Атай-гул

– Пройтись хочется технику посмотреть поближе.

– Она почти вся фонит, радиации нахватаешься, да и чудеса никто не отменял. – Завтра пройдём, посмотришь.

Край этого механического кладбища стал лиловым, будто за него садилось солнце. Лиловый цвет, местами переходя в розовый и алый, медленно покрывал стоящие здесь механизмы. Как если неведомый маляр покрывал их из гигантского пульверизатора светящейся краской. Через пару минут цвет арт-объектов сменился на бронзовый. Вокруг все задрожало, в лобовом стекле самолёта картинка смазывалась и становилась нечёткой, а за тем снова прояснялась.

Из-под земли между машинами начали всплывать сгустки похожие на спущенные воздушные шары. Сгустки медленно летели вверх, постепенно увеличиваясь в размерах, они светились лиловым цветом.

Сергей взял у приятеля виски и не отрывая глаз от разворачивающейся за окном феерии, хлебнул прямо из горла.

Долетая до стометровой высоты сгустки начинали светится бело-лунным, этот свет становился настолько ярким что на него невозможно было смотреть.

Сергей снова глотнул виски и закурил, он решительно отказывался наблюдать местные чудеса на трезвую голову. Саша придерживался того же мнения и забрал бутылку у приятеля.

Забравшийся выше всех сгусток взорвался ослепительной вспышкой, от которой в сторону прочертился лиловый трек, который постепенно растаял в воздухе.

Сергей заколотил пальцами по приборной доске как по пианино, и запел хриплым голосом:

You shake my nerves and you rattle my brain,

Too much love drives a man insane

You broke my will, but what a thrill

Goodness gracious, Great Balls Of Fire!

(Ты накаляешь нервы и заставляешь мозг звенеть,

Много любви может заставить с катушек слететь.

Ты сломала мою волю, в дрожь повергнув меня,

Благослови её, Господь! Этот огромный шар огня!)

Тысячи сгустков начали один за одним взрываться, ослепляя и разрисовывая небо лиловыми полосами.

Как неотразимый автор и исполнитель этой песни Джерри Ли Льюис, Сергей стал бить каблуком о приборную панель как по роялю.

– Great Balls of Fire! – подпевалему Саша.

Внезапно потемнело и не стало ни чего видно, шоу завершились. Сергей с Сашей от неожиданности перестали петь и молча, уставились в окно.

За окном техника исчезла, и появился другой пейзаж. Бескрайнее поле подсушенной травы, по которой ветер гнал полны. Редкие крупные капли срывались с неба. Дождь постепенно усиливался, и наконец стена дождя накрыло поле. Но падающей воды не было слышно. Такой ливень должен шуметь, но не было слышно, ни звука.

– Это морок, – сказал Саша. На Территории не бывает дождя.

Видение пропало, и за окном всплыли знакомые силуэты машин в сером тумане.

– У меня такое чувство, что Территория так разговаривает с нами, – сказал Сергей

– И что же она говорит?

– Ну что здесь этой свалки быть не должно, и если её не будет, то пойдёт дождь. – Ты сам сказал, что здесь дождя не бывает и солнца, Территория забрала всё это, а может и море она тоже забрала. И если здесь прибраться, убрать все что люди нагадили, все вернётся?

– Хорошее у тебя воображение, – засмеялся Саша.

– Если она и разговаривает, то скорее ругается, причём, крайне нецензурно. – Ты вчерашнюю бежевую мглу одну вспомни, да и все здешние чудеса –это изысканная брань.

Может дело было в виски, а может так пожелала Территория, и оба приятеля захрапели удобно, расположившись в мягких пилотских креслах.

Сергей проснулся от холода. Перед сном он снял ботинки, и его ноги закоченели. Размяв затёкшие и замёрзшие ступни, он надел ботинки и пошёл по нужде.

Он распахнул дверь самолёта и вышел наружу. Холод от неожиданности заставил его вздрогнуть. Вся техника, была покрыта инеем. Тонкий белый снежный налёт полностью покрывал все металлические части машин, и делал их необычайно красивыми, будто слепленными из снега. Если бы у снежной королевы была армия, она выглядела именно так. Такая низкая температура была немыслима для этих широт, тем более в начале лета. Без очередного местного чуда здесь не обошлось. А может быть, это было связано с вчерашним вечерним представлением. Уже начало светать. Температура начинала подниматься, и на некоторых машинах были видны капли воды и подтёки. Белая сказка давала течь.

