Концерт Патриции Каас. 4. Недалеко от Москвы. Жизнь продолжается

– Балда ты, Костя! Она же удовольствие получает, когда тебе показывает новые фигуры! Ей же не только с Толей танцевать приятно, но и с тобой!

– Думаешь? Тогда ладно. А что Толя не пришел?

– Занят в Москве.

Уля танцевала с Гришей, а потом ее приглашали мальчики из ее класса.

Гриша наблюдал за ней, и она ему невероятно нравилась.

– Что с тобой, Гриша? Ты так смотришь на Улю …

– Мам, она мне нравится все больше и больше … И по другому … Не знаю, как лучше сказать .. До этого … Ну, ты понимаешь? Мы любили другу друга, а теперь стало еще сильнее … Я ею любуюсь каждый раз, когда она танцует с кем-нибудь или даже просто идет по улице … Она так красива …

– Она на тебя смотрит почти так же, как ты сейчас смотришь на нее!

Тоня пошла танцевать, а Уля вернулась к Грише.

– Ты так смотришь, когда я танцую не с тобой, что мне становится не по себе! Я что-нибудь не так делаю? Ты скажи, я не буду …

– Милая Улечка! Я любуюсь тобой, ты так хороша … И нельзя танцевать только со мной, это неправильно …

– Но мне хочется танцевать с тобой …

Гриша приглашал и Тоню, и зрители – а их было много – с удовольствием наблюдали за тем, как красиво танцуют сын с матерью. Большинство знали, что Тоня не родная мать Гриши, но никого это не занимало. Но зато любовались и Тоней, и ее сыном, так грациозно ведущим в танце свою мать.

Большинство молодых девушек были либо с татуировкой, мелькающей на оголенном теле, либо с пирсингом, чаще всего поблескивающем в пупке. Как-то Гриша спросил Улю, не хочет ли она украсить себя этими модными фишками, но Уля покачала головой.

– Мне мама Галя говорила, что это нехорошо. Кожа женщины должна быть чистой …

Танцы, как всегда продолжались до полуночи, когда под удары гонга стали гаснуть прожектора, освещавшие танцплощадку …

ДАША

– Дашенька, за вами зайти?

Такой вопрос майор Воложанин задавал часто – всегда, когда он освобождался в конце дня и не находился в командировке.

Ребятишки его хорошо знали и встречали криками.

– Дядя Юра пришел! Привет, дядя Юра!

Воложанин помогал Даше и Любе прибраться в группе, разобрать игрушки, пропылесосить ковер. Часто его заменял кто-нибудь из пришедших за детьми пап или мам.

Нередко кроме своего Феди с Дашей и Юрием Воложаниными к ним домой отправлялись то Гена Долгополов, то Витя Скворцов, то Сережа и Тима Вознюковы – вариантов было много.

Многие мамы предпочитали работать во второй половине дня, и поэтому в квартире Воложаниных очень часто образовывался филиал яслей и сада. И это было привычно и нормально, и никто не считал подвигом, если Даша или Люба шли домой с целым выводком ребятишек.

Конечно, Даша уставала от таких нашествий, но как она расцвела здесь, в Москве. Воложанин даже удивлялся.

– Дашута, ты стала такая … такая …

– Ну, какая я стала? Ну, говори?

– Такая красивая, такая статная, такая … соблазнительная …

– Юрочка, милый … Это все ты … Что ты делаешь … Федя смотрит …

А Федя с удовольствием смотрел на целующихся родителей и улыбался.

Первое слово, которое он начал уверенно говорить, было слово «папа».

Даша была рада, что Федя уверенно говорит это слово, никогда не путает отца с другими знакомыми мужчинами, но все-таки немного ревновала – а почему не «мама»?

А затем Федя, сидя на руках у отца, посмотрел на нее, потянулся и сказал «мама».

Как Даша была рада, и Воложанин тоже …

Кстати, несмотря на то, что Даша стала Воложаниной, многие продолжали называть ее Огородниковой, особенно «девочки» – названные сестры Свиридова.

И их тоже несмотря на смену фамилии чаще всего именовали девичьими фамилиями, и они охотно откликались – а мужья притворно хмурились.

– Юрочка … Я еще хочу …

– И много хочешь? …

– Хочу … Еще мальчика … или девочку … А ты?

– Милая моя Дашута! Конечно, хочу!

– Только подождем маленько … Федя подрастет …

– Ладно … Подождем … Да спи ты, неугомонная! Вон, светает уже!

