О, Камбр! или Не оглядывайся в полете!..

Еда Камбру в общем понравилась. Несколько, на его взгляд, островатая и жирноватая, но в целом ничего. Капитан Фатфут проявил прямо-таки ангельское терпение, ожидая, когда все наедятся, после чего повел их обратно, открыл кабинет и процедура оформления возобновилась.

Часа через два задремавшего было после столь сытного обеда Камбра толкнули в бок, и он, еще не совсем очухавшись, вошел в кабинет.

Капитан Пофикус Фатфут, полноватый, лысоватый, но приятной наружности дурканин, крупным носом живо напомнивший Камбру Руфуса, сидел за столом и читал вслух:

– «Личное дело Камбра Строфанзена, сержанта» – поднял глаза на вошедшего, – ага, похож. Родился… закончил… м-м… м-м… куси-бою… ага, эт-то хорошо… о, какая у вас редкая группа крови, даже странно… тут надо подумать… подумать… Да вы садитесь, садитесь.

Камбр сел на старый, обитый желтой, на сгибах уже совсем потертой кожей стул, и тот жалобно скрипнул.

– Что же мне с вами, батенька, делать? – пожевав губами и почесав нос, пробасил капитан, с интересом разглядывая Камбра.

Камбр пожал плечами.

– На передовую нельзя, – продолжал рассуждать капитан, – с такой-то группой… нет, грех на душу не возьму… не возьму… – он снова заглянул в личное дело. – Ба, да вы же… Слушайте, а вы не тот ли самый, м-м, Сторофанзен?

Камбр кивнул.

– Ну надо же! Я ваши стихи до того понимаю… А уж жена моя вообще от вас без ума. Я одно время даже ревновал… Слушайте, ну так ведь это меняет все дело! У меня есть для вас отличное местечко. Хотите в штабную газету? Нам как раз нужен поэт… ну вообще-то репортер, но и поэт… Вот я сейчас…

Говоря это, капитан снял телефонную трубку и набрал номер.

– Алло! Клонни? Это Фатфут. Можешь зайти? Ага. Прямо сейчас. У меня тут для тебя есть кое-что. Давай, жду, – капитан аккуратно, почти нежно положил трубку на место и широко улыбнулся Камбру. – Клонни – редактор. Давно уже плакался, что ему репортеров не хватает. Вот сейчас я его и обрадую. Такой кадр. Ну а как там дела в столице? Что пишете новенького вообще?

Камбр пожал плечами.

– Да я в столице уже давно…

Договорить он не успел, дверь отворилась, и вошел длинный как жердь и столь же тощий капитан в серой совершенно мятой, словно жеваной, форме с черно-зеленой нашивкой – знаком прессы – на рукаве. Серо-пепельные волосы его паклей торчали в разные стороны, а на кончике носа висели, чудом не падая, круглые очки, придавая лицу совершенно беспомощное выражение.

Капитан Фатфут вскочил и бросился навстречу.

– Клонни! А у меня для тебя сюрприз.

Клонни подозрительно огляделся.

– Какой сюрприз, уж не этот ли, – прокаркал он, ткнув пальцем в Камбра.

– Ага, – радостно закивал головой Фатфут. – Ты вообще представляешь, кто это? Это же сам Строфанзен!..

Камбр встал и смущенно начал одергивать гимнастерку.

– Ха, – только и произнес Клонни, затем вытянулся и пролаял. – Капитан Клон Драйк.

Камбр тоже вытянулся, чувствуя себя рядом с Драйком карликом, и, подражая, отчеканил:

– Сержант Камбр Строфанзен, прибыл в ваше распоряжение.

– Старший сержант, – поправил Пафикус Фатфут, сияя словно медаль «За взятие Траббла» и что-то исправляя в Камбровых бумагах. – Ну что, Клонни, как тебе сюрприз? Забираешь его?

– Да, пожалуй. Вместо Лейза Ведрикса.

– А что Ведрикс?

– Вчера отправили…

– Ай-ай-ай. Ну да что уж, все под богиней ходим… Старший сержант Строфанзен, поздравляю, вы поступаете под начало капитана Клона Драйка. Желаю успехов.

– Буду стараться, – отдал честь Камбр, повернулся и вышел вслед своим новым начальством.

Драйк привел Камбра в длинную узкую комнату, больше похожую на класс, заставленную столами, за которыми сидело дуркан семь или восемь.

– У нас тут по-простому, без званий. Твой стол второй слева у окна. Проходи, устраивайся. Здесь все, кроме нашего фотокора Ленница Огра и Брюта Виверса – они в командировке, должны, если ничего не случится, появиться к вечеру. Господа, – слегка повысил голос Драйк. Представляю нового сотрудника. Камбр Строфанзен. Прошу не обижать.

– Он что, тот самый? – раздался пронзительный голосок.

– Моя секретарша Крюкки Но, – пробормотал Клон Драйк почти в ухо Камбру и громко произнес. – Да, именно тот самый.

– Ой, как интересно! – миниатюрное фееподобное создание в пестрой блузке и голубых сильно потертых джинсах, смуглое, с копной черных волос на голове, большими карими глазами, тонким крючковатым носом и тонкими же губами подлетело к Камбру и, вцепившись в него мертвой хваткой, потащило к своему столу.

– Меня зовут Крюккина, для друзей – Крюкки, – пронзительно верещало создание, – сейчас я тебе всех представлю. Рядом со мной сидит Догун Котинец, вон там Примул Люпиньский – правда, красавчик? Это Шквал Мышек, Солар Пофигу, Шквал Кошек, мы зовем его Шкваликом, чтобы с Мышеком не путать, ничего, он откликается. Хаммур Сплошкин – наш фельетонист, у-у, он такой злюка, ему лучше на зуб не попадайся, а вон там спит Бредли Баттерринг, не обращай внимания, он всегда спит, это не мешает ему быть в курсе событий. Мы тут все друзья и все друг друга любим… – Крюккина продолжала верещать, но Камбр ее не слушал. Он подходил к каждому, обменивался хлопками, что-то отвечал, улыбался, напряженно всматриваясь в лица и стараясь определить, что за дурканин перед ним. Больше всего его удивили вольности в одежде. Собственно в форме были только трое: сам Камбр, Драйк и толстяк, который откровенно дремал за своим столом и при их появлении даже не повернулся, только услышав свое имя – Бредли Баттеринг – приподнял тяжелые веки, глянул из-под длинных густых белесых ресниц и слегка кивнул головой.

Наконец, перезнакомившись со всеми и ответив на сотню не меньше вопросов, Камбр был оставлен в покое, смог сесть за свой стол и оглядеться. Все, в тот же миг, словно забыв о новичке, занялись своими делами: Бредли Баттеринг продолжал дремать, Мышек что-то сосредоточенно писал, время от времени хватая себя за нос, видимо, в поисках вдохновения, Солар Пофигу, надев очки, уставилась в окно, с интересом за кем-то наблюдая, как установил Камбр, объектом столь пристального наблюдения стала пара сцинков, пытавшихся отнять у плюшки кусок хлеба… Хаммур Сплошкин и Шквалик названивали по телефону, причем Хаммур, саркастически кривя тонкие губы, что-то шептал в турбку, а Шквалик громовым басом, так что лампа на столе у Камбра подпрыгивала и оконные стекла вибрировали, орал: «Что? Как? Громче! Не слышу! Так! Да! Еще! Как? Когда? Повторите!..

Крюкки с выражением полного блаженства на смуглой мордашке нажимала на клавиши громадного, занимающего полстола, никак не меньше, черного типтора, отчего тот громко трещал и каждый раз перед тем, как перевести каретку очень гнусаво бубнил: «Конец строки, конец строки».

Догул Котинец о чем-то пошептался с Примулом Люпинским, после чего тот повернулся к Камбру и выразительно похлопал себя по шее.

– Отметить бы надо! Ты где устроился?

Камбр пожал плечами.

– Нигде пока.

– Ничего. Держись нас. Мы все устроим.

