Помраченный Свет

Долго ждать не пришлось. Запыхавшийся епископ прибыл на место встречи быстрее всех.

На него было жалко смотреть – походный образ жизни явно не пошел атлану на пользу. Светлый взгляд Ферота помутнел, белизна кожи превратилась в нездоровую бледность, а в движениях больше не наблюдалось то величие, гордость и самодовольство, свойственные его народу. Впрочем, надломило епископа вовсе не отсутствие привычных удобств и нормальной пищи, а мучительные мысли и вопросы, ставшие настоящим бичом для атлана, привыкшего думать. Правда, раньше он думал совсем о другом.

– Они там? – резко спросил Ферот, внимательно глядя на север, словно пытался увидеть порождений Тьмы прямо сквозь деревья.

– Да, – кивнул Вилбер. – И люди с ними.

– Какие люди?

– Из деревни.

– Из какой еще деревни? – раздраженно поморщился епископ.

Командир гатляурской гвардии бросил на атлана подозрительный взгляд и медленно, четко произнося каждое слово, ответил:

– Разоренной деревни к югу отсюда. Мы недавно там были.

– Да я уже понял, – отмахнулся Ферот. – Задумался просто… Ну и что?

– Одержимый может воспользоваться заложниками. Как живым щитом.

– Ничего. Дома крестьян сожжены, им все равно некуда возвращаться, – пробормотал атлан и едва не подавился, услышав собственные слова. – Да, ты прав. Уже погибло слишком много созданий Света, мы должны остановить это безумие. Есть предложения?

«Что творится в его белой башке?» – отвернувшись, фыркнула Консалия.

– Бандиты собрали всех людей в центре, чтобы было проще следить за ними, – прорычал командир гвардии, рисуя когтем в воздухе схему расположения врага и заложников. – Мы, гатляуры, атакуем их с юга. Прорвемся к центру. Смешаем ряды противника и защитим пленников. Когда порождения Тьмы начнут стягиваться к нам, вы нападете примерно так… и так.

Одной рукой Вилбер описал дугу, заходя снизу, а второй – сбоку, и в конце концов сцепил их вместе, внимательно глядя на епископа. Атлан понял задумку гатляура, но его, очевидно, что-то беспокоило.

– Почему мы атакуем таким углом? – наконец спросил Ферот. – У них останется путь отступления на северо-западе. Их нужно окружить, чтобы никто не скрылся. Особенно одержимый.

– Нам не хватит сил для полноценного окружения. У нас всего два десятка солдат. И с той стороны у темных выставлены дозоры. Тревога поднимется раньше времени.

– Гатляуры могут расправиться с дозорными.

– Тогда некому будет пробиваться к пленникам. Живой щит, помните?

– Вы не успеете сделать и то, и другое?

– Если собрать больше данных о расположении противника, то… – командир гвардии вопросительно посмотрел на Консалию. Она отрицательно помотала головой. – Нет, мы не успеем. Зато, пробившись к центру, мы можем начать продвигаться к прорехе в окружении, когда вы зажмете бандитов в клещи. Если, конечно, люди будут в относительной безопасности.

Вилбер хрипло выдохнул, закончив говорить. Для него это была слишком долгая беседа. Даже на самых изнурительных тренировках и в продолжительных боях его не мучила такая отдышка, как при обычном разговоре. К счастью, продолжать обсуждение плана не пришлось.

– Хорошо, – нехотя согласился Ферот. – Разделим солдат Ирьяна на равные отряды. Как только вы пробьетесь к центру, они атакуют с двух сторон. Все верно?

Командир гатляурской гвардии коротко кивнул.

– Тогда не будем терять время, – нервно поправив перевязь с мечом, произнес епископ. – Ирьяну я все объясню по пути. Вперед.

Спустя полтора часа Вилбер, Консалия и остальные гатляуры заняли позицию у небольшой опушки, на которой разместились порождения Тьмы. Как и докладывал разведчик – примерно пять десятков бандитов и плененные крестьяне. А еще, кажется, рабы созданий Света, тоже почему-то связанные. Не нашли общий язык с сородичами, что ли?

Дозоров на юге и востоке действительно не было. Мятежники явно не ожидают погони, зато готовы моментально сняться с места при приближении патруля атланской армии с запада. Увы, смертельная опасность настигла их с другой стороны.

– Как-то слишком просто, – заметила Консалия, на глаз оценив силу противника. – Доходяги с оружием.