У ГИНЕКОЛОГА

Но привыкнуть к тому, что они с Гришей муж и жена Уля не могла еще долго. Она так привыкла, что Гриша всегда рядом, что не могла полностью осознать свое новое качество.

Пожалуй, только когда Тоня обсуждала с ней самые интимные женские вопросы и Уля путала «ты» и «вы», она чувствовала невероятную новизну.

Да еще на приеме у гинеколога.

Гриша отвел ее в медсанчасть института – оказалось, что у него постоянный пропуск на территорию института, и он за руку привел ее к врачу. Уля стеснялась, хотя гинеколог оказался женщиной, и потом, когда ее подробно исследовали, гинеколог позвала Гришу.

– Что тебе про меня рассказывали? Ну, скажи!

Гриша прижался к ее уху и чуть слышно сказал:

– Мне объяснили, что моя жена – женщина вполне здоровая и готова родить здорового ребенка. И еще объяснили, что нам не стоит так … так усердствовать …

– Как это – усердствовать? Это … это … да?!

– Но я сказал, что тебе все это очень нравится!

– Стыд-то какой! Зачем ты так сказал?

– Но разве это неправда? Неправда?

– Глупый! Мне так хорошо с тобой … всегда …

Они направились к проходной.

– Ты ходишь на тренировки тоже сюда?

– Хочешь посмотреть?

– Еще как!

Гриша свернул с асфальтированной дорожки на утоптанную тропинку и между деревьев они подошли к невысокому зданию с неприметной дверью.

За дверью сидел дежурный с автоматом.

– Добрый день! – поздоровался с ним Гриша. – Со мной моя жена, Уля.

Они прошли в зал, где тренировались несколько пар, а в соседнем помещении были видны тренажеры. Уля узнавала знакомых офицеров, с ней здоровались.

– А ты возьмешь меня на тренировку? А тир тоже здесь есть?

– Тут все есть. Но ты лучше приходи сюда с Тоней …

ДЛИННОЕ ПЛАТЬЕ

В Москве Тоня с Улей покупали белье, а наряды шили в мастерской у Тони часто по модным журналам, но нередко по моделям, разработанным Гришей.

И брючный костюм для школы, и длинное платье, которое вызвало некоторое удивление у Ули, разрабатывал Гриша.

– Слушай, зачем мне такое длинное платье? Это же для какого-нибудь бала!

– Ты неправа. В этом длинном платье ты будешь выглядеть очень эффектно и даже сексуальнее, чем в мини. Поверь мне!

Уля не очень поверила, но когда надела новое платье и почувствовала обнимающую ноги ткань, то само собой получилось, что походка у нее стала иной и все стало по иному. И оказалось, что Гриша был прав, и Уля полюбила это платье – а уж остальным оно так понравилось!

Гриша все чаще создавал модели того, что шили в мастерской «У Тони», и Тоня даже завела альбом, где они с Улей собирали модели, разработанные Гришей.

– Можете открывать модельное агентство «Ульяна Воробьева» – шутила Тоня.

– Нет, мама Тоня, агентство будет называться «У Свиридовых» – отвечала Уля.

Уля заметила, что Тоня немного стесняется Гришу. Когда ей приходилось раздеваться при нем для создании новой модели, она явно чувствовала себя неловко.

Уля спросила ее об этом.

– Да, Улечка, я стала его несколько стесняться. Все-таки взрослый мужчина, тем боле неродной сын …

Это было сказано с такой горечью, что Уля не выдержала и обняла Тоню.

– Ну, перестань … Перестаньте … мама …

Они немного похлюпали носами, а вошедший Гриша почему-то их ни о чем не спросил …

ВЛАДИК

– Елизар Болеславович, что вы пешком? Лифт не работает?

– Здравствуйте, Анатолий Иванович. Нет, лифт работает. Просто для гимнастики …

Свиридов и Авдоконихин были частыми гостями у Владика и тот всегда радовался гостям. Особенно таким, с которыми можно было обсуждать самые интересные творческие проблемы.

Работая, Владик обычно перемещался еще в коляске, хотя довольно сносно мог перемещаться и на ногах. Но на ногах хорошо было неспешно ходить, в особенности под руку с Никой, а работая перемещаться вдоль длинного стола в коляске было удобнее.

Вот и теперь он подкатил к одному из мониторов, позвал Авдоконихина и стал показывать тому какие-то схемы прямо на экране.

