Помраченный Свет

– В этом нет никакого смысла.

Очевидно, днем между ними состоялся очень важный разговор. Оба остались при своем мнении, оба были правы. Наверное, какой-либо единой точки зрения здесь вообще невозможно достичь – мировоззрение нежити остается одной из величайших загадок для любого живого существа. О чем и как думает мертвец? Что он испытывает, расставшись с жизнью? Что чувствует, оказавшись запертым в медленно разлагающемся теле? Как силен страх потерять самого себя, расстаться с остатками человечности, сгнить?

«Возможно, Трехрукий пока еще не настолько мертв, если сравнивать с тем же Пустоглазым», – Ахин вышел из дома и обернулся, бросив короткий взгляд в темноту дверного проема.

Тусклый свет, льющийся из окна, как будто пытался не попадать на неподвижную фигуру бригадира кладбищенских работников, но все равно застревал в пустых глазницах, впавших щеках и многочисленных складках одежды, висящей на почти полностью лишенном плоти теле. Наверное, одержимому стоило сказать что-нибудь на прощание, поблагодарить за то, что не выдал беглецов созданиям Света и предоставил ночлег. Но, глядя на Пустоглазого, он никак не мог отделаться от ощущения, будто бы этому мертвецу известно что-то невообразимое, некое тайное знание, недоступное живым. И поэтому любые слова Ахина значили для него не больше, чем карканье надоедливых ворон. А то и меньше.

Глубоко вдохнув прохладный вечерний воздух, который хоть и отдавал могильной землей, но все же был намного приятнее пыльной затхлости внутри дома нежити, одержимый внимательно осмотрелся. Ему хотелось доверять новым союзникам, но приобретенный опыт вынуждал его проявлять крайнюю осторожность, плавно переходящую в паническую паранойю. К своему облегчению он не заметил поблизости ни одного создания Света. Конечно, ничто не мешало им устроить засаду чуть поодаль или выслать погоню с небольшой задержкой, чтобы все мятежники собрались в одном месте. Или еще, например…

«Но лучше я не буду об этом думать», – вздохнул Ахин, направившись к темному силуэту нежити у угла соседнего дома. Вопреки ожиданию, там стоял не Трехрукий.

– Ты с нами? – удивился одержимый, узнав самого первого живого мертвеца, с которым ему довелось встретиться в Могильнике. – А как же твое безграничное желание смотреть в окно?

– В мире полно окон, в которые я еще не смотрел, – небрежно повел костлявым плечом Перевернутый. – Да и скучновато здесь стало в последнее время.

– Ты не очень-то похож на авантюриста, – заметил Ахин, покосившись на его чистую одежду, которая была почти идеально подогнана под нестандартное тело нежити, и аккуратно причесанные жидкие волосы.

– Возможно. Просто мне наконец-то захотелось что-то сделать. Вот и делаю.

– Ваш бригадир считает, что моя попытка изменить мир лишена смысла.

«Так… Я снова отговариваю кого-то помогать мне?» – прикусил губу одержимый. Боли он не почувствовал, но во рту появился привкус крови. Общая атмосфера ночного города-кладбища дополнилась новыми полутонами.

– Пустоглазый считает бессмысленной не твою попытку изменить мир. Он считает бессмысленным сам мир. Жизнь и существование, плоть и сущность, Свет и Тьму – вообще все. Для него все лишено смысла, – в голосе Перевернутого слышалось одобрение, но при этом он вновь небрежно повел плечом, лишив Ахина всякой возможности понять его личное мнение.

– И ты с ним согласен? – все-таки решил поинтересоваться одержимый.

– Не знаю. Обычно я копаю могилы, чищу памятники или смотрю в окно. На мысли не остается времени.

– А если все-таки подумать?

Мертвец остановился, пригладил рукой волосы, и неторопливо обвел взглядом ровные ряды домов. Со всех сторон время от времени раздавался тихий скрип дверей и шепот, а в переулках мелькали тощие тени нежити.

– Они идут за тобой, – после эффектной паузы произнес Перевернутый. – Да, Трехрукий умеет уговаривать, но дело не в этом. Не только в этом. Они идут за тобой, потому что сами хотят. А если в нашем мире есть свободная воля, желания и возможность осуществить их – разве он лишен смысла? Быть может, предпосылки и неясны, а последствия еще туманнее. Но движение – само по себе смысл.

– Это очень… – Ахин пожевал прокушенную губу, подбирая правильные слова. – Глубокая мысль. Впечатляюще глубокая.

