Сочинения. Том 5

Механизмом контроля при выполнении операции является наблюдение за пульсом. Во-первых, «сильный и ровный» пульс пациента – хороший прогностический признак при принятии решения о кровопускании. Во-вторых, пульс необходимо контролировать во время вмешательства, так как он является индикатором состояния больного: «…Как только ты заметил, что сила пульса изменилась или он стал неровным, следует немедленно прекратить процедуру. Стоит ли говорить о том, как поступать, если пульс стал неразличимым? Ты уже должен понимать, что в качестве пульса содержится вернейшее средство различить наличие или отсутствие сил в организме» (14, 292 К).

В случае если лихорадка носит достаточно интенсивный характер, врач может наблюдать воспалительный процесс около самой вскрываемой вены. Эта мысль Галена вполне понятна современному врачу, имеющему представление о генерализованном характере интоксикации. Великий римский врач напоминает, что во время кровопускания может меняться характер истекающей крови, на это обращал внимание еще Гиппократ в своем трактате «О диете при острых болезнях». Если очаг воспаления скрыт внутри тела и к нему нет непосредственного доступа, выбор правильной топографии сосуда может, в соответствии с учением Гиппократа и Галена, такой доступ обеспечить. Если, например, кровь, вытекающая из вены, через некоторое время становится более темной и плотной, то, по мысли классиков античной медицины, это указывает на то, что места разреза достигла кровь, исходящая непосредственно из очага воспаления.

Количество удаляемой крови Гален советует соизмерять с двумя критериями – природой больного и климатическими условиями, в которых он находится в момент вмешательства. Кроме того, если климат жаркий, а смешение жидкостей, определяющее конституцию пациента, – «горячее и влажное», пациенту необходимо дополнительное питание. Кровопускание в таких случаях может быть весьма обильным. Напротив, у «людей бледных с рыхлой плотью» в холодное время года оно должно быть очень умеренным. Гален подчеркивает необходимость индивидуального подхода и в оценке адекватности объема кровопускания: «Я не могу дать однозначных письменных рекомендаций относительно предельного количества изливаемой крови в каждом случае. Я знаю случаи, когда у больных изливалось шесть литров крови и лихорадка у них немедленно прекращалась без всякого вреда для их сил, но помню также и случаи, когда полутора литров было достаточно, чтобы больной испытал небольшой упадок сил, а удаление двух литров привело бы к тяжкому вреду. Я помню случаи, когда приносило пользу изъятие одного литра, или даже меньшего объема, из локтевой, бедренной или коленной вены, а иногда и из вены у большого кантуса глаза и под языком. Из этих вен не бывает сильного течения крови, так же как и из вен на ногах и кончиках пальцев рук. Некоторые считают, что можно вылечить селезенку, вскрыв вену у второго из маленьких пальцев, о чем пойдет речь далее» (14, 294–295 К).

По ходу текста Гален периодически возвращается к основополагающей рекомендации относительно методики кровопускания – оптимальному выбору топографии вскрываемого сосуда. Идеальный случай, когда кровотечение, как выражается великий врач, происходит «по прямой», т. е. место кровотечения максимально приближено к заболевшей части тела. Этого не всегда можно добиться в реальных клинических условиях, однако «по прямой», безусловно, должно означать хотя бы «на той же стороне тела, что и пораженное место». Гален приводит примеры, поясняющие эту рекомендацию: «Так и при заболевании селезенки помогает кровопускание из среднего пальца левой руки, точно так же, как и вскрытие локтевой вены на левой руке, и лучше всего удалить необходимое количество крови не за один раз, а разделить его на два дня. <…> Также многократно было показано, что страдающим плевритом приносит большую пользу кровопускание из вены, находящейся на той же стороне, что и больной бок, польза же вскрытия вены с противоположной стороны или вовсе неясна, или наступает через некоторое время. Также вскрытие вены, находящейся с той же стороны, часто снимало в течение часа сильную боль в глазу, причем вскрывалась так называемая плечевая вена. <…> При болезни же бока, или легкого, или диафрагмы, или селезенки, или печени, или желудка надо вскрывать вену, проходящую через подмышку и локоть. Если нет возможности вскрыть эту вену, надо вскрывать ответвляющуюся от нее и идущую в место сгиба сустава» (16, 296–298 К).

Порой от врача требуются серьезные познания в анатомии, чтобы соотнести топографию заболевшей части тела и вены, которую можно вскрыть. Гален напоминает о том, что вену бывает трудно локализовать в силу технической сложности: у каждого пациента существуют свои анатомические особенности (не у всех вены крупные и легкодоступные). Тогда следует вскрывать ту вену, которая доступна и непосредственно связана с той, вскрытие которой было бы оптимально, но технически невыполнимо.