– С трофейным оружием. Не забывай, что они разбили целый отряд армейцев, – напомнил Вилбер. – Никогда не стоит недооценивать врага.

– При всем своем преимуществе в деревне бандиты понесли огромные потери, – пренебрежительно прошипела фра-гатляур. – А если бы одержимый не вмешался, как мы предполагаем, то отродья Тьмы и вовсе полегли бы там. У них нет ни единого шанса… Кстати, где одержимый?

– Найдем.

– Надеюсь. Лишь бы не выскочил из клещей.

– Найдем, – повторил командир. – Сбежит – догоним.

Ахин точно находится где-то среди бандитов – запах темного духа хоть и слаб, но вполне отчетлив. В любом случае большой угрозы он не представляет – проанализировав все имеющиеся сведения, стало ясно, что одержимому для использования сил требовались либо особые условия, либо время на подготовку, либо и то, и другое. Епископ Ферот хочет взять его живьем, и, в принципе, особых проблем с этим возникнуть не должно.

«Кое в чем она права, – признал Вилбер, покосившись на лейтенанта. – Все действительно слишком просто. Я бы даже сказал – скучно».

Посыльные принесли вести от Ферота и Ирьяна – оба отряда заняли позиции. Они готовы к атаке. Командир гвардии поднял руку вверх, выждал две секунды и резко махнул в сторону лагеря бандитов.

На мгновение все вокруг замерло. Водяная пыль моросящего дождя повисла в воздухе, шелест листьев заблудился в кронах деревьев, сломанные ветки не успевали трещать под стремительной поступью, а застывшие порождения Тьмы, лениво беседующие под хлипкими навесами, смотрели на странное размытое пятно, приближающееся с юга. Они разглядели детали крепкого кожаного доспеха, потемневшую от влаги рыжую шерсть, свирепый оскал и глаза, полыхающие янтарным огнем. Но бандиты не успели даже скомкать этот образ в мысль, не говоря уж о том, чтобы понять ее и как-то отреагировать.

Из разодранной в клочья глотки головореза хлынула кровь. Следом его товарищ схватился за свое лицо, часть которого болталась лоскутами на когтях гатляура. На землю оба порождения Тьмы упали уже мертвыми.

Без тени страха Вилбер пробивался к центру стоянки, оставляя алые линии на полотне переплетенных судеб. Каждый новый рывок оканчивался смертью врага, а мечущий желтые искры взгляд сулил погибель любому, кто окажется на пути свирепого зверя.

Консалия следовала за командиром, словно тень, покорно повторяющая смертоносные движения хозяина. Тесак лейтенанта жалил и полосовал незащищенные тела бандитов, оставляя глубокие раны. Вдоль кровавого коридора, пробитого Вилбером, медленно оседали порождения Тьмы, хватаясь за рассеченные глотки и животы. Оружие, снятое с трупов солдат атланской армии, подлетало в воздух, увлекая за собой отрубленные руки, мертвенной хваткой сжимающие рукояти. Багровые потоки, изливающиеся из аккуратных разрезов, гипнотизировали умирающих, осознающих боль, но пока еще не чувствующих ее.

– Да! Сдохните! – воскликнула Консалия, дрожа от эйфории. – Сдохните все!

Черная шкура пантеры блестела от капель дождя и чужой крови. Пьянящий аромат жидкой боли, перетекающей из живого в мертвое, взывал к фра-гатляур, пробуждал ее хищную сущность. Она упивалась боем, трепетала от воплей умирающих, удовлетворенно разглядывала искаженные муками лица, и лишь невероятное усилие воли не давало ей сорваться и окунуться в феерию насилия.

«Но к чему эти рамки? Я еще никогда не была так свободна, как сейчас. А могла бы быть, если бы не он! – лейтенант впилась подернутым алой дымкой взглядом в спину Вилбера и хищно оскалилась: – Я многое поняла. Охота, хищник и жертва… Я стала быстрее, сильнее, лучше! Теперь я настоящий гатляур, истинный! Зачем он меня сдерживает? Неужели боится конкуренции?»

Ее чувства обострились до предела. Консалия пригнулась, прежде чем успела осознать угрозу. Вовремя – лезвие меча описало дугу у нее над головой. Фра-гатляур, не совсем осознавая собственные действия, с силой оттолкнулась от земли всеми четырьмя конечностями, изогнулась в воздухе каким-то немыслимым образом и наотмашь рубанула тесаком снизу вверх.

