добыча, взятая в бою! Имею полное право побаловаться…

Он не успел договорить. Молниеносный удар хлыста рассек его лицо и в ушах прозвенели гордые слова:

– Перед тобой королева Англии!

Подоспевший сержант оттолкнул воина и поклонился знатной пленнице:

– Тебе ничто не угрожает! – он криво усмехнулся. – Но теперь твоя дорожка стелется прямиком к королю Генриху!

Глаза ее потухли и с тоской она подумала: «Генрих победил!.. Что будет с моими львятами?..»

Вскоре она предстала перед королем. Он пристально посмотрел ей в глаза, скорбно покачал головой и сказал:

– Ты сбила наших сыновей с праведного пути! Твое безрассудство породило великое множество безумцев! Кто же будет их усмирять?..

Алиенора промолчала. Между ней и королем уже давно разверзлась пропасть непонимания и нравоучительные разговоры не имели никакого смысла. Она почувствовала полную опустошенность в душе и ей захотелось одиночества и тишины… Впереди ее ждали пятнадцать лет неволи.

Генрих за считанные месяцы отвоевал ключевые крепости на континенте. Оказавшись перед лицом военной катастрофы, Людовик запросил перемирие. Его примеру последовал Генрих Молодой. Ричард сопротивлялся дольше всех, но и ему пришлось в конце концов пасть победителю в ноги. Король поднял непутевого сына и со слезами на глазах прижал его к своей груди. Единственным наказанием смутьяну стало поручение привести своих вчерашних соратников в Аквитании к повиновению королю. И он с успехом его выполнил.

Византийское помрачение

Андроник пребывал в растерянности, не понимая причины внезапного исчезновения Феодоры и детей. Однако быстро выяснилось, что это было устроенное Мануилом похищение! После короткого размышления Андроник увидел один-единственный выход: ехать на поклон к императору. Он вспомнил наставления своих верных друзей, Асада и Юсуфа, и быстро составил план спасения семьи. Сборы были недолгими и в сопровождении нескольких верных воинов он поскакал в Константинополь.

Подъехав к дворцу василевса, он приказал удивленной страже доложить о себе. Мануил сразу же принял нежданного гостя. Андроник вошел в залу, приблизился к Мануилу, сбросил плащ и упал к его ногам. Оказалось, что его шея и руки закованы в цепи! В его глазах стояли слезы, а голос прерывался от глубокого волнения:

– Отдаю себя в твои руки… и умоляю о прощении… Не будешь же ты творить расправу над человеком, загнанным в ловушку самой судьбой?

Растроганный Мануил бросился к Андронику и помог ему встать. По его знаку стража сняла с добровольного пленника цепи. Император зглянул в глаза брата и кротко сказал:

– Между нами накопилось много зла, но теперь пришло время добра, – он устало вздохнул. – Я уже чувствую край жизни. Мой любимый сын и единственный наследник, Алексей – неразумное дитя. Когда я покину этот мир, ему понадобится поддержка сильного человека. И ты мог бы стать им!

Андроник обрадовался прекращению застарелой вражды и согласился с предложением Мануила. На другой день он в присутствии патриарха и высших сановников подписал клятву верности Алексею.

Наконец, Андроник соединился со своей семьей. Феодора полными слез глазами смотрела на мужа, дети весело прыгали вокруг отца, дергали его за одежду и всячески тормошили растроганного гиганта. Он поднял их сильными руками и прижал к себе, чувствуя биение их маленьких сердец. Через короткое время счастливая семья отправилась в Пафлагонию, куда Андроник был назначен наместником.

На новом месте службы он погрузился в обычные хлопоты провинциального правителя: отлавливал бунтовщиков, укреплял границы, отбивал набеги варварских племен. Власть понемногу начинала кружить ему голову. Местные сановники ловили каждый его взгляд и пытались угадать его малейшие желания. Видя преклоненные спины и знаки повиновения, он вспомнил слова великого Юлия Цезаря: «Лучше быть первым в последней галльской деревушке, чем вторым в Риме». И это было воистину так!

Он развернулся с энергией, достойной древних императоров: приказал восстановить обветшалый дворец, возобновить фонтаны, разбить обширные сады и цветники. Феодора с удовольствием исполняла роль хлебосольной хозяйки уютного дома. Оказавшись в центре всеобщего внимания, она расцвела, всем своим видом напоминая роскошную розу.

Парадные приемы Андроника блистали восточной пышностью, женщины демонстрировали дорогие одежды и богатые украшения. Он быстро понял: они соревновались за его внимание! Ведь все живое в Пафлагонии существовало с его позволения и ради его утех. И страстный уловитель женских сердец погрузился в пучину наслаждений, теряя счет любовным победам.

