Сочинения. Том 5

И тем не менее наш мудрец Эрасистрат, которого некоторые сравнивают с Гиппократом, обходит молчанием столь важный метод лечения и не стыдится того, что не может сказать о нем ничего убедительного и надежного, но лишь упоминает его вскользь, как нечто незначительное и не стоящее подробного рассуждения. Однако Гиппократ, о Эрасистрат, придерживался относительно вскрытия вен совсем иного мнения, а был он врачом не хуже, чем ты. Он, как выясняется, совершал на деле то, чему ты удивляешься на словах. Ты восхищаешься природой, сотворившей живое существо с большим искусством и великой мудростью, однако сам не подражаешь мудрости природы. Почему ты, часто видя, что избавлением от избытка крови природа лечит многие болезни, сам ни разу не использовал метод вскрытия вен? Ведь способ избавления от болезней с помощью кровотечения подробно описан у Гиппократа: «У женщины, которую рвет кровью, если пойдет месячное очищение, наступает разрешение»[113]; «у меланхоликов, если открывается геморрой, это хорошо»[114], «обильные кровотечения из носа целительны»[115]. У тебя же невозможно встретить ничего подобного: ты лишь на словах хвалишь величие природы, дел же ее описать не можешь. Мне же достаточно понаблюдать за природными процессами, чтобы, отталкиваясь от этих наблюдений, найти то, что необходимо больному. Пусть со мной и не согласятся твои почитатели, но я считаю, что ты или говоришь, не думая, или недостаточно исследовал природные процессы. Происходит ли это от твоего незнания или от нежелания знать – в любом случае вина лежит на тебе. Или, может быть, ты писал это, закрывшись в каком-нибудь доме, не видя при этом ни одного больного? В таком случае понятно, почему тебе неведомы дела природы. Восхищаясь делами природы, ты не предпринимаешь никаких попыток подражать им, а это вдвойне неразумно.

Далее, когда ты пытаешься писать научные сочинения, ты нарушаешь правила, по которым их пишут. Следует сначала описать естественные функции, затем объяснять, что природа делает совершенно и безупречно, когда действует согласно своим законам, а что делает недостаточно хорошо, когда ей препятствуют болезненные процессы. Ведь это и есть путь к нахождению средств лечения: зная, что и как природа делает совершенно, я могу помочь ей в других случаях, добавив недостающее, или, если она не действует вовсе, а и такое иногда случается, если она побеждена силой болезненных причин, я смогу сам сделать за нее все. Ты же ничего из этого не показываешь. Это неудивительно, ведь говорят, что ты пренебрегал наблюдением за больными, а писал свои книги, сидя дома, исходя из своих умозрительных представлений. Но если даже ты не наблюдал больных сам, то мог бы узнать, прочтя Гиппократа, как происходит разрешение болезни, когда природа действует полно и безупречно, или, как он сам говорит, совершенно, как наилучшим образом подражать ей, когда она сама не ведет болезнь к разрешению, и как помочь ей, когда она ведет болезнь к разрешению, однако ее усилий недостаточно. Если бы ты поупражнялся в этом, я бы услышал, как ты советуешь то же, что Гиппократ: «То, что разрешается или только что разрешилось, не должно ни двигать, ни вновь выводить ни очищающими, ни другими возбуждающими средствами, но следует переждать»[116]. Это совет на тот случай, если природа действует совершенно. Далее же он дает рекомендации на тот случай, если природа начала движение в направлении кризиса, однако это движение недостаточно сильно. В этом случае он предлагает помочь ей: «Все, что необходимо отвести, следует направлять туда, куда оно само более всего стремится, и через соответствующие места»[117]. Сама природа стремится избавиться от избытка жидкости, причиняющего страдания, но не справляется с этой задачей из-за вызванной болезнью слабости и нуждается в нас как в помощниках. Именно поэтому при лечении плеврита следует производить удаление жидкостей в том же направлении, в котором они уже движутся.

