Стрелок

– Понятно. Ее саркофаг, полагаю, весит изрядно, на себе я его не утащу.

– Вы получите грузовой паромобиль с лебедкой. Благодарю, что напомнили. – Гроан снял трубку телефона. – Да, согласен, потребуется транспорт.

– Если не ошибаюсь, согласия я не изъявил.

– И не отказались, верно?.. Гонорар составит тридцать тысяч.

– Пятьдесят.

Игуана выпучил глаза, попытался тряхнуть спинным гребнем.

– Вы сознаете, КАКИЕ это деньги?..

– А ВЫ сознаете, какому риску я подвергнусь?..

Юлиус притих.

– Не будь мы столь могущественной корпорацией, о подобной сумме вы слышали бы только на уроках арифметики, мистер Снейк. К счастью, меня уполномочили на ведение подобных торгов. Вы получите пятьдесят тысяч в обмен на Королеву.

– По рукам.

Крепкая чешуйчатая рука пожала дряблую, старческую.

– Прошу приступить нынче же, мистер Снейк.

– Что за спешка?.. Королева томилась сотни лет, подождет еще немного.

– Это решать не мне и не вам. Боссы поставили условие, действуйте без промедлений.

– Где искать популяцию?..

– Ответ – в фольклоре, который я вкратце изложил. Как ни странно, в собраниях мифов и легенд… – Гроан открыл другую книгу, написанную на том же незнакомом Снейку языке. – Сказано, что норны пробирались в трущобы – ПЕРВЫЕ трущобы Сорквудистана, остающиеся таковыми до сих пор…

– Это жуткая дыра. На поиски уйдут месяцы.

– Норны сами вас отыщут, мистер Снейк. Идите по следу иллюзий.

– Вы не завсегдатай своего же притона, мистер Гроан?..

Не тратя время на дальнейшую болтовню, стрелок направился к выходу.

– Удачи, мистер Снейк.

Скрип песка сопровождал каждый шаг, покуда террариум с единственным обитателем не остался позади. При спуске лифт внушал не меньшие опасения.

Паромобиль, доставивший Снейка, исчез. Взамен обнаружилась машина иной конструкции, предназначение коей состояло в перевозке грузов – и обещанная лебедка, и прочие механизмы наличествовали в задней части агрегата.

Стрелок уселся за рычаги, осваиваясь.

Мотор заурчал, забулькал, когда грузный транспорт покатил к воротам. Не было ни пышных напутствий, ни самих провожатых, помимо угрюмой охраны.

По обыкновению, Снейк отбывал в одиночестве.

Его занимал вопрос, который старик-Гроан, считавший себя светочем мудрости, не услыхал и не озвучил: на что норны намерены растратить деньги?..

Местонахождение Самых Первых трущоб Сорквудистана не являлось секретом. Стрелок руководствовался не только памятью, но и запахами. Сам он бывал у фронтира древних развалин, углубляться в кои ему не было нужды.

Виденные когда-то карты не внушали оптимизма – трущобы громоздились жутким, неопрятным лабиринтом, отмеченным картографами в самых общих и неправдоподобных штрихах (ни один из снобов-ученых, разумеется, не рискнул лично прояснить ситуацию). Там давным-давно никто не жил – в общепринятом понимании; аборигены отправились в другие районы, оставив лачуги гнить и ветшать на сырых фундаментах, когда река вышла из берегов.

Сорквудистан не отторг запущенные территории, но заключил в объятия и стиснул. Из глубины трущоб путь к городским окраинам неблизок, – в любом направлении.

Неудивительно, что норны благополучно переждали там не одно столетие.

Река Сорк – единственная река Сорквудистана – змеилась по каменному ложу через многие городские районы, подобно веревке или гибкой проволоке, брошенной с небес на путаницу улиц. Собственно, рекой как таковой Сорк уже вряд ли являлся, будучи скорее грандиозным коллектором нечистот.