В бесконечных заботах и развлечениях летели дни. В разгар очередной весны Феодора занемогла и через несколько дней скончалась. Андроник очнулся от веселья и почувствовал пустоту в сердце. Впервые в жизни он ощутил угрызения совести: Феодора ради него бросила устроенную жизнь на родине, всегда была ему верна и безропотно переносила все лишения… Волшебной сказкой виделось ему их давнее путешествие через Иерусалим, Дамаск, Багдад, Харран, Мардин, Эрзерум, Грузинское царство, Халдию… Никогда он не увидит ее завораживающую улыбку, и никогда ее черные глаза не заглянут в его душу. Он вспомнил ее любимое выражение: «Жизнь, протекшую без любви, не ставь ни во что», и с горечью подумал, что она заслуживала гораздо большего внимания с его стороны!

Он часто сидел с детьми у могилы Феодоры и в его измученной душе звучали когда-то слышанные стихи:

Ужасней и сильнее скорби нет -

О днях блаженства вспоминать во дни печали…43

Как быстро пролетели годы, унося с собой лучших людей! Покинул мир его бывший союзник, венгерский король Геза, в Дамаске умер суровый атабек Нур ад-Дин, в аль-Кахире отравлен бесшабашный Асад ад-Дин. Но жизнь дала и новые, неожиданные всходы. Великий ниспосылатель судеб вознес умного и доброго Юсуфа на недосягаемую простому смертному высоту: он стал султаном Египта и получил почетное имя «Салах ад-Дин»! Андроник смутно ощутил правоту молодого романтика в их давних спорах в Дамаске.

Время приземляет самые высокие мечты и разрушает самые крепкие привязанности. Пафлагония стала навевать на него смертную тоску и все чаще его мысли устремлялись в блистательный Константинополь. Если раньше он хотел свергнуть Мануила из чувства справедливости, то теперь его манили сладкие плоды высшей власти.

В ясный осенний день, как будто откликаясь на его желание, из метрополии прискакал запыленный гонец с долгожданной вестью о смерти Мануила. Новым василевсом был объявлен его одиннадцатилетний сын Алексей, со-правительницей стала неутешная вдова Мария. Она была дочерью Антиохийского князя де Пуатье и уже в юности прославилась редкой красотой. Приехав в Константинополь и родив императору наследника, она с легкостью приняла свободу нравов, царившую в высших кругах Византии и вошла в интимную связь с протосевастом Комниным, племянником Мануила. И теперь реальные бразды правления великой державой перешли в руки этого прожженного интригана.

Такое положение дел показалось Андронику кощунственным. Мануил всегда потворствовал латинянам, а сейчас их влияние усилилось без всякой меры. А кто защитит простых тружеников и торговцев? И он правильно понял свое призвание: вырвать юного императора из цепких когтей предателей, изгнать злых латинян и привести к власти ромейских патриотов. Совсем недавно он принародно поклялся покойному императору быть защитником его сына и теперь он должен исполнить свой священный долг!

Андроник двинул войска на Константинополь и засланные им туда люди начали распространять слухи о гнусном предательстве протосеваста, подкупленного иноземцами. Неожиданно Андроника поддержали дочь Мануила Мария Порфирородная и ее муж Рено Монферратский. Патриарх также выказал благоволение новому герою. Простой народ начал выкрикивать на улицах столицы имя Андроника, как спасителя отечества.

И однажды на восточном берегу Босфора появилась освободительная армия. Брожение в Константинополе усилилось. Варяжская гвардия, охранявшая императора Алексея, схватила протосеваста и переправила его в цепях к Андронику, который приказал содрать с него темно-зеленые сандалии, а потом ослепить, кастрировать и водворить в тюрьму.

В городе начался погром латинян. Грабили их дома, лавки и склады, насиловали женщин. Беспорядки быстро переросли в резню, жертвами которой стали тысячи иностранцев. Лишь немногим счастливчикам удалось погрузиться на корабли и отплыть в море.

Под ликующие крики народа Андроник вступил в столицу. Его белый конь величаво шел по ковру из цветов, летевших со всех сторон. Он немедленно прекратил смуту и присягнул Алексею в качестве регента. Глядя на атлетическую фигуру защитника малолетнего императора, суровые мужчины преисполнялись гордости за державу, а чувствительные женщины плакали от умиления.

Андроник хорошо знал традиции византийского двора и сразу начал готовиться к борьбе с самыми опасными конкурентами. Но он ничего не успел сделать, как умерла Мария Порфирородная и за ней последовал ее муж Рено Монферратский.