Авдоконихин всмотрелся, задумался.

– Анатолий Иванович, смотрите, что придумал наш вундеркинд!

– Вы уверены, Елизар Болеславович, что я это могу понять?

– Да практически уверен …

– А теоретически? – не утерпел и съехидничал Владик.

Свиридов удивлялся и радовался удивительно простым и сердечным отношениям, которые установились между пожилым уважаемым ученым и молодым талантливым сотрудником. Эти отношения даже вызывали ревность некоторых молодых сотрудников отдела, давно работавших с Авдоконихиным, но тот никогда без дела не поощрял любимчиков.

Но зато и не давал в обиду не только любимчиков, но и всех своих сотрудников.

– Владик, идея мне понятна. Но реализовать это в таком виде …

– Вы правы. В таком виде реализовать это нельзя. Но я пока никак не пойму, что тут нужно добавить.

– Давайте подумаем …

Елизар Болеславович с Владиком стали обсуждать схему, и ничуть не удивились, когда к ним присоединился Свиридов.

Так дружной троицей они работали до прихода Ники, которая быстро собрала на стол и пригласила мужчин.

И очень радовалась, что ее Владик – такой умный и такой …

ТИХАЯ СВАДЬБА

А платье для свадьбы все-таки стали сооружать, несмотря на активное нежелание Ули.

И свадьбу, и свадебное платье она считала чем-то второстепенным, совершенно не обязательным – они с Гришей уже стали мужем и женой, так зачем же еще всякие хлопоты?

Платье получалось на славу – атласная ткань нежного персикового цвета казалась легкой и воздушной, кружева и шитье переносили куда-то вглубь прошлых веков, а белые атласные розы, украшавшие корсаж платья, удивительным образом гармонировали с лицом Ули.

Свиридов раздобыл где-то в Москве открытый белый «Паккард», и в субботу свадебный кортеж двинулся к машзаводу – ЗАГС был расположен там. Впереди торжественно двигалась машина с почетным караулом, за ней белый «Паккард» с женихом и невестой, а сзади большой автобус с родителями и свидетелями.

У входа в ЗАГС по бокам дорожки выстроились офицеры в парадной форме с букетами цветов, и их жены, принаряженные и возбужденные. Молодые вопреки всяким традициям взялись за руки и медленно пошли к парадному входу, а за ними шли свидетели – Люба Докукина со стороны невесты и Виктор Скворцов со стороны жениха. Свиридовы с Василием Васильевичем следовали за ними, а сзади с охапками цветов шли учащиеся лесной школы и мальчики во главе с Мальчиком.

Внутри негромко играл оркестр, и навстречу им вышла пара молодоженов, счастливых и улыбающихся.

– Гриша, а что там будут с нами делать?

– Не бойся, мы ведь мы вместе.

– А я с тобой рядом вообще ничего не боюсь …

Под внимательным взглядом объектива видеокамеры они вошли в зал, выслушали все необходимые и нужные слова, расписались, надели друг другу кольца и поцеловались …

На выходе их встретил дождь цветов и поздравления – Улю целовали девочки из лесной школы, а Гришу степенно поздравляли мальчики. Люба Докукина и Виктор Скворцов расцеловали обоих.

Уля, раскрасневшаяся и плохо ориентирующаяся, шла по усыпанной цветами дорожке, и ее крепко держал за руку Гриша, а в конце дорожки их ждали Свиридовы и Василий Васильевич.

Поздравлениям не было конца.

Когда поздравляющие немного рассосались к молодым подошли две пары, обычно вызывающие некоторое недоумение – Владимир Владимирович Антипов с Олей Петровой и Карен Мортиросович Варданян с Маргаритой Антиповой.

Антипов торжественно и чуть чопорно поздравил молодых, но зато Ольга радостно расцеловала обоих, обнимая каждого шептала что-то на ухо, а потом обнимала обоих сразу и тоже что-то говорила.

Маргарита и Карен тоже поздравляли Гришу и Улю сперва вместе, а потом каждого в отдельности, и тискали в основном Гришу.

Эти пары часто появлялись вместе и долго вызывали недоумение: как же так, муж нашел себе другую, а жена – другого, а отношения у всех дружеские и даже близкие. Не всем же дано было знать о многом, и о том, что Карен сватать Маргариту приходил к ее мужу, и тот дал согласие на этот брак …

После всех этих объятий и поздравление молодым дали передохнуть.

