Легенда

Денис Куклин

Легенда

1. Лабиринт

Костырев, 2009-04-17 (A.D.)1

– Снова метет… – прошептал Лазарев. Он держал рюмку водки. Вторая, накрытая ломтиком ржаного хлеба, стояла на столе Костырева. – Тошно мне, Олег! – он отвернулся от окна. – Как будто не Ванька умер, а я! И с того света вижу, кем был для людей и что обо мне теперь думают.

– Мне очень жаль, – отозвался Костырев.

– Да, – кивнул гость, – мне тоже. Все наши надежды, Олег. Вместе с ним умерли наши надежды… Я на балкон выйду? – Лазарев выпил и пробормотал: – Там сейчас хорошо…

 За окном кипела снежная круговерть. Еще вчера небеса обещали день ясный и теплый. Но на рассвете дохнуло холодом, и вновь завьюжило, и к обеду накрыло поселок густым снегопадом. Вскоре после того, как приехал к Олегу гость.

– Олег, я на балкон выйду? – повторил Лазарев.

 Костырев оторвал взгляд от стоявшего на столе поминального прибора и посмотрел на него:

– Конечно.

 Сергей открыл балконную дверь, и в кабинет хлынул прохладный ветер.

 Время подходило к полудню. Но, казалось, что наступил вечер. Снегопад был таким густым, что и тополя, росшие по ту сторону от дороги, были едва видны сквозь него.

 Лазарев прошел к перилам, поднял лицо к небу. Его волосы, его плечи, его вязаный домашний свитер и потертые джинсы на глазах покрылись снежными хлопьями. И так же на глазах следы от его туфель исчезли под выпавшим снегом. И на какое-то время гость замер, словно ждал то ли ответ на свои мысли, то ли чудо, а потом вернулся в комнату. Его лицо и одежда были мокрыми от растаявшего снега. Он вытер лицо и произнес сдавленным голосом:

– Я любил этого парня. Я люблю его мать, и его любил как сына. И он был моим сыном!.. Олег, ему было семнадцать лет! Всего семнадцать… Я до сих пор не верю… Как это произошло? Помоги мне, брат…

Лицо Лазарева было мокрым от снега. И непонятно было, плачет он в этот момент или нет. Олег протянул ему бумажное полотенце. Лазарев вытер лицо, еще налил водки и выпил залпом.

 Лазарева Олег не видел со времен окончания школы. Знал только, что в свое время он почти спился. Но все же переломил себя и выбрался из трясины, в которой сгинули многие.

– Я боюсь, что она не выдержит, – продолжал говорить гость. – Сын был для нее всем. Единственный ребенок. Она уже не сможет родить. Даже если мы решимся, она не сможет.

– А что говорит следователь?

– А что он может сказать, Олег? Для них Иван – наркоман! Для них все уже ясно, абсолютно все!.. Но он не был наркоманом, Олег! Все это ловко, очень ловко подстроено! И ты должен помочь нам. Помоги! И о деньгах не думай! Я заплачу вдвое. Втрое! Деньги – не вопрос…

– А если я выясню, что он употреблял наркотики?

– Нет! – мгновенно вскинулся Лазарев. – Нет, Олег! Он не был наркоманом! Я же тебе говорю – все подстроено! Подстроено… Ты должен мне верить, Олег… Ты должен мне верить.

– Хорошо, – кивнул Костырев и протянул ему бланк предварительного договора. – Но ты должен знать, во сколько обойдется один день моей работы. Накладные расходы оплачиваются отдельно. Если согласен, впиши свое имя, поставь дату и распишись.