Особенностью текстов Галена, посвященных клиническим проблемам, является наличие в них ярких описаний решения определенных лечебных задач. Великий римский врач, как правило, обрамляет клинический пример бытовыми зарисовками – врачебный разбор конкретного клинического случая разворачивается в интересную житейскую историю, великолепно характеризующую ту эпоху. Сочинение «О лечении кровопусканием» – не исключение. Так, Гален рассказывает, как посещал одного больного на дому: он получил приглашение от уважаемого и богатого римлянина, которому великий врач не считал возможным отказать. Один из «домашних» (родственник или слуга – Гален не уточняет) этого уважаемого человека страдал сильными болями в области глаз «около двадцати дней», и ему «угрожала слепота» (17, 299 К). У хозяина дома, разумеется, имелся семейный врач, но он был последователем Эрасистрата и из принципиальных соображений воздерживался от кровопускания. Больной оказался «полнокровным юношей», страдавшим «чрезвычайно сильным» воспалением глаз, сопровождавшимся скоплением жидкости. Гален не наблюдал «изъязвлений», однако обратил внимание на «утолщения» и «участки жесткой ткани», уже сформировавшиеся на глазах.

По прогнозу великого врача, на излечение пациента требовалось три дня, но эти три дня должны были быть насыщены лечебными процедурами – больной должен был находиться под постоянным наблюдением врача. Гален был в это время чем-то очень занят и не располагал возможностью регулярно посещать пациента. Об этом он объявил его патрону, предложив забрать пациента с собой и лечить у себя дома, пообещав вернуть его через три дня выздоровевшим (еще одна бытовая деталь, указывающая на то, что отношения с этим человеком были для Галена весьма важны). Когда пациент оказался дома у врача «около пятого часа вечера», Гален немедленно произвел кровопускание – в два этапа, с перерывом в два часа, выпустив три римских литра крови сразу и еще один позднее.

В последующие два дня Гален обработал глаза пациента специальной мазью (в первый день – три раза, во второй – два), смешанной с вином. Используемое лекарство Гален называет «разъедающим», подчеркивая, что без предшествующего кровопускания пациент его бы не перенес. Сама по себе процедура обработки глаза тоже была довольно жесткой: веки выворачивались и лекарство наносилось закругленным концом специальной палочки.

На третий день пациент был представлен своему благодетелю поправившимся: он уже видел и мог самостоятельно его приветствовать. Здесь Гален с видимым удовольствием описывает удивление и восторг хозяина дома и его многочисленной челяди, потрясенных быстротой и эффективностью лечения. В заключение этого увлекательного рассказа Гален напоминает об уже известных нам правилах кровопускания и применения в сочетании с ним «разъедающих лекарств».

Гален дает общий ориентир выбора места для производства кровопускания: крупная вена должна быть расположена ниже заболевшей части тела. Когда речь идет о заболеваниях глаз, горла, апоплексическом приступе и т. д., он рекомендует вскрывать локтевую вену или ее притоки, в зависимости от размера и возможностей доступа. Кровопускание, необходимость которого определяется патологией органов, расположенных в тазовой области, следует выполнять, рассекая сосуды на бедрах и лодыжках. Особый вопрос – заболевания почек, которые Гален подразделяет на «собственно нефрит» и другие, связанные с переполнением или ранее перенесенным воспалением. В первом случае великий римский врач считает возможным делать кровопускание в области локтя, во втором – из сосудов нижних конечностей. При заболеваниях матки, по его мнению, эффективны кровопускания из берцовых вен, особенно выполняемые постепенно, порционно в течение трех-четырех дней. Желательно сочетать их с диетой для похудения и приемом специальных лекарств, рецепт которых Гален здесь же и описывает (18, 303–304 К).

Великий врач предлагает трехчастную классификацию кровопусканий: начинающиеся воспалительные процессы лечатся «по принципу отвлечения», хронические – «опорожнения», при далеко зашедших состояниях надо добиваться хотя бы извлечения крови из частей тела, ближе всего расположенных к заболевшему органу.

Гален, как всегда, поясняет этот тезис рядом практических примеров и рекомендаций: «Так, при сильном воспалении в районе гортани и трахеи в начале воспаления помогает кровопускание из локтя, а в продолжении – из самого языка, причем в нем надо вскрыть обе вены. Так и в глазу, если после воспаления остался струп, для удаления его полезно вскрыть вену у большого кантуса. Так же и при тяжести в голове и при хронических головных болях, вызванных состоянием переполнения, приносит облегчение вскрытие вены на лбу, если же такое состояние только началось или находится в высшей точке, помогает отвлечение посредством постановки банки на шею, причем иногда достаточно только банки, а иногда необходимо еще и нанести порезы. Перед этим надо предварительно удалить лишнюю жидкость из всего тела. Согласно той же логике, при боли в задней части головы, если она только началась или находится в высшей точке, помогает рассечение вены на лбу. Отвлечение же одновременно с опустошением следует делать, когда начинается приток крови к месту воспаления. А кровопускание из самой страдающей части или частей, к ней ближайших, следует делать при воспалении, образовавшем как бы затвердение. Если же ни одна часть тела человека не страдает никакой болезнью, мы предупреждаем болезни, производя опустошение в начале весны. Таким образом, мы стремимся избежать того, что человек с наступлением лета заболеет обычными для него недугами, сопряженными с жаром» (19, 305–306 К).