5. Ведь что он говорит? «Однако при боли в ключице и при чувстве тяжести в плече, около соска или над грудобрюшной преградой следует рассечь внутреннюю вену в изгибе локтя и не страшиться вызвать сильное кровотечение, даже если кровь через некоторое время станет более красной или вместо чистой и красной – темной, ибо и то и другое случается. Если же боль наблюдается под диафрагмой, а не в ключице, должно размягчить желудок черной чемерицей или пеплионом»[118]. В свою очередь, описывая определенное сочетание почечных симптомов, он вначале говорит: «Боль отягощает и почку… Наблюдается оцепенение бедра со стороны пораженной почки». Затем добавляет рекомендацию «пускать кровь под коленкой»[119], то есть рассечь вену под коленкой. А как он описывает другой случай? «У служанки Стимарга, у которой не было даже истечения крови, когда она родила девочку, появились отклонение рыльца матки, боль в бедре и голени. Ей пустили кровь из ноги, и это ее излечило, хотя при этом дрожь охватила все ее тело. Итак, нужно идти к причине и к источнику причины»[120].

Здесь Гиппократ показывает тебе, Эрасистрат, что надо в первую очередь искать причину болезни и источник этой причины. Я думаю, ты с сам согласишься, что в данном случае это может означать только одно: если причиной болезни является избыток крови, надо вскрыть вену. Поэтому Гиппократ, несмотря на сильную дрожь у женщины, не побоялся вскрыть ей вену. Никто, кроме Гиппократа, не решался прибегать к кровопусканию при дрожи, так же как при водянках и прочих холодных болезнях. Ведь при этой процедуре тело, в котором и так из-за болезни угасло врожденное тепло, еще больше охладится. Однако Гиппкорат, как он сам говорит, понимал, что причиной болезни является избыток крови, поскольку у этой женщины не было родового очищения[121]. Источником и первопричиной отсутствия родового очищения было неправильное положение матки, так как она повернулась к бедру. Задержка родового очищения указывала для него на то, что необходимо пустить кровь, а по положению матки он понял, откуда ее нужно пустить. Вот таков был Гиппократ – единственный из всех врачей. Но оставим Гиппократа, чтобы, чрезмерно восхваляя его, не огорчить последователей Эрасистрата, ведь они, как и сам Эрасистрат до них, относятся к Гиппократу как к сопернику. Я могу показать его искусство в отношении вскрытия вен при другом удобном случае.

Перейдем к другим мужам каждой из двух школ – эмпирической и догматической. Я делаю это для того, чтобы показать: среди них нет ни одного, кто бы отказался от вскрытия вен. Я хорошо знаю, что такие врачи, как Диокл, Плейстоник, Диевхес, Мнесифей, Праксагор, Филотим, Герофил и Асклепиад[122], прибегали к вскрытию вен. Да, это касается даже Асклепиада, который был таким любителем поспорить, что стремился ниспровергнуть все прежние медицинские учения и не щадил никого из своих предшественников, в том числе и Гиппократа. В своих обличениях он дошел до того, что называл врачебное искусство древних подготовкой к смерти. Но даже он не дошел до такого бесстыдства, чтобы отважиться совершенно исключить вскрытие вен из врачебной практики. Более того, такого не позволял себе никто ни из древних, ни из нынешних врачей, таких как Мантий, Афиней, Агатин, Архиген или весь хор эмпириков. Изучив сочинения этих последних, которые ни во что не ставят учение, но во всем следуют опыту, ты не найдешь ни одного, кто был бы согласен с тобой. Почему же те, кто расходятся почти по всем другим положениям учения, согласны в этом? Именно это согласие, как мне кажется, и есть вернейшее доказательство действенности этого способа лечения.