Гриша и Уля поднялись в квартиру, к себе в комнату, и обнялись.

– Мой Гриша …

– Моя Уля …

– Не дразни меня, а то я сейчас сниму платье …

– У нас сегодня … будет первая … брачная ночь …

– Как это … первая … по какому счету …

– После законного … после регистрации …

В кафе на первом этаже было тесно – ограничение количества приглашенных все равно не позволило кардинально сократить число гостей. Уля и Гриша разместились в торце самого большого стола, рядом с Василием Васильевичем и Свиридовыми, а Виктор Скворцов с другого конца стола открыл церемонию.

– Друзья! Мы с вами отмечаем знаменательное событие! Наши дорогие и любимые Ульяна Воробьева и Григорий Свиридов скрепили свою любовь узами брака! Мы еще поговорим о молодых, об их родителях, а пока я предлагаю выпить за их счастье! Ура!

Нестройные выкрики прорезали ехидные реплики «горько!», но Виктора это не смутило. Опустошив свой бокал он громко провозгласил «Горько!».

Гриша и Уля переглянулись и встали.

– Им так хочется посмотреть, как мы целуемся?

– А мне просто хочется целовать свою любимую жену …

Попытки считать, сколько же времени молодые будут целовать друг друга, быстро потеряла смысл – Гриша и Уля целовались так, что кое-кто уже начал покряхтывать и поглядывать на свою спутницу.

Наконец молодые оторвались друг от друга.

– Мы будем и еще целоваться, и с большим удовольствием, – сказал Гриша. – Правда, Уля?

– Правда! – к всеобщему удовольствию подтвердила Уля без тени смущения. – Нам нравится!

После такого заявления празднество весело покатилось дальше.

Славословия в адрес молодых и их родителей прерывались танцами, и тут Уля была нарасхват. Грише оставалось только любоваться молодой женой, которую кружили другие. А потом их дружно проводили до двери квартиры и оставили одних.

– Устала, моя милая жена?

– Издеваешься?

– Там, на свадьбе, даже потанцевать с тобой не удалось, ты все уходила с другими …

– Это – видимость … Я все время с тобой, а сейчас … Бежим в душ – я к Галиным, а ты тут, так быстрее будет!

Свежеумытая Уля в халатике вошла в их комнату – в уютном полумраке на кровати ее уже ждал Гриша. Она сбросила халатик и осталась в соблазнительной ночной рубашке. Гриша протянул к ней руки …

– Гришка, это такое счастье, что ты со мной, что ты мой муж … Я так люблю тебя … Я стараюсь передать тебе хоть капельку своей любви вот так …

– А я – тебе …

БРАЧНАЯ НОЧЬ

– Толя, у наших ребят по настоящему первая брачная ночь? – танцуя со Свиридовым спросила Тоня. – Подсмотри, ну пожалуйста!

– Эмоционально – да. А подглядывать не буду. Мы с тобой сейчас поднимемся к себе и я буду ласкать вот эту девочку так, как величайшее сокровище …

– Толя …

– И буду целовать ее тело и сливаться с ним …

– Толя …

– И буду стараться, чтобы моя девушка почувствовала всю полноту блаженства, которую я только смогу ей доставить …

– Толя …

– Ну, дают! – тихо сказал Мальчик вслед быстро уходящим Свиридовым, а из дальнего угла ему строго погрозила пальцем Полина.

Другой день начался с утомительных хлопот – половина квартиры Галиных была завалена подарками. И чего только тут не было! И хотя дарители советовались друг с другом, все равно одинаковых подарков было предостаточно.

– Гриша, что делать? Даже убрать такую кучу некуда … – растерянно приговаривала Уля.

Но постепенно все удалось рассовать по углам и шкафам, а самые насущные предметы заняли свое место на полках. А больше всего Улю порадовал подарок из лесной школы – набор полотенец, вышитых детишками – пусть иногда неумело, зато от души.

ДЕТИ РАСТУТ

МАША и ВИОЛЕТТА

– Тетя Виола, можно я вам помогу?

Маша не в первый раз заходила к Витеньке и Виолетте.

– Братик! Привет!

Витенька узнал Машу и заулыбался ей.

– Видишь, он узнает тебя. И не зови меня тетей …

– Хорошо. Слышишь, Витенька, твоя мама не велит мне называть ее тетей … На, цепляйся за мои пальцы … подтягивайся… Он скоро вставать начнет! Смотрите, как сильно подтягивается!