– Пожалуй, – опрятный мертвец почти по-живому усмехнулся, вывернув челюсть. – У меня не всегда получается не думать.

Дальше они пошли молча. У одержимого, конечно, еще остались незаданные вопросы, но окружающие его шорохи и мелькающие тени ходячих трупов сбивали с толку. В этом месте стало слишком сложно разделять живое и неживое, а попытки разобраться лишь вводили в еще большее заблуждение. И нежить существовала в таком мире, стала его частью. Пожалуй, для полного понимания странностей Могильника необходим поистине уникальный опыт. Опыт собственной смерти.

Обернувшись на звук шагов, Ахин увидел мертвеца, вышедшего из-за угла очередного дома. Затем показался еще один и еще… Видимо, все желающие покинуть город-кладбище уже подходили к месту встречи, собираясь в нестройную толпу нежити, несущей наспех переделанный в оружие садовый инвентарь и какие-то мешки.

Один из трупов поравнялся с Ахином и внимательно посмотрел на него своим единственным глазом:

– Ты и есть одержимый?

– Да.

– Тот самый?

– Наверное, – хмыкнул Ахин. – Во всяком случае, я других одержимых вообще никогда не встречал. Может, их и вовсе не осталось. Так что да. Скорее всего, я именно тот, о ком вы слышали.

– Угу, это ты верно подметил. Одержимых мне хоронить не доводилось. А я давненько в этом деле, – мертвец задумчиво кивнул, посмотрел по сторонам, издал хриплый вздох и продолжил: – Мы торчим тут уже Тьма знает сколько времени. Несправедливо. Пришла пора перемен, да? Да. Будем резать глотки зажравшимся созданиям Света. Победим хоть, а?

– Все в наших руках.

«Лишь бы судьба не обделила нас удачей…»

– Ага, понимаю. Меня, кстати, Одноглазым кличут. Только не путай меня с Однооким. Он мудак.

– Ахин, – представился одержимый.

– Здорово, наверное, иметь нормальное имя. А нам, покойничкам, приходится вот… Знаешь, откуда взялось мое прозвище?

– Догадываюсь. Я бы даже сказал, что оно у тебя на лице написано.

– Ха, точно! – труп улыбнулся, продемонстрировав редкие пеньки гнилых зубов и почерневшие десны. Впрочем, это была не улыбка, а самый настоящий оскал. – Это ты еще не видел одну мертвую девчушку по имени Половинка… О, а вон и Трехрукий с остальными.

Одержимый кивнул и ускорил шаг.

– Все тут? – с ходу спросил он, приблизившись к толпе бывших людей.

Нежить посмотрела на него, и от этого ему стало не по себе. Оказывается, к специфичному виду оживших мертвецов не так-то просто привыкнуть. Особенно когда их так много. В одном месте. Ночью. Вооруженных лопатами, косами, мотыгами, серпами и еще каким-то самодельным оружием. С откровенно враждебным видом.

«Великолепно. Настоящие лики смерти. Встретившись с чем-то подобным, любое живое существо будет парализовано первобытным ужасом. Как я сейчас… Надеюсь, наши враги испытают то же самое».

– Да, все, – ответил Трехрукий. – Пятьдесят девять тел.

«Больше, чем я ожидал, – обрадовавшись возможности отвести взгляд от мертвых лиц, Ахин задумчиво уставился вдаль. – Во времена Вечной войны никто бы на них и внимания не обратил. Но сейчас это считается довольно крупным отрядом. Хм… Сколько же жизней отнял Катаклизм? Мир тогда разрушился наполовину? На три четверти? Почти целиком? М-да… Проклятье, чего ж он полностью-то не развалился? И мучиться бы не пришлось».

– Ладно, – выдохнул одержимый. – Первым делом нам надо как-то организовать командование, чтобы…

– Это и есть Ахин, что ли? – перебил его голос из толпы. – Тот самый одержимый? Что-то он хилый какой-то.

– Я не понял, Безносый, ты попутал, а?! – встрял Одноглазый, выступив вперед. – Умолкни там, пока наш лидер говорит! И побольше уважения!

– Да успокойся ты, нормально все, – пробурчал в ответ другой голос. – Но он правда потрепанный какой-то. И больно молодой. Да и живой к тому же. Куда он нас приведет?