Но, если хочешь, оставим их, чтобы за голосами множества свидетелей не сокрылись дела самой природы, которую ты восхваляешь. Разве она не выводит ежемесячно излишки жидкостей из тел женщин, производя выделение крови? Думается мне, дело в том, что у женщин, которые не проводят много времени под открытым небом, да и в доме не проводят время в тяжких трудах, по обеим этим причинам скапливается избыток веществ, и естественным лечением при этом оказывается выведение крови. Таково одно действие природы, происходящее в них; второе же – послеродовое очищение, которое необходимо, несмотря на то что роды сами по себе являются опустошением. Ведь плод питается кровью из матки. Да и после родов формирование грудного молока также значительно уменьшает избыток жидкости. На самом деле у веществ месячных и грудного молока одна и та же основа, и можно сказать, что у обеих этих рек один и тот же источник, а именно вены. Поэтому у женщин, у которых в силу их возраста прекращаются месячные, также отсутствует грудное молоко. С другой стороны, у женщин, у которых еще есть месячные, они прекращаются в период кормления грудью. Если же у кормящей женщины появляется кровотечение из матки, то молоко исчезает. И из животных имеют молоко только живородящие, а те, что не рожают, и молока не имеют. Если бы ты, Эрасистрат, знал, сколько благ для женского организма приносит это избавление от излишней крови и насколько вредна задержка месячных, когда этот излишек не выводится, ты бы, я думаю, не мог не стремиться любым доступным способом избавить больного от излишка крови. Гиппократ говорит: «Женщины не страдают подагрой, если у них не прекращаются месячные»[123]. Но что значит мнение Гиппократа для того, кто Гиппократу враждебен? Я считаю, однако, что сама истина обращается к тебе сейчас через меня, как через глашатая, и сообщает, что ни одна женщина не страдает ни артритом, ни плевритом, ни подагрой, ни пневмонией, если у нее надлежащим образом происходят месячные очищения. У тех женщин, у которых своевременно происходят месячные, не бывает ни апоплексического удара, ни апноэ, ни потери голоса. Разве когда-нибудь наблюдалось, чтобы какая-нибудь женщина, у которой нормально идут месячные, страдала френитом, летаргией, спазмами, тремором или судорогами? А видел ли ты когда-нибудь женщину, у которой ежемесячные выделения происходят надлежащим образом, в состоянии черной меланхолии, или в припадке безумия, или харкающую кровью, или с кровавой рвотой из желудка, или страдающую головными болями либо приступами удушья, да и вообще страдающую той или иной тяжелой болезнью? Однако если у женщины происходит задержка месячных, ее немедленно поражают всяческие недуги. Но оставим женщин и обратимся к мужчинам. Узнай же, что те из них, которые из-за кровотечений регулярно избавляются от лишней крови, не болеют, а те, у кого таких опорожнений не происходит, заболевают тяжелейшими недугами. Неужели ты и таким мужчинам не будешь делать кровопусканий, даже если они заболеют воспалением легких? Или ты будешь стоять и наблюдать, как эти люди умирают, только для того, чтобы не отказываться от своих ложных убеждений? Скорее всего, ты так и поступишь! Я же много раз вылечивал с помощью кровопускания не только это заболевание, но и судороги, и даже водянку. Этому научил меня мой длительный медицинский опыт, и разум побуждает меня к тому же, так как он повелевает искать причину болезни и источник этой причины. Почитав сочинения эмпириков, ты убедишься, что тому же учит и опыт.

