Созвездие. Серые кардиналы

– Ты же знаешь, к нам приезжает сам первокровный феррийский император Шуа Раши, и мне надо исправить собственные ошибки.

– Да уж, не стоило называть его при всех мальчишкой.

– Висе, – в его голосе отозвалась сталь.

– И не спорь со мной. Он единственный, кто отнесся к тебе с должным уважением.

– А как же Мерта?

Висенья укоризненно взглянула на мужа.

– Вот он и есть глупый мальчишка, говорит то, чему его научили в Сарбии. Такого не потерпит Вернийский трон.

Карст продолжал задумчиво отмалчиваться. Он понимал, что его жена права, но не мог признать этого.

– Значит, наш единственный союзник – ферриец?

– Да. Так что будь с ним повежливее.

– От одной этой мысли у меня начинает болеть голова. Где же былое величие Керции, когда нам не нужны были никакие союзники?

– Ты говоришь как мой дед, – упрекнула мужа Висенья.

– Твой дедушка, хоть уже не в своем уме, в свое время был весьма мудрым человеком.

– Да, в этом ему не откажешь. Жаль, что время обошлось с ним так жестоко, – грустно вздохнула она.

– Я люблю тебя, Висе.

– И я люблю тебя, – ответила девушка и поцеловала супруга в губы. И уже поднялась, чтобы уйти.

– Постой. Ты хочешь оставить меня одного? – наиграно испуганно воскликнул верховный вождь.

– У тебя целых три служанки. Они не дадут тебе заскучать, – хитро прищурилась Висенья и аккуратно высвободила руку из скользких объятий мужа.

Семья Раши прибыла в Кушну, столицу Керции, по своему обычаю рано утром. Но народ не мог пропустить такого события, поэтому на улицах было не протолкнуться от желающих поглядеть собственными глазами на живых кровных императоров.

– В такие моменты я чувствую себя обезьянкой на рынке, – возмутилась единокровная феррийская принцесса Асшара Раши. Черноволосая красавица с белой кожей и широкой красивой улыбкой была на три года старше своих братьев и являлась настоящей жемчужиной рода Раши. Все знатные дома мира желали обручить с ней своих наследников. Но девушка была не только красива, но и умна и не позволяла решать свою судьбу кому-то, кроме себя.

– Будь к ним снисходительна, дорогая, – ответила ей мать – двадцативосьмилетняя Саи Раши. Ее черты были жестче и грубее, чем у дочери, а взгляд казался колким и отстраненным. – Простой народ любит смотреть на богов.

– Какие же мы боги? – усмехнулась девушка. – Мамочка, ты говоришь глупости.

– Это лучше, чем сравнивать нас с обезьянами, – улыбнулась в ответ Саи.

– Не могу понять, почему мы приехали сюда. Чем нам может быть полезна Керция?

– В шахматах даже пешка может стать ферзем.

– Керции не стать равной Великой Феррийской империи.

– Возможно, твои братья считают иначе? Пусть резвятся, мальчишки.

– Эти двое ничего не делают ради забавы, – уже серьезно произнесла Асшара. – Если мы здесь, значит, у них есть план.

– Милая, наше дело улыбаться и отвлекать внимание публики, пока наши чародеи творят свою закулисную магию.

Встречать высокопоставленных гостей вышло все семейство Брюа. Карст, его жена Висенья и оба их сына: девятилетний Анхест и семилетний Уфруст. Старший больше походил на мать, особенно глазами и носом, а младший, наоборот, был копией отца.

При встрече Карст подал Асшаре белый платок. Она с благодарностью его приняла и вытерла проступивший на лбу пот.

– У вас, в Керции, все еще очень жарко, – отметила принцесса на керцийском, но с характерным феррийским акцентом.

– Да, поэтому давайте скорее пройдем внутрь. Для вас уже заготовлены освежающие напитки, – вежливо улыбнувшись, пригласила гостей Висенья. – Как добрались?

– Вполне комфортно. Благодарю вас за внимание, – сдержано-любезно ответила Саи.

– Я вчера была у герцогини Весткарцарской. Она рассказывала нам о своей новой книге.

– И о чем же ныне пишут в Керции?

– Да все о том же – о любви.

– Я бы хотел лично выразить вам свою поддержку в вопросе Алингасанского золота, как его прозвали газетчики, – вступил в разговор Шуа, его керцийский был безупречен, – я убежден, что все обвинения в вашу сторону лживы и не обоснованы.

