Венец одержимых. Золотые миражи Востока

– О, кровавый эмир! Сам Иегова дал мне свободу, и ты бессилен пленить меня!

– Я покараю тебя за самозванство! От одной моей мысли родится ураган и как ничтожную пылинку унесет тебя в небытие!

Он торжественно поднял руку с растопыренными пальцами и протянул ее в сторону смутьяна… Но ничего не произошло!

Давид сделал Ренье знак следовать за собой и устремился к выходу из залы. Они прошли мимо остолбеневших стражников и углубились во внутренние покои дворца. Миновав анфиладу богато убранных помещений, они остановились перед закрытой железной дверью.

Давид ощупал чуткими пальцами рельефные накладки, украшавшие ее и сдвинул одну из них в сторону. Нажав на ручку, он открыл дверь, заглянул внутрь комнаты и сказал:

– Мы входим на женскую половину. Здесь нужно соблюдать предельную осторожность. Ты видишь: пол устлан белыми и черными плитами. Ступать можно только по черным!

И он пошел вперед. Ренье усердно повторял его движения. Но в какой-то момент он отвлекся и наступил на белую плиту. Она повернулась, и он ощутил под ногой пустоту! Давид как будто ждал ошибки юноши. В мгновение ока он обернулся и подхватил его. Еще не успев опомниться, они посмотрели на дно открывшейся ямы. Там, на глубине нескольких локтей, блестели остро отточенные лезвия копий… Переведя дух, они продолжили поиск девушки.

Исмиля сидела в отделанных золотом и устланных персидскими коврами покоях. Она была одета в белый шелковый изар, на ее запястьях позванивали тонкие золотые кольца. Вдруг она услышала чьи-то крадущиеся шаги и почувствовала незнакомый запах. Она встала и подошла к двери. Через мгновение до нее донесся тихий голос:

– Исмиля, отзовись… Это я, Ренье…

Забыв обо всем, она выбежала из комнаты и столкнулась со своими спасителями. Общей радости не было предела! Не теряя времени, они бросились по указанному Давидом пути. Тот передал девушке шарик и сказал, чтобы она держала его под языком. Проследовав через несколько помещений, они вышли из дворца и оказались на площади, у стоянки каравана. Стражники не обратили внимания на беглецов и те беспрепятственно забрали своих коней и ослика и устремились на выход из города.

В это время на пороге дворца показался запыхавшийся эмир. Его лицо раскраснелось, пышные одежды были растрепаны, и он кричал:

– Не дайте им уйти! Убивайте их!

Однако ни одна стрела не пропела победную песнь! Он в ярости бросился на воинов с кулаками. Те, как могли, увертывались от него и отвечали:

– Господин, мы слышим их, но не видим! Куда же нам целиться?!

Протирая слезящиеся глаза, они перешептывались между собой: «Это волшебники и оборотни! Не надо в них стрелять, все равно не попасть! Потом они вернутся и отомстят!»

Воспользовавшись поднявшейся суматохой, беглецы исчезли в наступающих сумерках.

Новый день застал их в дороге. Не жалея сил и не делая остановок, они спешили уехать подальше от страшного эмира. И только оказавшись в безопасности, они остановились передохнуть. Ренье обратился к Давиду:

– Я очень благодарен тебе за спасение Исмили!

– Вы попали в плен по моему недосмотру, и я считал делом своей чести вызволить вас из неволи! Теперь вы на свободе, и у вас ничего не пропало! Это благоволение Иеговы!

– Да, справедливость восторжествовала! Открой тайну своей победы над эмиром!

– Какая уж тут тайна? Ты чувствовал запах, лишивший зрения наших преследователей?

– Да. Неужели ты использовал каббалу и магию?

Давид туманно ответил:

– Конечно! Как же без них?.. Но прежде всего, мне помогло знание дурманящих трав и противоядий против них. Нужно незаметно запалить нужную смесь и тончайший дым мгновенно распространится вокруг. Люди вдохнут его и на время их зрение ослабнет.

– А почему с нашими глазами все было в порядке?

– Мы держали под языками по горошинке волшебного бальзама.

– Но где ты достал все это?!

– По пути набрал нужных трав и смолы.

– А как ты освободился из темницы? И откуда узнал устройство дворца?

