100 грамм предательства

Честно сказать, вся эта конспирация уже порядком надоела.

– Ножками, как же ещё?

Наверное, даже хорошо, что на мне сейчас мешок, иначе я за себя не ручаюсь.

– Всё, ведите её, а я пока спрячу нашу Крошку, – распоряжается Бублик. По голосу слышно, что он в ней души не чает. Интересно, кто ему дороже: машина или Тина?

– Пошли… – приглашает Фолк, беря меня под правый локоть. С левой стороны пристраивается Тина. Чувствую себя под конвоем.

Идём мы медленно – спасибо, хоть не тащат волоком. Гул мотора становится тише, но определить в какой стороне скрылся Бубба, мне не удаётся.

Ощущаю себя беспомощным ребёнком, для которого приготовили наказание, но не говорят, каким оно будет. Удушливая пыль мешка очень отвлекает, а ещё чёрная ткань моментально нагрелась на солнце и теперь с меня пот бежит ручьём.

Представляю, как я буду выглядеть, когда с меня в конце концов стащат эту тряпку. Остаётся только гадать, скоро ли это произойдёт.

То и дело я наступаю на острые камешки под ногами и шиплю от резкой боли – спасибо тонкой подошве моих ботинок. Постепенно вокруг нарастает гул. Хотя нет… да ведь это шум волн, монотонно накатывающих на берег и разбивающихся о камни или другую преграду!

Спустя несколько минут даже через воняющий помётом мешок, нос улавливает запах рыбы, водорослей и соли. Значит, мы опять оказались у воды.

Когда я готова уже взвыть, мы всё-таки останавливаемся. Неужто пришли? Снова пытаюсь стянуть мешок, но Тина, шикнув, больно дёргает меня за плечо:

– Тебе ведь ясно сказали ждать!

Я однозначно не нравлюсь этой девчонке, впрочем, неприязнь у нас обоюдная. Решаю промолчать, потому что моё мычание сквозь пыльную ткань всё равно прозвучит жалко.

Стоит Бублику вернуться, как раздаётся глухой стук – два коротких удара, два длинных, а за ним следует протяжный скрежет.

«Дверь…» – догадываюсь я.

Старая железяка открывается со стоном, будто протестуя против такого грубого обращения.

– Ну наконец-то… – откуда-то снизу доносится незнакомый голос. – Магнус уже заждался, говорит, иди, Крэм, встречай этих олухов и без них не возвращайся! – это явно ребёнок, который тараторит так быстро, будто боится не успеть сказать всё, что запланировано. – Ну вот я тут и сижу, караулю, чуть со скуки не помер. И промёрз до костей…

Значит, это мальчишка, фиксирую я, получив тычок в спину.

– Как же его всегда много… – недовольно замечает Тина, снова толкая меня вперёд. – Слушай, Коротышка, когда-нибудь я подарю тебе кляп… – А ты, давай, шевелись! Да смотри, не сломай шею, а то Магнус будет недоволен…

Я осторожно спускаюсь вниз и молю эйдоса, чтобы Тина больше не пихалась. Как можно аккуратнее переставляю ноги, размышляя, кто всё-таки этот таинственный Магнус.

Прежде чем оказаться на твёрдой земле, я насчитала двенадцать ступенек. Идти теперь гораздо легче – пол под ногами ровный и гладкий – явно искусственного происхождения.

Снова кто-то берёт меня под руку и ведёт вперёд. Кажется, это Бублик. Даже через плотную ткань я замечаю, что вокруг стало значительно темнее. Кожа покрывается мурашками, а волоски на руках встают дыбом от холода.

– Так это она и есть? – уже шёпотом спрашивает мальчик.

– Она самая! – подтверждает Фолк.

– А почему вы так поздно?

– Так получилось!

Мы идём довольно долго. Дважды повернули налево и один раз направо. Не знаю, пригодится ли эта информация, но на душе становится как-то легче.