Вскоре происшествие разъяснилось. К нему пришел воин из гвардии василевса, представившийся Крипсом и попросил принять его наедине. Они встретились в укромном уголке дворцового сада, и регент приготовился выслушать неожиданного визитера. Тот поклонился и сказал:

– Повелитель, ты должен поторопиться с устранением своих многочисленных врагов. Я со своим помощником, скопцом Птениотом, отравил Марию Порфирородную и ее мужа. И как видишь, мы все сделали аккуратно…

Возмущенный Андроник не дал ему договорить:

– Но они были моими союзниками и помогли обезвредить протосеваста Комнина! А теперь народная молва обвиняет меня в их смерти!

– Господин, простолюдины любят грязные истории и чем грязнее, тем сильнее. Без этого им скучно жить. Сильный должен быть выше неразумной толпы!

Регент не мог успокоится:

– За своеволие ты заслуживаешь смертной казни!

На норманнском лице Крипса не дрогнул ни один мускул:

– Они были твоими первейшими врагами и хотели использовать тебя для уничтожения своих противников. А потом, когда бы ты расчистил им путь к трону, за твою жизнь нельзя было бы дать даже стертой медной монеты! Ведь их права на престол неизмеримо выше твоих.

Расчетливость и решительность воина произвели на Андроника сильное впечатление. И его осенило: сама судьба дает ему разящее оружие против врагов! Смягчившись, он спросил:

– Судя по всему, ты знаешь, как действовать дальше?

– Да! Прежде всего, надо убрать вдову императора Марию Антиохийскую. Она не простит тебе потерю любовника – отраду и главную опору своей жизни. Подобно подстреленной волчице, она будет мстить тебе и не успокоится, пока не добьется своего. Уговори Алексея отказаться от матери. А когда разберемся с ней, придет очередь и волчонка!

Регент прикрыл глаза и погрузился в прошлое. Когда он сидел в тюрьме, овдовевший Манул женился на юной Марии. Лет через пять он попал в Антиохию и там сошелся с ее сестрой Филиппой. Обе были редкими красавицами! С тех пор прошла целая вечность, семнадцать лет! И теперь он должен был решить ее судьбу… Он тяжело вздохнул и произнес:

– Пожалуй, ты прав… С чего же начать?

– Посоветуй Алексею назначить меня этериархом44, и ты получишь преданного человека рядом с императором.

– Отличная мысль! Завтра ты получишь искомое место…

Он отпустил Крипса и испытал внезапный прилив сил: у него объявился надежный и небрезгливый слуга, с помощью которого он с легкостью овладеет императорским венцом!

Интрига по ниспровержению Марии закрутилась немедленно. Верные люди распустили в народе слух, что она подбивает своего родственника, венгерского короля, выступить против Византии. Новый этериарх, сославшись на грозящие волнения плебса и необходимость защиты вдовы императора, поместил ее в монастырь. Это был очень рискованный шаг, поскольку сторонники Марии могли поднять мятеж. Нужно было срочно определиться с участью со-правительницы. Посовещавшись с Крипсом, Андроник отправился в покои императора.

Алексей был один и скучающе смотрел в окно. Он повернулся к вошедшему регенту и рассеянно ответил на его приветствие. Лучи заходящего солнца, подсвечивавшие его золотистые волосы, на мгновение образовали огненную корону на его голове. Андроника поначалу сбил с толку этот знак свыше, но он быстро овладел собой, шагнул вперед и пал ниц перед императором. Он взял его ступню и поставил пурпурную сандалию себе на голову. Мальчик попытался убрать ногу, но Андроник удержал ее и сдавленно проговорил:

– Василевс, я поклялся твоему отцу быть тебе первым защитником от врагов. Сейчас мои верные люди раскрыли опасный заговор. Готов ли ты вырвать измену с корнем?

Алексей испуганно посмотрел на регента и стараясь преодолеть заикание, которым страдал с рождения, ответил:

– Я тебе доверяю… Казни виновных…

Андроник отпустил ногу императора, поднялся и посмотрел в глаза Алексею:

– Ты – славный наследник римских цезарей и твоя рука не должна дрогнуть! На спокойствие державы посягает вдова императора. В свое время она, потакая своей похоти, изменила твоему отцу и вступила в связь с протосевастом Комниным. Как ты знаешь, интриган понес заслуженное наказание. Но она не может смириться с этим, и тайно подговаривает венгерского короля вмешаться в наши дела.

Мальчик растерялся:

– Ты хочешь, чтобы я приказал казнить… свою мать?!

Регент замялся, но быстро справился с волнением:

– Ты должен наказать не мать, а изменницу!

В глазах Алексея появились слезы.

Андроник смиренно сказал:

– На все твоя воля. Ты можешь простить тех, кто угрожает единству империи. Но тогда я покину тебя и буду доживать свои дни в другом, более спокойном месте…