Демон, который полмгновения назад был уверен, что сумел застать фра-гатляур врасплох, изумленно смотрел на то, как земля и небо вращались, меняясь местами. Вторая половина его тела, рассеченного по диагонали от бедра до плеча, до сих пор стояла на месте.

Консалия с шипением выдохнула и бросилась к командиру, который отбивался от наседающих со всех сторон порождений Тьмы, не подпуская их к пленным людям. Она немного пришла в себя, вспомнив о миссии и долге перед общиной, но странные мысли никуда не исчезли. Во всяком случае, сейчас они не подталкивали ее к необдуманным поступкам, а с остальным можно разобраться потом.

Следом за лейтенантом подоспели остальные гатляуры. Отряд наконец занял оборону вокруг связанных крестьян.

Однако брешь в рядах бандитов, пробитая стремительной атакой Вилбера и Консалии, постепенно затягивалась. Темные начали осознавать масштаб угрозы – полоса изуродованных трупов и отползающие в сторону доходяги, волочащие за собой извалянные в грязи внутренности, говорили сами за себя. Но гатляуров было всего семеро, а бандитов едва ли не шестикратно больше.

Первый шок от внезапного нападения прошел, по большей части благодаря руководству незримого лидера, а пробившиеся к центру стоянки создания Света были связаны обязанностью защищать людей. С таким раскладом главарь бандитов руководствовался предельно простой и действенной тактикой – окружить и уничтожить. Вот только не он один до нее додумался.

Раздался боевой клич. Солдаты Ирьяна выступили на опушку, зажав бандитов в клещи. Дезориентированные порождения Тьмы моментально впали в панику, даже не заметив малую численность нового противника. Все-таки воспоминания о недавнем сражении с армейцами до сих пор преследовали их зудящей болью ран и ноющими от усталости мышцами. Теперь даже вопли главаря не могли привести бандитов в чувство – началась сумятица, постепенно перерастающая в неуверенное отступление, больше похожее на позорное бегство.

Люди Ирьяна действительно оказались способными и опытными бойцами. Несмотря на жидкий строй, они уверенно теснили врага с двух сторон к центру, прямо в мясорубку, учиненную гатляурами. Солдаты без особых проблем отражали неуклюжие выпады легкими походными щитами и тут же контратаковали, не сбивая ровный ряд ни на полшага. Они продвигались вперед, оставляя за собой настил из трупов сонзера, демонов, циклопов и силгримов.

Сырой воздух как будто вздулся, наполнившись криками и стонами. Мечи вгрызались в тела, разменивая жизнь на боль. Когти гатляуров рвали ничем не защищенную плоть. Острые тесаки и кинжалы порхали, распуская веера алых брызг. Копья послушно жалили врагов своих хозяев и тут же возвращались обратно, выводя в пустоте между противниками короткую эпитафию, словно перо, обмакнутое в красные чернила.

Порождения Тьмы один за другим падали во взбитую сотней ног грязь. На небольшой опушке посреди леса живое и мертвое вступило в противоестественную связь, но никто не мог с этим ничего поделать – добро ведь всегда побеждает зло, даже если ради победы приходится быть беспощадным убийцей.

– Добро всегда побеждает зло, – тихо повторил Ферот, наблюдая за ходом битвы.

Атланский епископ, Эберн, Ирьян и оба великана-носильщика стояли на небольшом возвышении с краю опушки. Их вмешательство в ход сражения не требовалось. Однако если для эмиссара происходящее не представляло никакого интереса, а бывалый бригадир привык к подобному за годы службы в армии, то для Ферота это зрелище было в новинку.

Акт жестокости во имя справедливости и покоя в светлейшей Атланской империи. Все правильно, но в то же время… Не перепутались ли где-нибудь понятия? Насилие ради добра, зло во спасение? Почему идеалы Света можно трактовать по-разному? Ведь у абсолюта должно быть только одно прочтение!

– Мы добиваем шайку бандитов, которые разбили отряд гарнизона, разорили деревню и увели людей в плен, – осторожно напомнил Ирьян, взглянув на осунувшееся лицо епископа. – Да, добро всегда побеждает зло.

– Столько смертей, – пробормотал Ферот. – Это, по-твоему, правильно?

– Преступники должны заплатить за злодеяния, – пожал плечами бригадир.

– Жизнью?

– Ну, все честно. Они ведь отнимали чужие жизни. Вот и пришла пора отдавать свои.

– Но так череда убийств никогда не закончится.