– Я прекрасно понимаю, что мне еще только предстоит заслужить ваше доверие, – произнес Ахин, опередив одноглазого мертвеца, который явно собирался разразиться гневной тирадой в адрес сомневающихся. – Поэтому вам и предлагается выбрать командиров, которым вы полностью доверяете. А я уж постараюсь оправдать их и, соответственно, ваши ожидания.

В кладбищенском воздухе повисла тишина. Трупы переглядывались, подталкивали друг друга локтями и многозначительно кивали. Но молчали. Все-таки пассивный образ жизни нежити наложил на них свой отпечаток. Хоть и не на всех.

– Я вас возглавлю, – заявил Одноглазый, ударив себя кулаком по впалой груди.

По толпе мертвецов пронесся хриплый шепот, но возражений не последовало. Видимо, он обладал неким авторитетом среди них. Или же его немного побаивались и старались не перечить лишний раз. А еще, может быть, всех просто устраивало то, что хоть кто-то решился принять ответственность.

«Его рвению можно позавидовать, – Ахин внимательно посмотрел на одноглазого мертвеца. – Но он довольно вспыльчив, насколько я могу судить. Нужен еще кто-то. Сдержанный, осторожный и рассудительный. Для равновесия, так сказать. И я даже знаю кто…»

– Хорошо, поступим следующим образом, – одержимый постарался придать голосу тон, не терпящий возражений, потому что, кажется, нежить по-своему ценила активную позицию, при этом практически не обладая ею. – Вы поделитесь на два равных отряда по двадцать восемь чело… тел. Одним будет командовать Одноглазый. Вторым – Перевернутый.

– Согласен, – кивнул Одноглазый.

– Кто? – переспросил опрятный мертвец. – Я?

– Да. Ты против?

– Нет, я не против. Но вряд ли у меня получится. Я предпочитаю наблюдать, а не принимать решения.

– Самые правильные решения рождаются из тщательного наблюдения. Ты справишься, – Ахин бросил быстрый взгляд в сторону Одноглазого: – И ты нужен мне на этом месте.

– Ясно, – хмыкнул Перевернутый. – В конце концов, чем выше я буду находиться, тем больше увижу, правильно? Ну, ладно. Я согласен.

– Благодарю, – облегченно выдохнул одержимый и повернулся к Трехрукому, который до сих пор молча стоял в стороне: – А без тебя ничего бы не получилось. Ты оказал мне и всему нашему миру огромную помощь. Надеюсь, что ты не отступишься от своих убеждений и в будущем. Мы вступаем в борьбу за справедливость, и я хочу видеть тебя рядом с собой как верного соратника и ценного советника.

– Снова громкие слова? – усмехнулся тот.

– Может быть. Но искренние.

– Тогда можешь рассчитывать на меня, – Трехрукий улыбнулся, растянув шов на щеке: – Отступать все равно некуда.

В очередной раз облегченно выдохнув, Ахин обратился к нежити:

– Возражений нет?

Толпа безмолвствовала. Но это молчание стало иным. Однако разбираться в перемене настроения оживших мертвецов уже не осталось времени, так что тишина, повисшая в сыром воздухе Могильника, была принята за единогласное согласие.

– Значит, возражений нет.

Ахин внезапно ощутил полузабытое чувство, которое испытал, когда Киатор предложил ему принять участие в вылазке сонзера. Пусть та роль была мала, но сколько воодушевления и надежды она вселила в сердце одержимого! С тех пор мечты о героической судьбе не раз были втоптаны в кровавую грязь сапогом жестокой реальности, но они продолжали существовать. Изувеченные мечты, которые все еще могут воплотиться в жизнь.

«Я поведу их за собой. Но я не герой. Я тот, кто сделает героев из них!»

– Готовьтесь к бою, – приказал Ахин. – Мы выступаем.

Нежить издала одобрительный хрип, и нестройная толпа пришла в движение. Ожившие трупы проверяли остроту самодельного оружия, неторопливо делились на отряды и перебрасывались короткими фразами, время от времени указывая на запад. Некоторые даже начали разминаться, хотя вряд ли это могло хоть как-то помочь их мертвым телам – всего лишь еще одно эхо уже окончившейся жизни.

Ахин поймал взгляды Перевернутого, Одноглазого и Трехрукого. Подозвав их, он отошел в сторону, где одиноко стояли Аели и Диолай.

– Хорошо сказал, – деловито отметил сонзера. – Кратко и по делу. Прямо как я.

– Лишь бы вышло что-нибудь дельное, – довольно прохладным тоном произнесла саалея.

