Созвездие. Серые кардиналы

Юноша приподнялся на цыпочки и прошептал:

– Которые перевозили золото.

– За мной, – Карст с силой схватил брата за локоть и потащил в тронный зал.

Захлопнув массивную дверь, верховный вождь, развернул Аулту к себе, и с трудом сдерживая гнев, спросил:

– Так что там с моим золотом?

– Потопили.

– Сто килограммов!?

– Ушли под воду.

– Как это произошло?

Казалось Карст готов ударить Аулту, но тот неплохо знал своего брата, а потому отвечал на вопросы скупо и без лишних подробностей. Он уже привык, что именно ему поручают сообщать вождю самые дурные известия – и научился делать это без вреда для своей репутации.

– Поджог в порту города Алингасан.

– Известно кто за этим стоит? – потер лоб Карст, стараясь немного успокоиться и понимая, что мальчишка ни в чем не виноват.

– Нет.

– Получилось поднять золото со дна?

– Неизвестно.

– Так езжай туда и выясни! – в ярости накричал на брата Карст и схватился за голову, предчувствуя какие проблемы могут у него возникнуть из-за поднятого у чужих берегов керцийского золота.

Аулта уже убежал, а Карст с силой ударил по двери кулаком.

– О Бог Крови, надеюсь, ты возьмешь свою долю и вернешь мне мое золото.

Верховного вождя Керции трясло от злости. Наверное, худшего дня в его жизни еще не было. Карсту отчаянно хотелось убивать. Он вышел в коридор, и направился к стоящему неподалеку дворцовому стражнику. Тот был облачен в легкие доспехи – нагрудник, щитки и нарукавники из мягкой стали, а в руках держал небольшой круглый щит. В открытом бою керцийцы использовали щиты вдвое, а то и втрое больше этого, но для коридоров дворца они были бы слишком громоздкими.

– Эй, ты, у тебя есть меч? – обратился Карст к нему.

– Так точно, ваше верховенство, – ответил страж и отодвинул руку со щитом, чтобы правитель смог увидеть его короткий клинок, вдетый в ножны.

– Дай его мне, – приказал Карст.

Страж вытащил меч из-за пояса и протянул его вождю рукоятью вперед.

– А теперь защищайся! – закричал Карст и нанес рубящий удар сверху. Страж успел выставить щит и принять удар, но по нему было видно, что делает он это с явной неохотой.

Заметив это, Карст разозлился еще сильнее и стал наносить удар за ударом. Слева, справа, с разворота… Стражник успевал выставлять щит и, кажется, начинал получать удовольствие от неожиданной разминки. В его глазах появился огонек азарта, он стал охотнее уходить от ударов и в целом работать больше ногами. Карсту, разгоряченному и озлобленному, только это и было нужно. В очередной из маневров стражника, вождь смог сбить того с ног и повалить на пол. Но страж снова успел выставить щит, в последний момент отразив удар. Затем перекатился и поднялся на ноги, встав в стойку. Карст перехватил рукоять обеими руками. Он со всей силы размахнулся, готовясь нанести сокрушительный удар, вложив в него всю свою ярость. Страж выставил щит, развернулся… и ударил вождя кулаком в лицо. Карст схватился за нос, прикрыв от боли глаза, но не издал ни звука.

– Прошу прощения, ваше верховенство, – испуганно выпалил страж, опустив руку со щитом и осознав, что сделал в пылу импровизированной драки.

– Не извиняйся, – неожиданно спокойно и даже дружелюбно ответил верховный вождь, – я сам напросился. Ты славный воин, – он протянул стражнику меч.

Тот удивленно посмотрел на правителя, забрал свой меч и убрал в ножны.

Карст Брюа усмехнулся и пошел по своим делам, потирая пульсировавший нос. Впервые за сегодняшний день на душе правителя было легко и спокойно.

Когда ярость ушла, и Карст смог обдумывать произошедшее с холодной головой, он понял, как, не привлекая лишнего внимания, поднять золото со дна. Керция под видом материальной помощи направит в Алингасан отряд ныряльщиков. Они смогут решить проблему и заодно расчистят бухту от потонувших кораблей. Вождь обрадовался, ведь идея показалась ему простой и элегантной, но потом он испугался, как бы Аулта не успел уехать и натворить непоправимых дел.

– Найдите мне Аулту! Быстро! – заорал на слуг Карст.