 Лазарев, не читая, подписал договор. Олег включил записывающую аппаратуру и произнес:

– Начинаю вести видеозапись… – он открыл чистый блокнот. – Сегодня, семнадцатое апреля две тысячи девятого года. Заказчик: Лазарев Сергей Валентинович. Итак, Сергей Валентинович, первого апреля этого года в двадцать два часа десять минут ваш приемный сын Лазарев Иван Сергеевич был найден мертвым в глухой части парка Железнодорожного района. Смерть наступила в результате асфиксии верхних дыхательных путей. Рабочая версия следствия – самоубийство. Вскрытие показало, что незадолго до смерти Иван употреблял наркотик группы амфетаминов. Мотивы самоубийства неясны. Врагов у Ивана не было. Денежных долгов не было. Верно?

– Верно, – кивнул Лазарев.

– Сергей Валентинович, родные часто утаивают от следствия существенные факты. Боятся опорочить память покойного, либо скрывают собственную неблаговидную роль в произошедших событиях. Это тормозит ход следствия. Я должен спросить: нет ли таких фактов, которые вы сознательно скрыли от официального следствия? Подчеркиваю – от официального следствия.

– Конечно, нет! – вскинул голову Лазарев и снова стал похож на буйного, почти неуправляемого подростка, каким Олег запомнил его со времен юности. – Нам нечего скрывать, и Иван был не из таких!.. – он осекся и несколько мгновений сидел, сжав зубы. – Он не был проблемным, Олег, – наконец, произнес он. – Если бы ты его знал, не задавал бы этих вопросов. Парень знал, чего хотел и чего не хотел. А он хотел жить и хотел для людей дома строить. И деньги этим зарабатывать. Это была его жизнь, его мечта… Когда нам сообщили о его смерти, мы решили, что это чья-то глупая шутка…

– Стало быть, есть люди, которые могли так пошутить? – Подытожил его слова Олег.

– Было первое апреля, Олег, – ответил Лазарев. – И само собой Иван ссорился в школе, и не только с одноклассниками, но и с учителями. Потому что был самостоятельным и зрелым! Несмотря на молодость, он был зрелым парнем, с собственными суждениями.

– Девушка у него была?

– Да, наша соседка Катя Никольская. Очень хорошая девочка. Мы с Викой думали, что они поженятся. У него было много друзей. Олег, я же говорю, его любили и уважали. И те, кто хорошо знал Ивана, тоже не могли поверить, что он в петлю залез… Я совсем забыл! – неожиданно сказал он и протянул Олегу фотографию темноволосого, крепко сбитого парня. – Таким он был.

 Олег взял снимок.

– Я не понимаю, почему это случилось? – с болью в голосе произнес Лазарев. – За что нас так?! За что?..

– Сергей Валентинович, вернемся к его друзьям. Мне нужны фамилии одного – двух из них. Те, кто может знать об Иване больше других, – Олег положил фотографию на стол.

– Сашка Карманов, – спустя несколько мгновений отозвался Лазарев. – Это его одноклассник. Они и дальше собирались вместе учиться. Наверняка Миша Лапин. Он приходил иногда в гости. Наверно, самые близкие из друзей.

– Пасынок доверял тебе? – Олег сделал в блокноте несколько пометок и посмотрел на Лазарева. – Он был достаточно откровенен?

– Он меня папой называл, Олег, – после недолгого раздумья ответил Лазарев. – Он знал, что я не его отец, но называл меня папой. Ты знаешь, я тоже с отчимом вырос. И знаешь, как я жил…

– Я помню об этом, – кивнул Олег. – Хорошо. Переиначу вопрос: при возникновении денежного долга к кому бы Иван обратился, к тебе, к матери или кому-то еще?

– К дяде – Никите Лужину, – после краткого размышления ответил Лазарев. – Но у него не было долгов! Олег, Иван по краю не ходил. Олег, ты выясни все. Ты выясни, кто его убил!.. Ты мне эту сволочь найди! А я уже накажу его по-своему!..

 Олег некоторое время разглядывал клиента. Потом встал и отошел к окну. Снегопад закончился, еще пролетали в воздухе снежинки, но уже виден был в отдалении и берег озера, и само озеро, и лес на другой стороне. Переполненное вешними водами озеро было темным, а лес и берега сияли свежей снеговой белизною.