Описания подобных клинических ситуаций, по мысли автора трактата, должны сделать представленные им выводы предельно ясными для врачей. Кровопускание делается с целью «отвлечения крови», если заболевшая часть тела слаба. Если же она достаточно сильная, то, сообразуясь с временем года и характером заболевания, кровопускание производится для радикального излечения пациента.

Соответственно, неприемлемо устанавливать сроки выполнения вмешательства: «В целом нужно знать то, что, когда речь идет о кровопускании, не следует в первую очередь обращать внимание на число дней, как делают, советуя, что совершенно нелепо, производить кровопускание после обострения, которое происходит на третий день, когда, по их словам, мы уже имеем определенное знание относительно того, каковы вид болезни, характер и ее природа в целом. Иные же полагают крайним сроком для кровопускания четвертый день и внутри этого промежутка позволяют делать кровопускание в любой момент в промежутках между обострениями болезни» (20, 308–309 К).

Гален не устает напоминать, что кровопускание – это экстренное хирургическое вмешательство, весьма эффективное, если выполняется по жизненным показаниям. Наличие этих показаний определяется ходом болезни и способностью пациента перенести вмешательство. Никакие искусственные сроки, соотносящие время выполнения операции с течением болезни, устанавливать не стоит: кровопускание, выполняемое не по экстренным или срочным показаниям, может оказаться в лучшем случае бесполезным, а в худшем – опасным для жизни пациента. В зависимости от хода болезни операция может понадобиться сразу или через какое-то время, и выполнять ее надо только исходя из реальной клинической картины, «даже если это произойдет на двадцатый день болезни».

Гален постоянно следует мысли, которую он четко высказал и обосновал в трактате «Искусство медицины»[146]: врач лишь помогает природе, поэтому следует учитывать ресурс сил пациента и те условия (в первую очередь климатические), в которых он проживает. Отсюда советы применять кровопускание, сообразуясь с факторами, способствующими экономии сил больного и его возможностям выздоровления: выполнять операцию утром, дав пациенту возможность выспаться, дозировать объем выпускаемой крови, не забывать назначить восстановительные прогулки и т. д. (21, 311 К).

Весьма важным является еще один момент: возможно ли выполнить кровопускание путем вскрытия артерии, а не вены? Гален признает подобную постановку вопроса совершенно логичной: «Ведь когда горячая и наполненная пневмой кровь скапливается в артериях и отягощает их, следует вскрыть артерию, которая является общей со страдающей частью» (22, 313 К). Вместе с тем он предостерегает от очевидной опасности: кровотечение из артерии остановить гораздо труднее. Вероятность гибели больного от неконтролируемого кровотечения гораздо выше при вскрытии артерии, чем при венотомии. Гален также упоминает об известных ему случаях развития гангрены конечности при попытках остановить артериальное кровотечение с помощью наложения лигатуры.

Великий врач говорит о том, что блестяще владеет артерио-томией, как и венотомией. В. Наттон подчеркивал некоторую склонность Галена к хвастовству и самолюбованию. Эти его качества предстают перед читателем и в сочинении «О лечении кровопусканием». Гален не ограничивается упоминанием о своем опыте и рекомендацией вскрывать лишь небольшие артерии с крайней осторожностью. Он «скромно» поясняет, что к искусству вскрывать артерии он был приобщен сверхъестественными силами, поэтому другим врачам не стоит даже пытаться его превзойти: «Я же расскажу тебе, какова была моя отправная точка в том, что я занялся рассечением артерий. Я был побуждаем некими сновидениями: ясных сновидений об этом у меня было два. Я приступил к артерии, которая находится на правой руке между указательным и большим пальцем, и предоставил крови течь, пока она не остановится сама, как повелел мне сон. Вытекло же около литра. И у больного немедленно прекратилась боль, которая была в течение долгого времени в том месте, где печень смыкается с диафрагмой. Это случилось со мной, когда я был еще молодым человеком. И некий служитель бога в Пергаме также был избавлен от долго длившейся боли в боку благодаря вскрытию артерии кисти, причем путь к исцелению был также указан ему во сне. У другого человека была рана бедра, и кровь из поврежденной артерии не переставала течь, пока я не был приглашен и не разрезал артерию полностью. Затем я намазал заячью шерсть лекарством из алоэ, ладана и яичного белка, и благодаря этому лекарству рана зажила без аневризмы, и человек, уже четыре года страдавший от сильной боли в бедре из-за этого разрыва, с этого момента стал окончательно здоров. Все это убедило меня часто прибегать к вскрытию артерий на конечностях, иногда же – и на голове, при любых болях, которые, как представляется, происходят от горячего или насыщенного пневмой вещества, особенно если это боль мембран» (23, 314–316 К).

Рассказом о практических аспектах применения артериотомии и заканчивается трактат Галена «О лечении кровопусканием». Может показаться, что он обрывается на изложении взглядов великого врача на артериотомию. Однако не стоит забывать о том, что очень многие сохранившиеся тексты Галена представляют собой либо письма к его последователям, либо устные выступления (лекции или клинические разборы), записанные его учениками. Многие из них не имеют четкой структуры и порой выглядят как краткое устное выступление. «О лечении кровопусканием» представляет собой полноценное сочинение: в нем подробно разобраны теория и практика применения венотомии, артериотомия оценена как лечебный метод и, в общем, не рекомендована для широкого применения в отличие от рассечения вен. Гален отмечает, что артерио-томия – эффективный метод, но при его применении возможно развитие опасных осложнений, и ясно дает понять: использование этого метода – удел немногих.