6. Итак, Эрасистрат, не думай, что ты в своей страсти к спорам вызвал на состязание одного лишь Гиппократа, советовавшего избавляться от лишней крови во время судорог, водянки и других холодных болезней, или если у мужчины, страдающего геморроем, прекращается кровотечение, или при задержке месячных у женщин, – ты вступаешь в спор со всеми опытными врачами и с самой жизнью человеческой. Итак, я утверждаю, что здесь ты идешь против общего мнения. Ведь ты не готов признать, что естественный и единственно разумный способ лечения при избытке крови – удаление ее излишков. Кто же не знает, что противоположное лечится противоположным? Ведь это не только мысль Гиппократа – так думают все люди. Но мне кажется, что тебя тщеславное стремление полемизировать с Гиппократом сделало безумнее всех прочих живых существ. Ведь все они, руководствуясь природой, каждый день лечат голод пищей, переполнение – опустошением, переохлаждение – теплом, а жар – охлаждением. Чем же иным является пища, если не возмещением какого-либо недостатка в организме? Что есть выделение экскрементов, как не удаление излишка вещества из прямой кишки? Что есть мочеиспускание, как не естественное лечение переполнения мочевого пузыря? Ведь и животные, страдающие от холода, вьют себе гнезда или роют в земле теплые норы, а страдая от летней жары, плавают в холодной воде и проводят время в тенистых и ветреных местах. Я часто наблюдал собак, искусственно вызывавших у себя рвоту, и египетских птиц, которые делают себе самим подобие клизмы[124]. Люди же, как существа, обладающие разумом и речью, делают это гораздо искуснее. Позови любого несведущего в медицине человека к крепкому молодому больному, задыхающемуся из-за ангины или воспаления легких, и спроси его, что делать в этом случае, – и ты не найдешь человека столь неразумного, что он не скажет: «Делать кровопускание». И лишь Эрасистрат в своем тщеславном стремлении соперничать с Гиппократом отрицает очевидные для всех вещи и оттого оказывается более неразумным, чем журавли. Ведь можно наблюдать, что они, как и орлы, когда им приходится совершать долгие перелеты к краю земли, поочередно избегают холода и жары, таким образом, постоянно леча противоположное противоположным. Так вот, утверждение о том, что если опасность для здоровья вызвана избытком крови, то следует удалить излишнюю кровь, – это, как я сказал, слишком просто и очевидно для высокого гиппократовского искусства медицины. А хотелось бы мне поговорить о том, каким образом следует производить вскрытие вен, в какое время и до какой степени удалять лишнюю кровь. Необходимо знать, когда надо вскрывать вену на лбу, когда – вены в углах глаз или под языком, а когда – так называемую плечевую вену. Также надо знать, как вскрывать вены под мышками, под коленями или возле лодыжки. Всему этому учит нас Гиппократ, и именно это я считаю подлинной врачебной наукой. А то, что противоположное следует лечить противоположным, и то, что опустошение есть противоположность переполнению, – это настолько не ново, что и бессловесные животные это понимают. Если бы ты, о Эрасистрат, оказался в состоянии немного открыть уши, а скорее – душу, и воспринять слово истины, забыв на время неприязнь к Гиппократу, я бы сказал, что ты достоин его искусства. Ведь даже Диокл, Плейстоник, Герофил, Праксагор, Филотим и многие другие врачи владели этим искусством настолько, чтобы понимать, когда надо вскрывать какую из перечисленных мною вен. Разумеется, они обнаружили это не сами, но следовали в этом Гиппократу.

То же, что при избытке черной желчи аналогичное целительное действие может иметь открытие геморроя[125], знают не все, но лишь те, кто знаком с писаниями Гиппократа, поскольку лишь они узнали от него о происхождении таких заболеваний, как геморрой, дизентерия и варикоз. Такие врачи понимают, что при возникновении этих состояний не всегда нужно стремиться устранить их: иногда надо помочь природе, а иногда, если она находится в спокойном состоянии, стоит все предоставить ей, так как может случиться, что в определенный момент это самое выгодное. Те, кто узнал это из сочинений Гиппократа, не только не спешат раньше времени лечить дизентерию, варикоз или геморрой, но иногда искусственно вызывают эти состояния, когда их вовсе нет. Я, со своей стороны, наблюдал множество больных, которые заболели черной меланхолией или другими видами безумия из-за того, что неграмотные врачи воспрепятствовали одному из перечисленных способов избавления от лишней жидкости. Некоторые из таких пациентов заболели плевритами или нефритами, у других случилась кровавая рвота, причем кровь шла из желудка, а у иных – кровохарканье, некоторые же умирали от паралича или водянки. Я считаю, что врач обязан знать такие вещи. Эта наука о выведении жидкостей – великая наука.