– Сергей, я надеюсь, ты не собираешься сделать какую-нибудь глупость? – Олег закурил и посмотрел на гостя.

– Ты его сначала найди, Олег! Найди! – Лазарев снова стал похож на буйного подростка. – А разбираться потом будем! Ты мне его найди, брат…

– Хорошо, – кивнул Олег. – Об этом позже поговорим. Итак, у вас не было друг от друга секретов?

– Конечно, были! Олег, как без этого?! Но он уже не расскажет… – Лазарев осекся и потянулся за бутылкой.

– В каком состоянии сейчас находится твоя жена? Я могу поговорить с ней?

– Плохо ей, – отозвался Лазарев, выливая остатки водки. – Но поговорить можешь. Зачем бы я приехал к тебе?.. Спи спокойно, – обратился он к покойному и залпом осушил рюмку. – А ты неплохо устроился, – после паузы произнес, обращаясь уже к Костыреву. – Я всегда знал, что в нашем классе ты был самым умным. Когда пацаны на пьянках тебя ментярой обзывали, я им рога отшибал! Потому что ты всегда мужиком был, Олег. Вот таким! – он продемонстрировал свой пудовый кулак. – Ты мне, брат, помоги. Я устал уже думать, и боль эту я устал носить… Олег, я по вахтам мотаюсь, месяц – дома, месяц – там. Мне двадцать девятого числа уезжать, а я боюсь Вику дома оставить! Боюсь я, брат, уеду на вахту, а она с собой что-нибудь сделает… Ты мне найди гаденыша, а за мной не заржавеет. Сам знаешь, Олег, я слово свое держу.

 В этот момент мобильный телефон Костырева загудел и от вибрации съехал к краю стола.

– Извини, – Олег прижал трубку к уху. – Здравствуйте, Софья Адамовна… Нет, у меня появилось срочное дело… Поговорим об этом позже… Разумеется, разумеется… Думаю, на это уйдет несколько дней… До свидания, – он убрал телефон в футляр на ремне и выключил записывающую аппаратуру. – Едем к тебе, Сергей. Время – дорого.

 Но на крыльце они задержались. Потому что Олега вышла проводить Светлана, и Лазарев разговорился с ней, хотя до этого дня знакомы они не были.

– У Олега всегда все ровно шло, а у меня наперекосяк! – говорил тот, взяв ее за руку. – А я его с детского сада знаю. Веришь, нет?! И в школе мы с ним за одной партой сидели. Помнишь, Олег?!

– Помню, – кивнул Костырев.

– Я тоже, – улыбнулся Лазарев. – А лет-то после этого сколько прошло!.. Господи! Я уже должен все забыть, а все равно помню. Зачем?.. И я не думал, что встречусь с вами вот так. Я, вообще, не думал, что буду еще когда-нибудь разговаривать с Олегом.

– Сергей, мне так жаль, – Светлана погладила его по руке. Говорила она немного в нос, была простужена. – Передай от меня привет жене. Мы не знакомы, но все равно передай от меня привет.

 В этот момент в просвет среди снеговых туч брызнуло солнце. Светлана зажмурилась и чихнула:

– Простите, – она прижала носовой платочек к лицу и слегка покачнулась.

 Олег обнял ее за плечи и отвел в холл.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. – Может быть маме позвонить?

– Не нужно, – улыбнулась Светлана. – Со мной все в порядке. Езжай, Олег, он тебя ждет. Помоги им, – она оглянулась на гостя.

Лазарев снова поднял лицо к небу и замер, словно до сих пор ждал ответ на свои вопросы. Он был таким высоким и массивным, что напоминал памятник.

Вика Лазарева сидела на диване в гостиной. Она с места не сдвинулась и осталась совершенно безучастна, когда Сергей с Олегом появились в квартире.