– Благодарю. Мне было важно услышать об этом от вас, – ответил Карст.

– Не сомневаюсь, – дружелюбно улыбнулся Шуа.

– И я бы хотел извиниться, – неуверенно начал Брюа. – За то, что оскорбил вас при нашей прошлой встрече.

– Я не запоминаю обид, – ответил первокровный император.

– Вы благородны, – вступила в разговор Висенья.

– Это у меня от отца, да упокоит его душу Великий Шеш.

– Мы все скорбим о его раннем уходе, – наклонила голову керцийка.

– Его жертва не была напрасной. С тех пор мы продвинулись в изучении шори[42].

– Гадкая болезнь, – отметил Карст.

– Верно, но, к счастью, редкая, – подтвердил Шуа. – Впрочем, это не значит, что мы не должны искать лекарство от нее.

Повисло неловкое молчание, которое прервала Висенья:

– Поздравляю ваших спортсменов с победой в экидене.

– Спасибо. Ваши бегуны тоже достойно проявили себя.

– Всего лишь четвертое место, какое уж тут достоинство, – проворчал Карст и тут же поймал на себе осуждающий взгляд жены.

– Уступить всего пять секунд третьему месту на столь длинной дистанции…

– И целую минуту – первому, – не сдавался Карст.

– Ну что вы все о спорте, да о спорте, – вклинилась в мужской разговор Висенья. – Давайте лучше о высоком. Мы недавно побывали на спектакле «Кукольный беспредел» Ферста Кулюа.

– Да? Вам понравилась постановка? Отзывы о ней противоречивы, – воодушевленно подключилась к беседе Саи, вдовствующая императрица любила театр.

– Давайте отпустим детей в свои комнаты и поговорим, – вежливо ответила керцийка и передала детей прислуге.

– Они уже изучают механику движения тел? – поинтересовался до того молчавший Сшуа, кивнув на уходящих детей.

– Старший только первый год, а младшему еще рано, – с улыбкой ответила Висенья и перевела взгляд на Саю. – К слову о спектакле…

– Милая, давай ты расскажешь нам о нем позже за чаем, – прервал ее Карст, – нам с братьями Раши нужно обсудить дела.

– Хорошо, – мягко улыбнулась Висенья, но в ее взгляде блеснуло недовольство. – Пойдемте со мной, дамы, я покажу вам новые картины одного очень хорошо знакомого вам художника.

– А мы, пожалуй, перейдем в мой кабинет, там нас не побеспокоят, – обратился Карст к братьям и повел их в противоположную сторону.

Личный кабинет верховного вождя Керции оказался небольшим и уютным, с окнами, выходившими в мандариновый сад. Стены были уставлены полками с книгами, на полу лежал ковер из регалийского тигра, отличавшегося редким персиковым окрасом. В центре стоял столик и вокруг него три больших кресла, обтянутых кремовым гобеленом.

Карст сел ближе к окну, рядом с ним разместился Шуа и чуть поодаль от них – Сшуа.

– Вы обдумали наше предложение? – с места в карьер начал старший из братьев. В отличие от Сшуа, ценившего дипломатию, первокровный предпочитал не тратить время на лишние разговоры.

– Да, обдумал…– начал Карст Брюа, осторожно подбирая слова, – Я не считаю, что переход на единую валюту будет сейчас лучшим вариантом для Керции… Но насчет строительства паллиановой дороги, соединяющей наши столицы – я готов начать строительство уже сегодня.

– Чем вам не приглянулась денежная реформа? – вступил в беседу Сшуа. – Она обеспечит обеим странам рост торговли и туризма, укрепит братский союз между нашими народами.

– Я думаю, что вы слишком молоды и оттого летаете в облаках. Все выше сказанное только мечты, которые разобьются об исполнение, – Карст вновь заговорил в своей привычной грубой и отчасти насмешливой манере.

– Может мы и молоды, – медленно ответил Шуа, – но хотя бы не скряги и стремимся работать на благо народа.

– Вы хотите меня упрекнуть в том, что я не забочусь о своем народе? – Карст начинал злиться.

– Нет, мы ничего подобного не имели в виду, – заговорил Сшуа, спеша смягчить тон беседы. – Мы лишь указали на вашу ошибку относительно наших планов.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – холодно ответил Брюа. – Я решил, что у моей страны будет своя валюта.

– Бумажная? – уточнил Шуа.