Заголосила сирена, возвещая конец рабочего дня. Все встали. Клон Драйк вышел из своей будки, громко произнес: «Все свободны» и махнул рукой, отпуская сотрудников.

– Стойте, стойте, – закричал Примул. – Важное сообщение. Новичок устраивает банкет по случаю прибытия.

– Но… – Камбр только развел руками.

– Все будет динь-динь, – похлопал его по руке Догул, а Примул продолжал:

– Сбор у меня через два часа. Вопросы?

– Ясно, все ясно, какие вопросы – загомонили все.

– Здорово! Молодец новичок! Давно ничего такого… Ай да Камбр, Ай да Строфанзен! – неслось со всех сторон.

– Но послушайте, я ведь даже не знаю, где буду жить?! – воскликнул Камбр, пытаясь перекричать общий шум.

– Сейчас узнаешь, – в миг проснувшийся Бредли Баттеринг достал из-под стола маленький чемоданчик, оказавшийся армейским переносным компьютером, – давай свой личный номер.

Толстые пальцы потанцевали немного по клавиатуре, и на экране появилась надпись.

– Ну вот. Озерная, 12 – наша общага. Мы все там живем. А комната? Комната 343. Примул, у тебя какая комната?

– 341.

– Почти соседи. Пошли с нами, не заблудишься.

– Но банкет?! У меня и маней-то нет!..

– Во, уже стихами заговорил. Мани – дело наживное. А пока в соседней лавке в долг запишут. Пошли-пошли. Чего время терять?..

На следующий день Камбр проснулся со страшной головной болью. Обведя мутным взором полупустую комнату, он с трудом сообразил, где находится, медленно сел на кровати, с интересом рассматривая стол, заваленный грязной посудой, и припоминая подробности вечеринки. Кажется, гулянка удалась. В ушах все еще назойливым взвизгом звенел пронзительный голосок Крюкки, повисшей у него на плече и изо всех сил пытавшейся подражать Тарике Зой:

« О ты, мой идеал,

Тебя послали боги…»

Камбр помотал головой, отгоняя видение, застонал от боли и поплелся в душ. Горячей воды не было. «И к лучшему», – вяло подумал Камбр, с содроганием становясь под обжигающе-холодные струи. Через минуту экзекуции ему значительно полегчало, и, растерев тело до красна жестким полотенцем, он с удивление обнаружил, что боль исчезла и в голове просветлело.

Камбр почти натянул брюки, когда в комнату ворвался Догул Котинец, вопя во всю мочь:

– Ты что, еше не готов? Машина через две минуты!

– Привет, Догул, – сказал Камбр, спокойно застегивая гимнастерку. – Вообще-то, можно было и постучать. Я вполне в состоянии пешком дойти.

– Ничего ты не в состоянии. Положено на машине… А вдруг нападение?.. И пропуска у тебя нет пока. Еще наткнешься на патруль, – бормотал Котинец, волоча за собой слегка упирающегося Камбра. – Ты шевели, шевели ногами-то, еще потом мне спасибо скажешь…

Малый кар-бас у подъезда был забит по завязку. Они повисли на подножке, понимая, что вряд ли им удастся протиснуться, но тут их буквально впрессовал в толпу здоровенный толстяк в форме, кар-бас, немного попыхтев, захлопнул дверь, громко фыркнул и, жалуясь на перегрузки, покатил к казарме. Камбра так стиснули со всех сторон, что он даже дышал с трудом. Окна кар-баса были плотно занавешены и Камбру ничего не оставалось, как, уставившись невидящим взглядом в чей-то затылок, начать сочинять.

«По пыльным улочкам кар-бас,

скрипя и плача от натуги,

везет привычно-сонных нас

штабную муть глотать со скуки.

А Эдри-Хо, к седой тиши

Приставив дуло пистолета,

Вот-вот взорвать ее решит,

готовя пищу для газеты…

Кар-бас въехал в штабные ворота и остановился. Открыл со скрипом двери, и помятый народ начал протискиваться наружу.