Сорквудистан не переставал гордиться муниципальной канализационной системой, стоки которой в конечном итоге попадали прямиком в речные воды. Не только содержимое тысяч ночных горшков, но и промышленные, подчас ядовитые субстанции, не подлежащие иной обработке, а также жидкие и твердые компоненты множества опытов, ежедневно имевших место в лабораториях ученых, студентов и алхимиков. Вся эта смесь сделала воду Сорка непригодной для употребления, и, по слухам, загадочным образом воздействовала на крыс и прочих животных, порождая чудовищных, противоестественных химер.

К тому времени, как Сорк начал выходить из берегов, вода в нем была сравнительно чистой, но со временем, по мере роста населения и спускаемых отходов, места затопления превратились в нещадно смердящие трясины.

Горожане с запахами свыклись, Снейку же те служили верным ориентиром.

Он ловко орудовал рычагами и совершал остановки лишь затем, чтобы бросить в топку дров, коих позади было припасено изрядно. Трущобы, именуемые Кроу-Роад, разверзлись отнюдь не внезапно, неумолимо и поступательно вытесняя более презентабельные кварталы. К тому моменту, когда любой путник мог бы с полной уверенностью утверждать, что он достиг Самых Первых трущоб, а именно Кроу-Роад, – к этому часу Снейк израсходовал едва ли больше пятой части древесных запасов. Но сколько-то еще колесить?..

Придерживая рычаг коленом, стрелок полез в кошель из промасленной кожи, пересчитал патроны – оставалось достаточно. В карманы плаща Снейк ссыпал по щедрой пригоршне, остальные, стараясь не выронить, вернул в кошель.

По обе стороны тянулись унылые, полуразвалившиеся образины с черными окнами. Рокот парового котла порождал гулкое эхо, гуляющее по пустым улочкам.

Снейк видел первые дома Сорквудистана, залог грядущего мегаполиса. Простая, грубая кладка, косые стены и провалившиеся черепичные крыши. Строения стояли на собственных фундаментах – их, в отличие от множества улиц, не погребли под собою лавины пристроек, перестроек и благоустройств.

Несколько раз стрелок разворачивал машину и искал объездной путь, – дорогу преграждали то рухнувшие стены, то вязкие, смердящие болота Сорка.

Наконец стравил пар и сошел наземь. Ездить кругами в бесплодных поисках было напрасной тратой драгоценного горючего. Из-за шума машины Снейк совершенно ничего не слышал, а следовательно, подвергал себя опасности.

Выбрав направление, двинулся по темной улице. Стратегию и тактику стрелок в общих чертах сформировал, следовало дождаться подходящего случая.

И тот не заставил себя ждать. Стоило Снейку увидеть, как неподвижные доселе здания сдвигаются, силясь расплющить чужака, как стало ясно – норны в самом деле нашли его первыми. Стрелок огляделся. Путь к бегству открыт, но прямо по курсу смыкались ощеренные балками и черепицей тиски.

Снейк застыл. Руки свободно свисали вдоль корпуса.

Силуэты в тенях, черное на черном.

Судя по всему, телепаты не могли сделаться невидимыми, не могли изъять из разума то, что узрели глаза, но могли соорудить ложную ширму. То ли все их силы ушли на трюк с самодвижущимися домами, то ли норны сочли, что, как и с другими бродягами, другая маскировка не потребуется.

Они ошибались.

Снейк целил в голову и икроножную мышцу. Один телепат упал замертво, другой – с пронзительным воплем. Иллюзия рассеялась, распалась – ветхие дома во мгновение ока возвратились на старые постылые фундаменты.

Покуда норн катался по земле, стрелок ждал, озираясь.

Но нет – похоже, он наткнулся на дозорных, засадой тут и не пахло.

Прежде чем убрать револьверы, Снейк извлек пустые гильзы и вставил на их место патроны. При наиболее неблагоприятном раскладе ему потребуются ВСЕ пули.