– Именно. Станки уже работают во всю, и в ближайшее время я выступлю с заявлением перед народом.

– Тогда я буду вынужден просить вашей помощи.

Карст удивленно взглянул на него. Чтобы ферриец просил помощи – это было неслыханно.

– О какой помощи идет речь?

– Я прошу вас отложить денежную реформу на год.

– Чем же вы это обоснуете? – усмехнулся Брюа.

– Это будет выгодно и вам. Народ вряд ли тепло встретит смену твердой валюты на бумажную. Но если они увидят, что не только Керция пошла на такой смелый шаг, реформа пройдет гораздо спокойнее.

– А вы, я так понимаю, планируете переход на новую валюту только через год?

– Именно так.

– Однако тут я вас обскакал, – самодовольно усмехнулся Карст.

– В этом стоит отдать вам должное, – слегка наклонил голову Шуа. – Так вы согласны?

– Согласен.

– А строительство дороги начнем завтра, – вмешался в разговор Сшуа.

– Безусловно. Считаю, что столь удачные переговоры стоит отметить. Мосьё?

Братья согласились. Брюа встал, прошел к двери, за которой стоял стражник и приказал принести три бокала и бутылку мосьё 2161 года.

Неожиданно вместо вина им принесли известия о погроме в конюшне вождя, нападение было совершенно на феррийские кареты.

– Я разберусь, – мгновенно поднялся Сшуа, и, чуть поклонившись, вышел из кабинета, не дав керцийскому вождю даже привстать с кресла.

Слуга провел второкровного императора в конюшню, где стояли побитые камнями кареты.

– Можете идти, – отпустил прислугу Сшуа и принялся лично осматривать повреждения.

В одном месте был пробит пол и из дыры стал заметен холодный блеск металла. Второкровный император поморщился. Дальше в таких каретах продолжать путь было нельзя. Но и оставить экипаж в керцийском дворце они не могли, равно как и допустить, чтобы кто-то узнал об оружии.

Глава 23

Звездный, Сарбия

14 день Синего Лета, 2368 г.

 Верна Уонса вернулся с практики на неделю позже Феро и застал соседа по комнате за заполнением отчета о поездке.

– Верна! – сорвался со стула радостный Труа и кинулся к другу обниматься.

– Осторожнее, – отдернул руку Верна.

– Что у тебя с рукой? – удивился Феро, заметив бинт.

– Порезался, – неохотно ответил Уонса.

– Чем?

Верна вынул из кармана что-то тщательно замотанное в платок, и, развязав концы, показал другу белесый осколок, металлический, на сколько можно было судить по виду.

– Что это? – поинтересовался Феро.

– То, о чем я тебе говорил в письме. Наиценнейший артефакт в моей коллекции.

– Ты не исправим, – рассмеялся Феро. – У тебя этого хлама со всяких поездок целая куча, прятать уже некуда.

– Под матрацем еще много места, – усмехнулся Верна.

– Этой штукой ты и поранился? – догадался Феро. – Ты ведь знаешь, что мог занести грязь в рану?

– Не страшно. Младший лекарь сказала, что царапина неглубокая и заживет за пару дней.

– Рассказывай, как съездил.

– Сначала помоги вещи поднять, они внизу, с одной рукой не очень-то удобно таскать сумки.

***

– И зачем тебе столько? – занося в комнату десятый чемодан, спросил у друга Феро.

– Там мелкие сувениры из всех городов и сел, где я успел побывать, – устало ответил Верна, ставя посреди комнаты последний чемодан и усаживаясь прямо на него.

– Опять камни тащишь в нашу берлогу? – посмеялся Феро, садясь рядом на другой чемодан.

– Нашей она будет еще три месяца…

– Да, – грустно подтвердил Труа, в последнее время и так было много расставаний, а тут намечалось еще одно, теперь уже с университетским другом.

– Не будем о грустном.

– Согласен. Лучше расскажи, как съездил, – оживился Феро.

– О, где я только не побывал!

– Даже в темных чертогах бескрылого? – пошутил Труа.

– Да иди ты! – рассмеялся Уонса. – Хотя в некоторых местах мне и вправду казалось, что они поблизости – в Липении меня чуть не обокрали, а в Лерии облили помоями из окна. Представляешь, у них до сих пор не появилось туалетов. Там такая вонь на улицах стоит, жуть!

