Темное небо. Книга четвертая. Легенда

– Костырев, – Олег ответил на его крепкое рукопожатие. – Что вас привело ко мне, Матвей?

– Простите, что я без предварительной договоренности.

– Насколько я понимаю, вы от Лужина? – уточнил Олег.

– Да, – кивнул тот. – Есть ряд моментов, которые не были затронуты в вашей беседе с Никитой Яковлевичем. Собственно, я здесь для того, чтобы обсудить их. Это займет немного времени.

– Матвей, вы знали племянника Лужина?

– Немного знал.

– В таком случае, сейчас мы поднимемся ко мне, выпьем кофе и немного поговорим в более комфортной обстановке. Вы не против? Мне бы хотелось больше узнать о Лужине и его племяннике. Это ведь не военная тайна, я надеюсь.

– Нет, – после короткого размышления ответил Егоров. – Это не военная тайна.

– В таком случае – прошу! Вы меня извините, – сказал Олег, когда они поднялись на второй этаж.

 Он зашел в гостиную и закрыл за собой дверь.

 Светлана дремала в кресле перед телевизором. Олег присел возле нее на корточки и поцеловал ее горячую ладонь.

– Как ты, милая?

– Немного лучше. Гость тебя дождался?

– Да, я поговорю с ним в кабинете.

– Как хорошо, что ты приехал. Вам сварить свежий кофе?

– Не нужно, кофе у меня еще остался. Отдыхай, – Олег поднялся. – Дети звонили?

– Они в восторге, – отозвалась она.

Настя с Игнатом накануне уехали на экскурсию в Кунгурскую пещеру.

– Этого следовало ожидать, – улыбнулся Олег. – И сына наш наверняка уже заявил, что возвращаться домой не собирается. Не парень, а какая-то лягушка-путешественница!

– Весь в папу! – рассмеялась Светлана.

– А вот это мы обсудим позже! Люблю тебя, – Олег улыбнулся напоследок.

– Дождаться бы мне вас, Олег Дмитриевич, – прошептала Светлана, закрывая глаза.

 Гость сидел на резной лавочке в коридоре и смотрел на семейные фотографии Костыревых на стене.

– У вас прекрасная семья и прекрасный дом, Олег Дмитриевич, – повторил он. – Когда я был школьником, почему-то думал, что без особого труда добьюсь всего. Многие из моих иллюзий развеялись, как дым на ветру.

– Иллюзия и мечта – разные вещи, – улыбнулся Олег. – Иллюзия – обман, но мечты окрыляют нас. Сколько вам лет, Матвей?

– Двадцать пять. Хотя временами мне кажется, что уже прожил большую часть жизни.

– Вы женаты?

– Да. У меня прекрасная, любящая жена, есть сын. Ему скоро исполнится четыре года. Нет, я не пессимист, – он неожиданно улыбнулся. – Я – хорошо информированный оптимист.

– Давайте поговорим в кабинете, – повторил Олег.

 В кабинете они устроились в креслах возле журнального столика.

– Погода мерзкая, – Олег поставил перед гостем кружку с кофе. – Даже не верится, что весна на дворе. Матвей, обстоятельства нашего знакомства имеют трагическую подоплеку. Несколько часов назад в этом кабинете я разговаривал со своим одноклассником. Ко мне его привела беда – у него погиб пасынок, молодой парень, подававший большие надежды. Как выяснилось позже, его дядей оказался Лужин Никита Яковлевич. Не буду от вас скрывать, беседа с ним произвела на меня двоякое впечатление. Лужин – человек умный и уверенный в своих силах. Но насколько я понимаю, цели его деструктивны, а усилия чреваты негативными последствиями. Мне трудно избавиться от простой, в общем-то, мысли: а что, если смерть племянника – это следствие его идей? Хотя Лужин всячески пытался убедить меня в обратном. И вы здесь, наверняка, с той же целью.