Ранение телепата было легким, сквозным – кость наверняка не задета, и гангрена навряд ли грозила. Тем не менее, норн столь ожесточенно кривился и раздувал из слюны пузыри, словно Снейк отстрелил ему мужское достоинство.

Стрелок презрительно сплюнул.

– Заткнись, – бросил он. – Веди себя как мужчина. Это чепуха, а не боль.

– Что ты знаешь о боли, человек?.. – прошипел норн с незнакомым акцентом.

По груди Снейка ползли огромные сороконожки, однако он не обратил внимания.

– А ЭТО – боль, – сказал он и с силой опустил каблук на ладонь телепата.

Норн заголосил пуще прежнего.

– Зачем?.. – воскликнул он, брызжа слюной.

– Вопросы буду задавать я. Если вздумаешь валять дурака, тебе откроются такие горизонты страданий, о возможности которых и не подозревал, – посулил стрелок.

– Ладно…

Норн баюкал то руку, то ногу.

– Будешь провожатым, – сказал Снейк. – Отведешь к Королеве.

– К кому?.. – безволосое лицо озадаченно вытянулось. – Прости, но это невозможно. Королева покинула нас сотни лет назад, даже мой прадед ее не застал…

– А саркофаг?..

Норн моргнул.

– На месте. Там, где всегда. Пуст, как эти дома.

– Проведи к нему. Хочу убедиться.

– Позволь заметить, – облизнувшись, пробормотал телепат, – что там немало моих сородичей. Неужто считаешь, что способен устоять против их мощи?..

– Я предостерег насчет вопросов. Теперь вставай и веди.

Норн поднялся, и, прихрамывая, двинулся в проулок.

Лысая голова сияла в темноте белым круглым пятном. Неожиданно на ее месте оказалось сразу несколько, не меньше полудюжины, и каждая была правдоподобной до жути. Норны бодро хромали вперед, увеличивая меж собою дистанцию.

На мгновение Снейк растерялся. Затем понял, что зрение ему только мешает.

Он закрыл глаза и услышал шаги. Никто, даже самый искусный соглядатай не в состоянии передвигаться бесшумно с поврежденной ногой. Ну а норн подавно.

Не открывая глаз, Снейк устремился в погоню, и, считанные шаги спустя, сграбастал беглеца за плечо – неожиданно податливое, точно девичье.

– Выкинешь еще что-то в этом роде, пожалеешь, – прошипел стрелок и стиснул пальцы.

Норн застонал. Из-под капюшона выползла зеленая змея и впилась ядовитыми клыками в руку Снейка – между большим и указательным пальцами, – впрыснула яд. Стрелок почти физически ощутил обжигающую боль, но руки не убрал.

Вместо этого он достал револьвер свободной рукой и приставил дуло к щеке норна.

– Я в любой момент могу снести тебе голову, а ты и моргнуть не успеешь.

Телепат сделался белее мела.

– Ладно, идем.

Они продолжили путь – хромой норн тащился первым, стрелок на дистанции в пару шагов. Увечные строения беззвучно глядели вслед. Где-то шумел город.

Сорквудистан никогда не спал, кошмарами его не проймешь.

– Долго еще?..

– Нет, почти на месте, – буркнул телепат.

Едва он заткнулся, как на Снейка навалился спуд чуждой энергии, чужих сознаний. Ноги вязли в трясине, каждый шаг давался с трудом, у раненого же норна будто открылось второе дыхание. Родичи пришли на выручку.

Руки стрелка грызли голодные ободранные псы, каковые в трущобах и вправду могли бродить огромными стаями. Снейк крутил головой и наконец увидел: зыбкие колеблющиеся тени на фоне ветхих фасадов. Кирпичи, да не только.

Стрелок стряхнул шавок и выхватил револьверы. Каждый выстрел поразил цель.