– Мудрые учат: «Имеющий уши, да услышит!» Когда нас везли к эмиру, я внимал разговорам воинов и узнал, где находится женская половина дворца, какие ловушки там расставлены и чем заняты эти разгильдяи вместо того, чтобы охранять узников. Как видишь, все просто…

Давид объяснил Ренье, как ему ехать дальше, простился с молодыми людьми и отправился в свою безвозвратную дорогу. Ренье с Исмилей с грустью смотрели ему вслед, пока пыльное облачко не скрылось среди туманной цепочки холмов.

Скользкий Олимп

Успех вскружил Андронику голову и перед ним возникли новые вопросы. Зачем нужен слабый император-недоросль, который не может по-настоящему править? И к чему его брак с французской принцессой Агнес, если он не способен должным образом покрыть женщину?

Андроник любил ясность в любом деле и из всех путей знал только прямой, присущий, как он полагал, великим людям. Он вспомнил, что теологи уже много лет спорят о том, сколько ангелов может поместиться на кончике иглы, и не могут найти ответ. Об ангелах он судить не брался, но про власть знал точно: на троне может поместиться только один император. То же самое относилось и к принцессе, которую он должен был унаследовать. Он поручил Крипсу собрать главных мудрецов, чтобы решить: как поступить в этом положении?

Известный собиратель древних откровений слегка прикрыл слезящиеся глаза и изрек:

– Тоскуют и болят наши сердца, видя правителя слабой природы. Народ хочет видеть на ромейском престоле настоящего героя!

Согнутый годами седовласый мыслитель пожевал беззубым ртом и прошепелявил:

– Гомер, свидетель и певец великих деяний древности, открыл вечную истину: «Нет в многовластии блага, да будет единый властитель. Царь нам да будет единый!»

Старец с блестящей лысиной и водянистыми глазами, помнивший наизусть творения прошлого, проникновенно сказал:

– Восточная мудрость гласит: «Испытанного, – он подобострастно посмотрел на Андроника, – не проверяйте. А неиспытанному – не доверяйте!» Алексей увлечен своими играми и у него нет ни времени, ни разума, ни воли для серьезных дел. Власть – удел сильных!

Ученый-богослов, знаток Священных книг разгладил широкую белую бороду и задумчиво промолвил:

– В книге Екклесиаста написано: «Горе тебе, земля, когда царь твой отрок!» Значит, править нами должен многоопытный муж!

Андроник удовлетворенно покачал головой и вопросительно посмотрел на этериарха.

Суровый Крипс с почтением поклонился ему и коротко подвел итог:

– Славный василевс, я скажу просто: в одни ножны двух мечей не втиснуть. И один из них – лишний!

Властители дум согласно закивали головами. Император подумал: «Даже лучшие люди страшатся прямого пути и ищут того, кто готов взять на себя тяжкую ответственность». И он отпустил старцев.

Оставшись с этериархом наедине, он сказал:

– Эти мудрецы развязали нам руки. Займись волчонком. Он заслужил свою участь, ибо не пожалел свою мать. Ведь говорят же справедливые: «Предавший предан будет!»

Крипс в знак повиновения склонил голову. Глубокой ночью он в сопровождении верного помощника Птениота вошел в покои Алексея. Равнодушная луна смутно просвечивала сквозь тончайшие шелковые занавески. Мальчик мирно спал, поджав ноги и затерявшись на огромном пурпурном ложе. От звука тяжелых шагов он проснулся, поднял голову, и стал протирать глаза. Этериарх достал из-за пазухи тетиву от лука и бросился к нему. Птениот обхватил ноги жертвы.

Крипс, налитый железной силой, уверенным движением рук выполнил привычное дело. Через мгновение он ощутил агонию слабого тела. Уходящая из него жизнь вливалась в жилы палача и растекалась по ним сладостным огнем. Наконец, мальчик затих и этериарх в изнеможении откинулся на ложе. Отдышавшись, он встал. Птениот привел в порядок смятую постель, положил безжизненное тело в положение спокойно спящего человека и укрыл его накидкой.

На другой день народу объявили о смерти юного василевса от болезни горла. Под ликование толпы Андроник стал единоличным правителем великой империи. Выше него были только звезды и не стало границ исполнения его желаний. Его взгляд снисходил к простым смертным, неся им благоволение или гнев самой судьбы.