– Ты пока раздевайся, а я сейчас, – сказал гостю Лазарев. Он скинул кроссовки и прошел вглубь квартиры. Через мгновение Олег услышал, как он негромко бубнит, разговаривая с женой: – Вика, ну, нельзя же так. Нельзя… К нам Олег приехал. Он хочет поговорить с тобой. Вставай, милая, ты должна познакомиться с ним. А я пока чай заварю. Ты ведь со вчерашнего дня ничего не ела…

– Сережа, я ничего не хочу, – отозвалась на его увещевания супруга. Голос у нее был слабый, если бы в этот момент Олег снимал пальто, он бы наверняка не расслышал ее.

– Вика, Олег поможет нам. Это такой парень! Я ведь рассказывал тебе о нем, – продолжал говорить Лазарев. – Вставай, Вика, вставай. Сейчас я чайник вскипячу. Я вечером в магазин сходил, булочек твоих любимых купил…

– Да, оставь же ты меня в покое… Я ничего не хочу…

– Здравствуйте, Виктория Павловна, – Олег на мгновение замер в дверях. – Я – Олег Костырев. Я хочу помочь вам. – Он прошел к дивану, сел рядом с ней. – С вашим мужем, Вика, я в одном классе учился…

– Я знаю, – отозвалась та.

 Олег сделал Сергею знак оставить их наедине. Тот замешкался было – такого уговора между ними не было – но все же поднялся с дивана и вышел из комнаты, притворив за собой дверь. Олег тоже встал с дивана и подошел к окну. Двор был покрыт свежим снегом: детская площадка, машины, скамейки и козырьки над подъездами. Только следы от машин да следы от человеческих ног темнели в проталинах на дороге. Двор стремительно пересекла ватага школьников лет десяти – одиннадцати. Они на бегу лепили снежки и швыряли их друг в друга, и во что ни попадя. И Олег неожиданно представил, как лет шесть – семь назад возле окна вот также стояла Вика и с улыбкой наблюдала, как возвращается из школы ее сын. Он крепко сжал челюсти и отвернулся от окна.

– Вика, вы можете показать мне комнату Ивана?

– Зачем вам это, Олег? – Лазарева подняла на него темные, выплаканные глаза. Горе иссушило ее, и косметикой она не пользовалась несколько недель, и одета была кое-как в то, что под руку попалось. Но даже сейчас производила впечатление женщины привлекательной и моложавой. – Зачем это и вам и Сереже? Его уже не вернуть. Никто мне не вернет сына…

– Да, – кивнул Олег. – Но Сергей боится за вас и переживает. И ему не легче, чем вам. Поверьте мне, ему сейчас не легче и не проще, чем вам. Вика, я понимаю, что причиняю боль. Но пройдет время, и, если вы переживете эти дни, и останутся у вас силы, вы попытаетесь жить дальше. И это правильно. Мы должны жить дальше, несмотря ни на что. Но что, если зло останется безнаказанным?.. Ведь вы тоже верите, что Ивана на такой шаг подтолкнули.

– Но ведь так не бывает, Олег, – произнесла Лазарева, и сейчас в ее голосе вспыхнула искра жизни. – Бог все равно накажет виновного. А иначе и быть не может!.. – она подняла на него глаза. – И я верю, что мой сын еще вернется. Он хотел сделать так много, но его остановили…

 Олег какое-то время смотрел на нее. И она так же, не отводя взгляда, смотрела в его глаза.

– Вы выглядите усталым, Олег, – неожиданно произнесла она. – Оставьте меня в покое. Лучше отдохните. Отдохните с семьей.

– Сейчас не обо мне речь, – отозвался Олег, и после его слов в комнате повисло молчание. – Нескромный вопрос, Вика, – сказал он спустя полминуты. – Сколько вам лет?

– Тридцать четыре, – ответила она. – Мне восемнадцати не было, когда я родила.

– Вас отговаривали?

– Подруги, – кивнула Лазарева. – Подруги отговаривали. Но мама сказала: «Рожай!». Она сказала: «Я тебя подняла, и ребенка мы на ноги поставим»…

С кухни донесся свисток закипевшего чайника.