Снейк израсходовал четыре патрона.

Собаки исчезли разом с трясиной. Вытряхнув гильзы, стрелок свистнул провожатому.

Осознав тщетность суеты, тот в беспомощности замер.

– Послушай, – сказал Снейк, приближаясь, – можно ли предостеречь твоих родичей, чтобы не путались под ногами?.. Сам видишь, я раскусил ваши фокусы.

Норн угрюмо молчал.

– Молчишь?.. Ладно, идем. И учти – будешь водить кругами, пеняй на себя.

– Я ЗНАЮ тебя, – сказал норн. – Знаю, что ты за человек. Ты совершал страшные вещи, и, что любопытно, способен на худшие. Гораздо худшие.

Снейк промолчал. Конечно, норн его знал. Телепат не нуждался в задушевной беседе, чтобы разузнать о прошлом попутчика, его внутреннем мире.

Стрелок ему не завидовал.

– Зачем, в таком случае, – спросил Снейк, – ты чесал языком, почем зря?..

Телепат усмехнулся.

Стрелок знал, зачем. Чтобы усыпить бдительность. Чтобы он, Снейк, хоть на мгновение позабыл о чудесном, но в большей степени ужасном даре.

Все только начиналось. Когда они прибудут на место, норны навалятся скопом, всей мощью, выпотрошат память Снейка, вытряхнут все, что упрятано в самой глубокой расщелине темного дна, пробудят чудовищ, – вот тогда придется несладко.

Однако, он знал, на что шел, ради чего.

– Деньги?.. У нас есть немного, – сказал норн, – но ты их вряд ли возьмешь.

– Не возьму.

– Твои шансы предельно малы, смехотворны. Лишишься и платы, и самого ценного.

– Жизни?.. – Снейк растянул губы в улыбке. – По-твоему, это самое ценное?!.

– Вот почему ты так легко убиваешь?.. В глубине души ты сам себя ненавидишь.

– Ошибаешься, не в глубине. Прибавь-ка ходу, трепач.

Перед ними открылась длинная узкая аллея, стиснутая невысокими кирпичными стенами. Лунный свет заливал древние камни нереальным, призрачным сиянием. Снейк на мгновение усомнился, видит ли он это в самом деле, – столь прекрасным, не похожим на прочий Сорквудистан было видение.

Пальмы шелестели острой и длинной, как кинжальные лезвия, листвой. Тропинка вела к фасаду внушительного в прошлом строения, к темной арке, уводящей, по-видимому, в подземельные хляби. Из проема тянуло прохладой.

– Что там?.. – спросил Снейк.

– То, к чему ты стремишься. Саркофаг, – ответил норн.

– Сколько твоих родичей встанут на дороге?..

– Многие. Неужели это имеет значение?..

– Верно, не имеет. Иди вперед.

Путники погрузились под сень арки. Ступени начинались почти у порога. Крутая, но основательная винтовая лестница, построенная на столетия.

Вокруг царила кромешная тьма, однако Снейк не испытывал дискомфорта. Он сносно видел окружающее, потому как являлся не совсем человеком, слышал шаги норна и собственные, а равно то, как звуки отражаются от далеких поверхностей где-то в глубине. Стрелок высунул змеиный язык и пробовал воздух на вкус. Влага, столетия, пыль, присутствие живых существ.

– Чем вы тут питаетесь?..

– Всем, чем придется. – Норн пожал плечами. – На поверхности в укромных уголках поля и огороды. Разводим кроликов, домашнюю птицу. Как фермеры.

– Не брезгуете человечиной?..

Телепат спускался в темноту.

– Зачем вам понадобились деньги Мафии?..

– Хотели скопить достаточно, чтобы покинуть Сорквудистан.

В отличие от собеседника Снейк не был телепатом, но понял, что тот солгал.

Впрочем, стрелок не настаивал. Какое, в сущности, ему дело?..

Спуск окончился.