ΓΑΛΗΝΟΥ. ΠΡΟΣ ΤΑ ΑΝΤΕΙΡΗΜΕΝΑ ΤΟΙΣ ΙΠΠΟΚΡΑΤΟΥΣ ΑΦΟΡΙΣΜΟΙΣ ΥΠΟ ΙΟΥΛΙΑΝΟΥ[147]

1. ῎Αµεινον µὲν ἦν, ὥσπερ οἱ νοµοθέται τοὺς ψευδῶς ἐγκαλέσαντας ὁµοίως τιµωροῦνται τοῖς ἐγκληθεῖσιν, εἴπερ ἥλωσαν, οὕτως καὶ τοὺς ἀντιλέγοντας ψευδῶς οἷς οὐκ ἔµαθον ὑπέχειν ἀξίαν ὧν πληµµελοῦσι τιµωρίαν. ἐπεὶ δ’ οὐκ οἶδ’ ὅπως ὕβρεως µὲν ἐφεῖται δικάζεσθαι, νόµος δ’ οὐδεὶς κεῖται περὶ τῶν ψευδῶς ἐγκαλούντων, εἰκότως οἶµαι κατὰ τῶν ἀρίστων ἀνδρῶν οἱ σκαιότατοι λέγειν τολµῶσιν. ἐχρῆν γὰρ ὥσπερ ἐν Αἰγύπτῳ πάλαι τῶν κατὰ τὰς τέχνας εὑρισκοµένων ἕκαστον ὑπὸ κοινοῦ συνεδρίου τῶν πεπαιδευµένων κριθὲν ἐνεγράφετο στήλαις τισὶν ἀποκειµέναις ἐν ἱεροῖς χωρίοις, οὕτω καὶ παρ’ ἡµῖν εἶναί τι συνέδριον ἀνδρῶν δικαίων τε ἅµα καὶ πεπαιδευµένων, οἳ δοκιµάζοντες τὰ νέα συγγράµµατα θήσουσι µὲν ἐν δηµοσίοις χωρίοις τὰ χρηστά, διαφθεροῦσι δ’ ὅσα µοχθηρά· βέλτιον δ’ ἦν, εἰ µηδὲ τοὔνοµα τοῦ γράψαντος ἐφύλαττον, ὥσπερ οὐδ’ ἐν Αἰγύπτῳ τὸ ἀρχαῖον· ἐκωλύθη γὰρ ἂν οὐχ ἥκιστα κἀκ τοῦδε τῶν φιλοτίµων ἡ περὶ δόξαν ἄµετρος σπουδή. νῦν δ’ ἐπειδὴ καὶ γράφειν ἔξεστιν ἅπασι καὶ κρίνειν τοῖς ἐπιτυχοῦσιν, εὐδοκιµοῦσι παρὰ τοῖς πολλοῖς οἱ τολµηρότα-τοι, καθάπερ ὁ Θεσσαλὸς <δι’> ὧν ἔγραψε λοιδορηθεὶς ῾Ιπποκράτει, καίτοι βιβλίον ἓν συνθεὶς ἐν ᾧ, καθάπερ οἴεται, τοὺς ἀφορισµοὺς ἐξελέγχει, δεικνὺς ἐναργῶς ἡµῖν ἑαυτὸν οὐδὲ τοὐλάχιστον ἐπιστάµενον τῆς ῾Ιπποκράτους τέχνης. καίτοι δίκαιόν γε ἦν ἐκµαθόντα πρότερον αὐτὴν οὕτως ἐπιχειρεῖν ἀντιλέγειν. ἢ τοῦτο µὲν ἴσως οὐκ ὀρθῶς εἶπον; οὐ γὰρ <ἂν> ἐτόλµησεν ἀντειπεῖν τοῖς ἀληθέσιν, εἴπερ ἔµαθεν αὐτήν, πλὴν εἰ παντάπασιν ἀναίσχυντός τις ἦν, οἷος καὶ ὁ νῦν ἐπὶ τῆς ᾿Αλεξανδρείας γεγονὼς ᾿Ιουλιανός, οὗ βίβλους εἶναί φασιν ὀκτὼ καὶ τεσσαράκοντα πρὸς τοὺς ῾Ιπποκράτους ἀφορισµούς, ἐξ ὧν ἔναγχος ἔλαβον τὴν δευτέραν ἐν ᾗ τὸν ἀφορισµόν, ὡς οἴεται, ψευδῆ φησιν εἶναι τοῦτον· “ἐν τῇσι ταραχῇσι τῆς κοιλίης καὶ τοῖσιν ἐµέτοισι τοῖσιν αὐτοµάτως γιγνοµένοισιν, ἢν µὲν οἷα δεῖ καθαίρεσθαι καθαίρωνται, ξυµφέρει τε καὶ εὐφόρως φέρουσιν· ἢν δὲ µή, τοὐναντίον. οὕτω δὴ καὶ κενεαγγείη, ἢν µὲν οἷα δεῖ γίνεσθαι <γίνηται>, ξυµφέρει τε καὶ εὐφόρως φέρουσιν· ἢν δὲ µή, τοὐναντίον.” καὶ χάρις γε τύχῃ τοῦθ’ ἡµῖν πρῶτον ἐγχειρισαµένῃ τὸ βιβλίον, ὅπως µὴ µάτην ὁ χρόνος τρίβοιτο µακρὸν ἀναγινωσκόντων <ἔλεγχον> ὃν ἔγραψε πρὸς τὸν πρῶτον ἀφορισµὸν <ὃς> τῶν ἑξῆς ἁπάντων ἐστὶ προοίµιον. ἴσως γὰρ ἂν ἠναγκάσθην τι καὶ πρὸς ἐκεῖνα γράψας οὐδὲν µέγα δοκεῖν πεποιηκέναι διὰ τὸ µηδέπω θεωρίας ἰατρικῆς ἅπτεσθαι τὸν λόγον. ἀλλ’ ὅ γε προειρηµένος ἀφορισµὸς οὐ περὶ µικρῶν τῆς τέχνης διαλέγεται συµβουλεύων τῷ ἰατρῷ τῶν αὐτοµάτως γιγνοµένων κενώσεων διά τε τῆς ἄνω καὶ κάτω γαστρὸς µιµεῖσθαι τὰς ὠφελούσας, καὶ διδάσκει γε τίνες εἰσὶν αὗται καὶ πῶς αὐτὰς γνωριοῦµεν, ὥσπερ γε καὶ τίνες αἱ βλάπτουσαι σὺν τοῖς οἰκείοις γνωρίσµασιν. εἰ µὲν οὖν ἐµεµαθήκει τὴν τέχνην ᾿Ιουλιανὸς ὑπὸ διδασκάλων ῾Ιπποκρατείων, οὐκ ἂν ἐτόλµησε τοῖς ἀληθέσιν ἀντιλέγειν. ἐπεὶ δὲ οὔτ’ αὐτὸς οὔθ’ ὁ τῆς τοιαύτης ἐµπληξίας ἡγεµὼν αὐτοῦ Θεσσαλὸς ἐγνώκασι τῶν ᾿Ασκληπιαδῶν τὴν τέχνην, θαυµαστὸν οὐδὲν ἀγνοεῖν αὐτοὺς ἃ µηδ’ οἱ χωρὶς λόγου φάσκοντες ἰατρεύειν ἠγνόησαν. ἀκοῦσαι γοῦν ἔστιν ἐκείνων λεγόντων αὐξηθῆναι µάλιστα τὴν τέχνην ἐκ τῆς µιµητικῆς πείρας. ὅσα γὰρ ἐκ περιπτώσεως γενόµενα τοὺς κάµνοντας ὠφέλησε, ταῦθ’ ἡµεῖς, φασί, µιµούµενοι πολλάκις συνεστησάµεθα καὶ διαιρούµενοι ταῦτα φυσικὰ µὲν ὀνοµάζουσιν ὧν ἐκ τοῦ σώµατος ἡ αἰτία, κατὰ τύχην δὲ γίγνεσθαί φασιν ὧν ἔξωθεν, ὥστε µὴ µόνης φύσεως, ἀλλὰ καὶ τύχης εἶναι µιµητικὸν τὸν ἰατρόν. εἴρηται γοῦν ὑπ’ ἐκείνων τῶν ἀνδρῶν ἄλλα τε πολλὰ τῶν κατὰ τύχην ὠφελησάντων παραδείγµατα καὶ ὁ τὴν ἐν µετώπῳ φλέβα διακοπεὶς ἐκ τοῦ καταπεσεῖν. ἐπὶ γὰρ ὁµοίως διακειµένου τὴν αὐτὴν φλέβα τεµεῖν ἐτολµήσαµεν, φασίν, ἐλπίδι τῆς αὐτῆς ὠφελείας. ἀλλὰ καὶ γαστὴρ ἀξιολόγως ὑπελθοῦσα φλεγµαινόντων ὀφθαλµῶν, εἶτ’ ὀνήσασα µεγάλως ἐπὶ τὴν τοῦ γενοµένου µίµησιν ἡµᾶς προὐτρέψατο. ὡσαύτως δὲ καὶ τοὺς ἰκτεριῶντας ἀθρόα χολώδη διαχωρήµατα ὤφθη πολλάκις ὠφελήσαντα καὶ τοὺς τὸν καλούµενον ἐλέφαντα νοσοῦντας ἡ τῶν µελαγχολικῶν χυµῶν κένωσις