Однако в ее комментарии практически не слышалась привычная язвительность. Скорее некое напряжение, что звучало отнюдь не лучше. Похоже, такая жизнь ее медленно и мучительно истощает. Аели здесь не место.

«Но что я могу поделать? Не бросить же ее, сославшись на то, что так будет лучше. Да и не факт, что так действительно будет лучше. Таскать ее за собой, пока проблема не разрешится сама по себе? Хороший же из меня друг получается…»

Подошли мертвецы, и Ахину пришлось отложить размышления о судьбе саалеи. Все-таки сейчас они стоят на пороге событий, от которых зависит будущее всего обломка мира. Ну, наверное.

– Трехрукий уже рассказал вам, в чем заключается наш план исхода из Могильника? – поинтересовался одержимый, обращаясь к двум новоявленным командирам.

– Уйти от преследователей, чтобы не нести потери в напрасных стычках, обогнув их с запада, – спокойно ответил Перевернутый. – Скрыться в лесах. Дальше – по обстоятельствам.

– Ага, только ты упустил главное, – оскалился Одноглазый. – Мы должны перебить созданий Света, которые охраняют въезд в Могильник!

– Твой восторг неуместен. Это всего лишь необходимость. Думаю, если бы у нас была такая возможность, то мы бы постарались избежать лишних жертв. В конце концов, там такие же люди, какими когда-то были мы.

– Но мы уже не люди. И они нас таковыми давно не считают. Вспомни, как они относятся к нам, и убийство созданий Света станет для тебя самоцелью.

«Хм… Не всей нежити свойственна апатия, – подумал Ахин, с любопытством наблюдая за разгорающимся спором двух трупов и реакцией Трехрукого, который с не меньшим интересом прислушивался к словам сородичей. – Одному нужен лишь повод, чтобы выплеснуть накопленную злобу, а другой ценит любую жизнь, будучи при этом уже мертвым. Впрочем, вряд ли в мою авантюру ввязались бы существа с простым характером».

– Не все создания Света одинаковы, – Перевернутый машинально поправил прическу.

– Но все одинаково ненавидят нас и презирают!

– По своей ли воле?

– А по чьей же еще?

– По воле нашего обезображенного мира, например, – развел руками опрятный мертвец. – Их образ жизни продиктован той средой, в которой они воспитывались. И многие ненавидят и презирают порождений Тьмы лишь потому, что это правильно. С их точки зрения.

– Ты как будто пытаешься оправдать их, – в глазу его оппонента сверкнуло недружелюбное подозрение.

– Я лишь говорю, что убийство не всегда несет в себе справедливость.

– Это месть!

– Возможно. Но в наших ли интересах еще больше разжигать вражду?

– Мы должны убить тех людей.

– Сейчас – да, – согласился Перевернутый. – Я ведь не отрицаю необходимость сражения с ними. Только обращаю внимание на то, что в настоящий момент у нас нет иного выхода. А вот если бы он был…

– Но его нет, – буркнул Одноглазый.

– Когда-нибудь появится. Когда мы изменим мир.

– Ага, а менять его ты тоже миролюбивыми призывами будешь?

«Это может затянуться».

Ахин выразительно кашлянул в кулак. Взгляды двух с половиной пар глаз нежити направились на одержимого, принявшего демонстративно-выжидательную позу. Перевернутый поправил прическу, Одноглазый криво ухмыльнулся, Трехрукий задумчиво хмыкнул, так и не подключившись к спору мертвых сородичей. Кажется, намек был понят.

– К вопросу об изменении мира, – Ахин говорил тихо, но уверенно, что стало неожиданностью для него самого. Кажется, он начал понемногу привыкать к своей роли. – Менять мы его будем так, как я скажу. Конечно, я всегда готов выслушать ваши советы и замечания. Но вы обязаны следовать моим приказам. Договорились?

– Правильно, – моментально согласился Одноглазый. – Приказывай.

– Я постараюсь помочь всем, чем смогу, – кивнул Трехрукий.

Повисло молчание. Все присутствующие смотрели на Перевернутого, который почему-то не спешил с ответом. Наконец, по привычке пригладив жидкие волосы, тот произнес:

– Нами правили создания Света, но это считалось несправедливым. Теперь нами будешь править ты, порождение Тьмы, и это по какой-то причине должно считаться справедливым… Нет, я не против, ты не подумай. Просто мне интересно – а в чем, собственно, разница?