– Олег Дмитриевич, я здесь не для того, чтобы кого-то выгораживать, – после короткой паузы ответил гость. – Тем более, относительно Лужина вы ошибаетесь. А племянника своего он любил. Даже обожал его. Парень действительно подавал большие надежды. По сути дела, наблюдая за Иваном, мы еще раз убедились в верности своих методов и идей. На моих глазах слабохарактерный и ленивый подросток обрел цель в жизни и стал самостоятельным, зрелым человеком.

– Племянник Лужина умер от наркотиков, – напомнил ему Олег. – Как это может сочетаться со здравым рассудком и самостоятельностью?

– Но вас ведь и наняли для того, чтобы доказать обратное. Иван не был наркоманом.

– Не заблуждайтесь, Матвей. Меня наняли разобраться в обстоятельствах смерти Ивана Лазарева. Многие на самом деле сомневаются, что он принимал наркотики. Но в ходе расследования и этот факт может получить подтверждение, – Олег какое-то время молча разглядывал гостя. – Матвей, вы не против, если я сделаю запись нашего разговора?

– Олег Дмитриевич, я бы этого не хотел, – покачал головой тот. – Вы ведь понимаете, мы предпочитаем оставаться в тени. Я даже не сомневаюсь в том, что вы считаете нас фантазерами и наивными мечтателями, которые решили изменить мир. Но цели наши не деструктивны. Вы должны понять, мы не мир меняем, а тех, кто этим миром будет править. Узаконенный порядок вещей не случаен. И вы знаете это не хуже меня. Рычаги управления находятся в руках нескольких сотен семей. Какая-то часть их отпрысков деградирует, но большая часть спустя несколько десятилетий встанет к кормилам власти и возьмет в свои руки финансовые и политические рычаги. Мир можно менять революциями. Но в окончательном итоге революции не влияют на баланс сил. Победители уничтожают побежденных, занимают их место и с тем же рвением пытаются сохранить прежний порядок вещей.

– Извините, Матвей, – перебил его Олег. – Но я немного запутался. Вы с Лужиным очень много говорите об элите. А кем же тогда был Иван? Он и правом таким не обладал по факту рождения. И кем считать вас с Лужиным?

– Иван был строителем. Олег Дмитриевич, кому-то еще предстоит этот мир перестроить. И сделать это нужно незаметно, исподволь, без потрясения основ…

– Оставаясь в тени, – подсказал Олег.

– Совершенно верно, – кивнул Егоров. – Мы должны оставаться в тени. Это даже хорошо, что нас не воспринимают серьезно. И так должно быть, Олег Дмитриевич.

– Допустим, Иван был строителем нового мира. В таком случае, кто вы? Наставники? Гуру? Очередные прорабы очередной перестройки общества?

– Олег Дмитриевич, моей скромной персоне вы придаете слишком большое значение. Если уж рассматривать кого-то в таком контексте, то говорить нужно только о Лужине. Если перефразировать одного из предшественников: мы все стоим на плечах гигантов4. Все что от нас требуется – это продолжать двигаться к цели.

– Забавно, – улыбнулся Олег. – Но вы так и не ответили на мой вопрос. Кем мне считать вас? Может быть, мафией – людьми с обширными связями? А что, если вы переделываете мир под себя только для того, чтобы легче было воровать и обманывать? Ответьте прямо, Матвей! Скажите наконец правду.

– Вы ведь уже знаете ответ на этот вопрос, – сейчас Егоров смотрел на него бесстрастно. – Олег Дмитриевич, мы уже живем в таком мире. В нашем мире воровать и обманывать легче, чем жить честно и жить на заработанные деньги. Рабство считают свободой, беззаконие – порядком. А цепных псов, которые для своих хозяев охраняют этот порядок, называют вождями. Разве это не так?

– Что ж, – Олег сделал несколько пометок в блокноте. – Рассчитывать на полную откровенность я не могу. Но насколько я понимаю, в данном случае вы проявляете лояльность к системе, то есть к порядку вещей. Если оперировать вашими терминами. Как бы там ни было, но в вашем понимании я – инструмент этой системы.