Через минуту ему доложили, что Аулта четверть часа назад отбыл из дворца в неизвестном направлении. Но Карст знал, куда отправился парень и выругался на себя за излишнюю вспыльчивость, которая в очередной раз его подвела. Распорядившись найти лучших ныряльщиков в городе и собрать их в бронзовом кабинете через час, вождь направился к себе в кабинет, писать письмо в надежде, что оно успеет достичь адресата. Послание Аулте было коротким, всего несколько слов: «Ничего не предпринимай. Жди. Скоро все решится». Скрепив конверт личной печатью, Карст Брюа передал письмо гонцу, и помолился Богу Крови, чтобы тот задержал корабль в порту, и гонец нашел Аулту, пока тот не уплыл.

К тому времени, как к нему привели пять лучших столичных ныряльщиков, гонец так и не вернулся, и Карст сделал вывод, что Красный Бог не услышал его молитв.

Верховный вождь Керции раздраженно ходил по кабинету, ныряльщики настороженно следили за правителем, гадая, зачем их так срочно доставили во дворец.

Наконец, Карст Брюа остановился и без предисловий перешел к делу:

– Ваша задача состоит в том, чтобы незаметно поднять золото нашей империи с потопленного в порту Алингасана корабля и вернуть его на родину, – строго обозначил вождь предстоящую миссию. – Если кто-то из вас проговорится об этом поручении – его ждет смерть. Если кто-то решит украсть из государственных запасов – его ждет смерть. Если кто-то усомнится в вашей благородной миссии по очищению порта Алингасана от обломков погибших кораблей, сообщите об этом моему единокровному брату Аулту. Если у вас возникнут любые вопросы, проблемы, или вы будете в чем-то нуждаться, да хоть в том, что вам некому подтереть зад, обращайтесь к нему же. По возвращении вас будет ждать достойная награда в соответствии с вашими трудами. Ваш корабль отплывает через два часа. Да хранит вас Кровавый Бог! – снисходительно добавил верховный вождь и вышел из кабинета.

Глава 20

Роствелл, Великая Феррийская империя

29 день Красного Лета, 2368 г.

 Второкровному императору пришлось провести за пределами родной Феррийской империи больше месяца, и он был счастлив возвращению в Роствелл. Величественные колонны и многочисленные статуи святого Шеша, великих спортсменов, деятелей искусства и мыслителей, украшавшие столицу, были настоящей усладой для его глаз. Одни из колонн были затеряны среди зеленых цветущих садов, другие возвышались над городом, установленные на крышах зданий, выстроенных из северного камня. Эта кремового цвета горная порода с виду походила на мрамор, но была прочнее и долговечнее.

Когда Сшуа въехал в ворота и вновь вдохнул воздух феррийской столицы, по его телу пробежали мурашки. Он любил свой город, и все сравнения со Звездным, с которого якобы был перенят стиль архитектуры, он считал нелепыми и смешными. Хотя будучи талантливым дипломатом, Сшуа признавал, что столица Сарбии действительно хороша. Но Роствелл казался ему самим совершенством.

И его город ждал его. Как только карета второкровного императора, въехала в величественные десятиметровые главные ворота Роствелла, на улицы толпами повалил народ, встречая брата своего правителя восторженными криками. Феррийцы любили его не меньше, чем Шуа, а может даже больше. Сшуа знал об этом и купался в их любви.

До дворца Сшуа добрался только после полудня. Неудивительно, ведь Роствелл, со своим населением более чем в два с половиной миллиона человек, являлся самым крупным городом во всем Анхаре. Сшуа несколько раз порывался выскочить из кареты и прогуляться, но останавливал себя, ведь во дворце его ждал брат, по которому Сшуа очень соскучился. И вот, наконец, на горизонте показались знакомые стены дворцового парка и возвышавшиеся над ними вековые дубы. Сшуа радостно заерзал на скамье и прильнул к окну, выдавая свои юные годы. Сейчас он не казался таким взрослым и таким опасным, каким видели его на приемах.

От дворцовых ворот на добрую сотню метров протянулся арочный коридор с покатистой остроугольной крышей, выложенной из красной черепицы. А по бокам раскинулась небольшая дубовая роща, в которой обитало семейство белок. Зверьки совершенно не боялись людей и с удовольствием лакомились орехами прямо с рук.