Друзья болтали, смеялись и пили до поздней ночи. За месяц практики у обоих набралось историй, кажется, на целую жизнь. Труа поведал о странных красных огнях и перекрашенных в рыжий цвет аборигенов, а Уонса – про величественную стену и неказистый футбол Липении, на котором ему удалось побывать. Но о чем бы друзья ни говорили, они все равно возвращались к старым шуткам, понятным только им двоим.

Ближе к трем часам ночи изрядно перепивший Верна попытался взобраться к себе на второй этаж кровати. С первого раза получилось не очень удачно, и он с грохотом рухнул на пол. Вторая попытка оказалась не лучше, хотя ему уже помогал Феро, но и него руки и ноги не слушались, так что друзья хохоча повалились назад. Лишь с третьей попытки Верна, наконец, взобрался на кровать, где тут же благополучно уснул. Феро, еще вполне остававшийся в сознании, прежде чем лечь, убрал лишнее со стола на случай, если его друг упадет ночью с кровати.

Утром Труа проснулся от хриплого постанывания друга:

– Феро, Феро… – повторял он в полубреду.

Труа подскочил с кровати. В полудреме он с трудом понимал что случилось.

– Феро, Феро, – никак не унимался Уонса, не в силах открыть глаза.

– Я здесь, – Труа потрогал лоб друга. – О, Анастасия, да ты ледяной! – вскрикнул он и накрыл Верну своим одеялом. – Держись, я за лекарем.

Дежурный младший лекарь работал в каждом общежитии. И, как правило, жил тут же, в одной из комнат для персонала на первом этаже.

Сначала Феро побежал на второй этаж, в приемный кабинет, но тот оказался еще закрыт. Тогда парень помчался вниз, в 102 комнату, где жил младший лекарь и стал долбить в дверь кулаком.

– Что случилось? – ему открыла невысокая щуплая девочка в круглых очках и домашнем халате.

– Скорее. Моему другу плохо.

– Что с ним? – оперативно меняя домашний халат на рабочий, спросила лекарь.

– Не знаю. Ему холодно. Он замерзает.

Они побежали наверх.

Уонса лежал посиневший от холода, но живой. Его губы тряслись, а рукой парень пытался посильнее укрыться, чтобы хотя бы немного согреться, но было видно, что ничего не помогает.

– Одеяло! – скомандовала лекарь, и Феро кинулся к шкафу за зимним одеялом.

– Он совсем плох, – прикусив губу, констатировала лекарь, осматривая Уонсу. – Беги в больницу. Нам нужна карета.

Феро со всех ног ринулся вниз. Ближайшая больница была в трех кварталах отсюда вверх по улице. Парень хоть и сильно запыхался, но смог объяснить лекарям что произошло. В студенческий городок тут же выслали карету, но Феро с ними не пустили, и он остался сидеть на пороге больницы, ожидая новостей.

Уонса вскоре привезли, вытащили из удлиненной больничной кареты на носилках и бегом перенесли внутрь, не дав Труа даже приблизиться. На все его вопросы лекари отвечали, чтобы он ступал домой и что ему сообщат, когда станет известно, чем заболел его друг.

Феро отказался уходить. Он прождал до самого вечера, гадая, что произошло. В какой-то момент парень даже стал было винить привезенную бутылку мосьё, но потом сообразил, что пили они вместе, а его самочувствие не изменилось. Перенервничав за день, Труа уселся ступеньках больницы и уснул, положив голову на руки. Его разбудила девушка-лекарь в белом халате.

– Пойдемте со мной, – попросила она.

– Что? – спросонья не понял Труа. – Что с моим другом?

– Пойдемте, – настойчивее повторила девушка, помогая Феро подняться с холодных каменных ступенек.

– Да, да, хорошо, – согласился он.

Девушка, оказавшаяся младшим помощником лекаря, провела его в одну из палат, обставленную стеллажами с книгами, кроватью и небольшим столиком возле нее.

– Сейчас к вам подойдет верховный лекарь и расскажет все, что вы хотите знать – сказала она и вышла за дверь.

Парень присел на кровать в ожидании новостей о друге. Через пару минут, показавшихся ему вечностью, к нему в палату пришла верховный лекарь – седая дама с удивительно упругой, не по возрасту, красивой кожей. Феро не смог определить на взгляд, сколько ей могло бы быть лет. Она, как и все здесь, была одета в простой белый халат. Верховный лекарь объяснила ему, что у его друга нашли неизвестную болезнь, и Труа стоит недолго побыть под наблюдением в больнице. Феро переживал за друга и поэтому рассеянно кивал головой, не особо вдумываясь в слова лекаря. В голове крутилась только одна фраза: «неизвестная болезнь».