Сергей вернулся в кабину. Он достал термос и налил горячего чая. Согревшись, он решил разбудить Сашу, пока не растаял иней.

– Саня подъем. Он слегка потряс приятеля за плечо.

Саша недовольно покуксился и открыл глаза. Сергей протянул ему кружку чая.

– В окошко глянь.

Саша уселся в кресло поудобней и посмотрел в окно. Покрытые серебристым инеем машины окончательно пробудили его.

– Очередной морок? – Шоу продолжается?

– Шоу маст гоу он, едрить–колотить. А насчёт морока это вряд ли, я тут по нужде выходил, чуть все хозяйство себе не отморозил.

– Никогда о таком не слышал, заморозок о начале июня? Здесь зимой то такое редко бывает.

Саша достал телефон и начал фотографировать.

– Зачем тебе? – На стену потом повесишь? Декорация на тему ядерной зимы?

– Просто красиво. – Хочу запечатлеть.

– Валяй.

– Немного согреется и пойдём.

–На завтрак только печенье, костёр не из чего разводить.

Они вышли, когда совсем рассвело. Иней растаял, танки и самолёты стояли мокрые. Нужно было пройти через кладбище техники. Пройдя метров сто, они остановились возле огромного армейского тягача. На подобных возят ракеты. У Сергея в ухе раздался лёгкий шорох.

– Радиация, – сказал Саша. – Хорошо, что небольшая.

Он завернул за тягач. Шорох в ухе не пропадал. Саша кинул камень. Камень полетел по дуге и в конце пути резко словно пуля, выстрелил в землю.

– Плюшка! – Давненько не встречались.

Он сделал шаг в сторону и кинул камень левее. Камень стрельнул в землю метрах в четырёх

– Ещё одна! – Здесь нам не пройти.

Они прошли дальше вдоль ряда техники и завернули за лежащий на боку бронетранспортёр.

Шум в ухе утих. Они прошли вперёд мимо трёх рядов техники. По пути им попалось ещё пару плюшек и одна мигалка. Наконец они выбрались на край кладбища. Впереди раскинулся знакомый колючий кустарник, он был низкорослый и ходьбе почти не мешал.

Через пару километров они наткнулись на останки солдата. Выцветшая зелёная форма превратилась в лохмотья, по погонам с буквами СА и чудом сохранившейся пилотке с красной звёздочкой, было ясно, что это советский солдат. От тела остались одни кости. Под пилоткой был виден белый череп. На сохранившемся кожаном ремне был прицеплен серебристый фонарик. Рядом валялся ржавый АК-47 с деревянным прикладом.

Саша перекрестился, за тем аккуратно снял фонарик.

– Покойся с миром, – сказал он.

Саша разобрал фонарь и достал три круглых батарейки. Бумажные жёлтенькие, у Сергея в детстве в фонарике были такие же.

– Серёга живём, уже не зря сюда припёрлись.

– Ну, батарейки, а что такого-то?

– При везении можно по тысяче баксов за штуку скинуть. Они не садятся никогда, вечные батарейки. Их изначально делали по спецзаказу долгоиграющими. А после того как они побывали на Территории они перестали садиться.

Сергей взял батарейку. На маркировке после большой римской цифры десять шли три маленькие буквы «абр», получалось – «Х. абр». Ниже ещё более мелким шрифтом было написано: аккумуляторная батарея радиотехническая.

Саша сунул батарейки к себе в рюкзак, кинул вперёд камень и двинулся дальше.

– Что-то тихо как-то, – сказал он

– Сплюнь, а то сглазишь, – проворчал Сергей.

Местность изменилась. Вокруг торчали небольшие сопки. Как будто здесь поработал крот переросток. Идти по сопкам было труднее, приходилось всё время подниматься и спускаться. Ноги с непривычки стали ныть.

Забравшись на вершину очередной сопки, Сергей увидел в километре от них черно мятно, словно кто-то посадил гигантскую кляксу.

– Это что ещё?

Саша, поднявшись на соседнюю сопку, прикрыв ладонью сверху глаза долго всматривался в перед.

– Похоже на озеро.

– На Территории есть озера?

– Озер здесь нет.

– Может лужа какая? Нефть или мазут разлили?

– Пока поближе не подойдём не узнаем.

По пути им встретились пару плюшек и четыре мигалки. Пришлось делать крюк к луже они подошли через три часа.