Проехав весь коридор, экипаж второкровного императора наконец-то выехал к круглому фонтану со статуей первого из их рода – Ашеи Раши – в центре. А за фонтаном раскинулся дворец с двумя малыми куполами по бокам, одним большим в центре и входом, поддерживаемым четырьмя массивными колонами.

Не дожидаясь, когда слуга откроет ему дверь кареты, Сшуа выскочил на улицу. Встал перед дворцом, раскинул руки в стороны, закинул голову назад и замер. Воздух родного дома был изумителен, даже совершенен. Слезы радости подкатывали к горлу, и Сшуа почти не дышал от восторга, и захлестывающих его чувств.

– Я дома, – наконец-то прошептал второкровный, не скрывая текущих по щекам слез.

– Добро пожаловать домой, великий из величайших, – склонив лысеющую голову, произнес дворецкий.

– Тешанр, – радостно воскликнул Сшуа и крепко схватил обеими руками голову слуги, – видит великий Шеш, как я рад видеть тебя!

– И я рад вас видеть, великий из величайших, – смущенно улыбнулся в ответ тот и снова поклонился.

– Мой брат во дворце?

– Нет, великий из величайших. Его императорство на бегах.

– О да, это на него похоже, – посмеялся Сшуа. – Не будем его отвлекать. Распорядись, чтобы мне набрали ванну. А то от меня такой смрад, будто последнюю неделю я делил карету с семьей скунсов.

Сшуа не спеша шел по коридорам дворца, рассматривая красочные фрески на стенах, до некоторых он даже дотрагивался, трепетно и осторожно проводя ладонью по знакомым с детства картинам. У своей любимой картины «Битва при Аполе», Сшуа задержался подольше – на колеснице, запряженной тремя черными скакунами, в битву врывался Алшолло, один из величайших полководцев Феррийской империи, прославившийся тем, что не носил доспехов и всегда сражался с голым торсом. Алшолло верил, что сам Шеш защищает его от вражеских клинков. И так оно и было, в боях полководец оставался неуязвим, получая лишь маленькие царапины, заживавшие на нем так же быстро, как на собаке. Но во время одного из победных пиров подлые линсвенцы[40] отравили его. Молодому талантливому и непобедимому в боях полководцу было всего двадцать лет. Сшуа не раз думал о том, как много мог бы еще сделать Алшолло, если бы не погиб в столь раннем возрасте.

Пока Сшуа шел в свою спальню, прислуга уже успела наполнить горячей водой отлитую из чистого золота ванну. Хотя с приходом во дворец водопровода это больше не требовало особых усилий. Переступив порог своей комнаты, второкровный император с удивлением обнаружил, что прислуга, стала значительно моложе с того времени, как он покинул родные пенаты. Обычно Сшуа не любил незапланированных и не одобренных им лично перемен, однако эти его скорее обрадовали. Прикосновения старых женщин, ранее прислуживавших ему в ванной комнате, были ему противны. Теперь же их сменили молодые девушки примерно его возраста. Молодой правитель открыто оценивающе оглядел служанок и довольно улыбнулся, явно смутив этим девушек. И все же первым делом Сшуа хотелось хорошенько вымыться и отдохнуть с дороги, а уже потом узнавать, насколько они опытны в любовных делах.

Получив разрешение – легкий утвердительный кивок – девушки кинулись раздевать одного из самых завидных женихов Анхара. Сшуа не позволил им снять с себя только перстни. Он свято верил, что никто, кроме членов императорской семьи не имеет права к ним прикасаться. Самостоятельно сняв перстни с пальцев, он убрал их в малахитовую шкатулку, с которой старался не расставаться ни дома, ни в дороге, и поставил ее на столик рядом с ванной.

Наконец, Сшуа опустился в воду. Отпустив прислугу, он положил одну руку на шкатулку, вторую на подлокотник, запрокинул голову назад и закрыл глаза. Теплая вода, тишина и безопасность родных стен убаюкали Сшуа, и незаметно для себя самого он заснул.

Его разбудил неожиданно раздавшийся восторженный крик:

– Мой милый брат!

Сшуа казалось, что он словно выплывает из тягучего и липкого как кисель тумана. Голова совершенно не соображала, тело было ватным. Первым делом второкровный император проверил шкатулку и ее содержимое. Все было на месте.