И снова ступеньки. Теперь я спотыкаюсь, поднимаясь наверх, но чья-то рука не даёт мне упасть, вовремя придержав за локоть.

– Давай уже, открывай! – торопит мальчика Бублик. – Жрать хочется, мочи нет…

– Ага, только это вряд ли… сначала с вами потолкует Магнус. Он так и сказал: Крэм, как только они вернутся, пошли за мной. Вот. Так что я уже отправил за ним Арвида! – опять тараторит мальчишка. – С минуты на минуту Магнус будет здесь!

– Чёрт… – бормочет Бублик, а я готова поспорить, что больше он не улыбается.

– Кто всё-таки такой этот Магнус? – шепчу я в испуге.

– Магнус – наше всё! – отвечает Бубба. – Ну… как бы тебе объяснить… Магнус как ваш Регент, только в тысячу раз лучше.

– Не называй его так… – слышу ворчание Тины, а затем глухой удар: никак она дала Буббе подзатыльник. – Магнус – наш лидер. И именно от него будет зависеть, останешься ты у нас или нет.

– Зачем ты её пугаешь? – влезает Фолк. – Не слушай её, Карамелька. Раз ты здесь, значит здесь и останешься.

Поздно. Мне уже страшно. Меньше всего я сейчас хочу встречаться с этим самым лидером. Вдруг он решит, что мне здесь не место?.. Что тогда со мной будет? Отправят назад в город? Бросят в Диких землях?

От тягостных мыслей меня отвлекает новый скрежет – вот и вторая дверь скрипит ржавыми петлями. Пара шагов и сквозь ненавистный мешок пробивается свет, а тёплый воздух согревает кожу.

– Добро пожаловать на Либерти! – торжественно провозглашает Бубба, а у меня перехватывает дыхание и совсем не из-за пыли… – Теперь можешь снять мешок!

9 глава. Либерти

С превеликим удовольствием сдёргиваю с головы мешок, бросаю его Буббе и рукавом кофты обтираю лицо от грязи, оглядываясь вокруг.

Повсюду, куда ни глянь – листва нависает плотной стеной, даже над головой густые кроны деревьев стелются настоящей крышей, а их тёмно-серые стволы напоминают причудливо изогнутые скелеты в нелепых объятиях, будто застывшие во времени.

И тут я упираюсь взглядом в притаившуюся между двух стволов… мумию. Крик застревает в горле и, слава эйдосу, не разносится на всю округу.

– Люблю наблюдать эту картину… – хмыкает Тина. – Смотрите, её глаза размером с часы на Площади.

– Не издевайся… – лениво тянет Фолк. – Себя-то помнишь, когда впервые увидала Кригера? Ты визжала так, что в горах было слышно.

Я продолжаю рассматривать мертвеца. Лицо словно окаменело в предсмертном крике – рот замер буквой «О», что совершенно не вяжется с тёмными очками, нахлобученными ему на нос. Хотя, наверное, это и к лучшему – я бы точно не хотела видеть его глаз.

Одет мертвец в военную форму, но не нашу, а чужую – на шевронах изображено солнце, а его лучи – это стрелы. Конечно, от времени солнце поблекло, выгорело и теперь выглядит жалко.

– Во-первых, я была младше, – оправдывается Тина, – а во-вторых…

Жутко хочется утереть её вздёрнутый носик, так что я собираюсь с силами, подхожу к мертвецу и осторожно касаюсь его руки.

– Привет, здоровяк! Как ты? – на ощупь рука напоминает высохшую ветку дерева. Если не думать о том, что это труп, терпимо. – Всё несёшь свою вечную вахту?

– Помёт мне в рот… – восхищается Бублик. – Во как, видали?

– Подумаешь… – фыркает Тина. – Зато она боится темноты и крыс.

Я отхожу от Кригера, мысленно празднуя маленькую победу, и незаметно вытираю ладонь о штаны. Небольшая плата за недовольное лицо Тины.

Позади раздаётся металлический лязг, и я оборачиваюсь. Мальчишка захлопнул железную массивную дверь, спрятанную в глубине разинутой акульей пасти.