7. Вопрос о количестве крови, которое надо выпустить при избытке крови, не слишком важен. Интересно, почему Эрасистрат обошел его молчанием? Ведь обычно он обходит молчанием лишь важные вопросы. И что за глупости говорят вечные спорщики, заявляющие, что для кровопускания неизвестен предел удаления жидкости, – впрочем, подобные же вещи они говорят и о других методах лечения? Пусть скажут, ради богов, у какого средства лечения есть такая мера, чтобы оно всегда применялось не больше и не меньше нее? У клизмы? У очистительных средств? У мочегонных? А может, у какой-нибудь пищи или у какого-нибудь питья? Может быть, этим людям, придирающимся ко всему, стоит уже успокоиться? Разве сам Эрасистрат не пользовался очищающими средствами и не давал вино, разбавленное холодной водой, больным холерой, а также некоторым другим больным? При этом Эрасистрат достаточно грубо восхваляет своего учителя Хрисиппа, утверждая, что тот нашел никому из его предшественников не известное средство, спасающее больных холерой, уже находящихся при смерти. При этом данное средство, по словам Эрасистрата, следует давать больному не в любой момент, а именно в критическом состоянии. Я не сужу его за это, если он, конечно, в состоянии точно определить надлежащий момент. Однако удивительно, насколько смело звучит то, что он говорит, пусть и излагая при этом учение Хрисиппа. Его не пугает ни острота состояния больного, ни трудность в определении меры для данного лечебного средства, ни опасность этой болезни. Он полагает, что может описать и меру, и надлежащее время лечения достаточно точно, чтобы по его описаниям этим средством могли пользоваться не только врачи, но и люди, несведущие в медицине; а вот когда действительно нужно похвалить кого-то из предшественников, он это делать избегает.

Итак, давайте покажем этим людям, что для вскрытия вен определить меру проще, чем для какого бы то ни было другого лечебного средства. Определить, когда нужно остановиться, можно по изменению цвета, причем либо по изменению цвета крови, либо по изменению цвета больного. При многих заболеваниях таким пределом является потеря сознания, а также ослабление интенсивности струи крови и перебои пульса. Важно отметить, что лишь при этом виде удаления лишней жидкости, но ни при каком другом, врач может в любой момент прекратить процедуру. При этом, если ты прописываешь слабительное средство, или лекарство, вызывающее рвоту, или мочегонное снадобье, с помощью которых можно избавиться от головных болей, а также очистить грудь, от тебя зависит только, дать средство или не дать, а дальше уж судьба решает, и велика опасность, что, например, слабительное либо вовсе не вызовет опорожнение желудка, либо скопившееся в желудке будет выводиться с трудом, либо выведение будет сопровождаться болями, коликами, бурлением в животе, чувством холода, удушьем, обмороком, сильными телесными судорогами, а кала при этом выйдет либо совсем немного, либо слишком много. Подобное случается сплошь и рядом и представляет собой серьезную проблему. Ведь приток жидкости в желудок нельзя прекратить с той же легкостью, как кровотечение, просто приложив палец к вене. Однако никто из врачей не отказывается от назначения лекарств лишь из опасения возможных нежелательных последствий: вместо этого, однажды сделав ошибку, хороший врач в дальнейшем заботится о том, чтобы впредь не использовать то или иное лекарство именно таким образом. Но что я все время рассуждаю об очищающих средствах и сильных лекарствах, в то время как даже в пище незнание меры сильно вредит здоровью? Какой великий от этого может быть вред, можно ясно видеть по людям, которые после слишком интенсивного очищения организма оказываются истощенными и нуждаются в усиленном питании. У этих людей силы угасают из-за недостатка питательных веществ, однако и избыточное питание может стать для природы не питанием, но бременем, и совершенно задушить и погасить ее. Так что, ты велишь людям вовсе отказаться от пищи только потому, что в ней трудно определить надлежащую меру? Тогда уж лучше тебе самому вовсе отказаться от занятий медициной! Ведь ты не найдешь в медицине ничего, что приносило бы пользу, но не имело бы меры. Порицать же за это одно лишь вскрытие вен, как делаешь ты, неправильно. И излишек, и недостаток приносят большой вред. Никто не станет отрицать и того, что излишек вреднее недостатка. Но нет никакой необходимости рисковать выпустить слишком много крови, так как всегда можно выбрать более безопасный путь. Предположим, например, что надлежащая мера при вскрытии вен – не более трех котил крови. Тогда если выпустить четыре, то это нанесет сильный вред организму, а если две, то результат лечения будет достаточным, но при этом лечение не нанесет никакого вреда. Ведь оставшуюся одну котилу жидкости можно вывести с помощью клизмы, голодания, растираний и потения. Кроме того, ничто не мешает, если захочешь, еще раз прибегнуть к кровопусканию. Но зачем я столь многословно возражаю людям неученым, несущим всякий вздор и не имеющим никакого представления даже о том, кого и что они всемерно восхваляют. Они превозносят имя Эрасистрата и считают себя его последователями, называясь «эрасистраторами». На самом же деле, они настолько невежественны, что не имеют никакого представления о его учении. А о вскрытии вен они рассуждают столь многословно и вздорно, что можно подивиться не только их невежеству, но и их бесстыдству. Ведь сам Эрасистрат ясно говорит в своем сочинении «О кровотечении», где он единственный раз упоминает этот метод, что Хрисипп предпочитал не делать кровопускания больным, которые перед этим долго не принимали пищи из-за лихорадки, чтобы они не потеряли сознания. Последователи же Эрасистрата говорят все что угодно, только не это. Так стоит ли мне слушать вздорные речи его нынешних последователей, когда передо мной находятся подлинные слова самого Эрасистрата? Я считаю, что не стоит. Так послушаем же его голос! «Но гораздо лучше, – говорит он, – рекомендации Хрисиппа, который имеет в виду не только наличное состояние пациента, но и опасности, подстерегающие в дальнейшем. С кровохарканьем, или кровавой рвотой, связана опасность лихорадки, которая создает трудности в приеме пищи. А человек, который пережил вскрытие вен и перед этим долго не принимал пищи, может потерять сознание». Здесь Эрасистрат совершенно ясно говорит о том, что следует учитывать опасность истощения, которая, по его словам, всегда появляется в том случае, если пациент долго воздерживается от приема пищи из-за лихорадки.