Вместе с ним на властный Олимп взобрались люди, не боявшиеся ни кары Господней, ни суда человеческого. Его всюду сопровождала толпа фанатичных поклонниц, готовых на все. Среди них было множество искусных прелестниц, коих больше ценят за пороки, нежели за добродетели. Королевой этого праздника любви была флейтистка Мараптика. Плутовка отличалась искуснейшим владением своим инструментом. Знойные звуки флейты пьянили душу и рождали сладостную дрожь в сердце. И еще она обладала даром воспламенять мужскую страсть и доводить вожделение до немыслимой остроты.

Но и этого Андронику было мало. Вспоминая нежную Агнес с ее наивными глазками и маленькими розовыми пальчиками, он не находил себе места, испытывая неизъяснимое томление в членах. Верный этериарх привел в действие закулисные механизмы двора и решил главную проблему хозяина: во имя спокойствия империи Синод дал согласие на новый брак василевса. Получив желанную игрушку, Андроник щедро наградил преданного Крипса и его безмолвную тень, Птениота.

Сладкий дурман власти все сильнее кружил головы подвижникам императора. Им уже казалось, что богатство и приятные радости жизни вовек пребудут с ними. Но судьба именно тогда отворачивает свой лик от смертных, когда они утверждаются в ее неизменной верности.

Поздним вечером к Андронику явился слуга Трифон. Он давно искал случая уничтожить любимца императора и занять его место. И, наконец, ему представился удобный случай сделать это. Он поклонился хозяину и сказал:

– Повелитель, мне стало известно о подлом предательстве в твоем ближнем окружении. Прикажи говорить!

Василевс насторожился:

– Слушаю тебя.

– Этериарх, обласканный твоими милостями, потерял границы разумного. Предаваясь безудержному пьянству, он всем рассказывает небылицы о том, как возвел тебя на трон. Он подло клевещет на твою священную особу, утверждая, что твоя власть держится исключительно на его мече, а сам он наделен правом казнить всякого, кого пожелает!

Андроник задохнулся от ярости. Обретя дар речи, он приказал:

– Назначаю тебя новым этериархом. Болтуна ослепи и упрячь в самое глухое подземелье. Птениота утопи в море. Вызнай, кто еще распространяет гнусные слухи и подрежь им языки.

Трифон с готовностью бросился исполнять приказ императора. Яма, в которую верные слуги престола до сих пор сталкивали неугодных, тут же разверзлась под их ногами. Любителям вольных разговоров также отмерилось суровой мерой. В столице воцарилось тревожное затишье.

Но тут поднял голову один из опаснейших врагов империи, сицилийский король Вильгельм. Он внезапно высадился на побережье, продвинулся до Фессалоники и осадил второй по значимости город Византии.

Незадолго до того Андроник подписал договор с Венецией с обещанием компенсировать купцам потери от недавнего погрома латинян в Константинополе и тем самым удержал ее от поддержки Вильгельма. Он направил послов к старому знакомому, Салах ад-Дину, и заключил с ним союз, согласно которому закрыл глаза на действия мусульман в Палестине. Султан обязался признать права граждан Византии на этих землях, как только они будут завоеваны.

Несмотря на все соглашения, положение империи ухудшалось. Норманны взяли Фессалонику и устроили там кровавую резню. Потом они двинулись на столицу. В довершение всех бед наместник Кипра Исаак Комнин провозгласил независимость острова от Византии.

При этих известиях в городе начались волнения, поползли слухи о неспособности василевса отразить врагов и навести должный порядок в империи. Андроник решил выяснить, кто может быть угрозой для его власти и приказал Трифону найти опытного гадателя. Этериарх представил ему убеленного сединами старца со священной утварью, употребляемой для предвидения будущего. Тот долго вызывал духов, отрешенно смотрел в сосуд с колеблющейся водой и изрек:

– Имя злонамеренного похитителя власти начинается на букву «И»!

Императора пронзила догадка:

– Это мятежник Исаак Комнин! Когда ждать нападения бунтовщика?

Старец долго тряс руками над сосудом, вглядывался в дрожащую рябь и ответил:

– В ближайшие дни!

Андроник рассмеялся:

– Твое гадание пустое! Исаак не сможет приплыть с Кипра так скоро!

Оракула с позором изгнали из дворца.