– Ты чего в холодной воде сидишь? – присев на корточки рядом с ванной и окунув руку в воду, поинтересовался Шуа. – Ашша, Касиша, долейте ему теплой воды, – окликнул он девочек-служанок, стоявших за дверью.

– Рад тебя видеть, – все еще сквозь сон улыбнулся Сшуа. – Одна кровь?

– Единая кровь, – это было фирменное приветствие братьев, – Как твоя поездка в Сарбию? Они согласились на турнир?

– Да, это было проще, чем выловить чильку[41] в горном озере, – довольно потянулся Сшуа.

– Чудесно! Сестра готова?

– Ты же знаешь женщин, брат, они никогда не бывают готовы к сроку.

Братья рассмеялись. Оба были рады видеть друг друга после столь долгого расставания.

– Как тебе новые служанки? – хитро улыбнулся Шуа, схватив одну из проходивших мимо служанок за локоть, – Надеюсь, я угадал с подарком.

Миниатюрная девочка с большими выразительными глазами и черными, отливавшими янтарем волосами до плеч, была обмотана в ванильного цвета лоскут ткани, ярко контрастировавший с ее смуглой кожей. От прикосновения первокровного императора, она разволновалась, покраснела – и стала еще красивее.

– Миленькая девочка, – оглядел пойманную служанку Сшуа, – но что за ужасный наряд? Белое ей совершенно не к лицу.

– Согласен, – подтвердил Шуа и одним движением сдернул с ее тела лоскут, обнажая маленькую упругую грудь с темными сосками.

Служанка поспешила прикрыться руками, но Шуа недовольно покачал головой. Без лишних слов девочка повиновалась и опустила руки. Ей одновременно было стыдно и лестно, она старательно смотрела куда-то выше, стараясь не встречаться взглядом с молодыми императорами.

– Касиша, – позвал Шуа вторую служанку, успевшую выбежать за дверь. – Принеси то платье, которое не захотела вчера носить моя сестра, назвав его неподходящим.

Вскоре Касиша вернулась с буро-красным платьем, украшенным тонким золотым кружевом.

– Помоги своей подруге надеть его.

– Так лучше, – подтвердил Сшуа, глядя на молодую служанку в новом платье. В нем она по красоте дала бы фору любой принцессе.

– Отлично. Теперь переоденься во что-нибудь попроще, а платье оставь себе, – приказал ей Шуа. – Наденешь его вечером для моего брата. Он любит не только красиво раздетых женщин, но и красиво одетых, верно, брат?

– Именно, – продолжая рассматривать служанку, рассеянно ответил Сшуа.

– А теперь прочь. Дайте нам поговорить наедине.

Служанки мгновенно удалились.

– Как твоя поездка? – поинтересовался Шуа. – Сарбиец не испугался?

– Нет, мы оказались правы на его счет. Стоило намекнуть, что я говорю от твоего имени, и он сдался. Согласился на все наши условия.

– Кстати, пока тебя не было, я закончил утепление дворца.

– Думаешь, будет теплее? – недоверчиво поинтересовался Сшуа.

– Если верить нашим ученым мужам, то да. А вообще, проверим зимой, тем более она не за горами.

– Как и наше господство на материке?

– Именно, брат. Одна кровь?

– Единая кровь.

– Не буду тебе мешать, отдыхай, – поднялся Шуа. – Я рад, что ты снова дома, – улыбнулся он, пожал брату руку и удалился из комнаты.

Оставшись наедине с собой, Сшуа опять задремал в подлитой служанками горячей воде.

Глава 21

Острова Карса, Рыжее море, Сарбия

12 день Желтого Лета, 2368 г.

 Наступил последний день практики. Подводя итог своей стажировки, Феро был вынужден признать, что Славящие Солнце не более чем отставшее в развитии племя, которое так и не смогло приоткрыть завесу тайны своих предков.

За целый месяц пребывания в стане оторванного от цивилизации племени Феро успел принять участие в посевах, застать свадьбу, сходить с копьем на кабана и даже поохотиться голыми руками на светлокожих змей – икандр. Но больше всего ему запомнились красные огни на горизонте. Несколько раз он подрывался посреди ночи с желанием незаметно пробраться туда, где горели загадочные огни. Но каждый раз останавливал себя, вспоминая про узника, который так же, как и он, наверняка считал себя самым хитрым и неуловимым.