***

У Святейшего помазанника Анастасии, императора Сарбии – Фели Вери – весь день болела голова, поэтому он никого не принимал и старался больше лежать в полудреме у себя в спальне, наслаждаясь тишиной и покоем. Стоило ему поднять голову, как та начинала кружиться и с тяжестью в висках тянуть вниз.

– О Святейший, – неожиданно нарушил покой императора слуга.

Фели с трудом приоткрыл один глаз и посмотрел на вошедшего.

– Что случилось, Ероф? Я же просил не беспокоить меня сегодня.

– Да, ваше святейшество, – тихо продолжил слуга, – но там крайне настоятельно просит вашего внимания Верховный лекарь Пелильонской народной больницы – Рафи Ух.

– Лекарь!? – слабо улыбнулся Вери. – Вот уж кого мне сейчас не хватает.

– Мне передать ей, чтобы приходила завтра, ваше святейшество?

– А что она говорит?

– Что это вопрос жизни и смерти, ваше святейшество.

– Тогда пустите ее. Лекарю не впервой видеть болеющего старика, прикованного к постели.

Через несколько мгновений в спальню вошла седая дама в белом халате.

– Благодарю, ваше святейшество, что так скоро приняли меня, – начала она с поклона.

– Вы сказали, что дело жизни и смерти, разве я мог вам отказать. А теперь расскажите что произошло, только потише, пожалуйста, и я продолжу отдыхать.

– Пили настойку махры, ваше святейшество? – поинтересовалась лекарь. – Она сняла бы лишнее напряжение.

– Выпил, иначе не принял бы вас. Давайте ближе к делу.

– Холодная смерть вернулась, ваше святейшество.

– Много заболевших?

– Один заболел и умер, ваше святейшество. Контактировавший с покойным помещен в изолятор под наш присмотр.

– Что сделали с телом умершего?

– Вывезли и сожгли, ваше святейшество.

– О, святая Анастасия! Тысячу лет не слышали ничего о холодной смерти и вот опять! – выругался Вери и схватился за лоб, пытаясь сдержать прорывавшуюся наружу головную боль. – Держите меня в курсе.

– Да, святейший, – поклонилась Рафи.

– А теперь ступайте. Мне нужно отдохнуть.

Глава 24

Керны, Вернийская империя

14 день Синего Лета, 2368 г.

 В раздевалке сборной Великой Феррийской империи по футболу царила веселая непринужденная обстановка. Игроки болтали друг с другом, делились новостями, расспрашивали о родных из городов, откуда приехали напарники по команде, мол, вдруг кто знаком.

– Ребят, – громко похлопал в ладоши высокий светловолосый парень в синей, цвета морской волны, форме, такой же, как и у его сокомандников.

– Император просил передать вам, – после этих слов в раздевалке воцарилась мертвая тишина и все двадцать игроков обратили взоры на говорившего, – чтобы мы не воспринимали сегодняшний матч всерьез, это лишь дружеская игра. Наша задача сегодня – показать красивый футбол!

– Сделаем! – донеслось с задних рядов.

Керны встретили выходящие на поле команды серыми тучами и мелким дождем, но зато было тепло, и трибуны были заполнены почти полностью.

Обе императорские семьи расположились в крытой ложе. Единокровную принцессу феррийскую посадили рядом с синим царем, так что парень ни о чем не мог думать, кроме нее, и на все вопросы только утвердительно кивал головой.

– Вы так изумительны сегодня, – изредка выдавал неловкие комплименты Мерта, не сводя глаз с красавицы Асшары.

– Благодарю. Вы крайне милы, – по-светски сдержанно отвечала девушка на корявом вернийском.

– Синий царь, вы так дыру протрете в нашей сестре, – рассмеялся Шуа, вгоняя в краску правителя вернийцев.

– Шуа! – возмутилась сестра.

– Ваш брат прав, – заступился за первокровного смущенный Мерта. – Я бестактен, но вы слишком прекрасны, чтобы на вас не смотреть.

– Благодарю. Но, честное слово, в футболе я ничего не понимаю. Не могли бы вы мне, Мерта, объяснить? – перевела тему принцесса.

Глаза парня тут же загорелись, осанка выпрямилась, и он воодушевленно начал объяснять Асшаре правила, для наглядности, что-то показывая на поле.