Уязвленный Трифон искательно посмотрел в глаза господину и спросил:

– Василевс, а если гадатель прав? И покусителем на власть окажется не Исаак Комнин, а твой двоюродный брат Исаак Ангел, который находится в столице. Во имя спокойствия империи его надо обезвредить. Мертвая собака не укусит!

Андроник презрительно усмехнулся:

– Он изнежен как женщина и пуглив как олень! Какой из него заговорщик!? – и он небрежным движением руки отпустил Трифона.

Но императора не отпускала безотчетная тревога. Охваченный лихорадкой ожидания беды, он потерял сон, этот природный целитель души. И чем больше людей окружало его, чем пышнее отмечались праздники, чем громче приветствовал его народ, тем сильнее его охватывало одиночество. Он представлялся себе гордым кипарисом, растущим на вершине скалы и противостоящим враждебным стихиям. Что принесут клубящиеся над ним черные тучи: очищающий ливень или смертоносную молнию?!

Старая поговорка гласит: «Угодливый друг хуже врага». И жизнь подтвердила ее справедливость. Трифон возомнил себя спасителем отечества, взял несколько воинов и поскакал к дому Исаака Ангела. Найдя его, он приказал:

– Следуй за мной!

Ладонь Трифона лежала на рукояти меча и в его ледяных глазах читался беспощадный приговор. Исаак понял безнадежность своего положения. Но именно безвыходные ситуации рождают героев! Безобидный голубь, почувствовав угрозу жизни, может внезапно броситься на ястреба. Так и Исаак, ощутив дыхание смерти, в мгновение ока вскочил на коня, выхватил меч и разрубил растерявшемуся Трифону голову. Размахивая окровавленным клинком, он поскакал по городу с криком:

– Православные, злой Андроник подослал к мне убийцу, этериарха Трифона! Господь защитил меня и покарал палача!

Эта весть возбудила народ. Среди плебса всегда хватает бродяг, жаждущих хаоса и легкой добычи. На улицах начали собираться возбужденные люди. Они сбили замки с тюремных дверей и освободили заключенных, которые с готовностью присоединились к мятежу. Из колышущейся толпы на площади перед храмом Святой Софии кто-то крикнул:

– Исаака – в императоры!

Лозунг воодушевил любителей перемен. Доброхоты взяли древний венец Константина Великого, хранившийся в храме, и возложили его на голову онемевшего от ужаса Исаака. Патриарх понял, куда дует ветер и поддержал фаворита улицы. Тут же для нового героя нашлась прекрасная лошадь с золотой сбруей из императорских конюшен. Исааку поневоле пришлось возглавить народный бунт…

Узнав о захлестнувших столицу беспорядках, Андроник обратился в бегство. Он взял с собой двух любимых женщин, жену Агнес и флейтистку Мараптику, и отправился на север, рассчитывая найти там подходящий корабль и скрыться в туманной Тавриде. В порту Хила для него снарядили судно, которое несколько раз попыталось выйти в море, но поднявшийся шторм каждый раз отбрасывал его назад, в гавань. И тут с южной стороны появились галеры, посланные в погоню за беглецом. Андроник с тоской смотрел в грозовую даль, туда, где за горизонтом лежала спасительная Таврида, но все силы природы были против него!

На другой день его доставили в Константинополь. Стража втолкнула бывшего василевса в пиршественную залу. Его исполинское тело сгибалось под тяжкими оковами: он был в железном ошейнике с толстыми цепями, в которых обычно держат диких львов, а его ноги были закованы в кандалы. Он с трудом сделал несколько шагов и остановился.

Исаак Ангел праздновал свою коронацию и находился в прекрасном настроении. Развалившись на троне, он свысока посмотрел на своего недавнего повелителя:

– Судьба тебя балует! Ты снова первый… – он весело рассмеялся. – Тяжеловес!

Окружающие его царедворцы подхватили остроумную шутку нового императора и зала огласилась хохотом и поношениями униженного гордеца. Больше всего злобствовали те, которые еще вчера пресмыкались перед ним и целовали прах у его ног. С пылающими лицами они подбегали к нему, били его, рвали бороду и волосы на голове. Кто-то в хмельном угаре тяжелым кубком выбил несчастному несколько зубов.