Ненастоящей, конечно.

Но меня всё равно пробирает мороз. Острые зубы кое-где обломались, а краска облупилась и всё равно сооружение выглядит устрашающе.

– Ну вот и готово… – сообщает он, дёргая для верности ржавую ручку двери, а потом вдруг сдвигает на затылок свою сплюснутую с боков голубую шапочку, из-под которой торчат взлохмаченные рыжие волосы. Его внимательные серые глаза рассматривают меня с интересом, а веснушчатое лицо ни с того ни с сего краснеет. – Какая красивая…

Теперь уже я вспыхиваю, получив такой неожиданный комплимент. Никогда не считала себя красавицей, а сейчас, с перепачканным лицом, меня даже симпатичной вряд ли можно назвать.

– У тебя дурной вкус, Коротышка! – Тина не упускает возможности вставить свои два эйда, причём одной фразой сражает нас обоих.

– А ты не завидуй! – похоже, мальчишка за словом в карман тоже не лезет. – Привет, меня зовут Крэм! – он подходит ближе, снова сдвигая свою шапочку назад. – И Крэм всегда к твоим услугам! Если у тебя будут вопросы – зови! Если тебя кто-то обидит, – тут он многозначительно смотрит на Тину, – зови ещё громче!

– Приятно познакомиться, Крэм! Меня зовут Кара! – протягиваю ему ладонь, улыбаясь. – И спасибо!

Он по-деловому жмёт мою руку, опять отчаянно краснея.

– Двинули уже… – хмурится Фолк.

Я снова озираюсь по сторонам. С интересом и каким-то внутренним трепетом рассматриваю каждое дерево, так причудливо изогнутое природой. Подобного мне видеть никогда не приходилось.

Нет, в городе тоже растут деревья и кустарники, но все они в идеальном порядке – любой куст, любое дерево, любой цветок имеет своё место, форму, цвет. Бесспорно, садовники стараются на славу, но выглядят их творения очень искусственно. Здесь же даже растения свободны и вольны расти так, как им хочется.

Наверное, и с людьми так?

Мы идём вперёд, когда на другом конце живого коридора появляется мужчина. Одет он в длинную тёмную мантию, полы которой развеваются на ветру. Двигается мужчина неспешно, даже несколько лениво.

– Это он? – спрашиваю шёпотом, наклонившись к Фолку, хотя уже и так знаю ответ. – Ваш Магнус?

– Да. Наш непревзойдённый лидер.

В голосе Фолка как будто звучит неодобрение, но мне сейчас некогда об этом думать. Я нервничаю, совсем как на собеседовании в Музее – будто вновь оказалась перед комиссией.

Мужчина подходит ближе, и я замечаю, что он довольно высок – по сравнению с командой Буббы смотрится настоящим великаном.

Его загоревшее лицо будто высечено из скалы и покрыто сетью морщинок. Особенно заметны те две, что залегли меж бровями – их словно прочертили карандашом. В длинных светлых волосах гуляет ветер, а в проницательных глазах плещется холодное синее море.

Он походит на старца из забытой книги, а борода с усами и мантия только дополняют образ.

– Ну, здравствуй, Кара! – голос его очень дружелюбный и не вяжется с холодным взглядом. – Добро пожаловать. Я – Магнус, местный управленец, – он протягивает руку.

Пальцы утопают в его ладони. Рукопожатие выходит коротким, но крепким.

– Здравствуйте. – Мой голос звучит неестественно звонко.

– Как себя чувствуешь?

– Нормально… Вроде…

– Вроде? – Магнус недовольно щурится. – Сейчас разберёмся… Что стряслось? Мы ждали вас гораздо раньше! – вопрос адресован Бублику.

– Э-эм… – тянет Бубба, явно тушуясь. – Так получилось…

Он смотрит куда угодно, но только не на Магнуса. Даже ямочки на его щеках куда-то испарились. Не дождавшись ответа, тот переводит взгляд на Фолка.