Они вышли в просторный холл, заполненный эхом и мраком. Судя по всему, странное место создали первые поселенцы, – норны способны зодчествовать исключительно по хрусталю. То ли казематы, убежище, то ли некое церемониальное пространство, предназначенное для отправления древних мистерий.

В противоположной стороне маячил проем.

– Саркофаг там?.. – спросил Снейк и поежился при отзвуках собственного голоса.

– Да, путь предстоит неблизкий. Ты готов?..

Стрелок двинулся вперед.

В проеме мелькнула тень, появился сквозняк. Подземные жители узнали о госте.

Снейку уготовили теплый прием – навстречу вышли десятки людей и прочих существ, все те, кого он прикончил в своей жизни. Они стояли по обе стороны темными рядами, с неохотой расступались, когда убийца приближался вплотную. Глаза – те, у кого оставались глаза – выражали укор и беспредельную тоску. Ни следа распада и гнили, – даже у тех, кого Снейк, как ему казалось, успел позабыть; он с изумлением таращился на смутно знакомые морды и лица. У каждого, вместе с тем, имелся оставленный стрелком след. Свежие, кровоточащие пулевые отверстия, оторванные пальцы, уши, зияющие дыры на месте глаз. Точно Снейк убил их мгновением ранее.

Он не замер, не бросился опрометью прочь. Норны просчитались. На другого, возможно, их искусный трюк и подействовал бы. Но, в конечном итоге, Снейк убил их однажды, убил бы и вновь. Пусть не всех. Кого бояться?.. Просто образы, фантомы, извлеченные из глубинных пластов памяти.

Стрелок вошел в проем, следуя за телепатом.

Убитые, ни один из коих не произнес ни слова, остались позади.

Снейк не трудился загодя достать оружие. Когда револьверы ему понадобятся, прохладные рукояти словно сами собой материализуются в ладонях.

Норны решили немного поразвлечься, – за порогом не оказалось ни души. Длинный коридор уводил в неизвестность, где вольготно обитают кошмары.

«Это веселье вам боком выйдет, парни», – подумал Снейк.

Еще он понял, что вытащить саркофаг с Королевой на поверхность с такой-то глубины представляло едва ли выполнимую задачу, если только у телепатов не имелось чего-то вроде подъемного крана или грузового лифта.

– Ты не сможешь унести саркофаг, – встрял проводник. – Это невозможно, он весит целую тонну. И Королевы там нет, ты только понапрасну рискуешь.

– Заткнись. Ты мне уже не нужен.

Норн заткнулся.

Психические атаки возобновились с новой силой: Снейк видел другие образы из прошлого, включая тот, что давеча ему показали налетчики, ступал по кишащим под ногами гадюкам, ощущал ползущих по телу пауков, ронял в пропасть револьверы, шел прямиком в жаркое пламя, щурился под зловонным дыханием чудовищ, и прочее, прочее, – куда более мерзкие сцены.

В повседневной жизни стрелку редко снились кошмары. А когда снились, бояться, в сущности, было некого. В своих снах Снейк был единственным монстром.

Где-то громыхнуло, пуля выбила щебень из камня над головой.

Стрелок бездумно выхватил револьвер – извивающуюся черную тварь с множеством суставчатых лапок, – нажал на спуск. В темноте раздался вскрик, чье-то тело шлепнулось на каменный пол, со звоном выронив оружие.

В очередной гулкий зал битком набились норны. Фигуры в черных балахонах бросились на Снейка. Большинство, те, что оказались иллюзией, проходили сквозь стрелка, но в какой-то момент бок Снейка обожгло острой болью.

По крайней мере один из ножей был настоящим.

Стрелок открыл огонь. Черные жуки кусались и дрыгали конечностями.

Тех нападающих, что кутались в одежды с головы до пят и неестественно двигались, Снейк игнорировал, несмотря на угрожающие выпады. Он старался увидеть трехглазые лица, потому как на многих был написан неподдельный ужас. Револьверы изрыгали огонь, раскаленные пули кромсали плоть и кости.

