Венец одержимых. Золотые миражи Востока

Ужас пронзил Алексея, и на регента глянули глаза затравленного волчонка:

– Нет, не бросай меня… Что нужно подписать?..

Андроник подал ему приготовленный свиток. Император подержал его в дрожащих руках и расписался, не читая! Регент не ожидал столь простого решения трудной задачи и с трудом скрыл радость за скорбным выражением лица. Он поклонился василевсу и вышел из дворца. Разглядывая бумагу, он злорадно подумал: «Удивительно, но человек способен оправдать самую низкую подлость, если она совершена им самим!» Крипс взял свиток, еще хранивший тепло рук Алексея и в сопровождении скопца Птениота устремился в монастырь.

Мария сидела в холодной келье, скупо освещенной ущербной луной, и размышляла о странностях происходящего. Андроник не захотел успокоить беснующуюся чернь, возбужденную невесть откуда появившимися слухами о ее предательстве. Она посчитала это простым заблуждением регента, ведь она не сделала ему ничего плохого. Ее давняя связь с протосевастом, разумеется, не красила ее, но и никому не причиняла вреда. И потом, ее привязанность выглядела невинной шалостью в сравнении с разнузданными оргиями самого Андроника! В конце концов, она законная со-правительница своего сына и никто не посмеет ее тронуть. Она выносила Алексея под своим сердцем и вскормила его своим молоком. Разве может он предать родную мать?! Конечно, нет! Ее недруги еще пожалеют о своих пакостях и будут валяться у нее в ногах, вымаливая легкую смерть!

Она немного успокоилась и ее мысли унеслись в далекое детство. Ее отец, князь де Пуатье, геройски погиб от рук сарацин, когда ей было четыре года. Многие отзывались о нем, как о добром человеке и бесстрашном рыцаре. Она плохо помнила его, но любила его и гордилась им, ведь он обеспечил своей семье красивую жизнь.

Тревожное предчувствие внезапно прервало ее сладкие видения, и, похолодев, она вспомнила старое поверье: «Перед смертью душа человека летит в юность!» Ей стало не по себе, тягостное ощущение какой-то жути подступило к горлу. В тот же миг в коридоре раздались тяжелые шаги, со щемящим визгом отворилась дверь и в келью втиснулись две безмолвные фигуры. Она в недоумении привстала, но сильные руки повалили ее на ложе, тонкий жгут захлестнул и сдавил ее горло. Светлые образы милой Антиохии пронеслись перед ее глазами и исчезли во мгле.

После смерти матери император почувствовал, как вокруг него сжимается невидимая петля смерти. Леденящий страх перед обыденной жестокостью мира затопил его душу и не давал дышать. Не выдержав напряжения, он предложил Андронику венчаться на престол вдвоем. Регент вначале испугался, упал ему в ноги и униженно умолял василевса сохранить единодержавие, но потом дал себя уговорить. И под радостные крики народа из Михайловского дворца вышли два императора, и каждый сел на своего белого коня!

Исламская дуга

Ликующие толпы празднично одетых людей заполнили Дамаск, приветствуя повелителя Египта. Цветочные гирлянды украшали фасады домов и как гигантские ветви сказочных деревьев колыхались над улицами. Юсуф ехал на арабском скакуне в окружении знатнейших эмиров Египта и Сирии. Под копыта коней летели розы, нарциссы и лилии. Ласковые лучи солнца оживляли великолепную процессию, дробились яркими бликами на оружии и кольчугах воинов, рассыпались снопами искр по парчовой одежде вельмож. Оглушительная музыка создавала атмосферу великого праздника.

В сущности, это был триумф: восходящая звезда и доблестный защитник ислама победоносно шествовал по Сирии. В Багдаде высоко оценили достижения Юсуфа, и халиф пожаловал ему титул султана. Он стал признанным продолжателем дела великого Нур ад-Дина и получил почетное имя «Салах ад-Дин», что значило «Благочестие мира и веры». На монетах появилась чеканная надпись: «Султан ислама и мусульман».

Однако взять в руки наследство Нур ад-Дина было не просто. За него надо было упорно воевать, захватывая область за областью, город за городом, крепость за крепостью! Салах ад-Дин невольно вспомнил любимую притчу незабвенного Асад ад-Дина: «У одного мудреца спросили: "Как быстрее всего подняться на гору?" Он ответил: "Просто идите вверх!"» При этом дядя хитро улыбался и своим единственным глазом испытующе смотрел на племянника …

Поразмыслив, султан решил вначале перетянуть на свою сторону второстепенные города северной Сирии, а уж потом взяться за Алеппо, где скрылись малолетний атабек Исмаил и злокозненный евнух.