– Да, это так, – кивнул Егоров. – Олег Дмитриевич, вы – тонкий и весьма опасный в употреблении инструмент. Вводить вас в заблуждение чревато последствиями!

– И чего же вы ждете от меня?

– Единственной возможной в данных обстоятельствах вещи – понимания. Никита Яковлевич потерял близкого человека. К Ивану он относился как к родному сыну. А общество потеряло талантливого и трудолюбивого человека. Я немного отвлекусь, чтобы внести некоторую ясность. Иван Лазарев был способным и одаренным человеком, – Егоров на мгновение задумался и продолжил: – Способность – свойство врожденное. Человек может делать что-то очень хорошо, даже исключительно, или не сможет сделать этого никогда. Другое дело – навык, мастерство. Но и то и другое теряет смысл без возможности применения. Иногда невозможно отличить способность от навыка. Настолько тонким может быть различие. Олег Дмитриевич, после череды темных эпох у нас появилась исключительная возможность изменить мир к лучшему. И мы не упустим ее из-за смерти одного способного человека.

 Егоров замолчал. Он настолько явно выразил свою мысль, что Олег отложил блокнот в сторону и внимательно посмотрел на него.

– Послушайте, Матвей, – задумчиво произнес он. – Если вы знаете больше, чем можете сказать, я вам все же советую рассказать мне все. Все! Понимаете? Иначе я не смогу помочь ни вам, ни Лужину.

– Олег Дмитриевич, – Егоров продолжал бесстрастно наблюдать за ним. – Вероятно, вы неправильно меня поняли. Мы не нуждаемся в помощи. Мало того, мы всячески будем помогать вам и содействовать расследованию, – он вынул из кармана небольшой сверток и положил его на стол. – Но мы будем благодарны, если вы исключите наши имена из отчетов.

– Если это подкуп, уберите его, – Олег ручкой подтолкнул сверток обратно.

– Это не подкуп, Олег Дмитриевич. Но это поможет вам найти верный путь. Благодарю вас за беседу и понимание, – Егоров поднялся.

– До свидания, Матвей, – Олег тоже встал, чтобы проводить его.

– Всего хорошего, – кивнул он, протягивая визитку. – Звоните.

 Он проводил гостя и вернулся в кабинет. Несколько мгновений разглядывал визитку Егорова – карточку серого цвета с двумя телефонными номерами, факсом и адресом электронной почты. Отложил ее в сторону и взял сверток – тот почти ничего не весил. Олег аккуратно открыл его и пробормотал:

– Любопытно…

 В свертке лежала свернутая трубочкой фотография выпускного класса високосного девяносто второго года. И среди девочек Олег без труда узнал Вику Лазареву.

 Он какое-то время курил и задумчиво разглядывал фото. Большинство лиц были ему смутно знакомы. С Лазаревыми он учился в одной школе, с Сергеем и вовсе за одной партой сидел. А Вика была моложе их всего на пять лет. Неудивительно, что лица выпускников казались ему знакомыми.

 Олег прикурил от окурка новую сигарету и неожиданно замер.

– А что, если… – спустя несколько мгновений прошептал он и придвинул ноутбук.

 На поиски необходимых данных ушло несколько минут. На сайте родной школы Олег нашел списки выпускных классов девяносто второго года, скопировал фамилии одноклассников Лазаревой и со словами: «смерть», «подросток», «убийство» и «самоубийство» запустил в поисковик.

– Ну и ну, – прошептал он спустя минуту.

Оказывается, Вика Лазарева была не единственной из одноклассников, кто потерял ребенка при схожих обстоятельствах. Их было двое.