– Долго еще? – раздраженно встрял Эберн. – Почему эти отбросы умирают так медленно?

– Скоро все закончится, господин эмиссар, – усмехнулся в пышные усы Ирьян. – Пожалуйста, проявите терпение, свойственное вашей высокой должности.

Черная с рыжими подпалинами шерсть гатляура встала дыбом, но он решил оставить колкость седого бригадира без ответа. Эберн не собирался еще раз опускаться до перепалки с каким-то человеком. Разговоры с жалким представителем ничтожной светлой расы ниже его гатляурского достоинства. Тем более что ответ он получил.

Сражение действительно давно уже перешло в беспорядочную резню. Растерянные порождения Тьмы оставили попытки согласовать действия и позорно убегали, спотыкаясь о тела убитых товарищей.

Тем временем солдаты Ирьяна пробились к центру стоянки. Убедившись, что плененные крестьяне в безопасности, Вилбер смахнул куски рваной плоти с когтей и указал на отступающих порождений Тьмы, коротко приказав своим бойцам:

– Догнать!

Гатляуры как будто только этого и ждали. Они сорвались с места, устремившись вслед за бандитами. Их шерсть слиплась от чужой крови, в хриплом дыхании слышался утробный рык, а оскаленные морды никак не могли принадлежать цивилизованным созданиями Света, скорее уж – полудиким лесным тварям. Темные совершили ошибку, когда попытались сбежать от хищника, почуявшего страх жертвы.

Ослабевшие от дневного образа жизни силгримы пытались взлетать, но гатляуры запрыгивали им на спины, вцепляясь когтистыми руками в крылья. Тонкие кости трещали в мощной хватке, и тщедушные создания падали на землю. Но вскоре их боль исчезала, растворяясь во всхлипе перерезанного горла или хрусте шейных позвонков.

Сонзера, вырвавшиеся из смертельных клещей атланских солдат, бежали и с перепугу даже не пытались рассредоточиться. Они толкались, мешали друг другу, обгоняли и перепрыгивали упавших сородичей, ни на мгновение не задумываясь о том, чтобы помочь им подняться. Их угольно-серая кожа от ужаса приобрела грязно-пепельный оттенок, в глазах пульсировала паника, на жутких гримасах отпечаталось всепоглощающие отчаяние. Успешный налет? Добыча? Спокойная жизнь в достатке и без забот? Об этом уже никто не вспоминал – спастись бы.

Боковым зрением бандиты замечали, как их товарищи один за другим пропадали из виду, издав короткий вскрик, надрывный хрип, предсмертный стон. Но никто не осмеливался оглянуться, потому что все и так знали – позади погибель с горящими глазами зверя. Одно неосторожное движение – и смерть дыхнет в лицо горячим влажным воздухом из разинутой пасти, тягучая слюна капнет на серую кожу, и мощные челюсти сомкнутся, разрывая податливую плоть клыками.

Бежать, быстрее бежать! Еще один подельник открыл рот в беззвучном вопле и исчез – бежать! Впереди маячат спины других порождений Тьмы, но по бокам уже никого не осталось – бежать! Чью смерть не заметят бандиты на этот раз, на чьи вопли не обернутся, кто отсрочит гибель остальных на очередные несколько мгновений? Бежать… И они бежали.

Демоны, вновь превратившиеся из кровожадных монстров в униженных городских чернорабочих, проявили невиданную доселе прыткость, удирая от смерти в первых рядах. Если у кого-то из порождений Тьмы и был шанс на спасение, то только у них – пока гатляурская гвардия методично истребляла плетущихся позади сонзера, демоны умудрились вырваться из общей толпы и разбежаться в разные стороны. Что бы там ни говорили об этих жутких багровокожих существах, голова у них соображала неплохо. Конечно, кроме тех случаев, когда они впадали в кровавое исступление.

«Что-то не так».

Погоня увела гатляуров далеко от опушки. Приложив некоторые усилия, чтобы прийти в себя и вспомнить, что он командир гвардии, а не вышедший на охоту хищник, Вилбер шумно выдохнул и встал в полный рост, отпустив тело сонзера с перегрызенным горлом. Во рту остался неприятный привкус темной крови. На плече зудела рана, полученная еще во время защиты связанных крестьян от наседающих со всех сторон бандитов. Голова гудела, но мысли все же собрались вместе, слепившись в единый ком воспоминаний, желаний и целей.