– У вас замечательная мама, – улыбнулся Олег.

– Да, – снова кивнула собеседница. – Жаль, что ее больше нет.

– Простите, я не знал…

 Лазарев с подносом в руках замер перед дверью гостиной. Он слышал приглушенные голоса Вики и Олега. Его жена уже больше недели не разговаривала ни с ним, ни с гостями, отделываясь от собеседников односложными фразами. Олег сумел разговорить ее. Лазарев помедлил, не зная, как поступить дальше. Но все же толкнул ногой дверь и зашел в комнату.

– А вот и я! – нарочито бодрым голосом произнес он. – Олег, придвинь к дивану журнальный столик… Прошу! – он поставил на столик поднос с чашками горячего чая и блюдом со сдобой. Улыбнулся, глядя на немного ожившую жену, уже понимая, что нарушил их беседу раньше времени. – Угощайтесь, чем бог послал!

– А мы только что вспоминали маму Вики, – сказал Олег.

– Теща золотым человеком была, – улыбнулся Лазарев. – Олег, ты присаживайся. И я с вами за компанию чайку выпью.

– Я не буду, – покачала головой Вика.

– А я не откажусь, – Олег взял в руки чашку с ароматным хорошего цвета чаем и подцепил с блюдца нарезанный кружочками лимон. – Если не секрет, вы в каком году познакомились? – смотрел он на Вику, и Лазарев тоже перевел на нее взгляд.

– Ване шесть лет было… – начала говорить та, но внезапно осеклась. – Да, мы познакомились в девяносто восьмом году, – и она вновь стремительно ушла в себя, как в трясину провалилась в безразличие и к самой себе и к окружающим.

 Она сидела с краешка дивана, и глядя на нее, Олег понимал, как трудно будет выцарапать эту женщину из лап смерти. Он попытался еще разговорить ее, но теперь и ему Вика отвечала односложно и с неохотой, отделываясь лишь: «да», «нет» и «не знаю». Он пару раз отхлебнул из чашки и поставил ее на столик.

– Сергей, я хочу осмотреть комнату Ивана. Вика, вы не против?

– Нет.

– Очень хорошо, – кивнул Костырев. – Вика, вы не составите мне компанию?

– Нет.

 Олег поднялся с дивана, Лазарев встал вслед за ним. Он поцеловал жену, прошептал ей на ухо несколько слов. Но и к нему она осталась безучастна.

– Жаль, что я зашел рано, – повинился Лазарев, прикрыв за собою дверь. – Ты уже разговорил ее.

– Сережа, ни мы с тобой, никто другой сейчас не угадает реакцию Вики на, казалось бы, нейтральные слова и действия посторонних. Сейчас и ты для нее посторонний. Что уж обо мне говорить… – рассеянно произнес Олег. – Любопытно. Иван сам занимался оформлением комнаты?

– Да, – кивнул Лазарев. – Все сделал сам. Приносил книги из библиотеки, делал по ним чертежи. В интернете что-то все время искал.

 Стены в комнате Ивана были завешаны рисунками самых известных и величественных зданий и архитектурных ансамблей, рассечениями пространственных фигур и этюдами Леонардо да Винчи.

– Среди них есть собственные чертежи Ивана? – спросил Олег, еще раз окидывая убранство стен.

– Нет, что ты, – улыбнулся Лазарев. – Все это он называл шедеврами. А свои рисунки Иван держал здесь и в шкафу, – он открыл стоявшую возле письменного стола тубу с чертежами пасынка. – Здесь нарисовано то, что он хотел построить. Я ведь говорил тебе, что он хотел строить дома.

– Сергей, я могу взглянуть на вещи Ивана? Может быть, найду его записи.

– Да ради бога! – энергично кивнул Лазарев. – Ты же за этим и приехал!

– Сергей, я должен остаться один, ты только компьютер мне включи.

– Конечно-конечно, – Лазарев включил компьютер Ивана и вышел из комнаты.