Василевс движением руки остановил расправу и обратился к растерзанному великану:

– Ты много лет рвался к власти и похитил-таки императорский венец. Разве ты не знал, что в короне прячется смерть? – и он назидательно поднял палец в верх. – Высокий полет чреват низким падением. Как видишь, Господь возвышает правду и унижает ложь!

С трудом шевеля разбитыми губами, Андроник ответил:

– Ты прав, на вершине власти все дороги идут вниз. А разве твой взлет надолго? Придет время, и ты покатишься в пропасть! А эти рабы, ныне пресмыкающиеся перед тобой, будут тебя подгонять бичами и их лица не омрачатся даже тенью милосердия…

Исаак нервно передернул плечами и раздраженно прервал его:

– Лучше подумай о себе, ты-то уже катишься! Поговори-ка с родственниками тех, кого убили и ослепили твои прихвостни. Ты снисходительно забыл о кровавых жертвах своего необузданного властолюбия, а их близкие помнят все!

Андроника вывели на улицу и бросили в бушующее людское море. Самыми изощренными в издевательствах были женщины, потерявшие мужей. Неспособные убить, они царапали, кусали и пинали его. Он купался в волнах раскаленных страстей и его плоть уже не принимала боли. Жилистый человек со злым лицом взмахом топорика для разделки мяса отрубил ему руку, и тут же кто-то заботливо перевязал обрубок тряпкой, остановив кровотечение: легкую смерть надо заслужить! Вечером стража отняла у толпы полумертвого узника и вернула его тюрьму.

Андроник дополз до стены и лег на холодные камни: пылающему телу так было легче. Во рту пересохло и хотелось есть, но никому не было до этого дела. Его истязатели знали, что без еды и питья человек может жить долго. Вернее, долго умирать! Он впал в короткое забытье.

С ржавым визгом открылась дверь темницы и мутный свет проник в подземелье. Андроник очнулся и понял, что наступил новый день. Голова кружилась, язык во рту распух, в горле пересохло, тупая боль была везде. Грубыми пинками тюремщики подняли его и вывели на площадь, полную народа. Толпа разразилась дикими криками и его снова начали бить. Нищий трясущимися руками ткнул ему в лицо чем-то острым, левый глаз перестал видеть, и он почувствовал, как по щеке потекли густые теплые капли. Женщина с горящими глазами и грязными волосами выплеснула ему в лицо горшок с кипятком. Под общий смех привели хромого верблюда с вылезшей шерстью и истязаемого посадили на него. Процессия двинулась по площади, отовсюду летели камни, палки и нечистоты. Плебс буйствовал, не зная, как еще унизить своего вчерашнего кумира.

Его сбросили с верблюда и с радостными криками подвесили за ноги. Он ощутил, как голова налилась тяжестью и пытался что-то сказать истязателям, но из его окровавленных губ выходили лишь неразборчивые звуки. Шум разъяренной толпы становился тише и его мысли унеслись в бескрайние просторы мира, которые он объехал в далекой и счастливой молодости…

По всему Константинополю ловили и убивали приверженцев низвергнутого императора. Его сын Иоанн был разыскан, ослеплен и предан смерти. Дочь Мария успела спрятать двух внуков Андроника и при первой же возможности бежала с ними в Трапезунд.

Опьяневший от крови народ бросился крушить памятники. С особым остервенением ломали статую, изображавшую императора в крестьянском одеянии и с косой в руках.

Исаак направился в храм и принес Господу благодарственную молитву за свое чудесное возвышение. На выходе из него он остановился, пораженный зрелищем беснующихся толп. Стоявший рядом священник воздел руки к небу и возгласил:

– О, знаменитая ромейская держава, предмет завистливого удивления и благоговейного почитания всех народов. Кто не овладевал тобою насильно? Кто не бесчестил тебя нагло? Каких неистово буйных любовников у тебя не было? Кого ты не заключала в свои объятия, с кем не разделяла ложа, кому не отдавалась и кого затем не покрывала венцом, не украшала диадемою и не обувала в красные сандалии? Чего ты не вытерпела, чего не нагляделась? При всей своей славе, при всей знаменитости ты получила наружность блудницы. Твое лицо подделано и исписано разными втираниями и снадобьями; ты сделалась сладострастною и предалась распутству. Обесчестившие тебя, прежде безыскусственно прекрасную, чистую и непорочную, приучили тебя к манерам прелестницы. И теперь, вместо того, чтобы жалеть тебя, мы готовы смеяться над тобою, замечая твои предосудительные связи, и, видя позор твой, боимся, как бы ты окончательно не погибла и не подверглась такому падению, после которого уже нет восстания!51

Исаак задумчиво посмотрел в голубую даль, его мысли воспарили к небу, и он ответил:

– Отче, теперь все будет по-другому! Я очищу власть от грязи, освобожу народ от угнетателей, утешу обиженных и накормлю голодных!