В короткий срок он покорил Баальбек, Хаму, Хомс и другие крепости. Подойдя к Алеппо, он раскинул лагерь и начал его правильную осаду. Лазутчик, негласно побывавший в осажденном городе, сообщил:

– Великий султан, евнух до крайности распален ненавистью к нам и настраивает молодого атабека Исмаила на сопротивление. И это только половина беды. Исмаил пожаловался на тебя главе ассасинов, суровому старцу Рашид ад-Дину, и тот поклялся отомстить тебе!

Салах ад-Дин спокойно ответил:

– Никакие ассасины не смогут разрушить мои замыслы!

– Но это грозное предупреждение! Надо усилить твою охрану.

Он отпустил воина и через несколько дней убедился, что Рашид ад-Дин не бросает слов на ветер…

В лагере под Алеппо было тихо, на посты заступила ночная стража. Султан совершил молитву и готовился в своем шатре к обычному чтению Корана. Внезапно поблизости послышался топот многих ног. Он вышел наружу и увидел, как группа людей в монашеской одежде прорывается к нему. Он сразу понял, что это ассасины! Мамлюки45 из его охраны пытались сдержать нападавших. Налитые первобытной силой, они молча и со знанием дела рубили щуплых пришельцев. Те не сопротивлялись, так как были вооружены только кинжалами. В ночи слышались надсадные выдохи воинов и хряск разрубаемых дамасской сталью костей. Последний, израненный фанатик, пробился к султану и уже тянул к нему отравленный кинжал, как набежавший сбоку стражник отсек ему руку и она, извиваясь как змея, упала к ногам Салах ад-Дина. Он стоял, пораженный презрением к смерти непрошенных гостей. Под серебристым светом луны воины деловито добивали раненых, шлепая сапогами по кровавым лужам.

Он удвоил охрану и приказал ставить свой шатер вне лагеря с устройством отдельного укрепления. Но это не помогло! Ассасины предприняли еще один налет. Они каким-то образом просочились сквозь внешнее охранение, один из нападавших прорвался в шатер и нанес султану удар кинжалом в голову. Второй удар пришелся в горло. В то же мгновение подоспевшие мамлюки изрубили фанатика. Салах ад-Дина остался невредим благодаря тончайшей кольчуге, которую он с недавних пор носил.

Он принял вызов мстительного старца и бросил войско на главный замок ассасинов Масиаф и осадил его. Поздно вечером, закончив обычное чтение Корана и готовясь ко сну, он вдруг почувствовал, что в шатре кто-то есть. Колеблющееся пламя свечи бросало повсюду множество зыбких теней, мешая разглядеть возможную опасность. Вглядевшись в сумрак, он увидел у входа высокого человека в монашеской рясе и с капюшоном на голове. Его сухое аскетичное лицо было иссечено глубокими морщинами, глаза скрывались в тени. Таинственный гость шагнул к султану, вытянул вперед обе руки с открытыми ладонями и тихо сказал:

– У меня нет оружия.

Салах ад-Дин встал с ложа и понимающе кивнул головой. Незнакомец откинул капюшон и его пронзительные глаза сверкнули сталью:

– Эта война не нужна ни нам, ни тебе!

Султан сдержано ответил:

– Ее начали вы.

По лицу пришельца скользнуло подобие примирительной улыбки:

– Сейчас не время искать виноватых. Надеюсь, ты понял, что в мире нет силы, которая бы тебя защитила? Трезво оцени свои возможности. Мудрость гласит: «По длине одеяла вытягивай и ноги!» Уходи отсюда, а мы не будем вмешиваться в твои дела…

Он повернулся и бесшумно растворился в ночи. Салах ад-Дин вышел из шатра. Равнодушная луна заливала окрестности серебристым светом, терпкий аромат трав кружил голову, в кустах трещали невидимые цикады. Стоявшие на страже мамлюки вытянулись по струнке, всем своим бравым видом демонстрируя повелителю бдительность и готовность отразить любую опасность. Султан задумчиво посмотрел на них, грустно покачал головой и вернулся в шатер. Утром он приказал снять осаду с крепости ассасинов и увел войско.