– В том, что светлые управляют нами, лишая свободы. А я готов вести вас за собой в попытке вернуть ее, – ответил Ахин и сделал шаг в сторону, чтобы не заслонять вид на ровные ряды скромных домиков нежити и крыши роскошного поместья хозяев города-кладбища.

– Покончить с рабством, остановить разрушение мира и создать новое равноправное общество. По размаху твои цели были бы более уместны, скажем, во времена Вечной войны, – Перевернутый ухмыльнулся. – Но мне это даже нравится. В такое окно я еще не смотрел. Любопытно, чем же все обернется?..

«Буду считать это согласием, – одержимый помассировал виски, почувствовав странное давление внутри головы. – Итак, я становлюсь лидером. Да уж… Почему мне кажется, будто я тем самым старательно создаю себе проблемы? Ну, потому что так и есть. Остается лишь надеяться, что выбранные мной порождения Тьмы действительно обладают хоть какими-то командирскими качествами, иначе я рано или поздно и себя погублю, и всех тех, кто последовал за мной».

Ахин медленно выдохнул. Такой дороги назад, которая его устроила бы, уже нет. Впрочем, можно немного расслабиться – если изначально выход всего один, то нет необходимости тратить силы на поиски других.

– Хорошо. Теперь к делу, – одержимый внимательно осмотрелся и указал на поместье: – Нас оттуда точно не заметят?

– Если бы могли, то тревога уже была бы поднята, – пожал плечами Трехрукий. – Светлые слишком самоуверенны, чтобы беспокоиться о возможном бегстве покорной нежити. Да еще и прямо через въезд на территорию кладбища.

– А если охрана все же сможет подать им сигнал о нападении?

– Ничего хорошего это нам не сулит, – ответил Перевернутый. – Особняк охраняется армейцами, а сами хозяева – семья атланов и несколько фей.

– Да, местные солдаты – опытные вояки, – в голосе Одноглазого удивительным образом смешались уважение и неприязнь. – Поверь мне, я их как-то распознаю, сам, может, был таким же… Нежить, конечно, не чувствует боли, но вряд ли у нас получится сражаться, будучи порубленными на куски.

– И хозяева отсиживаться не будут, – продолжил опрятный мертвец. – На крылатых, в общем-то, плевать. А вот атланы способны использовать силу Света. Я, конечно, слышал, что это лишь блеклая тень их былого могущества, но ее вполне достаточно, чтобы спалить наши проклятые сущности.

Трехрукий и Одноглазый угрюмо кивнули, подтверждая слова сородича. Одержимый уловил легкий аромат страха, струящийся во влажном воздухе ночного кладбища. Однако они боялись не смерти, а потерять второй шанс. Нет, только не на заре нового мира.

«Все верно. Нежить, скорее всего, особо уязвима для любого проявления светлых сил. Особенно сейчас, когда проклятие посмертного существования значительно ослабло. Возможно, хватит одного святого оберега, чтобы вывести ожившего мертвеца из строя. Так что любой атлан является для них серьезным противником. Это нужно учитывать».

– Тогда будем действовать тихо и быстро, – подвел итог Ахин.

Луна то и дело пряталась за небольшими рваными облаками, окрашивая землю широкими мазками ночной темноты. Она как будто дразнила беглецов, то подсовывая идеальные условия для внезапного нападения, то обливая их бледным светом, в котором разве что слепец не заметит приближающегося врага.

Местность от домиков нежити до въезда на кладбище прекрасно просматривалась. Ничего примечательного – обычная окраина Могильника. Скромные захоронения, невысокие декоративные оградки, редкие деревца и притоптанные тропинки, постепенно вливающиеся в опоясывающие город дороги, рассеченные прямым трактом, который по мере приближения к центру постепенно превращался в живописную аллею с ровной мостовой, живой изгородью, яркими клумбами, статуями и беседками. Еще один контраст, но в нем чувствовалась некая взаимосвязь – как будто одно без другого попросту не может существовать. Бедность и богатство.

«Ну, что дальше? Мне надо отдать какой-то приказ? Отправить нежить в атаку? Или я что-то еще должен сказать?.. М-да, в воображении оно все как-то проще было».

– Вопросы? Предложения? – выплюнул пару слов одержимый, осознав, что пауза слишком затянулась.

– Ага, – подал голос Диолай. – Мне-то что делать?

– Я, ты, Трехрукий и Аели останемся здесь. Будем следить за поместьем и ходом сражения. В случае необходимости вы передадите мои указания Одноглазому и Перевернутому.