 В ночь на восьмое марта была найдена мертвой Снежана Орлова, дочь одного из одноклассников Вики Лазаревой. Девушка перерезала себе вены. В ее крови не было обнаружено наркотиков, но в одной из газетных заметок автор вскользь намекнул на подтасовку фактов. Отец погибшей – Андрей Витальевич Орлов – занимал в городской администрации ответственный пост, а в прошлом возглавлял компанию по борьбе с наркотиками.

 Олег внимательно перечитал несколько заметок об этом происшествии, просмотрел фрагмент криминальной сводки на областном телевидении: напуганные подростки, которым родители устроили праздничный отдых в одном из элитных домов отдыха, их классный руководитель – женщина средних лет на грани обморока. По словам телевизионного комментатора друзья погибшей в один голос утверждали, что Орлова наркотики не только не употребляла, она никогда не прикасалась к ним.

 Олег еще какое-то время курил, перебирая распечатанные фотографии Ивана Лазарева, Снежаны Орловой и их родителей. Теперь ему предстояло выяснить, было ли это трагическим совпадением или звеньями одной цепи. Но он уже чувствовал, что нашел зацепку. Олег взял в руки телефон и набрал номер Сергея Лазарева.

– Извини за поздний звонок, – сказал он, когда тот ответил. – Надеюсь, не разбудил.

– Не извиняйся. Мне в последнее время не спится, – хмуро отозвался Лазарев. – Нашел что-то?

– Сергей, ты знаешь одноклассников Вики? – вопросом на вопрос ответил Олег.

– Не всех. Но кое с кем мы встречались, даже выпивали. С теми, кто попроще будет.

– Понятно. Стало быть, Орловых не знаешь.

– Нет, вот как раз с ними я знаком, – усмехнулся Лазарев. – Они хоть и начальство, нос на встречах не воротили.

– А кто воротил?

– Олег, вот это тебе к чему? – в его голосе появилось раздражение. – Это к делу никакого отношения не имеет! Если ты с Орловыми хочешь встретиться, так не знают они ничего.

– А когда ты с ними в последний раз виделся? – перебил его Олег. – Ты в курсе, что у них дочь погибла?

– Конечно! – все на той же ноте отозвался Лазарев. – Мы хоть и не друзья, но знаем друг друга. Когда Снежанка вены вскрыла, Андрюха чуть с ума не сошел! Олег, не дай бог пережить такое… – он резко осекся. – Не трогай ты их. Я сам через это прошел. Они, наверно, только успокоились, в себя пришли…

– Мне обязательно нужно поговорить с ними, – сказал Олег, так и не дождавшись от него завершение фразы. – И лучше всего сделать это завтра.

– Не знаю, – после продолжительной паузы ответил Лазарев. – Я позвоню им, но ничего не обещаю. Мне это самому не нравится!

– Это необходимо сделать, Сергей. Я буду ждать твоего звонка.

 Олег положил телефон на стол и откинулся на спинку кресла. В этот момент ему даже шевелиться не хотелось.

«Они что-то скрывают, что-то недоговаривают, – неторопливо думал он, чувствуя, как полудрема уже окутывает его призрачным покрывалом. – Кем ты был для них, Иван? Кем ты для них останешься? Ведь, по сути дела, только об этом и говорил утром Сергей, глотая слезы…»

– Глотая слезы, – прошептал он и вздрогнул от громкого телефонного звонка.

Оказывается, он так крепко заснул, что сигнал вызова уже набрал полную громкость.

– Костырев слушает!

– Вы – Костырев? – в телефонной трубке раздался спокойный, слегка глуховатый голос.

– Да, я Костырев, – отозвался Олег. – Чем обязан?

– Я – Лапин. Михаил Лапин. Я говорил с Катей Никольской и узнал о вас… Я только что проверил телефон. Я был на тренировке, когда вы звонили. У нас строгие правила. Телефоны с собой не берем, чтобы не отвлекаться.

– Михаил, я рад, что ты перезвонил, – Олег прижал телефонную трубку плотней к уху. – Мало того, я бы хотел встретиться с тобой. Лучше завтра.