καὶ τοὺς ὑδεριῶντας <ἡ τῶν> ὑδατωδῶν· καὶ ἐκ τούτων πρόδηλόν ἐστιν ὅτι καὶ τοῖς ἰατροῖς προσήκει µιµεῖσθαι. καὶ τί δεῖ λέγειν αὐτοµάτους κενώσεις, ὅπου καὶ τὰ τῶν διδασκάλων ἔργα µιµούµενοι µανθάνοµεν τὴν τέχνην; ἢ Θεσσαλὸν µέν, ἐὰν διὰ κλύσµατος οὗτινος ὑπαγωγοῦ τὴν γαστέρα θεραπεύσῃ τὸν κάµνοντα, µιµητέον ἐστὶ τοὺς τούτου µαθητάς, ἐὰν δ’ αὐτοµάτως ὑπελθοῦσα τύχῃ, φευκτέον; ἢ τῆς ἐµµήνου καθάρσεως ἰσχοµένης, ἐὰν ἔµετος αἵµατος γένηται τῇ γυναικὶ κἄπειτα Θεσσαλὸς ἤτοι κινήσας τὴν κάθαρσιν ἢ φλέβα τεµὼν ἰάσηται τὸ πάθος, οὐκ ἂν ἁµάρτοιεν οἱ µαθηταὶ µιµησάµενοι τὸν διδάσκαλον, ἐὰν δ’ αὐτοµάτως ῥαγέντων τῶν καταµηνίων ἡ κάµνουσα ῥᾳστωνήσῃ, τοῦτο οὐκέτ’ αὐτοὺς µιµητέον; καὶ µὴν οὐδὲν διαφέρει πρὸς τὴν ἑκατέρων µίµησιν ἄν θ’ ὑπὸ τῆς µαίας ἄν θ’ ὑπὸ Θεσσαλοῦ κινηθέντων τῶν καταµηνίων ἄν τε καὶ χωρὶς τούτων αὐτοµάτως ἐκκριθέντων ἡ κάµνουσα ῥᾳστωνήσῃ· διὰ γάρ τοι τὴν κένωσιν, οὐ διὰ τὸ ποιῆσαν αὐτὴν ἡ ὠφέλεια γίνεται, καὶ τοῦτο διδάσκων ὁ ῾Ιπ-ποκράτης ἔγραψε τὸν ἀφορισµὸν ἐκεῖνον· “γυναικὶ αἷµα ἐµεούσῃ τῶν καταµηνίων ῥαγέντων λύσις.” ὅπως ἂν ῥαγῇ, φησί, τὰ καταµήνια, λύσις ἔσται τοῦ παθήµατος, εἴτε φυσικῶς εἴτε καὶ ἡµῶν τοῦτ’ ἐργασαµένων. οὐ γὰρ τὸ ποιῆσαν αἴτιον, ἀλλὰ τὸ γινόµενον ὠφελεῖ τὴν νοσοῦσαν. ἓν µόνον ὑπαρχέτω τοῖς καταµηνίοις τὸ ἀθρόως ἐκκριθῆναι, ὅπως ὁ ῾Ιπποκράτης ὠνόµασε, ῥαγέντων, ἔθος ὂν αὐτῷ τὰς ἀθρόας κενώσεις οὕτω προσαγορεύειν, ὡς εἰ καὶ κατὰ τήνδε τὴν λέξιν εἰρήκει· “γυναικὶ αἷµα ἐµεούσῃ τῶν καταµηνίων ἀθρόως ἐκκριθέντων λύσις”. ἐπιλείποι δ’ ἄν µε ἡ ἡµέρα διερχόµενον ὅσα µιµοῦνται τῶν αὐτοµάτως γιγνοµένων οἱ ἄνθρωποι· οὐ µὴν οὐδ’ ἀµφισβητεῖ τις ἕτερος, ἀλλ’ ὡς κοινὴν ἔννοιαν δέχονται πλὴν τῶν µιαρῶν σοφιστῶν, ὅσοι περὶ µὲν τὰ τῆς τέχνης ἔργα καὶ τῶν ἰδιωτῶν εἰσι χείρους, ἱκανοὶ δ’ ἀπαναισχυντῆσαι καὶ µακρὰς φλυαρίας συνθεῖναι κατὰ τῶν ἀρίστων ἰατρῶν, οἷος καὶ νῦν γέγονεν ᾿Ιουλιανὸς οὗτος, ὃν ἅπαντες µὲν ἴσασι µηδὲν πώποτε τῶν τῆς τέχνης ἔργων µεταχειρισάµενον, ἀναισχύντως δ’ ὑβρίζοντα τοὺς παλαιοὺς ἰατρούς.