– Ты что скажешь? Рапортуй.

– Так я ж не главный! – торжествующе напоминает Фолк. – Забыл?

Тина, покачав головой, неодобрительно хмыкает, и на этот раз я с ней согласна – Фолк ведёт себя вызывающе. Судя по поджатым губам Магнуса, он тоже очень недоволен.

– Я жду.

В его словах столько властности, что мороз пробирает, несмотря на удушливую жару. Этот человек и вправду лидер – от кончиков волос, до северного блеска в глазах.

– Тебе не понравится мой рассказ.

– Позволь мне самому решать, лады? – губы Магнуса превращаются в тонкую нить, отчего его лицо выглядит ещё более суровым.

– Что ж. Ладно. Мы чуть не попались, – бросает Фолк лениво, – нас новенькая спасла… – о том, что Бубба нас всех чуть не угробил, он смолчал, и я мысленно записываю на его счёт плюсик, который тут же стираю, стоит ему продолжить: – Советую смотреть за ней в оба.

Магнус в задумчивости гладит бороду. На безымянном пальце перстень подмигивает зелёным глазом, у которого зрачок – две жёлтые шпаги, скрещённые в букву Х…

– Наследие… – проследив за моим взглядом, объясняет Магнус. – Кольцо самого Эйрика Халле. Но обо всём по порядку. Итак, я жду доклада.

Он достаёт из-за пазухи курительную трубку, несколько раз стучит по ней указательным пальцем, а потом поджигает. Запах цветов смешивается с горько-пряным дымом, рождая свой неповторимый аромат, и я вдыхаю его, но всё равно не могу надышаться.

Пока мы неспешно шагаем по дорожке туда, откуда появился Магнус, Фолк ведёт рассказ о наших приключениях. А я во все глаза разглядываю мир, в котором очутилась. Мы уже покинули живой тоннель, и тропинка стала шире. Деревья здесь растут гуще и уходят высоко в небо, а под ногами шуршат иголки.

– Нам пришлось остановить Арку и спускаться по балкам.

Слушая Фолка, я не могу поверить, что всё это действительно происходило с нами. Со мной.

– А дальше? – Магнус пускает дым и щурится на солнце с невозмутимым видом, будто Фолк рассказывает не о живых людях, а о героях книги. – Мда… И где вы провели день?

– В чаше Храма. Но здесь надо сказать спасибо ей. – Фолк кивает на меня.

– Значит, мы не ошиблись? – брови Магнуса ползут вверх.

«Не ошиблись в чём?» – хочу спросить я, но так и не решаюсь.

– Похоже на то. Ну а когда стемнело, покинули город, добрались до Крошки… Но за нами увязались падальщики. Пришлось попетлять.

– Что-то они распоясались. – Магнус выпускает новое колечко дыма. – Ладно. Потом будем разбираться, сейчас не до вас. Свободны. Мне нужно побеседовать с нашей… гостьей.

Мы как раз подошли к развилке, откуда в разные стороны расходятся три дорожки.

Многострадальная троица торопливо уходит, выбрав центральную тропинку. Только маленький Крэм немного мешкает, щурится, но потом всё-таки шагает вслед за остальными, быстрым движением поправив свой головной убор, на этот раз сдвинув его не только назад, но и на правый бок.

Провожая взглядом удаляющиеся спины, меня накрывает паника. Что теперь? Украдкой смотрю на Магнуса, и в волнении кусаю губы.

– Не бойся, я тебя не съем, – заметив моё волнение, обещает он, – мы просто поговорим… Уверен, тебе не терпится задать вопросы? – на его лице появляется снисходительная улыбка.

Уже легче: значит изгонять меня отсюда никто не собирается. Вопреки заверениям Фолка слова Тины всё-таки сделали своё чёрное дело.

– Ну и?.. – Магнус избирает из трёх тропинок ту, что слева и берёт меня за руку. – Приступай!

Десятки вопросов готовы сорваться с языка, но я перебираю их все, прежде чем задать первый и как по мне – самый важный:

– Кто вы такие?