Шли годы, кровавые схватки сменялись тягучими переговорами, которые вели к новым походам и сражениям. Но неприступный Алеппо стоял, как гордый утес в бурном море племен и народов. Даже внезапная смерть Исмаила не развязала тугой узел противоречий. Только через два года Алеппо признал власть Салах ад-Дина.

И теперь настала очередь Мосула. Дважды султан безуспешно осаждал неприступный город. Пришлось перейти к хитрым маневрам: переговорам, угрозам, обещаниям и подкупу важных сановников. В конце концов Салах ад-Дин обратился к Багдадскому халифу с просьбой повлиять на правителя Мосула, ведь именно для расширения влияния халифата он и собирал земли. Пришлось даже пообещать халифу завоевать Кавказ, Византию, Магриб и, разумеется, Иерусалим. Трехлетние настойчивые усилия дали нужный результат: правитель Мосула подчинился султану и включил его имя в хутбу. Вслед за этим он направил отборный отряд воинов в объединенную армию мусульман.

Впервые под одной рукой оказались самые многолюдные и богатые города Востока с окружающими их обширными землями: Александрия, аль-Кахира, Дамаск, Алеппо и Мосул! Но чтобы управлять ими, одной военной силы было мало. В глазах эмиров и подвластных народов Салах ад-Дин был лишь представителем курдской династии военачальников, издавна находившихся на службе у сельджукских атабеков. И теперь ему надо было узаконить свою высокую власть. И как всегда, он нашел неожиданный выход из затруднительного положения: женился на вдове Нур ад-Дина и связал себя с влиятельными родами, издавна правившими в Сирии. Он обосновался в Дамаске и взял в советники образованных людей, служивших Нур ад-Дину. Своего любимого сына аз-Захира он назначил правителем в Алеппо, брата аль-Адиля – в аль-Кахиру. Строительство новой державы было завершено и на сцену вышла молодая династия Айюбидов, названная по имени отца Салах ад-Дина, благословенного Айюба.

Открыв христианским купцам свободный доступ в Александрию, султан получил влиятельных агентов в Венеции, Генуе и Пизе. Сказочная нажива от восточной торговли согревала их сердца, затуманивала их глаза, усыпляла их совесть. Забыв о христианском долге, они снабжали мусульман оружием, амуницией, кожами, ценной древесиной и другими товарами, привозимыми со всех концов мира.

Салах ад-Дин давно пытался понять, в чем заключается высшая цель пребывания рыцарей на этой земле, но сколько ни размышлял, к определенному выводу не пришел. Они были хорошими воинами и умели сражаться. Погибая, они не просили снисхождения, побеждая, не щадили проигравших. Они захватили Иерусалим и узкую полоску земли с приморскими городами, но разве они превратили ее в цветущий сад? Нет! Известно, что только от труженика – веселье мира, от его усердия – посевы и плоды. А франки не хотели возделывать поля и орошать их своим потом. Они все время говорили о священной войне и нападали на мирных соседей.

И вот теперь пришла пора звенеть саблям. Дуга мусульманских твердынь подобно туго натянутому луку охватила владения христиан. Оставалось вложить в него стрелу мщения и отпустить тетиву!

Спасительная магия

Ренье переполняло чувство исполненного долга. Он ощущал себя рыцарем из старинных легенд, победившим на своем славном пути множество коварных врагов. И хотя он ни разу ни с кем не сразился и даже не обнажил меча, результат был налицо: украденная злодеями девушка спасена, а он получил заслуженную награду. Однако всякая радость неизбежно отбрасывает на душу смутную тень печали. Мысль о том, что он мог потерять след похитителей или не поладить с эмиром, лишала его покоя. Что бы тогда сталось с беззащитной Исмилей?! Думать об этом было совершенно невыносимо, и он отбрасывал мучительные терзания в сторону.

Он ехал по пыльной дороге и украдкой посматривал на расшалившуюся девушку. Она быстро научилась править подаренным эмиром скакуном и с бесшабашной смелостью носилась по окрестностям. Вышколенный конь, почуяв свободу и игривое настроение всадницы, также резвился с полной отдачей сил. Исмиля то пролетала мимо юноши, то останавливалась рядом, чтобы через мгновение сорваться в сумасшедшую гонку.