 Олег проводил его взглядом и снова замер, оглядывая стены комнаты. Спустя минуту сел за компьютерный стол, провел пальцем по стопке компакт-дисков, выдвинул ящик с бумагами. Чертежная доска стояла рядом, на нее, как и на зеркало в коридоре, зачем-то тоже накинули черный платок. В углу стоял невысокий массивный шкаф со стеклянными дверцами. Он был забит свернутыми в рулоны чертежами. Олег вынул из ящика несколько тетрадей большого формата.

 Почерк у Ивана был каллиграфическим. Наверняка он немало времени потратил, чтобы добиться в письме такого изящества. Олег пролистал несколько тетрадей, но ничего интересного среди записей не нашел. Это были довольно рутинные описания того, что Иван прочитал, узнал в школе, какие сделал наброски и чертежи. Записи пестрели математическими расчетами, геометрическими рисунками и малопонятными для непосвященного схемами. Олег без особого уже интереса выложил из ящиков все содержимое. Пока что его внимание привлекла только записная книжка с номерами телефонов друзей и знакомых Ивана. Он сунул ее в карман и только после этого занялся компьютерной базой данных. А здесь было несметное количество фотоснимков, схем, рисунков, эскизов и книг по архитектуре и градостроительству. Олег порылся в скрытых папках и файлах. Но и в них не нашел ничего предосудительного.

 Костырев еще какое-то время запускал поисковую систему с фразами типа: «Дневниковые записи», «Секретные материалы», «Top secret». Но спустя несколько минут понял, что это ни к чему не приведет. Он так и не смог найти личных записей погибшего, а они смогли бы прояснить многое. Олег еще несколько минут проверял места вероятных тайников, в них могли оказаться как записи, так и наркотики. Но не нашел ни того, ни другого.

– Однако же титан… – наконец задумчиво пробормотал он, понимая, что упускает из виду что-то вполне определенное и мало того – лежавшее практически на поверхности.

 Он откинулся на спинку кресла и принялся медленно крутиться на нем, оглядывая комнату. Спустя минуту дверь приоткрыл Лазарев.

– Сергей, – окликнул его Костырев. – Ты или Вика забирали что-нибудь из этой комнаты?

– Нет, я ничего не брал, – отозвался тот. – А Вика, может быть. Точно не знаю. Я сейчас разбужу ее и спрошу. Она задремала…

– Не нужно, – Олег встал с кресла. – Я посмотрю сам, если ты не против.

– Конечно, нет, – Лазарев пропустил его в дверях. – Ты что-нибудь нашел?

– Нет, – Олег сразу же прошел в спальню Лазаревых. Вики здесь не было. Но на прикроватной тумбочке лежала толстая тетрадь в переплете из черной кожи.

 Олег взял ее в руки, тетрадь оказалась тяжелой как кирпич, и пролистнул всю, одним движением перекидывая по нескольку десятков страниц. Примерно до половины они были исписаны незнакомым бисерным почерком, а после уже шли записи каллиграфически совершенные. Олег улыбнулся появившемуся в спальне Сергею и вернулся в комнату Ивана.

 Как оказалось, он нашел записи Никиты Лужина. Они не были дневниковыми, скорей всего Лужин намеренно сделал их для племянника и начал он это делать, когда мальчику едва исполнился год. А когда Иван подрос, он подарил ему тетрадь на двенадцатый день рождения. Но первую запись Иван сделал в ней, когда ему исполнилось шестнадцать.

 Олег вплотную придвинулся к столу и углубился в чтение. Он слышал, как Лазарев несколько раз осторожно приоткрывал дверь в комнату, по нескольку секунд ждал, что Олег оторвется от чтения, и снова уходил в гостиную.

 Спустя полчаса Костырев оторвался от чтения и осторожно закрыл тетрадь. По крайней мере, теперь он понимал, что погибший подросток отнюдь не был самородком. Своим образованием и устремлениями он должен был скорей всего не семье и не школе, а своему дяде – Никите Лужину. Олег захватил тетрадь и прошел в гостиную.