2. ῝Α γοῦν ἐτόλµησε γράψαι πρὸς τὸν ἀρτίως εἰρηµένον ἀφορισµὸν οὐδ’ εἰπεῖν οἷόν τε πηλίκην ἤτοι γε ἀµαθίαν ἢ ἀναισχυντίαν ἢ τόλµαν ἐνδείκνυται, µᾶλλον δ’ εἰ χρὴ τἀληθὲς εἰπεῖν καὶ ταῦτα πάντα καὶ τούτων ἔτι πλείω. τάχα µὲν οὖν ἄµεινον ἦν µηδ’ ἀντιλογίας ἀξιοῦν αὐτὰ τῆς διὰ γραµµάτων µηδ’ ἀπολλύναι τινὰ καὶ πρὸς τοῦτο χρόνον. δεηθέντων δέ µου λιπαρῶς πάνυ πολλῶν φίλων, ὅσα προσκοµισθέντος µοι τοῦ βιβλίου καθ’ ὃ τὸν προειρηµένον ἀφορισµὸν ἐξελέγχειν ᾿Ιουλιανὸς ἐπεχείρει διῆλθον, ἐν ὑποµνήµασιν αὐτοῖς παρασχεῖν, ὑπέµεινα καὶ τοῦτον οὐ σµικρὸν ἆθλον, ἀλλ’ εἰ χρὴ τἀληθὲς εἰπεῖν πολὺ µείζω τοῦ κατὰ τοὺς αὐτοσχεδίους οὓς ἡµερῶν ἓξ ἢ πλειόνων ἐποιησάµην ἐπιδεικνὺς τὸ πλῆθος τῶν ληρωδῶν ᾿Ιουλιανοῦ λόγων ὧν ἐνέγραψε τῷ βιβλίῳ. κυριώτατον γὰρ ἄν τις εἴποι τοῦτο δὴ τὸ συνήθως λεγόµενον, ὡς οὐδέν ἐστιν ἀπεραντολογώτερον τἀνθρώπου· “Θερσίτης δ’ ἔτι µοῦνος ἀµετροεπὴς ἐκολῴα”, <καὶ> τούτῳ µᾶλλον ἂν ἢ Θερσίτῃ πρέποι πάντας ὑπερβαλόντι τοὺς πώποτε γεγονότας <ἐν> ἀµετροεπίαις. καὶ τοίνυν οἱ παραγενόµενοι τοῖς λόγοις ἀναγινωσκοµένοις αὐτοῦ δύο ταύτας ἔθεντο προσηγορίας τἀνθρώπῳ, τὴν ἀµετροεπίαν καὶ τὴν ἀπεραντολογίαν, ὥστ’ οὐκ ἐµοῦ σωφρονίζοντος, ἀλλ’ ᾿Οδυσσέως τινὸς ἐδεῖτο τοῦ τῷ σκήπτρῳ καθίζοντος· σωφρονίσαι γὰρ τὸν οὕτως ἔµπληκτον οὐδ’ αὐτὸς ὁ τῶν Μουσῶν δύναται χορός. ἐπεὶ τοίνυν ἄκων ἠναγκάσθην γράφειν ταῦτα, <ὅδε> ὁ λόγος ἐστὶν ὑµῖν ὡς <ἐν> µοί<ρᾳ> προοιµίου τινός, ὅπως µὴ καταγνωσθῶ πρὸς τῶν ἀναγνωσοµένων αὐτά· µέλλω γὰρ ἐλέγξειν ἄνθρωπον ἔµπληκτον ἀµαθῆ δοξόσοφον ἀπαιδεύτοις µειρακίοις ἐν ἅπαντι τῷ βίῳ φλυαρήσαντα, παρ’ οἷς ἐξ ὧν ἐβλασφήµει τοὺς παλαιοὺς ἐπιστεύθη τις εἶναι. δέοµαι <δ’> οὖν συγχωρῆσαί µοι κολάσαι τὴν ἀπαιδευσίαν αὐτοῦ λόγοις τραχυτέροις ὧν εἴθισµαι χρῆσθαι. δεινὸν γὰρ εἰ τούτῳ <µὲν> ἐξέσται λοιδορεῖσθαι τῶν παλαιῶν τοῖς ἀρίστοις, ἡµῖν δ’ οὐκ ἐξέσται δι’ ἀποδείξεων ἐναργῶν ἐξελέγχειν αὐτοῦ τὴν ἀπαιδευσίαν. εἰς τοσοῦτον γὰρ ἥκει µεγέθους ὥστ’ οὐδ’ ὅθεν ἄρξηταί τις εὑρεῖν εὐπετές.