– Не вопрос, Олег Дмитриевич! Завтра у меня тренировки нет. Давайте встретимся.

– Очень хорошо. После школы?

– Да, буду ждать вас возле Вечного огня в половине третьего. Олег Дмитриевич, я пытался самостоятельно разобраться в смерти Ивана. Если вам интересно, я принесу свои записи.

– Принеси обязательно, – Олег посмотрел на часы, с минуты на минуту должен был перезвонить Лазарев. – Завтра мы поговорим обстоятельно. Поговорим обо всем. А сейчас отдыхай. Спокойной ночи, Михаил.

– До свидания, Олег Дмитриевич!

 Он снова положил телефон на стол и откинулся на спинку кресла. В кабинет неслышно зашла Светлана. Мгновение постояла в дверях, глядя на него.

– Я бросил камень, – прошептал Олег, слушая ее легкие шаги, – и по воде пошли круги…

– О чем думаешь? – Светлана обняла его за шею.

– О тебе, о детях, – улыбнулся Олег.

 Светлана поцеловала его макушку:

– Костырев – ты отъявленный лгун. Пора ужинать. Спускайся в столовую, я тебя жду.

– Тебе стало лучше? – Олег задержал ее руку в своей.

– Да, уже лучше, – кивнула она, высвобождая руку. – Я тебя жду.

– Мне должны позвонить, – вслед ей улыбнулся Олег.

– Не в первый раз, милый.

 Звонок застал его по дороге в столовую.

– Их это не радует, – кратко произнес Лазарев.

– Их можно понять, – согласился Олег. – Но они согласны поговорить, верно?

– Да, мама Лена согласилась. Знаю, что ты всех по имени-отчеству величаешь. Зовут ее Еленой Евгеньевной. Записывай адрес. Она ждет тебя к десяти часам, – он надиктовал домашний адрес Орловых. – Олег, ты что-нибудь нарыл?

– Сергей, я тебе чудес не обещал. Это дело не одного дня. Ты вот на какой вопрос ответь: Иван знал родного отца?

– Нет! И будет лучше, если ты Вику об этом расспрашивать не будешь!

– Сергей, это не самый сложный вопрос, на который вам придется ответить.

– Олег, – уже раздраженно произнес тот. – Иван не знал своего отца, не встречался с ним и не разговаривал! И это все, что касается этой… – он явно хотел добавить какое-то ругательство, но резко осекся. – Олег, я не хочу говорить о нем. Пойми меня чисто по-человечески, я к этой теме возвращаться не хочу, – и добавил: – Не хочу, потому что ненавижу его! Готов был убить… Олег, обещай мне, что не будешь говорить о нем с Викой.

– Хорошо, я обещаю, – Олег сделал в блокноте несколько пометок. – Отдыхай и ни о чем не думай. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Олег. Завтра приезжай к нам, если время будет. Посидим, поговорим. Ты понравился Вике, Олег, – Лазарев немного помедлил и добавил: – А когда я вижу тебя, так много хорошего вспоминается… Олег, почему все так… страшно?

– Сергей… – начал было говорить он.

– Нет, я не об этом! – перебил его Лазарев. – Олег, я где-то оступился! Я знаю это. Как в фильме ужасов: сделал один неверный шаг и уже не можешь выбраться из кошмара. И знаешь, что скоро сдохнешь. Что бы ни сделал – все равно сдохнешь! И ничего не сможешь изменить. Но самое страшное, что я сам не знаю, где оступился. Если бы я мог все изменить, я бы жизнь отдал, не думая. Тошно мне.

– Я могу к вам сейчас приехать, – сказал Олег.

– Нет! Не нужно! Я водки выпью и завалюсь спать. Олег, мне ничего не надо. Я только хочу понять, почему Иван? Почему он, а не я, не бомж какой-нибудь… Наверно, я много говорю, брат. Но мне сейчас поговорить не с кем.