И тут Вилбер осознал, что именно пошло не так. Нет необходимости дальше преследовать порождений Тьмы. Среди них не было того, из-за кого гатляуры покинули Камиен.

– Одержимый… – прорычал командир. – Отряд, стоять! Все назад! Возвращаемся!

Во время боя на опушке Вилбер ощущал присутствие того самого темного духа Ахина, который как будто становился сильнее, окунаясь в страдания и страх окружающих его существ. Однако стоило гатляурам броситься в погоню за отступающими порождениями Тьмы – и это ощущение стало ослабевать, словно они отдалялись от одержимого.

– Назад! Оставьте их! – Вилбер стремительными рывками перескакивал от одного гатляура к другому, приводя их в чувство мощными оплеухами и встряской. – С ними разберется местный гарнизон. У нас иная задача!

Бойцы Консалии раздраженно рычали и огрызались, как будто находясь на грани того, чтобы оспорить права вожака стаи, вздумавшего оттащить их от заслуженной добычи. Однако здравый рассудок быстро вернулся к ним, и гатляуры лишь растерянно моргали, удивляясь своему поведению. Словом, слишком долгое пребывание в лесу и охота не лучшим образом сказывались на дисциплине отряда.

Лейтенант же выглядела еще более дико. В груди черной пантеры клокотало первобытное возбуждение. Кипящая кровь, трепет жертвы, восхитительное гудение напряженных мышц, свежий влажный воздух, подчеркивающий едва уловимые запахи, и момент наивысшего наслаждения, когда линия чужой жизни обрывается, наполняя пасть насыщенным теплом. Шерсть Консалии блестела, отливая багровым цветом, из хищного оскала вырывалось неровное дыхание, а в глазах сверкала свирепая злоба. Законы общины и законы стаи – все перемешалось. Она выглядела растерянной, испуганной и самоуверенно-разъяренной одновременно.

– Почему мы остановились?! – прошипела Консалия, глядя на Вилбера ненавидящим взглядом. – Нам надо догнать и убить их! Убить!

– Успокойся, – сурово прорычал командир гвардии. – Вспомни, зачем мы здесь.

«Она более податлива зову природы. Какие-то особенности фра-гатляур? Самка… Надо приглядывать за ней. Покалечится ведь, если увлечется».

Слова Вилбера наконец добрались до подавленного инстинктами сознания лейтенанта. Она выпрямилась и непонимающе посмотрела по сторонам. Разум терзали странные мысли, душу травили опасения и чувство вины, а тело потяжелело под весом навалившейся усталости.

– Что случилось? – спросила Консалия и тут же добавила: – Не со мной, я не об этом… В общем, почему мы возвращаемся?

– Одержимый, – коротко ответил командир.

Фра-гатляур принюхалась к смоченному дождем воздуху, но ничего, кроме вони сонзера и демонов, учуять не смогла. Темного духа здесь нет и никогда не было.

– Он остался на опушке, – подтвердил Вилбер.

– Помер, что ли? Проклятье, атланы же хотели взять мерзавца живьем. Как бы с нас не спросили.

– Не помер. Был жив, когда мы погнались за бандитами. Я чувствовал его присутствие. Он спрятался.

– Спрятался? – поморщилась Консалия. – Где там прятаться?

– Среди крестьян.

Догадка командира очевидна. Одержимого внешне не отличить от обычных людей, если не разглядывать глаза. А Ахин достаточно сообразителен, чтобы прикинуться человеком. Что он наверняка и сделал, осознав неизбежность поражения. Замотает полголовы тряпками, притворяясь раненым, и спокойно уйдет вместе с освобожденными крестьянами.

– Надо немедленно возвращаться! – воскликнула Консалия и бросилась на юго-восток.

– Успокойся, – Вилбер поймал черную пантеру в прыжке и поставил на землю, крепко держа за плечи. – Теперь он никуда не денется. А ты выглядишь изнуренной. Побереги силы.

– Прости, командир, – пристыжено промурлыкала фра-гатляур. – Я просто немного… ну…

– Понимаю.

– Понимаешь?

– Я чувствую то же самое. Все мы чувствуем. Но у нас есть долг и обязанности. Мы – не наши предки. Мы живем иначе. И потому нам приходится жертвовать частью своего естества, ибо благополучие общины – прежде всего. Одним это дается проще. Другим сложнее. Но мы всегда готовы помочь друг другу в момент нужды. Поняла?