– Что ж, вопрос хороший и весьма уместный, – снова поглаживая бороду, отвечает Магнус. – Мы зовём себя свободными. Скажи, знаешь ли ты хоть что-нибудь об Эйрике Халле?

– Нет…

– Неудивительно… – лицо его разочарованно вытягивается. – Регентство сделало всё возможное, чтобы уничтожить все упоминания о нём и вырезать из памяти людей, словно болезненный нарыв. Но ничего. Однажды мы это исправим. Итак, Эйрик Халле был легендарным журналистом и по совместительству моим предком, жившим в ту пору, когда законы о Внешности только принимались и многие ограничения, которые сегодня кажутся жителям города вечными, только-только вводились. Ты улавливаешь суть?

– Да-да, пожалуйста, продолжайте…

– Так вот Эйрик Халле был одним из немногих, кто противостоял системе. Когда правительство решило официально разделить общество на классы, он взялся устраивать пикеты и демонстрации в знак протеста, пока Регентством не был принят «Закон о смуте», по которому все несогласные приравнивались к неугодным и подлежали аресту и заключению в тюрьму.

По петляющей лентой тропинке мы выходим на чудесную аллею. Здесь, в тени густых деревьев, приютились лавочки разных форм. Одна – в форме китового хвоста, другая – в виде распустившегося цветка с когда-то жёлтой сердцевиной вместо сиденья и спинкой из расходящихся во все стороны белых лепестков.

Но больше всего меня поражают скамейки из живых деревьев – их стволы изогнуты так, что можно с лёгкостью присесть, а листва служит своеобразным навесом и наверняка спасает в жару от солнца.

– Это – Липовая аллея, но молодёжь зовёт её аллеей Любви… – как бы между прочим сообщает Магнус. – Они любят здесь гулять парочками, романтика и всё такое…

– А что стало с Эйриком Халле дальше? – возвращаюсь к теме журналиста, снова краснея. В городе о подобных прогулках и не помышляют даже – знай себе ходят в Бухту Темноты, и дело с концом.

– Он понял, что его арест – лишь вопрос времени и вместе со своей женой – да-да, в то время ещё существовали браки, – заметив моё удивление, поясняет Магнус, – и немногочисленными сподвижниками сбежал в Дикие земли. Так появилась наша община. Блуждая по Диким землям Эйрик Халле встречал и других людей, которые после Кровавой Войны не пожелали жить в городе или попросту не подошли. Они тоже присоединялись к свободным. Да что там… Так происходит и по сей день, например, Фолк жил в крохотном поселении в горах. Он и его мать влачили жалкое существование и тоже в итоге присоединились к нам. Вот, пожалуй, и вся история, если вкратце.

Нас живёт здесь порядка семидесяти человек. Немного… Но мы довольны и этим. Плюс, к нам попадают новенькие вроде тебя. А кроме того… я надеюсь, что очень скоро наша жизнь круто изменится, впрочем, об этом мы поговорим позже. Сейчас тебе необходимо увидеться с Рагной.

10 глава. Ведунья. Чёрная метка. Дом

– Все новенькие первым делом навещают Рагну… Так уж повелось с тех пор, как мой отец подобрал её умирающей в Диких землях.

Тропинка приводит нас в самую гущу леса. Под раскидистым вязом стоит покосившаяся хижина. Наверное, если на неё дунуть – рассыплется. Интересно, остальные жители острова живут в таких же?

– Кто она?

– Ведунья… По крайней мере считает себя таковой. – Магнус подмигивает и в эту секунду выглядит моложе лет на двадцать. – Видишь дерево? – он указывает на тот самый могучий вяз, который я заприметила.

– Ага…

– Это дерево мудрости. И… – понизив голос, шепчет Магнус: – скажу тебе по секрету, Рагна находила очередное, где бы мы не останавливались. И каждое непременно оказывалось рядом с её жилищем. У Рагны больные ноги.