Мир казался светлым и открытым, дорога манила в лазоревую даль, туда, где горизонт сливался с бескрайним небом. Наконец, впереди проступил туманный силуэт гряды невысоких гор. Юноша внутренне подобрался: важная развилка, о которой говорил абиссинец, была где-то неподалеку. Вскоре они догнали путника, ехавшего на ослике.

Ренье спешился и первым приветствовал незнакомца:

– Мир тебе, почтенный странник.

Тот остановился, сошел с ослика и ответил:

– И тебе мир, благородный юноша.

Это был молодой сухощавый человек среднего роста с шапкой курчавых черных волос. В нем чувствовалась внутренняя энергия, а открытое лицо с умными глазами вызывало безотчетное доверие. Ренье спросил:

– Достойнейший, где-то здесь есть развилка. Нам никак нельзя ее пропустить. Был бы очень благодарен тебе за помощь…

– Едемте со мной, я покажу, где находится нужное вам место, – и он представился. – Меня зовут Давид.

– А меня – Ренье.

И они двинулись вперед.

– Славный юноша, судя по всему, твоя родина находится где-то далеко, на заходе солнца. Как ты оказался на Святой земле?

Ренье коротко рассказал о себе и своих недавних приключениях. Давид с уважением посмотрел на него и сказал:

– В тебе есть искра врожденного благородства! От всей души желаю тебе удачи, ибо путь рыцаря тернист и изобилует опасностями…

– А я искренне надеюсь, что твоя жизнь будет всегда спокойна и обеспечена.

– Меня не привлекает ни то, ни другое! С самой ранней юности я интересовался устройством мира и меня определили на обучение в большую иешиву Багдада. Потом я набирался знаний и в других городах…

– А что такое иешива?

– Дом учености. Такие дома разбросаны по всему свету… В них любой еврейский юноша может изучать Талмуд46 и в меру своего усердия подниматься вверх по лестнице жизни. Мои дела с самого начала пошли хорошо, и я постиг не только обычные науки, но и разобрался в каббале и овладел магией…

– Каббала… Я слышал о ней, но не знаю, в чем она заключается…

– Это высшее знание, сообщенное Иеговой47 Адаму. А потом оно было последовательно передано Симу, Исааку, Моисею, царю Давиду и его потомкам.

Ренье удивился:

– Мне довелось посещать христианскую школу в Болонье, но там давали совсем другие предметы! Их называли «семь свободных искусств»: грамматика, логика, риторика, арифметика, геометрия, астрономия, музыка. Тот, кто справлялся с ними, двигался дальше, выбирая для себя богословие, право или медицину.

Давид торжествующе посмотрел на юношу:

– А мой путь определил сам Иегова! Во время магического обряда я услышал Его голос, и на меня снизошло откровение: я – прямой потомок царя Давида и машиах!

– Машиах… А что это такое?

– По-вашему – мессия… Я послан Иеговой, чтобы свершить великое дело: собрать все колена Израиля, восстановить царство Давида и построить в Иерусалиме, на Храмовой горе, там, где земля встречается с небом, Третий Храм48!

Изумлению Ренье не было предела:

– Разве это возможно?!

– Не только возможно, но и неизбежно! Иегова через Пророка Исайю49 возвестил народу Израиля: «От востока приведу семя твое, и от запада соберу тебя. Скажу северу: "Отдай!" и югу: "Не удерживай!" Приведу сыновей Моих издалека и дочерей Моих – от конца земли».

– Но ведь Иерусалим принадлежит христианам. Вряд ли наш король допустит пришествие туда множества людей иной веры!

– Когда-то крестоносцы отбили Святой город у сельджуков и устроили там страшную резню ни в чем не повинных жителей. С тех пор они держатся там исключительно на силе меча. И эту силу победит большая сила, ибо за мной будет лес копий!

Он устремил горящий взгляд вдаль и воскликнул:

– Я водружу в городе Давида знамя освобождения не только для избранного народа, но и для всех языков мира. И там они будут утешены! И люди перекуют мечи на орала, и копья – на серпы, и больше никогда не поднимется племя на племя, и никто не будет учиться воевать!

Ренье было непривычно слышать столь благостные слова. Но своей искренней убежденностью Давид вызывал симпатию и где-то в глубине души юноша был готов понять его. Он спросил:

– А чем ты занят сейчас?