Снейк продвигался вперед, оставляя позади распростертые на камнях тела.

Норны отменно создавали фантазмы, однако в бою проявили себя довольно посредственно.

«Довольно», – прогремел чей-то голос.

Женский голос.

Снейк не мог сказать, услышал ли его ушами, или слово прозвучало в голове.

– Кто это?.. – спросил он.

Стрелок и провожатый одни остались на ногах.

Иллюзии исчезли, бесследно канули во тьму.

Впрочем, Снейк по-прежнему ощущал мигрень – кто-то продолжал копаться в голове.

– Ну давай, сука трехглазая, – угрюмо бросил он, – покажи, на что способна. Ты ведь уже знаешь, что я приду за тобой, как бы меня не стращала. А по пути вырежу все твое нечестивое отродье, всех до единого.

«Знаю», – сказал голос после паузы.

Боль ушла, точно с головы Снейка упал пудовый куль.

– А ты заладил – нет, мол, Королевы, пусто, – укорил стрелок провожатого.

Тот скрежетал зубами.

И саркофаг, и Королева обнаружились в подземном чертоге, каковой с полным правом можно поименовать Тронным залом. Потолок терялся во тьме, со стен свисали гобелены и странные, светящиеся изнутри стекла, пол покрывали пушистые ковры. Саркофаг стоял на каменном возвышении, покрытом барельефами и незнакомыми символами. В воздухе пели рукотворные радуги.

Саркофаг окружали норны – несколько дюжин. Настоящих, не иллюзорных. Снейк понял это по обнаженным лысым головам, – каждое лицо чуточку, но разнилось от прочих. Двое морщинистых старцев носили не черное, а пурпур. Их расположенные во лбах слепые глаза казались более выпуклыми.

– Мы знали, что ты придешь, – сказал один.

– Госпожа говорила о тебе, – добавил другой.

– Зачем же столько возни, если меня ждали?.. – поинтересовался Снейк.

– Все идет своим чередом, странник.

– Желал увидеть госпожу?.. Смотри.

Стрелок приблизился.

Саркофаг был выкован из блестящего светлого металла, но не серебра или стали. Над ложем покоилась толстая, выгнутая плита. В бледно-розовой перламутровой поверхности угадывались очертания неподвижного тела.

Женского тела.

Нечеловеческого тела.

– Я пришел, Ваше Величество. Вы готовы?..

– Тебе не унесли саркофаг, – заявил старец, поджав губы.

– А помогать никто не станет, – добавил другой.

– Верно, саркофаг мне не утащить, – кивнул Снейк. – Но вот Королеву…

Он изложил свой замысел. Норны слушали слова и читали мысли. С каждым мгновением лица их все больше вытягивались, выражая самые различные чувства, от гнева до изумления. Но не одобрение. К такому они не готовы.

– У вас нет выбора. Возможно, с помощью Ее Величества меня удастся одолеть, однако игуаны будут присылать новых и новых убийц. Они не остановятся, пока не получат желаемого. С моей же помощью у вас появится шанс.

– Безумец!.. – вскричал старец.

– Госпожа не покидала саркофаг на протяжении веков! Лишь там она в безопасности!..

– Не сказал бы. – Снейк пожал плечами. – После стольких лет затворничества свежий воздух придется госпоже по вкусу. И потом, неужто она собралась жить вечно?..

«Сделайте, как он говорит».

Норны сморщились, скривились, вокруг заплясали суматошные образы – телепаты, вероятно, обменивались негодованием, – но в конечном итоге разбрелись по залу.

Старцы остались, чтобы вскрыть саркофаг.

Королева выглядела точь-в-точь как на гравюре, разве что исхудавшей и сонной. Передвигаться самостоятельно она не могла, и Снейк с готовностью принял ношу.