Скучные и однообразные будни практики скрасила лекция по большим ящерам, которую давал в соседней деревне знаменитый профессор-палеонтолог Свиваши та Луши. Анви чуть не силой заставляла Феро пойти на нее вместе с ней. А он не смог устоять перед обаятельной наставницей. На лекции та Луши рассказывал о кандоварах, ахраварах, поливарах и единственном известном огнедышащем ящере Анхара – мишарарихе, жившем сотни миллионов лет назад. Из всей лекции Феро запомнился только способ, которым мишарарих изрыгал пламя. У ящера к горлу поднимался желудочный сок, где при взаимодействии с горячим небным язычком, воспламенялся на выходе.

И, конечно, было еще загадочное письмо от друга с Феррийской стены. На двенадцатый день практики пришло короткое сообщение от Верна Уонса: «Я нашел изумительный артефакт. Он прекрасен. Надеюсь, скоро увидимся». Было совершенно не ясно, что хотел сказать Верна. Но само по себе письмо с большой земли было для Феро словно глоток свежего воздуха. Поэтому он решил сохранить письмо, спрятав его во внутренний карман, и так под сердцем проносил его все это время.

Сидя на большом валуне, возле поселения рыжеволосых, Феро разглядывал их юрты, неожиданно ставшие для него родными. Даже земля внутри не казалась больше такой жесткой, как в первый день. А ведь Феро думал, что никогда не сможет привыкнуть к местному укладу. И дело касалось не только жесткой и холодной земли, на которой приходилось спать, но и рациона. Потратив в первые дни большую часть бюджета, парень твердо решил, что стоит начать политику «строгой экономии», иначе на обратном пути он помрет с голоду. Сначала привыкшему к столичной пище парню казалось, что большей гадости, чем жареный жук, просто не существует. Но уже на третий день Труа обвыкся и стал щелкать их, как семечки. Особенно ему понравилось мясо черноголового тушканчика, который зарывался туловищем в землю, а голову оставлял на поверхности, притворяясь камнем. При приближении мелкой живности, кузнечика или стрекозы, тушканчик раскрывал рот и съедал свою добычу. Искать тушканчиков в каменистой степи было непростым занятием, но сытный ужин стоил потраченных усилий.

С Анви у Феро так ничего и не вышло. Да он и не пытался после того задушевного разговора у ручья, хотя девушка была ему очень симпатична. К тому же Труа понимал, даже получись ему добиться расположения девушки, она бы никуда с ним не уехала. Ее сердце принадлежало этим островам, холодным в ночи и жарким в полудне. Изменчивым, как и сама женская натура.

А теперь пришло время возвращаться к привычной жизни. Впереди у Феро был долгий путь домой, а у парня не осталось ни припасов, ни денег. Настолько долго голодать ему еще не приходилось даже в самые тяжелые студенческие годы, но оставалось уповать только на дары, принесенные ему девушкой из племени в последний день: корзинку красной корьки, немного свички и пару бутылок мосьё.

На перрон Феро пришлось ехать одному. Анви с утра заболела, поэтому даже не смогла выйти попрощаться. А парню так хотелось увидеть наставницу в последний раз, но, рассудив, что так будет даже лучше, он в расстроенных чувствах сел в присланную за ним карету.

Феро оставлял острова Карста, чувствуя, что жизнь здесь его изменила. Он больше не грезил романтикой больших исторических приключений, хотя если бы ему предложили рвануть, например, на Твендонские раскопки или в Олебергские пещеры, то он, не задумываясь, согласился бы. Но цель заключалась бы уже не в познании окружающего мира, а в познании внутреннего. Феро чувствовал, что возвратится домой взрослым человеком. Поиск работы, дома и своего места в жизни – вот неполный перечень того, что предстояло ему сделать в новом для себя амплуа. И только тут, на древних островах он все еще мог продолжать считать себя юнцом. Наверное, именно это место у него теперь будет ассоциироваться с последним пристанищем его детства.