Братья Раши, наблюдая за сюсюканием Мерты с их сестрой, тихо посмеивались между собой, и изредка переговаривались на феррийском, которого верниец не понимал. На поле футболисты Великой Феррийской империи тоже потешались над неумелым соперником, то обводя по несколько игроков в одиночку, то перепасовываясь по несколько минут, не отдавая мяч, а то откровенно отправляя мяч в небеса в паре метров от ворот. Поэтому матч кончился безголевой ничьей. С поля феррийские футболисты уходили в прекрасном расположении духа, в точности выполнив пожелания своего императора о красивом матче.

– Прекрасный матч! – воскликнул Шуа на вернийском, буквально вырвав синего царя из чар сестры.

– Да, конечно, не могу с вами не согласиться, – растерянно ответил Мерта, поняв, что пропустил всю игру.

– К сожалению, нам надо ехать, пока дороги не размыло.

– Прошу вас. Останьтесь хотя бы на ночь, – Мерта испугался столь быстрого расставания со своей возлюбленной. – Завтра утром я отправлю вас в сопровождении собственной охраны. Тем более, сегодня вечером в вашу честь я организовал званый ужин. Будет даже мясо северного слона.

– Говорят, оно похоже на свинину, – поддержал беседу Сшуа.

– Мясо слона слаще, – довольно похвалился синий царь.

– Знаете вы, чем подкупить моего брата, – улыбнулся первокровный. – Хорошо, мы остаемся. Но с утра уедем – наша империя и без того долго простояла в одиночестве.

– А империя, как и женщина, не прощает долгой разлуки, – поддержал брата Сшуа.

– Именно так, брат.

– Тогда не будем терять время! – радостно воскликнул Мерта и соскочил с места. – Скорее во дворец!

На званый ужин в Керны прибыла знать со всей Вернийской империи. Все хотели посмотреть на красавицу Асшару и, может, даже посвататься к ней. Как и ожидалось, все внимание отошло сестре, ее тут же со всех сторон облепили герцоги, князья, малые цари и прочая мужская светская публика. А братья Раши стояли в стороне, поедая мясо волосатого слона из северных земель и подшучивая на родном языке над тем, как все великие мужья Верны, точно павлины распушили хвосты и обхаживают самку.

Удостоверившись, что сестра прочно завладела вниманием публики, братья никем не замеченные, ушли с вечера пораньше. Они наелись от пуза и сладко напились, так что сон был легкий, но вот пробуждение оказалось тяжелым. Голова после выпитого слегка болела и пребывала в тумане. Лениво перебравшись из спален в кареты, братья продолжили дремать.

Перед отъездом семейства Раши, молодой синий царь долго раскланивался и осыпал комплиментами Асшару, выражая надежду на их скорую встречу. Девушка отвечала уклончиво и все твердила, какой он милый и галантный. Наконец, Мерта собственноручно помог принцессе забраться в карету и еще стоял какое-то время, пока экипаж феррийцев не скрылся за поворотом.

– Какой же он все-таки урод! – устало прикрыв глаза выругалась Асшара на феррийском, когда они уже далеко отъехали от города, и их никто не мог подслушать.

– Мужчине красота ни к чему, – мягко заметила Саи.

– Если бы только внешность. Мерта безмерно глуп.

– Он влюблен, – парировала мать.

– Отвратительно. Надеюсь, мои труды по отвлечению всеобщего внимания не прошли впустую.

– Думаю, мы скоро узнаем.

***

15 день Синего Лета, 2368г.

 Керны вспыхнули огнями беспорядков. Но если раньше народ выходил на улицы в одних рубахах и с голыми кулаками, то в этот раз они приоделись в дешевые латы и грубо сшитые из толстой кожи доспехи, и вышли против салиньеров со щитами в одной руке, и мечами, дубинками и палицами в другой. Пусть и не лучшего качества, но это все же было настоящее оружие.

Салиньеры не были готовы к столь подготовленному мятежу и шаг за шагом стали уступать город. Когда стала реальна возможность захвата мятежниками Карваина[43], советник по войне – Касто – в обход приказам Синего царя о мирном сдерживании, ввел в город третий конный полк. Не в характере вернийцев было сдаваться без боя, поэтому улицы наполнились кровью и телами убитых.

– Почему советник Касто начал военные действия против моего народа? – ворвался возмущенный Мерта в тронный зал.