– Напоминает древо жизни… – замечаю я. – Только без цветов.

– Да, действительно. А в чём его суть, ты знаешь?

– Ну… оно символизирует общество. Корни – это дефектные, они питают ствол – стандартных, листва – это особенные, а цветы… цветы – это лучшие из лучших: Регент и его министры.

– Да, но на самом деле с таким подходом к обществу даже сорняк не взойдёт… – улыбается Магнус.

Стоит нам приблизиться к хижине, оттуда выползает старуха до того иссушенная, что кажется даже если вылить на неё тонну воды, та мгновенно впитается. Длинные, до самого пояса, распущенные волосы цвета старости делают её похожей на ведьму, а грязные лохмотья только усиливают впечатление. Мутные глаза старухи подёрнуты пеленой, что придаёт ещё больше жуткости её образу.

– Ты привёл новую душу, Магнус? – голос старухи скрипит, будто дерево о стекло. – Что ж, веди её ко мне.

– Она не только плохо ходит, но и плохо видит…

– Зато хорошо слышу!

Усмехнувшись, Магнус подводит меня ближе и кивает, подбадривая – мол, ничего не бойся. Помедлив, я всё-таки подхожу к старухе на расстояние вытянутой руки и жду своей участи. Кто её знает, может, она решит отрезать мне палец в знак верности свободным?

– Не бойся, душа… Я не причиню тебе боли, – обещает ведунья, словно прочитав мои мысли.

Старуха тянет ко мне руку, с длинными чёрными ногтями – сколько же лет этой грязи? И её скрюченные пальцы ложатся на мою голову. Ощущение не из приятных – точно зацепилась макушкой за сухую ветку. Она бормочет что-то на непонятном языке, а её мутные глаза закатилась и теперь видны только белки в кровавых прожилках. Хочу вырваться из её цепких пальцев, но в страхе даже пошевелиться не могу.

Наконец-то она убирает руку и снова мутным взглядом глядит на меня. Затем, достав из-за пазухи холщовый мешочек, дрожащими пальцами выгребает из него сушёные цветы, напоминающие тёмно-бордовые шишки, и обсыпает ими меня – будто кровавые брызги летят.

А потом хрипит:

– Ты сильна духом и плотью, душа. Но перст судьбы уготовил тебе немало испытаний! И лишь от тебя будет зависеть их исход…

То ли от слов Рагны, то ли от её жуткого вида, а может и от запаха цветов, но меня начинает тошнить. Прикрываю рот ладонью и беспомощно смотрю на Магнуса, но тот совершенно невозмутим – стоит себе, сложив руки на груди.

– Э-э… Спасибо. – мычу в ответ.

– Кстати, тебе не мешало бы умыться, – как ни в чём не бывало произносит ведьма, а на её сморщенном лице даже появляется подобие улыбки. – Магнус, я отведу её к умывальнику?

Я вспыхиваю. Со всеми этими волнениями я напрочь забыла про пыльный мешок.

– Конечно, конечно. Иди, с Рагной, Кара… Я подожду тебя здесь.

Немного смущаясь, я ступаю следом за старухой. Мы огибаем хижину слева, вблизи она выглядит ещё более ветхой – всюду щели и дыры. Наверное, если прикоснуться, точно развалится.

– Налей-ка воды… – хрипит Рагна, кивая на висящее на стене металлическое ведёрко. – Вон там возьми ковш, – кивок на бочку с водой, на поверхности которой действительно сиротливо плавает ржавый погнутый ковш.

Стоит набрать в ведро воды, как она начинает литься снизу – оказывается в днище проделано несколько отверстий. Этакий самодельный душ. Подставляю ладони и блаженно жмурюсь – вода прохладная и бодрящая.

Ополоснув руки, умываю лицо и, встряхнув ладонями, поворачиваюсь к Рагне и чуть не вскрикиваю: старуха, пялится на меня не мигая, только вот глаза у неё сейчас ярко синие и ясные-ясные, будто прозрели.