Однако Феро понимал, что на самом деле грустит не по упущенной юности или девушке. Он чувствовал разочарование, уезжая с острова, на котором так долго мечтал побывать, раскрыть его тайны, влюбиться и, в конце концов, обрести счастье, как герой книги Вавье, которую он читал перед отъездом сюда. Но, видимо, его книга еще не закончена, в конце концов, решил Феро, с надеждой глядя в окно на черно-зеленые склоны холмов, терявшихся в сегодняшней дымке. Возможно, на обратном пути судьба вновь сведет его с суматошным Мотой, который хотя бы отчасти скрасит дорогу своими рассказами. И снова они будут играть во флоп-джоп, пить мосьё и гадать, как сыграют их любимые команды. Удивительно, но Феро за все время на островах ни разу не вспомнил про футбол. Затем были еще какие-то мысли, но парень их уже не различал, легкая качка кареты сморила его и он уснул.

Ямщик разбудил Феро по прибытии в порт. На улице было уже темно и зябко. Парень поежился и потер плечи, но ледяной ветер с моря пробирал до костей. Так что Феро даже помог ямщику с собственными вещами, чтобы немного согреться.

Корабль стоял на причале, ожидая пассажиров. Феро вытащил из кармана часы. В темноте было почти не разобрать стрелки, но глаза парня быстро привыкли. До отправления корабля оставалось меньше получаса. Феро еще надеялся увидеть Моту, успокаивая себя тем, что тот просто опаздывает, но с каждой прошедшей минутой Труа осознавал, что его друг не приедет. Закинув свои вещи в каюту, Феро выбежал на палубу, чтобы в последний раз взглянуть на острова Карса. Нагретая за день долина теперь отдавала красным светом на фоне темно-синего, почти черного, неба. Труа пообещал себе, что еще вернется сюда, чтобы разгадать так и не открывшиеся ему тайны. И обязательно узнает, что это за странные, загадочные красные огни, обрекающие людей на пожизненное заточение в тюрьме.

Как бы старательно не убеждал себя Феро, что он уже взрослый и рассудительный дипломированный специалист, в душе он оставался все тем же мальчишкой-мечтателем, наивно и искренне верящим в придуманное для себя будущее.

Глава 22

Кушна, Керция

32 день Желтого Лета, 2368 г.

 Ноты протеста в адрес верховного вождя Керции стали приходить в начале Желтого Лета, когда слухи о золоте просочились за стены Алингасана. Карст не винил нанятых им ныряльщиков, ведь они смогли, поднимая по повозке золота в день, целую неделю скрывать истинную цель их прибытия.

Первой свое недовольство выразила Рессария, настоятельно требуя ответа. Этого вполне стоило ожидать, ведь их интересы задевались в первую очередь. Карст оправдывался тем, что его корабль угодил в шторм, и укрылся в порту Алингасана ненамеренно. Но ответ не устроил рессарийского короля, который затребовал морскую карту, удостоверяющую маршрут судна, а также бумаги, подтверждающие назначение столь внушительного груза. На это Карст рассказал ему вполне правдоподобную историю о выгодных сделках на далеких южных островах. Однако в ответ он лишь получил гневное: «Плюю я на вашу ложь!».

Верниец оказался более сдержан в словах и доверчив, его устроил вариант со штормом, даже предложил взамен свою помощь, от которой Брюа вежливо отказался.

Сарбийцы поставили под сомнение рассказанную им историю, но предпочли сохранить нейтралитет в данной ситуации. Наименее критично высказались королевство Глерунт, княжество Дарвийское, республика Белгония, а сама Илегия предпочла тактично отмолчаться. А вот феррийцы высказали свою поддержку не задавая вопросов и обещались в конце Желтого Лета прибыть в Керцию с личным визитом всей семьей, что слегка настораживало.

Висенья застала мужа за приемом ванны с маслами. Одна из служанок намыливала ему голову, вторая делала маникюр, третья – массажировала стопы. Керцийка немного постояла в дверях, наблюдая эту забавную картину.

– Ты не изменяешь себе, – усмехнулась она, подходя к мужу. – Оставьте нас, – скомандовала она прислуге и девушки, покорно склонив головы, выбежали из комнаты.

Висенья уселась у изголовья, подобрав подол своего любимого оранжевого платья, и стала намыливать ему волосы.

– Люблю твои руки, – с улыбкой произнес Карст.

– Надо же мне хоть как-то заботиться о любимом муже, – игриво заворковала девушка, склонившись ему над ухом.

– Залезай ко мне, – гладя ее руки, позвал Брюа жену.

– Не могу, Кари, мне еще к герцогине Весткарцарской на прием ехать. Она желает показать свою новую книгу. Там будет половина дворца, так что зря ты отказался.