– И так каждый день, – бормотал Котинец, увлекая Камбра за собой по ступеням, – а что сделаешь? Ничего не сделаешь…

В редакционной комнате все были уже в сборе и бурно обсуждали вчерашнюю вечеринку. А толстенький Ленниц Огр и тощий как щепка, полупрозрачный Брют Виверс, которые прибыли только под утро, с живейшим интересом внимали.

– О Камбр, привет! – послышалось со всех сторон. – Как ты? Живой?

Камбр кивнул, направляясь к своему столу. Едва он уселся, как пронзительно взвыла сирена, объявляя начало рабочего дня. В комнату вошел капитан Драйк, помахал рукой в знак приветствия. Крюккина тут же заголосила:

– Планерка. Прошу на планерку.

Все прошли за стеклянную стену Драйкового кабинета и расселись за длинным столом.

– Напоминаю, что сегодня газетный день, – проскрипел Драйк. – Выкладывайте, кто, что…

– У меня, – лениво развалясь в кресле, пробубнил Баттериг, – три информашки с передовой, а очерк я сдал еще два дня назад.

– Хорошо.

– Беседу с беженцами сдам через час, – почти прошептала Солар.

– У меня фельетон на злобу дня.

– Отлично, отлично, – потер руки Драйк. – Камбр с вас стихи, голубчик, и позвоните в Малый Куст, говорят, в том направлении наступление было, узнайте, что к чему…

Часть 2. Шпиономания

– Привет, Камбр, – Брэдли Баттеринг попытался изобразить на своем толстом сонном лице что-то вроде добродушной улыбки, так мог бы улыбаться мордоворот, предвкушая сытный завтрак. – Тебя шеф спрашивал, зайди к нему.

Камбр встал и, потирая плечо, отправился в стеклянную будку к Драйку.

– Вот что, Камбр, – кивнув в ответ на приветствие, начал Драйк, – я длинных предисловий не люблю, так что слушай и запоминай. Ты тут уже две недели, осмотрелся, привык, пора и за серьезное дело браться. Наши все заняты, так что все равно некому, кроме тебя. Поедешь в командировку. На передовую. Это недалеко, лиг 40 не больше. Деревушка Ахатысюр. Бригада генерал Пламперса там стоит. Слух прошел, что они шпиона поймали. Из Сайды. Поедешь, узнаешь, ну и вообще как настроение, боевой дух… Посмотришь на мабригцев. Побеседуешь с пленными. Если дадут. С собой Ленница возьми. Понял?

– Понял. Когда выезжать?

– Да чего тянуть, сейчас Ленни придет и отправляйтесь. Машину я уже заказал. Иди оформи себе пропуск. Третий этаж налево. Давай, действуй. Пару репортажиков с передовой, а главное – шпион. Ну ты сам понимаешь, не мне тебя учить. К завтрашнему вечеру, идет?

Камбр кивнул.

– Да, если сам приехать не сможешь, материалы по телефону передай. Там связь хорошая.

– А фотографии? Тоже по телефону?

– За фотографии не волнуйся, Ленни найдет способ переправить.

Пока Камбр оформлял себе пропуск на передовую, подошел, скорее, подкатился Ленниц Огр – маленький толстенький, с круглым торчащим вперед животиком – натуральный колобок, обвешенный фото, кино и еще какими-то аппаратами буквально с головы до пят. Кивнув Камбру, он тут же принялся любезничать с секретаршей, время от времени оглашая полутемные коридоры визгливым захлебывающимся смехом

– Ты еду с собой взял, – спросил он Камбра, едва тот вышел из бюро пропусков.

– Нет, а надо?

– Конечно! Мы куда едем? На передовую! Там разве чем разживешься? Все с собой тащить надо.