Повелительница тайного племени обвила его четырьмя тонкими руками.

Пять глаз, не мигая, смотрели на стрелка во время долгого подъема к Первым трущобам.

Игуаны были вне себя: трясли гребнями, пучили глазища.

Твердили:

– Мы поручили доставить Королеву, мистер Снейк! Не пустой саркофаг! Вы не справились, стало быть, преждевременен и разговор о деньгах!..

Стрелок возражал:

– Я доставил, что вы просили. А именно – штуку, где оной Королеве полагалось быть. Саркофаг. Не моя вина, что старушенция в комплект не входила.

– Вы в своем уме, мистер Снейк?.. На что нам пустой саркофаг?!.

– Решайте сами. А мне, будьте добры, предоставьте заслуженную плату. Я не шучу.

– Заслуженную?.. – игуаны едва не подавились.

– В полном объеме. Меня, знаете ли, едва не убили, пока я пытался притащить этот короб.

– Не вы ли утверждали, мистер Снейк, что почти не встретили сопротивления?.. – ящерицы с подозрением щурились. – Дескать, никого не осталось?..

– Ну да. Застрелил пару оборванцев. Трупы остались в трущобах – коли есть желание, отправляйтесь поглядеть. Остальные давно отчалили в другие края. Вероятно, – высказал догадку стрелок, – Королева иже с ними.

– Не находили ли вы наших денег, мистер Снейк?..

– Увы. То ли промотали, шельмецы, то ли забрали с собой.

– Говорите, никого?..

– Ни души.

Мафиози какое-то время сотрясали воздух языками и хвостами, но в конечном итоге были вынуждены выплатить всю сумму. Пятьдесят тысяч – не настолько уж непозволительная сумма для столь благой цели, как хорошие отношения с опаснейшим ганслингером Сорквудистана. Свою роль сыграла и смутная интрига с Хозяевами – игуаны наверняка затевали какую-то игру, – но Снейк предпочитал не забивать этим голову. До тех пор, покуда есть выбор.

Пару месяцев спустя, когда стрелок объявился на западном берегу, во главе предприятия «Сладкие грезы», – Мафия недвусмысленно проявила озабоченность.

К важным шишкам адресовались письменные жалобы и телефонограммы, однако другие, не менее почтенные персоны, в том числе парламентарии, к тому времени пополнившие клиентуру Снейка, основательно подсели на сладкие грезы.

Королева творила чудеса.

Стрелок подсчитывал прибыль и готовился, сознавая, что это отнюдь не конец.

Часть 2. Судьба

Снейк был рад тому, что бандиты нанесли визит, – это даст возможность развеяться, и на какое-то время выбросить из головы документы и цифры.

«Сладкие грезы» стал популярным и прибыльным местом. Банковский счет рос день ото дня. Неудивительно, что такие темпы кое-кого возмущали.

Когда Том Хикок, старший вышибала, отыскал Снейка в глубинах клуба, а именно в кабинете с книжными стеллажами, баром и панелями красного дерева (стереотип берлоги преуспевающего коммерсанта), Снейк собирался ненадолго вздремнуть, прежде чем вернуться к возне с опостылевшими документами.

– Босс, вас хотят видеть, – просипел Том, здоровяк с простым и открытым лицом.

– Кого там принесло?.. – сварливо откликнулся Снейк.

– Билла Мюррея с компанией.

– Что им нужно, Том?..

– Видеть вас, босс. Двое крутились у клуба всю неделю, таращились на посетителей. Они не совершали ничего незаконного, поэтому я их не трогал, сэр.

– Ты слишком печешься о законе, Том, – укорил Снейк. – Однако, закон не печется ни о ком из нас, уясни это раз и навсегда. Если подозрительный субъект отирается у клуба, ты, несмотря на то, что тот никого не грабит, не избивает, должен непременно поставить меня в известность, смекаешь?..