Захват короны

Торговый корабль прибыл в Акку поздней осенью, под самый конец навигации. Гвидо стоял на палубе и всматривался в толпу на берегу, пытаясь разглядеть там своего брата Амори, который должен был его встречать. Так и не увидев его, он переправился на сушу и в растерянности остановился на набережной. Вокруг суетилось множество людей, одни тащили на себе какие-то пожитки, другие крикливо расхваливали свои товары, третьи приценивались к ним.

И тут, разрезая человеческий муравейник, к нему подскакала группа всадников. Высокий загорелый воин спрыгнул на землю и бросился к Гвидо. Они обнялись, Амори хлопал брата по спине и приговаривал:

– Как ты повзрослел! Сразу и не узнать!

Гвидо радостно смеялся:

– Ты тоже изменился. Если бы мы случайно встретились, я, пожалуй, прошел бы мимо!

Амори представил брату своих сопровождающих:

– Это мои доверенные и надежные люди, можешь на них положиться. Я здесь кое-чего добился и стал в Иерусалиме довольно-таки важным человеком. Однако не будем терять времени, поговорим в дороге.

Они сели на коней и двинулись на выезд из города. Прохладный ветер гнал сухие листья и закручивал пыльные вихри на перекрестках. Оставив за собой многоязыкое разноголосье, отряд выехал на дорогу, ведущую в Иерусалим и ускорил движение. Гвидо отметил резвость коней и их богатое убранство. Было видно, что Амори и в самом деле устроился неплохо.

В небольшой рощице, у источника воды, отряд сделал остановку на отдых. Оставив слуг выгуливать и поить коней, Амори отвел брата в сторону и продолжил прерванный разговор:

– Должен тебе сказать, что я был очень расстроен, когда герцог Аквитании Ричард изгнал нас с тобой из Пуату. Я устроил тебя у дальних родственников и начал думать о своей судьбе. Деваться мне было особо некуда, и я отправился в Палестину. И не ошибся! Не зря говорят: не было бы счастья, да несчастье помогло. Здесь я удачно женился, потом познакомился и сблизился с матерью короля Иерусалимского Бодуэна и его сестры Сибиллы. Старушенция, – он криво улыбнулся, – приняла во внимание знатность нашего рода и устроила меня на дворцовую службу. Сейчас я камерарий52 и скоро должен стать коннетаблем53 королевства.

Он задумчиво посмотрел на Гвидо:

– В твоем прозябании в глуши нет никакого смысла. Здесь, на Святой земле, ты сможешь занять весьма высокое положение. Для этого нужно очаровать одну молодую вдовушку и жениться на ней, – Амори сделал торжественную паузу. – Речь идет о Сибилле. Она была замужем за отважным Гийомом Монферратским по прозвищу Длинный меч, но тот быстро умер, оставив ее с малолетним сыном. Сейчас вокруг нее вьются любители сладкой жизни. Но я их всех обставил! Часто рассказывал ей про тебя, и пробудил в ней интерес к твоей персоне, – он рассмеялся и ткнул брата кулаком в бок. – И сейчас она с нетерпением ждет твоего прибытия! Имей в виду, все серьезно: брак с Сибиллой – это шаг к королевскому трону!

Гвидо удивился:

– Но я же совершенно не знаком с придворными хитросплетениями!

Амори успокоил брата:

– Есть восточная притча. У мудреца спросили, как ему удалось дожить до седых волос. Он ответил: «В своей жизни я учился у слепых: они не сделают и шага, не обшарив палкой землю перед собой». Так что будь предельно осторожен и никому не доверяй. Человеку даны два глаза, два уха и только один язык. Потому – больше смотри и слушай, и меньше говори… Понять местные нравы очень легко. Вообрази золотую чашу, отделанную драгоценными камнями и наполненную шевелящимися скорпионами! Вот это и есть королевский двор!

Гвидо передернуло от отвращения.