Подойдя поближе, они увидели небольшой водоём шириной пару сотен метров. Вода была необыкновенно прозрачной. На поверхности не было ни волн, ни лёгкой ряби. Идеально ровная поверхность, словно отполированное зеркало.

Саша подошёл поближе и по привычке кинул в воду камень. Камень, пролетев десяток метров, со стуком отскочил от поверхности, стукнулся ещё несколько раз, проскользил по глади остановился и остался лежать на поверхности метрах в тридцати от края водоёма.

– Твёрдая вода! – удивился Сергей.

Саша подошёл и ботинком постучал по поверхности.

– Осторожно! – вскрикнул Сергей.

– Ни чего страшного, – ответил Саша. – Я слышал об этой стеклянной луже. – Матвей рассказывал.

Сергей подошёл к водоёму и наступил на твёрдую воду. Она была не похода на лёд, скорее на очень чистое прозрачное стекло, даже ещё прозрачнее. На дне просматривались все камушки.

– А что это такое? Сергей постучал по поверхности кулаком.

– Матвей говорил, что это вода, в которой время остановилось. – Днём она твёрдая, а ночью становится жидкой как кисель. Вот тогда она опасна. Прикасаться ни в коем случае нельзя.

Сергей зашёл подальше и начал рассматривать дно. Глубина была с метр не больше.

– Смотри там змея.

На дне, словно в гигантском янтаре застыла змея. Тело её извивалось и казалось, что она ползла и на мгновение замерла. Саша подошёл и посмотрел вниз.

– Гюрза, – приличная метра полтора, больше. – Яд у них в цене. Ловить, правда, посложнее чем кобру.

Сергей прошёл ещё дальше. Идти было страшновато, словно по тонкому льду, того и гляди провалишься. Но вода была твёрдым монолитом. На глубине пару метров он увидел лежащего на спине человека. Расширенные глаза смотрели прямо на Сергея. Этот волчий взгляд пронзал насквозь. Сергей от неожиданности вздрогнул и отвёл глаза. По спине поползли мурашки. На чёрной истрёпанной одежде был пришит номер. Небритое худощавое лицо замерло в злобной гримасе. На руке была видна татуировка.

– Саня здесь зек!

Саша подошёл и едва не отпрыгнул в сторону.

– Жуть какая, – сказал он и от неожиданности и нервно хохотнул.

Саша скорчил зверскую рожу и завопил

– Как выпрыгну, как выскочу, пойдут клочки по закоулочкам…!

– Не смешно, – сказал Сергей и не спеша двинулся дальше к центру водоёма.

Глубина увеличивалась, и метрах на пятнадцати на дне стоял бортовой военный грузовик. Вокруг грузовика в разных позах лежали десяток солдат. На капоте машины сидел офицер в кожаной портупее, с планшеткой на боку. Сзади на ремне была прицеплена кожаная пистолетная кобура. Офицер сидел как живой, фуражки на его голове не было, а на лысине был длинный шрам. Сергей присмотрелся получше, и увидел на его руке красную повязку с белой надписью «Контролёр».

– Тут целый грузовик с солдатами.

– Хватит бродить, а то ночью муть всякая сниться будет. – Майор придёт успокаивать начнёт.

– Без майора обойдёмся, – ответил Сергей.

Саша вышел на берег, побродив вокруг, нашёл старый поломанный деревянный борт от кузова грузовика. Он наломал подгнивших досок и зажёг костёр.

– Кашу сварить надо, чаю заварить и с собой в термос налить. – Да и смеркается уже. Уходи с этой лужи, хрен её знает, когда она жидкой станет.

Ночевать пришлось под открытым небом. Дров должно было хватить на всю ночь. Сергей нарвал сухой травы и устроил себе постель, положив под голову рюкзак. Ни палатки, ни спальников у них с собой не было, да и не к чему таскать с собой лишний груз. В это время года дождей и холодов в этих краях не бывает.

Ни звёзд, ни луны видно не было, только серая хмарь скрывавшая небо над Территорией. Саша уже вовсю сопел, а Сергею не спалось. Он открыл рюкзак и никак не мог найти фляжку, куда перелили остаток виски. В руку ему случайно попала одна из фигурок, он достал её. Статуэтка была тёплой. Он поставил её рядом и наконец, нащупал фляжку. Сделав пару экономных глотков, закурил. Над лужей прямо у самой воды стелился, светящийся еле заметным синим цветом туман. Сергей вытащил из кармана камешек, размахнулся и швырнул его в лужу. Раздался негромкий всплеск. Сергею было видно, как расходятся круги по воде.

– И впрямь ночью жидкая, – негромко пробурчал он.

Он спрятал фляжку обратно в рюкзак, взял в руки фигурку стража. Она стала ещё теплее, и об неё можно было греть руки.

«Эй, боец! Ко мне шагом марш» – Прозвучало у него в голове. Сергей сначала подумал, что ему показалось, но голос в голове повторился. «Ты, что приказа не слышишь? Сюда бегом»

Сергей, откуда- то точно знал, что командует Контролёр со дна водоёма.

Сергей услышал позади шагов. Чеканя шаг, к водоёму шагал Саша. В глазах его была пустота как позавчера у паровозной топки.

– Стой! Саня назад!

Но он только ускорил шаг. Сергей сбил его на землю подножкой. И вдруг до него дошло, что он сам не шагает к водоёму, потому что в руке у него страж. Фигурка стала горячей. Сергей взял руку Саши и положил её на стража. Саша быстро задышал и стал приходить в себя. Сергей почувствовал в себе силу и мысленно ответил Контролёру.

«А самому выйти слабо? Вурдалак сраный!»

«Смотри-ка, борзый попался. Никак Атай-гул, я сразу и не признал.»

«Зачем звал?»

«По привычке. А выйти извини, не могу, не пускает»

Из темноты появилась светящаяся фигура, шёл призрак. Это был майор. Он подошёл к костру и не спеша уселся рядом.

– Прикажи ему спать, – сказал майор

– Контролёру?

– Да.

«Спи!» подумал Сергей и вложил в это приказ все неожиданно проявившееся в нем силы. Контролёр умолк.

– Скоро хлопцы придут, – сказал майор.

– Какие ещё хлопцы? – спросил пришедший в себя Саша.

– Солдатики что на дне лежат, призраки их. Контролёр уже давно не человек. Я даже не знаю, что он такое. Чем больше рядом с ним душ, тем он сильнее. – Вот и заманивает всех, кого может ночью, когда вода жидкая. Жрёт он их, силу из душ тянет, тем и живёт.

Возле воды стали появляться бледные силуэты. Саша пододвинулся ближе к костру.

– Пакость, какая этот Контролёр, – сказал он. – Как магнитом к нему тянет, и ведь ничего не смог сделать.

Призраки подошли поближе, но не решались подойти к костру и стояли поодаль. Ещё несколько бледных фигур было видно на другом берегу водоёма. Наконец один из них, самый высокий, подошёл. Это был заключённый. Татуировки, проглядывающие сквозь потрёпанную робу, выдавали в нем авторитетного сидельца.

– Начальник, – обратился он к майору. – Нам что сейчас делать?

– А что ты меня спрашиваешь? Делай что хочешь. Дальше Территории не уйдёшь. Впрочем, вот что. Этих двух ребят оберегать нужно. Днём понятно у нас не получиться, да и вмешаться ни во что мы не сможем при всем желании. А вот подсказать, дорогу поверить, обход вокруг ловушек найти. В общем, чем сможем надо помочь. И чем быстрее эти ребята дойдут до места, тем быстрее мы освободимся от такого тяжкого существования.

– Поможем начальник не вопрос, – ответил зек.

– Всё, расходимся! – приказал майор

Часть третья

Матвей

1952 год Ленинград.

Матвей Петрович Мельников был человеком весёлым, но вспыльчивым. Обострённое чувство справедливости, делало его человеком уважаемым, но и приносило массу проблем. Родился Матвей Петрович в семье комбрига и героя революции в небольшой деревеньке в Псковской губернии. Единственным развлечением рослого детины Матвейки в юные годы были кулачные бои. Обладая крепким здоровьем и косой саженью в плечах, рубил он на спор дрова обухом топора. В семнадцать лет ударом кулака сбил наземь, разошедшегося быка, пока деревенские наблюдали засим, забравшись на заборы да на деревья.

Отслужив положенное, в Рабоче-Крестьянской Красной Армии, вернувшись в родную деревню, комсомолец, сын героя революции Матвей Мельников единогласно был избран председателем недавно сформированного колхоза.

Колхоз процветал, и молотил положенное в закрома родины. И все бы ни чего, да приехал в их колхоз партийный деятель из района и с издёвками да поддёвками, стал учить молодого председателя кур выращивать. Тут на почве личной неприязни отметелил Матвей Петрович партийца прямо той курицей о кой спор зашёл. Прикатили чекисты, забрали председателя и влепили ему два года за хулиганство. Повезло Матвею, что не впаяли ему политическую 58 статью.

А когда грянула война, с нар угодил Матвей Петрович в штрафной батальон. После очередной атаки, полевой хирург извлёк из его могучего тела пять пуль. Искупив вину кровью и провалявшись полгода в госпитале, вернулся он на фронт и попал в разведроту.

В разведке Матвея ценили, и был он на хорошем счету. Только боевые товарищи раз и навсегда запретили ему брать языка. Потому как однажды проползли они пару километров через линию фронта по снегу и трескучему морозу. Забрался Матвей во вражеский окоп и ударил кулаком в лоб зазевавшегося немецкого офицера. Уж больно щегольски одет был офицер, видать важная птица. Проволокли его бойцы с километр, уж примеряют, где дырки для орденов вертеть, хвать, а он холодный, окочурился. А приказ есть приказ, пришлось обратно ползти. Добыли, на сей раз, ефрейтора. Про того офицера молчок конечно. А Матвею с тех пор языка брать не велели.

После войны приехал Матвей в Ленинград к сестре, устроился в Метростой, дослужился до мастера. Его бригада не хуже Стаханова план перевыполняла.

Пришёл как-то Матвей домой, а сестра в слезы. Она секретаршей в обкоме трудилась, а её партиец один домогаться стал. Муж у неё в войну погиб.

Поймал возле работы Матвей да слегка отметелил партийца, легонько старался, чтоб не зашибить. Нос ему свернул, да синяк под глаз поставил, ювелирная, в общем-то, работа.

А ночью взяли Матвея и на этот раз стали шить ему 58 статью УК РСФСР.

***

Следователь в звании капитана МГБ, полный мужик лет пятидесяти, небрежно бросил фуражку на зелёное сукно стола. Усевшись на скрипучее кресло, он открыл дело и стал пролистывать вшитые в него бумаги. В углу, за отдельным столиком, молодой старлей печатал что-то на машинке

– Фамилия? – Имя? – Отчество? – начал допрос капитан.

– Мельников Матвей Петрович.

Процедура допроса была Матвею знакома, и он чётко без лишнего отвечал на вопросы следователя.

– С какой целью вы планировали убить инструктора обкома товарища Бережко?

– Да на хрен он мне нужен, убивать его, – ругнулся от неожиданного вопроса Матвей. – Так, морду набил, чтоб к сестре не приставал.

– Вова он не понимает, – обратился к старлею капитан.

Старлей, встал из-за стола, подошёл к Матвею и наотмашь ударил его кулаком в лицо. Матвей слегка покачнулся на стуле и слегка поморщился.

Капитан подошёл поближе и продолжил:

– Значит убийство инструктора, планировалось с целью ослабления советской власти. – Так?

– Капитан, ты глухой что ли? – Морду я ему набил. Заслужил он.

На это раз ударил Матвея капитан, с оттягом и метился в челюсть. Матвей снова покачнулся на стуле.

«Работа у них такая, что же поделаешь» – подумал Матвей и стиснул зубы «Помолотят немного да отстанут».

Но капитан только вошёл в раж. Он начинал работать ещё в тридцать седьмом году, и не привык, когда ему перечат.

– Что же вы советские офицеры, а ведёте себя как фашисты, – начал стыдить их Матвей.

– Что-о-о? – взревели они враз.

Они метелили Матвея, не останавливаясь минут пятнадцать.

– Значит из-за сестры, говоришь? – Из-за этой шлюхи? – спросил после очередного удара капитан.

– Что же ты, из-за какой-то прошманодвки, Бережко хотел убить, – добавил старлей.

Капитан с небольшого разбега ударил Матвея сапогом в голову. Матвей упал, и стул под ним сломался. Его очень взбесило последнее высказывание товарищей офицеров. Он дёрнул и разорвал наручники, поднялся во весь рост и подошёл к капитану. Капитан, опешив от такой наглости, сделал шаг назад.

Матвей шибанул его так, что было слышно, как захрустели позвонки. Капитана откинуло на стену, он сполз по ней на пол, изо рта у него пошла кровь.

Старлей потянулся к кобуре, но не успел достать оружие. Перелетев через стол, он снёс со стола пишущую машинку, лампу и стопку уголовных дел и зарылся в шкафу со стеклянными створками. Шансов у него не было.

Матвей нахмурился и несколько минут стоял, не зная, что ему дальше делать. За тем он отворил дверь и выглянул в коридор. Рядом на скамейке сидел вертухай, который его привёл.

– Зашиб я их. – Осерчал, – тихо потупив глаза, сказал Матвей.

Конвоир вытащил пистолет, втолкнул Матвея в кабинет и уложил его на пол. Он подошёл к столу и нажал спрятанную под столешницей кнопку. По коридору затопали сапоги, бежал дежурный наряд.

***

Когда Матвея затолкнули в камеру, стоять он не мог, он трое суток отлёживался на шконке, почти ничего не ел, только пил грязную воду. На четвёртый день его вызвали на допрос. По коридору его вели двое конвоиров почти двухметрового роста. Руки дополнительно стянули верёвкой. Конвоир, который шёл позади в руках держал пистолет.

Следователем был худощавый майор лет тридцати, с орденом отечественной войны на груди.

Майор в отличие от тех следователей, которых убил Матвей, прошёл всю войну, и последние полтора года служил в СМЕРШе. Он недолюбливал этих штабных крыс, которые не нюхали пороху и выбивали показания кулаками. Его не сильно расстраивала гибель двух офицеров, которых убил Матвей. Он внимательно прочитал материалы дела, допросил сестру Матвея, получил информацию от важного источника из обкома. Картина произошедшего была для него ясна, Матвей набил морду инструктору обкома, а тот решил сгноить его в тюрьме, использовав свои связи в органах. Следователи при допросе издевались над Матвеем и бывший разведчик, не раз ходивший за линию фронта, не выдержал и голыми руками пришиб их. Майор справился у сослуживцев Матвея, которые дали ему прекрасную характеристику, узнал он даже о случае с немецким офицером, которого Матвей убил кулаком.

– Ну что разведка, сказал он, грустно улыбаясь. – Наделал ты делов. – Следователей за что убил?

– Они были очень невоспитанными грубыми людьми и грязно ругались.

– Здорово они тебя видно отделали. – Ну да ладно сейчас уж ничего не изменишь. Расстрел отменили, слыхал?

Матвей пожал плечами.

– Тебе сейчас так и так двадцать пять лет дадут. – Так что давай не будем кота за яйца тянуть. Идёшь на полную сознанку и летишь на этап, такой богатырь не пропадёшь.

– Идёт! Закурить дай.

Майор протянул Матвею папиросы.

– А если ещё за мной дела какие? – Все равно больше четвертака не дадут.

– Нет. – Больше не дадут.

– Дак это… -Организация антисоветская троцкистская. -Я в ней состоял. Значит, четверо нас в ней было, я, Беляев, Войчук и Бережко. – Бережко мы внедрили в партию, а он предать нас решил. Я убить его собирался.

– Тебе это зачем? – спросил майор.

– Бережко мразь, из-за него я здесь и сестре моей спуску не даст, загнобит.

– Ну как знаешь.

Следователь записал все показания Матвея, взял с него чистосердечное признание. Беляев и Войчук метростроевцы коллеги по работе оба не женатые и без детей, погибли при проходке неделю назад, на плывун нарвались. Неприятности грозили только Бережко, чего и добивался Матвей.

***

Расшатанный «Столыпин» мчал Матвея этапом, стуча стыками рельсов Турксиба. Вагон был разделён на две части железной решёткой. В одной части на остатках сваленного сена, кто сидя, кто, лёжа, ехали два десятка зеков. В другой три конвоира, двое из которых дремали, а один курил вонючую самокрутке с ППШ на перевес и периодически поглядывал на заключённых

Матвей уже знал, что везут их в Туркестан, добывать руду. Почти весь этап составляли осуждённые за неоднократное убийство, разбой и бандитизм. Были здесь и полицаи и бендеровцы, и простые бандиты, у всех был срок «четвертак».

Ещё на пересылке один зек сделал ему наколку в виде перстня на пальце, которая, по всем воровским канонам означала, что её владелец убил мента. Блатные да другая лагерная шантрапа уважительно относились к этой части его биографии.

Матвей курил и поглядывал в маленькое зарешёченное окошко, через которое было видно только небо. В вагоне было жарко и душно. Они уже вторые сутки катили по Средней Азии.

– Кувалда, дай добить, -попросил докурить один худой как скелет зек по прозвищу Дохлый.

Погоняло «Кувалда» Матвей получил вместе с татуировкой на пересылке. Он отдал окурок Дохлому.