Они отправились в столовую и по дороге Камбр узнал, что Ленниц не трус, но умом не обижен и под пулю почем зря не лезет, что в штабе одни послы окопались, бряклики занюханные и то лучше, давно бы уже эта дурацкая война кончилась, если б не они, что каждый день кого-нибудь убивают, уж сколько народу перебили, страсть, что Ленница дома ждут жена и две дочки, Хонка и Лонка, а потому помирать ему никак нельзя, что Драйк – пьяница и алкоголик, ничего в фотографиях не рубит, а только и знает, что на передовую гонять и так далее и тому подобное. Рот у Ленни не закрывался ни на минуту.

В столовой они набрали еды, по мнению Камбра, на неделю, а по мнению Ленни явно недостаточно. Быстренько погрузили все это на старенький раздолбанный велодрын и отправились.

Ленниц оказался большим знатоком велодрынской психологии, едва усевшись, он пообещал велодрыну, что если они доедут нормально, быстро и без аварий, то велодрын получит целую канистру бензина высшего сорта. Так что до Ахатысюра добрались без приключений и в рекордно короткий срок. Ленниц отправился разыскивать обещанную канистру, а Камбр неторопясь вылез и, разминая затекшие ноги и спину, огляделся.

Ахатысюр, маленькая белая от пыли деревушка, прилепившаяся к горе, с парой десятков строений, некоторые из которых даже неплохо сохранились, здоровенным колодцем посреди площади и вислорого, меланхолично жующим синюю колючку возле полуразвалившегося домишки, выглядела до того безобидно, что Камбр поначалу даже решил, что напутали у них в шатбе чего-то и вовсе это никакая не передовая. Но тут вдруг у подножия горы что-то сверкнуло, грохнуло, и черные клубы дыма поползли вверх по горе, скрывая зелень кустов и деревьев и оттуда, из этой зелени, затрещали трещетки, заухали **, засверкали жгучие лучи бластеров. Бой прекратился так же внезапно, как и начался. Снова стало тихо и сонно.

Камбр вздрогнул, опомнившись, и, поправив фуражку, отправился разыскивать легендарного генерала Пламперса, который как раз обосновался вместе со своим корпусом в этой деревушке и ухитрился захватить ни кого-нибудь, а сайдистского шпиона.

Босоногая, невероятно чумазая мабригская девчонка, выглянув из черного провала окна странной будто прокопченной хибары, показала Камбру на дом чуть в стороне: «Тама-тама». Дом как дом, разве что чуть побольше других да поцелее. Камбр пригляделся и обнаружил у дверей охрану. Это его окончательно убедило в том, что генерал если где и должен быть, то только там, и он направился к дому.

Охрана у дверей находилась в совершенной прострации и никак не отреагировала на Камбра, хоть он и помахал перед носами охранников своим пропуском. Потоптавшись на месте немного и постучав для приличия, Камбр шагнул в полутемный дверной проем.

Он оказался в комнате, стены которой были обклеены картами сверху до низу. В центре стоял грязный стол, у стены – железная кровать.

Генерал Пламперс в кителе на голое тело и синих подштанниках сидел на кровати, тупо уставясь на грязный захватанный стакан, по которому, деловито жужжа, ползала большущая сине-зеленая вражица, и, почесывая грудь, поросшую рыжей курчавой шерсткой, при этом он старательно хмурил рыжие брови, отчего лицо его принимало младенчески бессмысленное выражение, и беспрестанно шевелил губами, не издавая при этом ни звука. При виде Камбра генерал было попытался встать, но потом решил, что оно того не стоит, и, помотав головой из стороны в сторону, как вислорог, отгоняющий взвизгов, грубо поинтересовался:

– Ну, ты кто такой? Чего надо?

Камбр быстренько объяснил. Генерал посмотрел на него, икнул, схватил со стола графин и долго жадно глотал мутную жидкость. Почему-то Камбр сомневался, что там вода, а тем более «Доктор Джекилл». Наконец оторвавшись от графина и вытерев губы ладонью, генерал посмотрел на Камбра более осмысленным взглядом и потребовал повторить рассказ. Камбр повторил.