– Объезжаю разные земли и призываю соплеменников к единению. А потом я направлюсь в родную Амадию, находящуюся недалеко от Мосула. Я овладею этим важным городом, соберу там моих сторонников и выйду в решающий поход…

– На его подготовку уйдет немало лет!

– Блажен тот, кто довел дело своей жизни до конца! А потраченное время ничего не стоит! Оно лишь тень самого дела!

– А почему Пророк Исайя не свершил этого дела?

– Он не только пророчествовал, но и бичевал пороки власть имущих. Тогдашний иудейский царь приказал казнить подвижника… И его распилили живьем.

Юноша в ужасе посмотрел на Давида.

Тот не дрогнувшим голосом сказал:

– Путь праведника прям, и он прошел его до конца…

Они замолчали и каждый погрузился в свои думы. Солнце клонилось к закату, ветер стих и на мир опустилась тревожная тишина. Ренье насторожился и стал осматриваться, пытаясь определить возможную опасность. Внезапно вокруг заклубились клочья тумана, появившиеся как будто из воздуха. Он повернулся к Исмиле и схватил ее лошадь под уздцы. Белая хмарь быстро густела и заполняла собой окружающее пространство. Вскоре видимость уменьшилась до нескольких локтей. Он обнаружил пропажу Давида и окликнул его. К счастью, тот быстро отозвался и тут же вынырнул на своем ослике из мутной пелены.

Посовещавшись, они решили держаться вместе и идти в прежнем направлении. Через некоторое время впереди послышался неясный говор, и они догнали небольшой караван из повозок в сопровождении всадников. После взаимных приветствий Давид перебросился с новыми попутчиками несколькими словами и сообщил Ренье:

– Это арабские купцы, следующие в Алеппо…

– Мне по дороге с ними!

– Непонятно только, хорошо это, или плохо. Ведь они притягивают к себе всевозможных головорезов и любителей легкой наживы. Они сами говорят: «Или купец двумя руками загребет золото, или его судьба незавидна. И тогда он закончит свою неприкаянную жизнь в неведомых краях. Возможно, он станет пищей для морских чудищ, а может быть, его кости растащат дикие звери. Но самая ужасная судьба ждет тех, кто окажется в рабском ошейнике!»

– Несмотря ни на что, этот промысел процветает!

Давид пожал плечами и с печальным видом ответил:

– Человек несовершенен и его алчность сильнее страха… Есть люди, для которых бедность тяжелее кандалов… Они верят в лучшее и повторяют волшебное заклинание:

Жадность делает шаг вперед,

Трусость делает шаг назад,

Не решившийся – не возьмет,

Остерегшийся – не умрет.50

Вскоре стемнело и караван остановился на ночлег. Туман немного рассеялся и сквозь смутную дымку проступили мерцающие звезды. Слуги собрали по окрестностям сухие ветки и развели костер. Купцы придвинулись к огню и один из них начал что-то рассказывать. Остальные слушали его, затаив дыхание, время от времени цокая языками и удивленно покачивая головами.

Давид объяснил Ренье:

– Арабы очень любят слушать чудесные сказки и нравоучительные притчи. И самым лучшим временем для этого считается поздний вечер. Они с большим уважением относятся к рассказчику, называя его «эссамир», то есть «властелин звездной ночи».

Он прислушался к разговору у костра и сказал:

– Если хочешь, я переведу тебе одну занятную притчу?

– Да, конечно!

– Как-то тигр, волк и лиса объединились для ночной охоты. К утру они добыли серну, зайца и мышь. Тигр сказал волку: «О, усерднейший из усердных, подели-ка эту еду между нами!» Тот ответил: «О, величайший из великих, серна причитается тебе, заяц – мне, а мышь – лисе». Желтые глаза тигра полыхнули огнем ярости! Молниеносным ударом лапы он вбил волка в землю и на поверхности остался один лишь серый хвост! Затем тигр обратился к лисе: «О, хитрейшая из хитрых, теперь твоя очередь делить добычу!» Лиса кротко промолвила: «О, сильнейший из сильных, заяц должен достаться тебе на завтрак, серна – на обед, а мышь – на ужин!» Глаза тигра потеплели: «О, мудрейшая из мудрых, у кого же ты научилась уму-разуму?» Лиса показала лапой на торчащий из земли хвост и ответила: «У него, о, справедливейший из справедливых!» И тигр, плененный ее смирением, отдал ей зайца!

Ренье воскликнул:

– Эти плутовки всегда обманывают простодушных зверей и выходят сухими из воды!