– Надо будет ему манеж поставить.

Виолетта присела около зеркала и стала смазывать лицо кремом.

– А почему вы не краситесь?

– Когда-то раньше я сильно красилась. А потом перестала – Витя сказал, что мне без раскраски лучше.

– А каким контрацептивом вы пользуетесь?

– Вон, посмотри в ящичке. А у тебя есть мальчик?

– И помада у вас очень нежная …

Маша помолчала, играя с Витенькой.

– Я таким же пользуюсь …

– И давно?

– Уже давно …

– Так сколько же тебе тогда было?

– Двенадцать.

– А мама знает?

– Нет. Она даже не догадывается …

– А кто он? Из вашей школы?

– Это мой тренер по гимнастике … Не говорите маме и папе, хорошо?

– Хорошо. Я не буду рассказывать им то, что ты мне расскажешь.

– Он еще не старый … Но жена у него ведьма!

– Ты его любишь?

– Я не знаю. Привыкла, наверное. Но как дальше – не знаю. Разводиться он не думает, а так я не хочу …

– Так перестань с ним … встречаться. Найди себе молодого парня …

– Да ну их, молодых. Даже толком целоваться не умеют!

ЗАПЛАКАННАЯ ПОСЛЕ ТРЕНИРОВКИ

А на другой день Маша вернулась с тренировки заплаканная и расстроенная.

– Ну и что ты расстраиваешься? Говорила ведь я тебе, что не будет проку из твоих занятий! – довольно резко сказала ей Лена.

– Зайди к нам, Маша, – позвала ее Виолетта. – Посиди с Витенькой пока я постираю.

Она быстро замочила грязное белье и вернулась в комнату.

– Не хочешь рассказать? Мы с Витенькой не разболтаем …

– Ах, Виола … Он оказался таким гадом … Я вернулась за полотенцем, а он там с Валерией … Прямо на столе ее разложил … И оба постанывают … Можешь себе представить? Только что со мной в раздевалке на лавке … и в любви клялся и божился … А сам с Валерией …

И Маша разревелась в голос.

Виолетта гладила ее по голове, прижимая к себе, и успокаивала.

Без нравоучений, без обвинения ее во всех бедах, без осуждения за раннюю связь с женатым мужчиной …

Постепенно Маша затихла, перестала плакать и только икала.

Отпивая воду из стакана Маша жалобно спросила:

– Что же мне делать теперь? Подскажи? Ой, извините, я на ты перешла …

– И ничего страшного, что на ты. Давай так и будем – на ты. А что тебе делать …

Они долго проговорили и Маша ушла от Виолетты только тогда, когда Витеньку надо было укладывать спать.

Виолетта позвонила Свиридову, утром с коляской вышла на улицу Маша, на лавочке рядом с нею оказался Свиридов. Маша потом пыталась понять – говорили они очень недолго, а сказано было так много.

И дядя Толя так ласково с ней разговаривал.

А потом в спорткомплексе Свиридов встретил тренера.

– Если ты, сморчок вонючий, трахнешь еще хоть одну девочку, то уебешься отсюда далеко и надолго, – тихо и внушительно сказал ему Свиридов, крепко прижав к стене. – Я два раза не повторяю.

Внушение подействовало на тренера так сильно, что он бюллетенил почти неделю. А потом панически боялся оставаться наедине со своими ученицами.

А Виолетта однажды ночью все рассказала Виктору, взяв с него слово не горячиться и Машу не ругать.

– Милая ты моя, – целуя Виолетту говорил Виктор, – чтобы я без тебя делал? Кто бы подумал о Маше? Кто бы пожалел и успокоил бы ее? Я виноват – мало внимания уделял детям. И Костей надо заняться …

– Мне с Костей сложнее, но я попробую, хорошо?

– Как я люблю тебя, моя Тота …

КОСТЯ СКВОРЦОВ

– Пойдем, покажешь мне как вы с Машей устроились.

Костя провел Свиридова в их с Машей комнату.

Две узких кровати по стенам, два шкафа, полки с книгами, два письменных стола и еще тумбочка с компьютером.

– Отец нам свой компьютер оставил, а себе ноутбук купил.

– Ты уже видел?

– Нет еще. Отец пока к себе никого не приглашал.

– А как вы с Машей? Ведь уже взрослые, неловко, наверное?