 Сергей читал газету, Вика дремала, положив голову ему на колени. Лазарев был в очках, но как только в комнате появился Олег, проворно убрал их в карман рубашки, словно стеснительный пятиклассник. Олег сел в кресло рядом с ним и произнес вполголоса:

– Сергей, я нашел кое-что любопытное и хотел бы взять это на время.

– Бери, если нужно, – так же полушепотом ответил Лазарев.

– Но я не нашел дневниковых записей Ивана, а они, судя по всему, должны быть.

– Значит, у него не было дневника, – покачал головой собеседник. – Он все время что-то записывал, но никаких тетрадей от нас не прятал.

– Может быть, ты просто не знаешь о них, – сказал Олег.

– Олег, он ничего не скрывал от нас…

– Это правда, Олег, – Вика приоткрыла глаза. – Ему нечего было скрывать. Это правда, Олег, – повторила она.

– Да, возможно, я ошибаюсь, – кивнул Костырев. Он встал и снова подошел к окну.

 Двор был залит солнцем, но лежавший на земле снег не таял. Время уже подошло к пяти часам вечера.

– Не знаю, как вы, – неожиданно произнес Лазарев. – А я иду греть чайник! Олег, ты от супа не откажешься?

– Откажусь, – отозвался Костырев.

– А я, пожалуй, и супца похлебаю! – С этими слова Лазарев встал с дивана и ушел на кухню.

– Это ваша квартира? – спустя полминуты спросил Вику Костырев. – Вернее сказать, эта квартира – ваша личная собственность?

– О чем вы говорите, Олег? – в голосе Вики безразличие вновь сменилось каким-то осознанным чувством.

– Вика, расскажите мне о своем сыне. Сергей проводил с ним намного меньше времени, чем вы. Я думаю, что вы утаиваете какую-то часть правды.

– Олег, прекратишь ты, наконец?! – уже с вполне осязаемым негодованием спросила его Лазарева.

 Олег улыбнулся и посмотрел на нее через плечо:

– Хорошо, тогда расскажите мне о брате. Я познакомился с его записями. Честно говоря, не знаю, что и думать. Он не страдает нервными расстройствами?

– Олег, это уже не смешно! – почти выкрикнула женщина.

– Простите меня, Вика. Меньше всего мне хочется причинять вам боль, – Олег отвернулся от окна. Лазарева сидела на диване. Ее лицо порозовело, а на щеках и вовсе пылал румянец. – Но я уверен в том, что среди людей окружавших Ивана есть человек, который знал о нем если не все, то многое. И скорей всего это именно ваш брат… Вы ведь тоже читали его записи, и записи сына. Я должен встретиться с Никитой. Думаю, нам есть о чем поговорить…

– Знаете, Олег, – перебила его собеседница. – После сегодняшней встречи я неожиданно поняла, что даже сейчас после всего. Понимаете, после всего!.. Мне за своего ребенка придется бороться!..

– Очень хорошо, – улыбнулся Олег. – Давайте, сделаем это вместе.

– Не понимаю, – прошептала его собеседница, она оживала прямо на глазах. – Не понимаю, к чему все это?! К чему ваши скользкие слова и полунамеки? Почему бы вам не оставить нас в покое?..

 На кухне свистнул чайник. Спустя несколько минут Лазарев замер возле двери гостиной с подносом в руках. Из комнаты доносились возбужденные голоса Вики и Костырева. На этот раз они спорили. И на этот раз Сергей вернулся на кухню. Он сидел за кухонным столом, отхлебывал из чашки горячий чай и что-то нашептывал, словно молился.

– Олег Дмитриевич?! – окликнул Костырева высокий темноволосый мужчина.

В руке он держал собачий поводок. Возле его ног беспрерывно крутилось волосатое, пучеглазое создание, которое и собакой назвать было трудно.