– Акхм, – прочистил горло генерал. – Шпиона, говоришь, тебе подавай? А сам-то ты кто? Репортер, значит, из штаба? Ненавижу штабных… хуже шпионов. От вас всякий вред. Репортер, значит… Бумагу давай… Знаем мы таких репортеров. А-а, вижу, вижу у тебя во, во рога, на лбу торчат. Не… не спрячешь… Небось, приехал своих выручать?! Репортер!.. Нашел дурака. Так я тебе и поверил! Да ты мне бумажки свои не суй, не суй!..

Глаза генерала диковато блеснули. Он выхватил пистолет и заревел:

– А ну руки вверх, падла мабригская!

Камбр послушно поднял руки. Генерал, тяжело дыша и цепляясь за спинку кровати, поднялся, пистолет в его руке ходил ходуном. Подойдя к Камбру вплотную, он приставил пистолет к его виску и нажал на курок. Раздался сухой щелчок. Генерал мелко захихикал, обдавая Камбра волной перегара.

– Смотри-ка, осечка, ну и ладно, – пробормотал он, обыскивая Камбра, затем связал ему руки за спиной и принялся тщательно изучать его документы.

– Что тут такое, закорючки какие-то, не разберу, – бубнил он, пуская слюни. Камбр прижался к стене и зажмурился. Генерал опять припал к графину. Потом взревел, вызывая своего адъютанта:

– Фокстер, ко мне!

На рев примчались поджарый малый в форме лейтенанта, и два здоровяка с трещотками наперевес.

– Забери его, Фокстер. И сообщи в штаб, что мы еще одного шпиона поймали. Я лично поймал.

– Послушайте, Фокстер, вы кажетесь разумным, – взмолился Камбр, – у генерала мой пропуск, никакой я не шпион, я репортер штабной газеты, а ваш генерал, похоже, немного не в себе…

– Давай-давай, топай, – ткнул его в спину адъютант, направляя к покосившемуся сараю. На допросе поговоришь, успеешь. Сейчас переводчика найдем, устроим тебе допрос по всем правилам.

– Какой допрос, какой переводчик? – Камбр попытался обернуться, но тут же получил по затылку.

– Там увидишь, какой, – загадочно произнес адъютант и, втолкнув Камбра в сарай, запер за ним дверь.

Несколько минут Камбр стоял, привыкая к полутьме. Потом разглядел у стены фигуры и двинулся к ним.

– Да это Строфанзен! – воскликнул знакомый голос, – мы с ним приехали. Ну Строфанзен, повезло же нам. Вот влипли, так влипли…

– Ленни!

– Ага, я. Так и не успел бензин раздобыть. Велодрын, небось, испереживался весь.

– А ты как здесь?..

– Как все. Тут кроме меня еще трое.

– Этот генерал, он что, сумасшедший?

– Они тут все сумасшедшие. Нухи обкурились.

– И что теперь с нами будет?

Ленниц пожал плечами и что-то пробормотал.

– Кто знает, – одна из теней заговорила с легким мабригским акцентом, – может, сначала допросят, потом расстреляют, а может, и допрашивать не будут…

– Ничего себе, – Камбр сел на кучу соломы у стены. – вы это серьезно?

– Куда серьезней… Вчера двоих шлепнули. Моего брата и девчонку одну, – говорящий подсел поближе к Камбру и тот разглядел пожилого мабригца. – Я Тарум. Беженцы мы, из Тихиса…

– Камбр. А девчонку-то за что?

– Дракон их знает. Вроде, генерал сказал, что узнал ее, вроде, она снайпер, вроде, десятерых из его бригады положила… Да какой снайпер?! У нее зрение было… без очков с десьти шагов в плюшку не попала бы…

– С десяти-и?.. А с пяти?

– С пяти… С пяти любой попадет!

– М-да?

Ленниц хотел было вмешаться, но тут дверь сарая распахнулась, и серые тени замаячили на пороге.

– Эй вы там, шпионы недорезанные, вылезайте.

Пленники один за другим выбрались из сарая, щурясь от яркого света. Их тут же разделили. Ленница и Камбра повели к дому из бурого камня, а пожилого мабригца и двоих его сыновей погнали вдоль по улице в гору. Через минуту они скрылись в клубах белой пыли. Больше Камбр их никогда не видел.