– Да нет, ничего. Мы с ней ладим, особо не ругаемся …

Костя несколько смутился и Свиридов решил «войти» в его сознание. Даже короткого «подключения» оказалось достаточно, чтобы узнать очень многое.

Отстраиваясь от другой информации Свиридов узнал, а точнее «увидел» как развивались взаимоотношения растущих девочки и мальчика. Сперва это был горшечно-ясельный период и первые классы школы, когда еще особого внимания на разницу устройства тела внимания не обращают.

Но затем все стало меняться …

Первой похвасталась Маша – смотри, а у меня волосики растут. И показала чуть-чуть опушившийся лобок. А у тебя еще ничего нет – видимо, она уже знала о том, что у мужчин там тоже вырастают волосы. Потом у нее начали выступать шишечки грудей, и она и этим тоже похвасталась. Но пока это все происходило на расстоянии. Зато когда Костя решил похвастаться волосами на своем лобке, Маше захотелось их потрогать. Она погладила его тело пальцами и неожиданно его небольшая пиписька стала раздуваться и подниматься вверх.

Его это несколько смутило, но больше заинтересовало. Заинтересовалась этим и Маша, дотронувшись до эрегированного Костиного члена пальчиком. Обоим это понравилось, и Маша для восстановления равенства предложила ему потрогать ее волосики и ее пипиську, что он и сделал – робко и осторожно.

С тех пор они часто раздевались, разглядывали и трогали друг друга. Ему нравилось, когда она брала в руку его член и ласкала его, и член набухал и раздувался, и из-под кожицы выглядывала головка, особенно чувствительная к ее пальцам. А он трогал ее упругие груди, мял в пальцах соски, а потом рукой гладил низ ее живота, мягкие волосики и щель, которая становилась мокрой и горячей …

Скоро она стала ложиться на спину и раздвигать ноги. Тогда он увидел, что эта щель не простая, а она попросила сунуть туда палец, и он сунул палец в это горячее отверстие. И это ему тоже понравилось.

Теперь они ласкали друг друга лежа – он гладил, мял ее груди и сжимал соски, а она рукой охватывала его член и ласкала его. Потом она раздвигала ноги и он пальцами забирался к ней в горячее отверстие, и ласкал ее там. Она начинала сдвигать и раздвигать ноги, а рукой двигать по его члену, и один раз он испытал неизведанное чувство и из его члена выбросилась струя белой жидкости. Посмотрев на испачканную простыню Маша тогда сказала – как жаль, что нельзя засунуть эту штуку куда следует.

Он удивился, а она пояснила, что от этого родятся дети. А потом у нее каждый месяц начались менструации, и в эти дни она ходила злая, и к ней лучше было не подходить. Но зато после этих дней она прямо-таки лезла на него, и еще чуть-чуть и они бы по настоящему стали бы любовниками, но тут …

Как понял Свиридов, тут у Маши появился настоящий любовник и игры с братом ей стали неинтересны. Но стеснительности это ей не прибавило, и Маша продолжала переодеваться при брате не отворачиваясь, да и на раздетого брата поглядывала с удовольствием …

ОЛИМПИАДА

Но через сознание Кости перейти в сознание Маши Свиридову не удалось, и про любовника он так ничего и не узнал. Но зато кое-что узнал про знакомую девочку Кости по имени Олимпиада. Она была на год моложе и жила в гарнизоне – там, около аэродрома. Костя провожал ее и они часто гуляли в лесу за аэродромом, куда практически никто не ходил.

Олимпиада с Костей гуляла, целовалась, обнималась и вообще дело у молодых людей быстро продвигались. Она устраивалась у него на коленях, они обнимались, целовались и их ласки раз от разу становились все откровеннее и откровеннее.

Костя ласкал ее грудь, забирался под юбку, но пока еще ласки не проникали под одежду. Всего один раз Олимпиада пришла на свидание без лифчика и тогда Костя добрался губами и руками до ее обнаженного тела. Девушке это понравилось и она, почувствовав твердую выпуклость в его брюках, опустила руку и положила ее на эту вздрагивающую выпуклость.

Ушла она в тот раз от него в совершенно мокрых трусиках …

Правда, этим летом ее отправили в спортивный лагерь сразу на две смены. И она должна была скоро приехать …

«Да, надо расселять Костю с Машей», – подумал Свиридов, – «И срочно».

– Идем, я покажу тебе компьютер.

Костя хотел сказать, что показывать ему компьютер не нужно, но пошел за отцом.