– Это нормально, – отозвался Костырев.

– Ненормально это, Олег. Ненормально! Ты знаешь, как на нас смотрели, когда Ванька умер?.. Я эти взгляды косые до самой смерти не забуду… И кто смотрел?! Те, кто должны были первыми сказать, что все это – херня! Самая настоящая херня… А они смотрели. И будут смотреть… Приезжай завтра, Олег. Я буду ждать. Поговорим о чем-нибудь. О рыбалке… О чем-нибудь поговорим. Спокойной ночи…

 Связь резко оборвалась. Олег еще несколько мгновений держал телефон возле уха. Взгляд у него был страшный, опрокинутый в себя. Словно он провалился в бездонный колодец и увидел то, что не дано знать ни живым, ни мертвым.

– Олег! – окликнула его Светлана. – Что с тобой? Ты уже три минуты вот так стоишь.

– Прости, о чем ты? – он посмотрел на нее.

 Светлана подошла к нему и взяла за руку:

– Господи! Олег, ты как ребенок. До столовой никак добраться не можешь.

– Подожди, – Олег высвободил руку. – Подожди, Света. Мне нужно подумать.

 Он вернулся в кабинет, сел за стол и принялся переворачивать в блокноте листочки с записями.

– Что я не вижу? – шептал он. – Что я не могу понять?

 Но через пару минут его отвлекли – Софья Адамовна позвонила.

– Извини, что беспокою тебя, Олег Дмитриевич! – напористо произнесла она. – Но и разговор этот откладывать нельзя!

– Я слушаю вас, Софья Адамовна, – рассеянно отозвался он.

– Олег Дмитриевич, дорогой! Я только что с Леной Орловой говорила. У тебя с ней завтра встреча назначена. Я тебя умоляю, будь с ней деликатней. Более приятных людей, чем Орловы, я в жизни своей не встречала. Мы очень хорошие знакомые, можно сказать друзья. Не думала – не гадала, что вы вот так пересечетесь. Но неисповедимы пути господни. Что ж теперь поделаешь?! Олег Дмитриевич, не береди ты им раны!

– А вот этого, Софья Адамовна, я вам обещать не могу, – сказал Олег. – К сожалению, единственной причиной для этого разговора стала смерть их дочери. Кстати, Софья Адамовна, вы знаете такого Лужина Николая Яковлевича?

– Фамилия знакомая, – задумчиво ответила она. – Но так сразу вспомнить не могу… Ты уж, Олег Дмитриевич, войди в положение людей. Я про Орловых говорю. И ты уж постарайся побыстрее со всем разобраться, тебя выгодное дело ждет не дождется. И загляни завтра на огонек к Юре Судзиловскому. Мне бы самой с тобой потолковать с глазу на глаз, да боюсь, не получится – дела. Улетаю в Питер на несколько дней. Так что с Юрой ты потолкуй обязательно… Доброй ночи, Олег Дмитриевич! Светлане от меня привет!

– До свидания, Софья Адамовна, – Олег положил телефон на стол и посмотрел на часы. – Однако, странно, не правда ли, Юрий Васильевич? – обратился он к невидимому собеседнику. – Однако, странно…

 Звонок Софьи Адамовны нарушил цепь недавних размышлений, и Олег вновь оказался возле входа в лабиринт.

 Орловы жили в кирпичном трехэтажном особняке. Дачный поселок располагался в двенадцати километрах от города на южном склоне горы среди хвойного леса. Тщательно охраняемое, удобное для жизни место.

 Орлова встретила гостя на крыльце – довольно привлекательная женщина среднего возраста, высокая, стройная шатенка с размеренными, плавными движениями.

– Доброе утро, Олег Дмитриевич, – произнесла она с полуулыбкой.

Голос у нее был под стать внешности: глубокий и обволакивающий. Из приоткрытой форточки на втором этаже доносилась легкая игра на фортепиано.