В доме Камбра и Ленница разделили и долго допрашивали поотдельности: кто такие, откуда, зачем приехали… Потом немного побили, так, для порядка, и перевели в большую полутемную комтату, посадили на середину спина к спине и, направив в лицо слепящие лампы, устроили допрос с пристрастием.

– Ты сайдистский шпион! – кричал на Камбра лейтенант. – Признайся, и мы тебя отпустим.

– Я не шпион, – отвечал Камбр и тут же получал затрещину.

– Говори, какую должность занимал при дворе императора, – орал в это время капитан в ухо Ленницу.

Придя в себя после очередной оплеухи, Камбр увидел перед собой худого смуглого лейтенанта, который что-то настойчиво спрашивал у него.

– Я не понимаю.

– Ма-алчать, – завопил капитан Фрут. – прекратить претворяться и отвечать на родном языке.

– Я и отвечаю.

Камбру выдали очередную затрещину, а лейтенант тем временем спрашивал уже что-то по-мабригски у Ленница.

– Да шарские мы, свои! – вопил Ленниц. Ты на волосы мои посмотри, где ты видел рыжих мабригцев?

– Знаем мы этих своих, – пробормотал капитан и тут в комнату ввалился генерал в обнимку с солдатом, ревя, как больной чвакл:

– Дигги, дружок, сейчас я тебе таких шпионов покажу, закачаешься!

– Да мы и так на ногах не стоим, – пискнул солдат. У Камбра глаза на лоб полезли. С генералом обнимался не кто иной, как Дигги Сориц собственной персоной.

Генерал отодвинул Дигги и на негнущихся ногах подошел к капитану.

– Как идет допрос?

– Молчат, мой генерал.

– Применить меры!

– Есть!

Камбра и Ленница схватили, поволокли к стене и уже приковывали к цепям, но тут Дигги не выдержал.

– Осмелюсь доложить, мой генерал, – прокричал он, вытянувшись перед Пламперсом в струнку, – это совсем не шпион. Это мой земляк и дружок Камбр Строфанзен. Я его всю жизнь знаю, никакой он не шпион, не шпион и все, хоть стреляйте! Он поэт-отшельник и сторож космопорта. Мы с ним вместе ехали до Эдри-Хо, а потом его в штабе оставили, а меня к вам…

Генерал нахмурился, почесал нос, а потом зарычал:

– Что ж ты сразу не сказал, вомбат кривоногий!

– Я не знал, ваша честь!

– Штабные, еще хуже, чем шпионы, – генерал нервно потер шею. – К стенке бы их… Й-эх, дракон тебя задери, а еще друг, называется… Отпустите этих гамбургеров, – приказал он капитану. – Опять не повезло. И гоните их в три шеи, не то у меня разговор короткий…

Ленниц Огр, едва его отпустили, помчался к велодрыну, врубил пятую скорость и только его и видели.

– Ничего, – покровительственно похлопал растерявшегося Камбра по плечу Дигги. – Я тебя провожу. Все равно война не сегодня-завтра кончится, и всех отпустят.

– Откуда ты знаешь? – Камбр вышел из ступора.

– А, знаю. В соседнюю деревню большое начальство приехало, слух прошел, что мирный договор подписывать будут.

– А не треп?

– Не, верняк. Наши там, мабригцы и сайдисты. У них в этом деле тоже какой-то интерес…

Камбр фыркнул. Какой-то! Да самый что ни на есть прямой.

– …А еще куча наблюдателей понаехала. Так что верняк. Тебя-то как к нам занесло?

– Из газеты прислали…

Так болтая, они вышли за околицу села и прошли по белой от пыли дороге еще пару лиг. Камбр устал, натер ногу, и Дигги предложил устроить привал.

– А слушай, Камбр, ты пока тут сиди, а я в Костюковницу сбегаю. Вон за полем дымок видишь? Это она и есть. У меня там дружок, Сонник Барсон. Я у него велодрын возьму… Счас через поле, одна нога тут, другая – там.