– Чёрная метка лежит на твоей судьбе! – со скрипом говорит старуха. – Большего не могу разглядеть. Сплошная тьма…

Мне вдруг становится нестерпимо жарко, кожа покрывается мурашками, а на лбу выступили капельки пота. Мир вокруг пошёл серыми пятнами, и я, чтобы не упасть, прислоняюсь к хижине и дышу, дышу, дышу…

– Эй, ну и где вы застряли? – слышится из-за угла. Это Магнус в нетерпении нас зовёт.

– Р-рагна, с вами всё хорошо? – спрашиваю дрожащим голосом.

– Я стара. Мне не так долго осталось. – хрипит та. Глаза её вновь закрыло пелена. – Но ты, душа…

– В чём дело?.. – Магнус уже здесь. Застыл невдалеке и глядит с прищуром. – Почему так долго?

– Всё в порядке! – спешит успокоить его ведунья, будто ничего и не было. – А ты, душа, запомни, что я сказала… Будь осторожна.

От её напутствий у меня мороз по коже, но я киваю в знак согласия – лишь бы поскорее отсюда уйти.

– Спасибо, Рагна, – благодарит Магнус. – Я ещё к тебе загляну…

Назад мы возвращаемся другим путём, пересекаем аллею и шагаем дальше прямо по лесу, меж могучих сосен. Под ногами снова хрустят иголки. Не удерживаюсь и, наклонившись, подбираю крупную шишку, которую прячу в карман. Тропинки здесь нет, но Магнус, похоже, отлично ориентируется в этих местах.

– Ты особо не бери в голову предсказания Рагны. Мне она, вон, с детства пророчит смерть, а я всё карты ей путаю – живучим оказался, никак не умираю…

Напряжение, сковавшее моё тело, всё-таки отпускает.

– Тогда зачем это вообще нужно?

– А зачем люди в городе молятся эйдосу? – отвечает он вопросом на вопрос.

– В надежде, что он услышит?

– Именно. Притом зная, что эйдос – написанная людьми программа. Но такова человеческая сущность – мы готовы поверить во всё что угодно, лишь бы это помогло справиться с ситуацией или решить проблему.

Слишком свежи воспоминания о том, как я, хватаясь за холодные балки Арки, молила эйдоса о спасении. Перед лицом смерти поверишь и не в такое.

– Но в этом, – продолжает мой собеседник, – в сущности нет ничего плохого, если только человек не начинает полагаться только на предсказания и молитвы.

Дальше мы идём в полном молчании, погруженные каждый в свои мысли. Я кручу головой и так и эдак, чтобы как можно больше увидеть – шутка ли оказаться в настоящем лесу? Деревья угрюмыми стражниками обступили нас со всех сторон – куда ни кинь взгляд, повсюду сосны стоят сплошной стеной, и у многих корни, словно щупальца осьминога, торчат наружу и причудливо стелются по земле – если не смотреть под ноги, можно и споткнуться.

Спустя какое-то время узкая тропинка, на которую мы недавно вышли, становится шире, а среди сосен всё чаще попадаются лиственные деревья, а потом из-за верхушек густых крон я замечаю край серой крыши.

– Что это?..

– А это… – Магнус делает паузу, потом произносит с гордостью: – наш Дом.

Дом.

Слово отдаёт стариной и ветхостью. В нашем обществе его не используют – надобность в нём давным-давно отпала. Теперь у нас корпусы, жилища и отсеки. От него веет тайной и мраком.

– Ваше жилище? – переспрашиваю на всякий случай.

– Не просто жилище, а именно Дом. Знаешь, в чём разница?

– Ну… – стараюсь подобрать слова.

– Не утруждайся, я объясню. Жилище – место, где человек живёт. А вот у слова Дом раньше было и другое значение. Семья. Люди, живущие вместе. Дом – там, где любовь и уют. Понимаешь? – мой кивок остаётся незамеченным. – Наш Дом – не просто крыша над головой, кровать и еда. Мы – настоящая семья.