«У нашего болтуна прям талант выводить меня из ступора. И задавать глупые вопросы, выуживая важные сведения. Если бы еще не трепался попусту, то цены бы ему не было».

Трехрукий посмотрел по сторонам и кивнул:

– Удобное место для наблюдения. Осторожность лишней не бывает.

– Снова меня не пустили в бой, – недовольно буркнул сонзера. – То охранник, то посыльный. Как будто я отниму чужую славу… Ну да, отниму! Но не всю же. И другим хватит подвигов. Хоть они и померкнут на моем фоне.

– Еще вопросы? – проигнорировав возмущенное бормотание, вновь поинтересовался одержимый.

Мертвецы переглянулись и практически синхронно отрицательно помотали головами. Диолай деловито сложил на груди руки, но выражение его угольно-серого лица как бы говорило: «Пусть все думают, будто я что-то понимаю». Аели же только вздохнула, закатив глаза.

– Выступайте сразу же, как скроется луна, – приказал Ахин. – Вы должны незаметно подобраться к сторожке, быстро захватить ее, вынести оттуда все полезное и исключить любую возможность поднятия тревоги.

– То есть всех убить? – уточнил Одноглазый, «сверкнув» гнилой улыбкой-оскалом.

«Не так-то просто сейчас ответить “да”…» – скрипнул зубами одержимый. И судорожно кивнул:

– Да.

Он только что определил чужую судьбу. Он, порождение Тьмы, распорядился жизнями созданий Света. Противоестественное явление для мира, в котором добро всегда побеждает зло. Даже самому Ахину вдруг показалось, что он неправ. Но как иначе?..

Тем временем нежить уже пребывала в полной боевой готовности. Их взгляды были прикованы к ночному небу, по которому медленно ползло большое облако, волочащее по земле свою тень. Темнота будто бы собирала сырой кладбищенский воздух в видимые складки, окрашивая его в первозданно-черный и тут же разглаживая, чтобы накинуть покрывало мрака на деревья, кусты, камни, траву – на все живое, неживое и немертвое.

Тень облака, споткнувшись о сторожку и пристроенный к ней небольшой барак, одним плавным движением проглотила оба здания и невозмутимо отправилась дальше, прокладывая темную дорогу к домам нежити. Пора.

«А ведь я еще никогда не нападал первым. Всегда лишь защищался и убегал, – как-то отстраненно подумал Ахин, где-то на периферии сознания удивляясь собственному спокойствию. – Странное чувство. Но надо к нему привыкать».

Нежить беззвучно вышла из укрытия, начав наступление. Мертвецы действовали быстро и слаженно, в их движениях присутствовала какая-то механическая точность, недостижимая для тех, кто еще не расстался с условностями жизни. Да и Перевернутый с Одноглазым явно обсудили между собой план и самостоятельно скоординировали действия. Ахин не ошибся с выбором командиров.

«И ответственность, если что, будет лежать на них», – удовлетворенно хмыкнул одержимый, проигнорировав едва ощутимый укол совести.

Отряд Перевернутого незаметно подобрался к сторожке с торца здания и разделился на две группы. Одна ворвется внутрь через двери, а вторая останется снаружи, чтобы следить за ситуацией и перехватывать людей, если те попытаются сбежать.

Одноглазый же избрал менее осторожную тактику – его бойцы вплотную подобрались к окнам барака, рискуя быть обнаруженными раньше времени. Даже на таком расстоянии ощущалась исходящая от них агрессивная напористость. В бою она довольно полезна, если удастся удержать ее в русле правого дела. Оставалось лишь надеяться, что хладнокровное благоразумие Перевернутого как-то компенсирует излишнее рвение Одноглазого. И наоборот.

Внутри здания послышался какой-то шум. Кажется, люди заметили нежить. Но уже слишком поздно.

Незапертая дверь с грохотом отлетела в сторону от удара скованной трупным окоченением ноги, и толпа мертвецов протиснулась внутрь чуть ли не единой массой. Если ты мертв, то толчки, теснота и перепутавшиеся конечности не вызывают серьезных неудобств.

В тот же миг раздались звуки бьющегося стекла. В оконных проемах показались иссохшие физиономии оживших трупов, голыми руками вырывающих острые осколки из рам. Они неудержимо лезли вперед, взбирались по спинам сородичей, вцеплялись костлявой хваткой во все подряд, роняя вещи, опрокидывая скудную мебель, срывая одежду с людей, в панике пробегающих мимо.