3. Κατὰ µὲν τὴν ἀρχὴν τοῦ βιβλίου τὰ πλείω πρὸς Σαβῖνον ἀποτείνεται καταλιπὼν τὸν ῾Ιπποκράτην, καὶ τοῦτο µέν, ὡς ἔοικεν, ἐν ἁπάσῃ ποιεῖ τῇ πραγµατείᾳ, καίτοι πρὸς τοὺς ῾Ιπποκράτους ἀφορισµοὺς ἐπιγράψας αὐτήν, οὐ πρὸς τὰς Σαβίνου ἐξηγήσεις, εἶτα φλυαρεῖ πολλά, καθάπερ ἔθος αὐτῷ, λῆρόν τινα ῥηµάτων ἀσαφῶν συντιθείς, ὃν εἰ µὲν ἐλέγχειν τις ἐπιχειροίη, φθάσει πληρώσας βιβλίον µέγιστον, πρὶν ἄρξασθαι δόξειν, συγχωρήσας οὐ λελέχθαι πάντα. γράφοντι µὲν οὖν δυσδιάθετον καὶ τοῦτο, µᾶλλον δ’ ἄπορον ἐσχάτως. ἐν µέντοι τοῖς αὐτοσχεδίοις λόγοις οὓς πολλάκις ἐποιησάµεθα παρόντων ἀνδρῶν πεπαιδευµένων ἐπιδέδεικταί τις ἡµῖν εὐπορία καθ’ ὁµοιότητα τῶν εἰς τοὺς παλαιοὺς ἐξηγήσεων εὑρεθεῖσα· καθάπερ γὰρ ἐκείνων τὸ προβληθὲν βιβλίον ἐν ταῖς δηµοσίαις ἐπιδείξεσιν ἐξηγούµεθα ***[148] εἰ δὲ ὁ µεθοδικὸς φαίη λεληθότως φυσικευόµενος, [ὅτι] µὴ ἀλαζὼν µηδὲ µεγαληγόρος µηδ’ εἰς µέσον φέρων τὴν ἄνωθεν ῥίζαν τοῦ κεκρυµµένου δόγµατος, δύο εἶναι τὰ σώµατος πάθη <καὶ> τῷ γε κατὰ φύσιν συνεστῶτι δύο ἂν ἐφεδρεύειν τροπὰς καὶ µεταβολὰς ἀλλήλαις ἐναντίας ἢ συναγοµένου πλείω ἢ χεοµένου βίᾳ, διανοητὰ ἂν δοκοίη λέγειν οὐ µὰ Δία φυσικευοµένοις τοῖς φιλοσόφοις καὶ περὶ τῆς τῶν ὅλων ὕλης διαλεγοµένοις, ἀλλ’ ἰατροῖς φυσικοῖς. αὕτη µέν σοι µία ῥῆσίς ἐστι τῶν θαυµαστῶν <τοῦ> ᾿Ιουλιανοῦ λόγων, <ἐν> οἷς ἀποχωρῶν <ὧν> ὁ ᾿Ασκληπιάδης καὶ Θεµίσων καὶ Θεσσαλὸς ἔθεντο στοιχείων ἐπὶ τοὺς προειρηµένους ἥκει φιλοσόφους ἀναιροῦντας ἐκ τοῦδε τοῦ κόσµου παντάπασι τὸ κενόν. ἑτέρα δ’ ἐφεξῆς αὐτῆς ἥδε· ἀλλ’ ἐπιχωρήσειν †[149] καὶ µήτ’ ἐκείνης κατάσχοιµ’ ἂν τὸ λοιπὸν τῆς γλώττης, ὡς µὴ εἴποιµι. τί γὰρ † ἂν ἐµοὶ καὶ τόδε ἢ ὅτι ταῖσδε ταῖς τροπαῖς ὥσπερ ἠκολούθησεν ἡ τῶν στοιχείων γένεσις, οὕτω καὶ θερµοῦ φύσις καὶ ψυχροῦ καὶ ὑγροῦ καὶ ξηροῦ; ἐκείνων γὰρ πρώτων γόνων ἔγγονα ποιήµατα ἂν εἴη. ὅρα πῶς ἐν ὑψηλοτάτῳ θρόνῳ καὶ µετεωροτάτῳ καθηµένη ἡ µέθοδος ἐλάνθανεν, ἣν ὑπὸ ἐπιεικείας καὶ µετριότητος βουλοµένην λανθάνειν ἐν οὐρανῷ ἔδειξα καὶ ἐξεκάλυψα µόνος καὶ πρῶτος <τὸ> ἐπισκοτοῦν νέφος παραγαγὼν καὶ ἐλευθερώσας. ταῦτ’ οὖν ὁ ᾿Ιουλιανὸς λέγει καὶ τούτων ἑξῆς ἄλλο τι· µεῖον ἂν ξυµφεροίµην ᾿Επικούρῳ οὐχ ἑλόµενος αὐτοῦ τὰ στοιχεῖα, οὐχ ἑνώσαντι τὴν οὐσίαν. ἐν µὲν δὴ τῷ περὶ τῆς µεθόδου ταῦτά τε καὶ ἄλλα πολλὰ γέγραπται ᾿Ιουλιανῷ τὸ βιβλίον ὅλον ἐπιγράφοντι Φίλωνα. δι’ ἄλλου δ’ αὖθις, ἐν ᾧ περὶ τῶν ψυχικῶν καὶ σωµατικῶν παθῶν ὁ λόγος ἐστὶν αὐτῷ, γράφει ταυτί· σύµµετρον δὴ κατάστασιν καὶ µεµετρηµένην συναγωγῆς τε καὶ χύσεως ὑποστησάµενοι ἐπὶ τῶν ἀνθρωπείων συγκριµάτων ὄνοµα αὐτῇ ἐθέµεθα ὑγείαν. εἰ δ’ ἥδε ἡ µεσότης ὑπὸ νόσων ἐπιβουλευθείη, ἐξ ἀνάγκης πάσχει τὰ σώµατα συναγόµενα καὶ σκληρυνόµενα καὶ ξηρότερα γινόµενα ἢ χεόµενα καὶ µαλακυνόµενα καὶ ὑγραινόµενα.