Давид улыбнулся:

– Значит, миром правит не только сила, но иногда и разум, а это совсем неплохо!.. Однако нам пора отдыхать.

В тревожном молчании они расположились на ночлег. Ренье, как обычно, лег у входа в шатер Исмили и сразу уснул.

Он проснулся от прикосновения к груди чего-то острого. Открыв глаза, он увидел перед собой сверкающий наконечник копья! Незнакомый бородатый воин пристально смотрел ему в лицо. Коротким жестом он дал юноше знак подняться. Ренье встал на ноги и осторожно осмотрелся. Воздух был чист и прозрачен, вокруг теснились невысокие угрюмые горы. И он понял: они сбились с правильного пути и угодили в плен к неведомому племени!

Невдалеке стоял Давид, окруженный воинами. Старший из них радостно вскричал:

– Какая встреча! Не верю своим глазам! Перед нами неуловимый смутьян! Наконец-то попался! Эмир предаст тебя справедливому суду! И на этот раз ты не отвертишься!

На Давида тут же надели кандалы и повели к повозке.

Проходя мимо Ренье, он остановился, как бы поправляя цепь и прошептал:

– Отважный юноша, сохраняй спокойствие! По обычаю, эмиру принадлежит все самое дорогое из добычи: золото, женщины и скакуны. Так что за девушку не беспокойся, ее довезут до дворца со всей возможной бережливостью. А там я вас выручу!

Воины окружили шатер Исмили. Она вышла, закутанная в темную одежду и остановилась в ожидании своей участи. Старший осклабился:

– А вот и подарок эмиру, – и приказал воинам. – Отведите ее в самую удобную повозку и выполняйте все ее капризы! И не спускайте с нее глаз! Если с ней что-нибудь случится, ответите перед эмиром своими головами!

Он подошел к Ренье и внимательно оглядел его.

– Я вижу, ты знатный человек. И, наверное, богатый! Каждое утро повелитель решает, каким будет предстоящий день: добрым или злым. В первом случае все прибывшие иноземцы получают награды. Во втором – они подлежат казни, – он рассмеялся. – У тебя еще есть время поразмышлять о своей доле!

Юноша поежился от такого известия, но не испугался. Его больше всего занимала судьба Исмили, и он лихорадочно соображал, как ее можно освободить. Но в голову ничего путного не приходило, и он решил покорится силе. Ему вернули коня и приставили к нему двух всадников.

Наконец, старший занялся купцами и их слугами. По его приказу воины тщательно перетрясли поклажу на повозках, обыскали несчастных пленников и выстроили их вдоль дороги. Не скрывая радости, воины приценивались к будущим рабам: осматривали их зубы и ощупывали их мышцы. Затем их приковали попарно к длинной цепи и присоединили к повозке. Старший оглядел скорбный караван и дал сигнал к отправлению.

В конце следующего дня путники увидели город, расположенный на невысоком плато. По пологому серпантину они поднялись к нему и вошли в распахнутые ворота. Им приказали расположится на пыльной площади, по соседству с караван-сараем.

Ренье отвели к эмиру. Тот сидел в парадной зале на позолоченном троне и сказал:

– О, несчастный юноша, в злой день ты пожаловал ко мне! Знаешь ли ты свою участь?

– Знаю… Если я провинился перед тобой, скажи – в чем! Девушка не сделала тебе ничего плохого и должна быть отпущена на свободу. Взамен ты можешь взять всю мою поклажу, золотые динары и арабских скакунов.

– Все это принадлежит мне и без твоего разрешения!

Праведный гнев распалил Ренье, и он воскликнул:

– Если дорога тебе твоя честь, прими мой вызов на поединок!

Эмир расхохотался и дал знак увести пленника. Но не успели стражники, стоявшие у входа, пошевелиться, как в залу вошел Давид! Юноша почувствовал едва уловимый запах тлеющей ароматной травы и у него закружилась голова. Незваный гость смело пересек залу, подошел к Ренье, незаметно передал ему маленький шарик и шепнул: «Положи его под язык…»

Эмир был поражен внезапным появлением своего врага. Он вскочил с трона и прошипел:

– О, возмутитель порядка, как тебе удалось вырваться из темницы?! – и не дожидаясь ответа, он крикнул воинам. – Взять его!

Но те оторопело смотрели друг на друга и не двигались с места.

Давид улыбнулся: