Цунами. История двух волн

– Я его не сбила, твоя машина даже не пострадала.

– Все равно мне полагается компенсация!

– Она может налить тебе кофе, – влезла Рита. – Заходи после пяти в кафе рядом с пиццерией.

Отлично, теперь он знает, где я работаю.

Вечер прошел весело. Я немного выпила и, кажется, почти не проверяла телефон. Мы сыграли с Ритой в Мортал Комбат на Сони Плейстейшн (Саша оказался фанатом игровых приставок) и я выиграла две партии из трех.

Во втором часу я собралась домой, и Егор вызвался проводить меня. Рита под каким-то предлогом осталась у Саши, и мы оказались на ночной улице одни. Какое-то время мы обсуждали игру и учебу, потом шли молча. Потом он неожиданно сказал, что приезжал к моему дому пару раз после нашей встречи, надеясь встретить меня. Я оставила ему номер телефона, не оставить вроде бы не было причин. У подъезда возникла неловкая пауза, но потом он по-дружески обнял меня, и мы попрощались.

Я ничего не ждала от этого объятия, но эффект, который оно возымело, разозлил меня. Мое тело никак не реагировало. Что было виной, японский воздух, трагизм ситуации, мои взвинченные нервы, я не знаю. Только теперь, после ночи с Хиро, прикосновения Егора показались мне пресным блюдом, после острого соуса. Уже прошло почти три месяца, меня когда-нибудь отпустит?

Я задумчиво набрала в поисковой строке: как сделать так, чтобы меня отпустило? Но потом стерла. Может быть, я не хочу, чтобы меня отпускало.

Глава 5

"Расскажи о своей семье."

"Я единственный ребенок"

"У вас хорошие отношения"

"Всегда в шаге от катастрофы"

"Почему?"

"Я не слишком послушный сын. Это огорчает отца"

"Я думала, японцы всегда слушают родителей"

"Я слушаю. Просто не всегда делаю, то чего от меня ждут"

"От тебя многого ждут?"

"Иногда, кажется, что я делаю все не так"

"А кажешься очень уверенным в себе"

"Иногда казаться это тоже трудно"

Общий тон этой беседы был невеселым, что в целом было нехарактерно для наших разговоров. Мне показалось, что он очень устал, и я спросила, когда он нормально спал в последний раз. Он отшутился и пообещал, что обязательно будет лучше следить за собой. Он был далеко, и я не видела его лица, но каким-то непостижимым образом я знала, что ему так же одиноко, как и мне. Мне очень хотелось обнять его. Но сообщения не могли передать этого. Я лежала, глядя в потолок и просто хотела на несколько секунд оказаться рядом с ним. Время ничего не лечило.

На следующий день Егор позвонил, и мы минут десять поболтали ни о чем.

В понедельник он зашел к нам в кафе. Агата многозначительно округлила глаза.

– Я ему ничего не обещала, – прошипела я. – Мы вообще едва знакомы, я не знаю, зачем он пришел.

– Симпатичный парень пришел к тебе на работу и попивает кофе, не спуская с тебя глаз. Действительно, Нина, есть от чего расстроиться!

Я швырнула в нее полотенцем.

– Тебе очень идет эта форма.

Я поблагодарила. Он покрутил кружку в длинных, как у пианиста, пальцах с красивыми овальными ногтями.

– Не хочешь сходить в кино в среду? У тебя ведь в среду выходной.

Агата из-за его спины кивала мне "да-да!" Я замялась с ответом, и он добавил.

– Саша с Ритой тоже идут, может быть еще кто-то подтянется, давай же.

И я согласилась.

С одной стороны я не была на свидании уже давным-давно. С другой стороны, мне вовсе не хотелось давать Егору ложные надежды. А еще была Агата, которая сказала что-то, про то, что живые русские мальчики, намного лучше электронных японских. Даже если японские очень красивые.

"Тебе нравится Япония?"

"Очень. Даже не ожидала, что мне так понравится Токио"

"А японцы?"

Я невольно улыбнулась.

"Японцы очень вежливые и порядочные люди"

"А как насчет японских парней?"

"Я знаю не слишком много японских парней"

"Но те, кого ты знаешь, тебе нравятся?"

"Те, кого я знаю, все очень далеко"

Перед встречей, как ни крути, но это было свиданием, я долго продумывала различные варианты одежды, но в результате остановилась на простых джинсах с футболкой. Волосы я выпрямила и оставила распущенными. Выглядела я хорошо, но явно с подтекстом "не собираюсь никого впечатлять".

Во время сеанса, Егор взял меня за руку. Мы сидели рядом с обжимающимися Сашей и Ритой – это казалось более чем естественным. Его рука была теплой и сухой. Мне было приятно, и я не убирала руку, но не более. Он снова проводил меня домой. По дороге мы обсуждали фильм. В тени подъезда он спрятал мои руки в свои карманы, потом наклонился и поцеловал меня. Я сознательно позволила этому случиться. Я хотела почувствовать это, понять, что я вообще способна что-то чувствовать. Его губы пахли ментолом, волосы щекотали мне лицо. Его дыхание было горячим, это был нежный поцелуй, но не более. Везде это "не более". Я отстранилась. Он не почувствовал, что что-то не так. Замечательно. Как мне теперь сказать ему, что нам нужно остаться в дружеской зоне?

"Электронная книга или бумажная?"

"Только бумага!"

"Ты из девятнадцатого века?"

"Тебе уже заменили часть органов на механические?"

"Голову целиком, люблю прогресс!"

Перед сном мы с Хиро внезапно заговорили об исторических эпохах. После нашей переписки и впервые набрала в поисковике "История Японии". Я не знаю, зачем я это делала. Тоска по невозможности дотронуться, до причины моего внезапного трудолюбия и жажды знаний толкала меня на странные поступки. Это свидание стало переломным моментом. Я приняла решение, мне нужно вернуться в Токио и увидеться с Хиро еще хотя бы раз. Я должна дать моему сердцу шанс. Я сделаю это и буду жить дальше, чем бы ни обернулась эта встреча.

Как объяснить человеку, что с ним все отлично, просто он не тот? Не тот, кто заставляет твое сердце выпрыгивать из груди. Здравствуйте, извините, все отлично, просто вы кажется чей-то чужой? Я думала, что после нашего разговора Егор меня возненавидит, но судя по его поведению, я его еще больше заинтриговала. Он согласился "остаться друзьями" но продолжал заходить в кафе и приглашать меня присоединиться к ним на пикниках, пойти в клуб или поужинать вместе "как друзья". Это меня очень смущало, я не привыкла к навязчивому вниманию и терялась, не зная как поступить.

Решение подвернулось само собой. Как то он предложил подвезти меня домой после встречи клуба английского языка, и я познакомила его с Аней. С моей точки зрения Аня была совершенством. Длинные каштановые волосы, яркие глаза, очень женственная фигура. Даже мне все время хотелось ее обнять. Помимо яркой внешности Аня обладала ангельским характером. То, что у нее не было молодого человека, казалось мне вселенской несправедливостью, о чем я сообщила Егору, после того, как их познакомила. И он все правильно понял. Все-таки он был сообразительным парнем. Первый опыт в роли свахи оказался более чем удачным, возможно мне стоило открыть брачное агентство?

Несмотря, на то, что я сама хотела отделаться от Егора, настроение у меня было несколько подавленным. Не знаю, как по моим коротким сообщениям Хиро понял это. Он всегда понимал.

Вечером, когда я уже лежала в постели, он спросил, нравится ли мне песня одного известного японского исполнителя. Я сказала, что сейчас послушаю.

"Подожди, не надо. Дай мне свой номер телефона. Я подниму тебе настроение, только не смейся в трубку"

Я написала номер, и через минуту раздался звонок. Я ответила. Он откашлялся и запел. Серьезно, он позвонил и спел для меня. Впервые в жизни кто-то пел для меня в трубку. Я свернулась в одеяле и закрыла глаза. У него был низкий, очень приятный голос, он пел и постукивал, по столу в такт. Песня была грустной, но это тоже было хорошо. Кажется, я могла бы лежать так вечно.

"Все, теперь мне осталось только совершить ритуальное самоубийство, чтобы смыть с себя позор"

"Если бы меня заставили петь, я бы к тебе присоединилась в плане самоубийства. О чем эта песня?"

"О разлуке. О том, что даже расстояние не в силах помешать людям, думать друг о друге"

Я в изумлении смотрела на экран. Это то, что я думаю? Я точно правильно поняла? Признание?

Я набирала ответное сообщение и стирала десяток раз. Наконец, не в силах справиться с ворохом эмоций написала нейтральное:

"Я собираюсь в Токио снова. Хочу приехать в конце июня, буду учиться в школе японского языка"

Сама мысль пришла мне недавно, и я еще изучала предложения различных школ, но с идеей поездки на учебу уже определилась.

"Это самая хорошая новость за сегодняшний день"

Я заснула с телефоном в руке.

Утром я увидела сообщение, пришедшее глубокой ночью.

"Каждый раз, просыпаясь ночью, ожидаю увидеть тебя рядом"

В последнее время у меня было ощущение, что я готовлюсь, стать фри-дайвером, после очередного его сообщения я задерживала дыхание и не могла вдохнуть долго-долго.

Теперь я по-настоящему поняла значение слова "сублимация". Чем больше я занимала свои дни, тем легче мне было. Я изо всех сил старалась заставить себя не думать. Не придавать значения. Не мечтать.

Но я не могла. Воспоминания были гораздо ярче окружающей действительности. Даже если я просто обманывала себя, этот обман уже жил собственной жизнью.

В апреле приехал на неделю отец. Его короткий отпуск совпал с первыми по-настоящему теплыми деньками. Студентки сменили колготки на чулки, короткие юбки мелькали тут и там, как бабочки. Дороги подсохли, и мы между парами высыпали на нагретые солнцем лавочки у здания университета.

Я рассказала родителям, о своем намерении поехать в языковую школу, показала свои расчёты, по которым мне должно было хватить средств на оплату обучения и перелет. Я была одобрена по всем пунктам, родители сообщили, что они очень гордятся мной, и что в последнее время я приятно удивляю их зрелостью решений. Папа сказал, что расходы, связанные с проживанием они берут на себя, и я принялась искать школу, которая находилась бы не слишком далеко от папиного жилья и вписывалась бы в мой бюджет. Такая нашлась довольно быстро и тем же вечером я отправила им письмо с заявлением. Мои мечты начинали обретать плоть.

Я не помню, как сдавала сессию. Вопреки доводам разума это был мой лучший результат, за все время учебы, из четырех экзаменов три – на отлично. Виза была в моем паспорте, девочки из кафе очень просили писать им и обязательно возвращаться на работу в сентябре.

Глава 6

Сказать, что мне было страшно, значит, ничего не сказать. Мне не было страшно, напряжение предыдущего полугода скрутило в тугой узел мои внутренности. Я стояла в аэропорту Нарита полная ужасных и прекрасных предвкушений. К моим мучениям добавилось то, что Хиро не было в Токио. Сцену нашей встречи в аэропорту, которую я моделировала в голове в течение пары недель, пришлось отредактировать. За день до моего прилета он уехал в Осаку в командировку и не мог точно сказать, когда вернется.

Отец встретил меня в аэропорту. Летний Токио дохнул мне в лицо испепеляющим жаром. Улицы были раскалены, из открывающихся дверей супермаркетов и офисных зданий вытекали волны ледяной, кондиционированной прохлады. По моей просьбе папа купил мне мобильный телефон с сим-картой, и сразу по приезду я снова была на связи.

После того, как Хиро сообщил, что уезжает накануне моего прилета я почувствовала себя не в своей тарелке. Я не думала, что он обманывает меня, но все равно чувствовала себя неловко.

Неловкость испарилась в тот момент, когда сразу по прилету я увидела имейл с его адресом и подробной картой проезда.

"Если тебе захочется отдохнуть и побыть одной, приезжай ко мне. Запасной ключ я оставил за ящиком огнетушителя в холле. Нужно просунуть руку за него, я приклеил ключ на клейкую ленту. Тебя никто не побеспокоит, чувствуй себя как дома"

День приезда я провела с отцом. Занятия в школе начинались через несколько дней, и у меня было время освоиться. Мы поужинали в маленькой закусочной, где подавали такияки и потом просто бродили по улицам, разговаривая.

Поначалу мысль приехать в его квартиру, пока его там нет, показалась мне странной. Но чем больше я думала об этом, тем соблазнительнее казалась возможность оказаться среди его вещей, просто проверить, что это место реально. Безнаказанно заглянуть в чужую жизнь?

Не стал бы он меня приглашать, если бы не хотел видеть, ведь так?

На второй день я не выдержала и, как следует, изучив схему проезда, оказалась в знакомом здании. Холл, лифт, ящик огнетушителя, а вот и ключ. В такие моменты мне начинало казаться, что с ума сошла не одна я.

Я осторожно повернула ключ и вошла в квартиру. За полгода она почти не изменилась, разве что появился ковер на полу в гостиной. Разулась. Прошлась по комнатам, проводя кончиками пальцев по мебели, к которой он прикасался каждый день. Из окна открывался симпатичный вид на сияющие небоскребы. В центре кухнегостиной стоял диван, около него низкий стол. У окна круглый деревянный столик, за которым мы завтракали, деревянный гарнитур, барная стойка с каменной поверхностью. В углу гостиной висела боксерская груша, и лежали несколько гантелей.

Открыла дверь налево, там был небольшой кабинет: книжные полки, письменный стол, удобное кожаное кресло. На столе стоял ноутбук, позади него был завал бумаг и книг. В целом, как я теперь понимала, квартира, за исключением спальни, была сделана в европейском стиле. Я заглянула в ванную, дотронулась кончиком пальца до зубной щетки. Открыла тюбик с зубной пастой, набрала пальцем немного и попробовала на вкус. Прошла в пустую спальню, пару секунд поразмышляла на тему приличия, но все-таки открыла стенной шкаф. Там аккуратным рядком висели костюмы и рубашки, лежали футболки и джинсы. Везде чисто как у психопата-убийцы. Я взяла из шкафа с постельным бельем подушку, одеяло и унесла на диван. Села, обняв подушку, затем легла. Это место определенно навевало на меня сон. Я пыталась почувствовать запах владельца подушки, но она пахла нейтральной мятой. Хотела полежать совсем немного, но глаза слипались, и я просто отключилась.

Проснулась от звука открывающейся двери. Не знаю, сколько я проспала, в доме была абсолютная тишина, и огней за окном стало намного меньше. Я села, обернулась к двери и увидела стоящего на пороге Хиро. Земная ось со ржавым скрежетом остановила свое движение, мир замер. Мое сердце прекратило биться, пылинки, взлетевшие при движении одеяла, лежали в воздухе перед моими глазами, как таинственные письмена. Когда я думала о нем, все эти полгода я пыталась представить нашу встречу. И каждый раз спотыкалась в самом начале. Что я скажу ему, что скажет мне он? Как неловко мы будем чувствовать себя рядом друг с другом после такой долгой переписки. Успела ли я стать для него "случайным попутчиком", которому ты впопыхах выложил историю своей жизни, а теперь хочешь, чтобы он просто растворился в утреннем воздухе вокзала.

Но я забыла главное.

Я забыла, что сообщения в скайпе не передают, то, как непринужденно он стоит, как улыбается уголками губ. Его взгляд, как будто в любой ситуации у него была фора для обдумывания, словно он давным-давно решил, как поступить и теперь просто наслаждается моментом.

Я села на диване, пытаясь собрать мысли вместе и сформулировать что-то вроде "извини, что я снова сплю в твоей квартире". Но не успела, потому что он уронил сумку на пол, в обуви пересек комнату и через мгновение сгреб меня в объятия вместе с одеялом. Я задохнулась, вцепившись в лацканы его пиджака. Время остановилось, пока мы просто сидели так, прижавшись, друг к другу. Он опустил лицо в мои волосы, и я чувствовала, как его грудь вздымается под моими пальцами так же часто, как моя. Как только мой лоб уперся в его плечо, я почувствовала, то самое, то, что преследовало меня полгода во снах и наяву. Все мои сомнения, все, что мучило меня так долго, растворилось, как кусок льда в горячей ладони. Я вошла в спокойную воду после долгой, трудной дороги. Я была дома.

Прошло несколько минут или часов, когда он, наконец, отстранился и сел рядом, смущенно пожав плечами.

– Иногда мне казалось, что ты мне приснилась.

Я кивнула, и мы продолжали сидеть рядом. Через одеяло, одежду и его пиджак я ощущала то самое электричество, которое его присутствие рождало во мне. Оно никуда не пропало. Это было сродни нахождению у мощного электроприбора, когда волосы наполняются статикой, и подошвами чувствуешь вибрацию пола. А он смотрел на меня так.

Так, будто все эти полгода, открывая дверь, ожидал увидеть меня здесь.

– Ты голодная? Я купил суши.

Я снова кивнула, не в силах произнести ни слова. Он поднялся, закрыл входную дверь, разулся и включил кондиционер. Подхватил сумку и принялся хозяйничать на кухне. Я следила за его движениями как завороженная. Было что-то невероятное в том, что мы не виделись несколько месяцев, были знакомы всего один день, а теперь я сижу на его диване, и он готовит для нас ужин, как будто так было всегда. От этого "всегда" у меня потеплело на сердце.

Мы ужинали за барной стойкой. Я молча пыталась совладать с палочками, пока он не фыркнул от смеха и не подал мне вилку.

– Ты же понимаешь меня? – в его голосе звучало сомнение.

Я знала, что это уже очень глупо, но снова кивнула. Он улыбнулся, морща нос.

– Тогда ты вполне можешь что-нибудь сказать.

В горле пересохло.

– Не знаю что, – наконец выдавила я.

– Я тоже не знаю, но говорю же!

– Наверняка скажу какую-нибудь глупость.

Он засмеялся.

– Я переживу.

Я уставилась на свою вилку. Если я сейчас заговорю о погоде, это будет достаточно нелепо?

– Ты вернулся раньше?

– Закончил все в рекордный срок. Очень хотел вернуться домой.

Я хотела спросить о цели поездки, но побоялась, что моего словарного запаса не хватит, чтобы понять ответ. Мне приходилось делать усилие, чтобы не смотреть на него постоянно, в результате я смотрела только в свою тарелку.

– Как ты долетела?

– Хорошо, – я прожевала очередной кусок. – На самом деле ужасно. Рядом со мной сидела пара с младенцем, он либо плакал, либо визжал от радости. К концу полета моя голова готова была взорваться. А им ведь с ним всю жизнь жить!

–Ну, я думаю после двадцати они становятся менее невыносимыми.

– Люди? – я с сомнением покачала вилкой в воздухе. – Что-то знакомые мне люди не подходят под это правило. Вне зависимости от возраста они невыносимы.

– Это правда, что в России детям все разрешают?

– Нет, – я удивилась. – Я слышала то же самое про Японию.

Он отрицательно помотал головой.

Было заметно, что он старается строить простые предложения. Видимо не хотел испытывать мой шестимесячный навык владения английским на прочность. Весь наш диалог был неловким. Но слова были второстепенны. Просто сидеть рядом с ним, смотреть, как он ест, чувствовать на себе его взгляд. Вот это было самым естественным, что я делала в жизни. Я не знаю, как это получалось. Программа, создававшая барьеры между мной и другими людьми дала сбой. Все, что я, выбиваясь из сил, делала эти месяцы, обрело смысл. Это того стоило, тысячу раз стоило. Я боялась, что за эти месяцы приукрасила свои чувства. В действительности все было наоборот. Они поблекли как выцветшая бумага. Реальность показала, что каждая секунда рядом с ним была испытанием для моего сердца и моего тела.

Потом он, извинившись, ушел в душ, а я не зная чем занять себя, вымыла посуду, подошла к окну и просто смотрела в ночь.

Когда он вернулся, я смотрела на переливающиеся ночные огни и усилием заставила себя остаться в том же положении. Он остановился за моей спиной, почти касаясь меня, и я видела его отражение, обрамляющее мой силуэт. Я повернулась к нему лицом, мокрые пряди волос спадали на глаза, и мне очень хотелось отвести их рукой, но я не решилась. Он стоял так близко, что я чувствовала пьянящий аромат его влажной кожи. Он прижал ладони к стеклу, по обе стороны от моего лица, я чувствовала себя в ловушке, но это была самая прекрасная ловушка на свете.

– Почему ты приехала? – вопрос застал меня врасплох. Я могла солгать, но тогда какой во всем этом был бы смысл.

– Ты знаешь, – он покачал головой.

– Я не знаю. Я хочу, чтобы ты сказала мне, – он что, правда ни разу не моргнул за это время? Я почувствовала, как непроизвольно облизываю губы и Хиро, словно завороженный медленно вернулся взглядом от моего рта к моим глазам.

– Потому что ты мне нравишься, – я прислонилась спиной к стеклу, внезапно почувствовав слабость в ногах. Он слегка подался вперед, так, что между нами сохранялось прежнее расстояние в несколько сантиметров.

– Ты дрожишь, почему ты дрожишь?

– Потому, что говорю странные вещи. Потому, что ты рядом и мне некуда бежать, – я сглотнула, борясь с желанием сократить промежуток между нами. – Почему ты позвал меня к себе?

Он осторожно взял прядь моих волос, намотал на палец и тут же отпустил. Снова посмотрел мне в глаза и отстранился, прислонившись к стеклу рядом со мной.

– Потому, что мне нравится, когда ты рядом и тебе некуда бежать.

За этот вечер я окончательно убедилась, что Хиро был из породы людей, что находятся в гармоничных отношениях с пространством. Как бы он ни стоял, сидел, что бы ни делал – его тело принимало, наиболее уместную и эргономичную позу из возможных. Проблема "куда деть руки" тоже явно была для него незнакома. Он выглядел очень расслабленным и распространял это спокойствие вокруг себя. Я не могла похвастаться тем же самым, наоборот, я была напряжена, как струна.

– Так все-таки, ты относишь себя к невыносимым взрослым? – спросил он

– По твоей теории у меня есть шанс исправиться после двадцати.

Он выглядел удивленным.

– Сколько тебе лет?

– Девятнадцать, – я почувствовала себя неловко. – Тебе?

– Мне двадцать восемь.

Он почти на десять лет меня старше, надо же. А выглядит ровесником. Или чуть старше.

– Ты выглядишь моложе. Я, правда, не уверена это хорошо или плохо.

Он засмеялся.

– Я тоже.

Видно было, что разговор о возрасте привнес в наш уютный вечер некоторую нервозность. Поэтому я не очень удивилась, когда он предложил:

– Отвезти тебя домой?

Мне не хотелось уходить. Не подавать виду, что тебе хочется остаться, это часть общественных правил и приличий, не так ли?

Мы спустились на парковку и остановились перед довольно большим мотоциклом. Я в изумлении уставилась на Хиро.

– Что-то не так? Он подал мне шлем.

– Мотоцикл?

Он надел свой шлем.

– Я предпочитаю мотоциклы, да. Он полностью автоматический и не слишком мощный. Но выглядит хорошо. Садись.

Я забралась на сиденье, оказавшись чуть выше него. Не найдя куда деть руки обняла его за пояс. Мотор взревел, и мы вынырнули из бетонных коридоров в сверкающую токийскую ночь. Мы ехали по гладкой дороге, ветер щекотал мои плечи. Темные громады высоток, подсвеченные арки, петли развязок проносились мимо меня, словно нарезка из футуристического видео.

На этот раз все было по-другому. Токио принял меня как старого друга. Я нравилась городу и могла ответить ему взаимностью.

Только когда байк остановился во дворе дома отца, я сообразила, что Хиро не спрашивал у меня дорогу. Я бы вряд ли смогла рассказать, как проехать, но хотя бы адрес. Соскользнув с сиденья, я спросила:

– Ты запомнил, где я живу?

Он отвел взгляд, сделав вид, что рассматривает верхушки деревьев.

– У меня хорошая память, если говорить об ориентировании на местности. В отличие от некоторых.

Я продолжала смотреть на него. Он, наконец, перевел на меня взгляд. Я видела только его глаза в прорези шлема, но была уверена, что он улыбается.

– Что? Возможно, я приезжал сюда пару раз. Или пару тройку раз. Прекрати так смотреть на меня!

Он возмущенно пробормотал что-то по-японски и завел двигатель и скрылся из виду.

– Ты поздно, – папа оторвался от книжки. – Где была?

Я неопределенно пожала плечами.

– Гуляла.

– Гуляла на мотоцикле?

– Эй! – я скрылась в ванной. – Ты следил за мной!

– Я просто волновался. Кто тебя подвез?

– Знакомый! – чтобы избежать дальнейших расспросов я закрыла дверь.

– Удивительно быстро ты обзаводишься знакомствами! – крикнул папа мне вслед.

"Спокойной ночи. Нина?"

"Да?"

"Я рад, что мы проведем это лето вместе"

На следующий день я обеими ногами вляпалась в увлекательный мир японского языка. Для тех, кому не хватило двух азбук японцы приправили свой язык колючими иероглифами, при одном взгляде на которые у меня начинала зудеть кожа.

"Три системы записи! Скажи мне, что это шутка"

Хиро прислал самодовольный смайл.

"Крепись, гайджин, твои старания будут вознаграждены!"

Группа для начинающих, в которой я занималась, оказалась небольшой. Помимо меня в ей было еще восемь человек: мальчик-итальянец, темнокожий камерунец, несколько веселых корейцев и две девочки из Литвы. Они собирались ехать волонтерами в какой-то заповедник после нового года и изучали язык для подготовки. Обе они довольно хорошо говорили по-русски, я даже не подозревала, как много русскоязычного населения в восточной Европе.