– Это наш сын – Илья, – пояснила она. – Он очень одаренный мальчик. Готовится к губернаторскому балу золотых медалистов.

– Спасибо, что приняли меня, – Олег пожал ее мягкую теплую ладонь. – Рад нашему знакомству.

– Милости прошу, Олег Дмитриевич, – она отворила перед ним входную дверь.

– Прекрасный дом, – произнес Олег, оказавшись в холле.

Он отдал прислуге пальто с перчатками.

– Прошу в библиотеку, Олег Дмитриевич, – пригласила Орлова. – В библиотеке нашей беседе не помешают.

 Они поднялись на второй этаж. Звукоизоляция комнат была превосходной. Здесь фортепиано не было слышно.

– Проходите, Олег Дмитриевич.

 Библиотека оказалась обширной, с рядами книжных шкафов и большим глобусом возле окна, выложенного аркой в полстены. Олег осмотрелся и подошел к окну. Орлова проследовала вслед за ним. Они с минуту стояли по разные стороны от глобуса. Олег внимательно оглядывал окрестности. А хозяйка дома смотрела на него.

– Олег Дмитриевич, я навела о вас справки, – наконец произнесла она.

Он отвернулся от окна и посмотрел на нее с улыбкой:

– Ничего дурного, надеюсь?

– Напротив, только лестные отзывы. Прошу вас, присаживайтесь, – она прошла к накрытому резному столику и села в кресло. Олег устроился напротив нее. Теперь их разделял столик. – Не скрою, муж был против нашей встречи, – продолжила говорить она. – Он до сих пор болезненно реагирует на любое упоминание о гибели дочери. Меня тоже не радует наш разговор. Но если вы взялись помочь Лазаревым, может быть, каким-то образом поможете и нам.

– Елена Евгеньевна, – Олег посмотрел на нее уже без улыбки, – при всем желании как-то сгладить грани, наш разговор причинит вам боль. Даже сейчас вы вправе отказаться от него.

– Что вы, Олег Дмитриевич, – ее губы едва заметно дрогнули. – Если я смогу помочь вам и помочь Лазаревым, я готова к нему.

 Олег коротко глянул на нее и кивнул:

– Совершенно верно, Лазаревы попросили меня разобраться в смерти сына. Официальное следствие утверждает, что их сын был наркоманом, вследствие чего покончил с собой три недели назад. Но родители Ивана считают, что их сына убили…

– У нас… было четверо детей, – неожиданно перебила его собеседница. – После Ильи я родила еще двух дочек, Машу и Анечку. Может быть, поэтому я не пошла до конца. Потому что иногда лучше забыть и постараться жить дальше, а не идти до конца. Снежана была старшей. Олег Дмитриевич, мы не возлагали на нее особых надежд. Но мы желали ей счастья и готовы были сделать для нее все! Образование, положение в обществе. Все, что нужно человеку для жизни. Глядя на нас с Андреем трудно поверить, что у нас самих будущего не было. Я помню, как мой отец, напившись водки в выходной день, рассказывал нам с мамой, как много он сделает, чтобы я жила «по-человечески». Это не мои слова, а его. Но когда я решила поступить в университет после окончания школы, он этому воспротивился. Потому что это был груз для него. А моя мама оказалась настолько безвольной, что принялась поддакивать ему, и мне пришлось уйти из дому. Но я все же поступила в университет на кафедру иностранных языков. И я бы проституцией занялась, чтобы получить образование. Даже на это была готова. Но, к счастью, встретила Андрея, – она улыбнулась. – Университет я не закончила, потому что родила. Но со временем я обрела все, о чем может мечтать женщина. Олег Дмитриевич, я знаю, у вас есть дети. Своих родителей я упомянула неслучайно. Есть те, кто ради детей пойдет на что угодно. И есть те, кто для своих детей не сделает ничего… – она неожиданно осеклась. – Олег Дмитриевич, я хочу попросить вас об одной услуге. Ответьте мне, прежде чем я закончу.