«Вилбер снова разговорился? Это явление перестает быть редким. Слишком много слов, – хмыкнула Консалия. – Искренних слов. Он беспокоится обо мне. Обо всех гатляурах. И остается собой. Я… я так не смогу».

– Да, командир, – вытянулась лейтенант. – Приказывай.

– Возвращаемся, – коротко прорычал Вилбер. – И смотрите по сторонам. Мы убили не всех бандитов.

Гатляуры пошли назад к опушке по кровавому следу из вереницы изувеченных тел. То, что они вытворяли, догоняя беспомощных порождений Тьмы, ужаснуло их. Им вспоминался лишь азарт охоты, но сейчас открылась полная картина абсолютной жестокости произошедшего. И хуже всего то, что им нравилось это. Нет, не воздавать по заслугам закостенелым злодеям. А преследовать, опрокидывать, вгрызаться, разрывать, резать, ломать, потрошить…

Хоть добро и всегда побеждает зло, порой ему следует делать это немного добрее.

Из леса Вилбер и его бойцы вышли в компании мрачных мыслей и угрюмого молчания.

Ферот вскочил с места, задев головой хлипкий навес, под которым некогда укрывались от дождя бандиты. Однако увидев, что гатляуры вернулись без одержимого, нетерпеливая радость в светлых глазах епископа растворилась, оставив после себя лишь едкие испарения раздражения:

– Где он? Вы нашли его? Убили?

Вилбер не ответил. Он прошел мимо атлана, направляясь к толпе людей, которые испуганно озирались, громко звали по именам потерявшихся родственников, растирали борозды на запястьях, оставленные тугими путами, и обреченно обсуждали будущее – им предстояло непростое восстановление деревни в условиях траура и растущих долгов.

– Вилбер! – сорвался на крик Ферот, шагая следом за командиром гвардии. – Как это понимать? Где одержимый?!

– Здесь, – невозмутимо рыкнул гатляур.

Тигриный нос втянул воздух, улавливая смрад темного духа, перенасытившегося страданиями и страхом тех, кто полег во время недавней бойни. И хотя сейчас этот запах был заперт в своем сосуде, Вилбер все равно узнал его. Пожалуй, командир гвардии даже испытал разочарование, что все оказалось настолько просто. То, что должно было стать опасной охотой, окончилось весьма тривиально.

Растолкав плечами крестьян, гатляур протиснулся в центр толпы, схватил за шкирку непримечательного юношу и швырнул его к ногам Ферота.

– Что ты… – нахмурился епископ, но осекся, наткнувшись на взгляд абсолютно черных глаз.

Атлан схватился за рукоять меча, но порождение Тьмы выглядело настолько измученным и беззащитным, что грозить ему оружием казалось попросту неуместным. Тем не менее он все же вынул клинок из ножен. И тут же вложил обратно. Однако ладонь с эфеса не убрал.

– Ты одержимый Ахин, раб феи Элеро? – медленно спросил Ферот, постаравшись придать голосу умиротворенный тон, присущий избранному народу.

– Я.

Епископ заинтересованно приподнял бровь.

– Ты же знаешь, что тебя ждет. Почему даже не попытался выкрутиться?

– По-моему, очевидно, что я – это я. При всех-то обстоятельствах.

– Хм… Встать, – приказал Ферот.

Ахин с тяжелым вздохом поднялся на ноги, и атлан еще раз окинул юношу оценивающим взглядом. Совершенно ничего особенного. Даже не верится, что ничтожный темный дух в жалком человеческом теле может представлять для Атланской империи хоть какую-то угрозу. И это он-то был одним из организаторов нападения на квартал фей, потом ловко скрылся из города, запутал следы, сколотил крупную банду из беглых рабов и разорил деревню, разделавшись с армейским отрядом?

– Я епископ Ферот, комендант Темного квартала. Сейчас руковожу карательной экспедицией, снаряженной в погоню за тобой и для устранения последствий твоей преступной деятельности, – машинально представился атлан, до сих пор не выудив хотя бы один терзающий его вопрос из облака недопонимания всей этой истории с одержимым. Но когда пауза начала затягиваться, он все же спросил первое, что пришло в голову: – Зачем ты собрал банду отродий зла и увел людей в плен?

– Я собрал банду? – недоуменно повторил Ахин, посмотрел на трупы порождений Тьмы, сваленные в одну огромную кучу, и с усмешкой покачал головой: – Ага, понятно… Ладно, в принципе, это не имеет значения.

– Я что-то не так сказал?