8. И опять мне не нужны последователи Эрасистрата со своими пустыми разглагольствованиями о том, почему больным лихорадкой нужно давать пищу, так как у меня есть рассуждения самого Эрасистрата, о которых я уже упоминал ранее. Так, в третьей книге «О лихорадках» он описывает воспаления, возникающие из-за избытка крови, а в первой книге сочинения «О ранах» многократно говорит, что голодание помогает избавить вены от излишка старой крови, чтобы затем они наполнились новой кровью. Итак, что же он пишет? «С этим согласуется и то, что раненым, если у них имеется воспаление, нельзя давать пищу. Ведь вены, опустошенные от питательных веществ, с большей легкостью примут кровь из артерий». Итак, согласно Эрасистрату, голодание может излечить воспаление постольку, поскольку является средством опустошения вен. Ведь он говорит, что голодание при воспалении стало обычной практикой не по какой-то иной причине, а из-за того, что опустошенные вены с большей легкостью примут кровь из артерий. Но зачем же, скажите, ради богов, заставлять больного долго страдать, когда вены можно опустошить быстро и легко – посредством вскрытия? Поэтому я не понимаю, как Эрасистрат, не войдя в противоречие с самим собой, может утверждать следующее: «Я не вскрываю вен для того, чтобы у больного хватило сил на голодание, которое прописывается при воспалении». А зачем ты заставляешь больного, страдающего воспалением, голодать? Для того, чтобы опустошить вены от крови? Тогда почему бы тебе не вскрыть больному вены с самого начала? Эрасистрат запутался настолько, что мне его жалко. Он вступает в противоречие не только с явлениями, наблюдаемыми в медицинской практике, но и со своими собственными словами. Кроме того, он, оказывается, не знает, для какой цели применяется голодание, хотя об этом подробно и ясно писал еще Проксагор, не говоря уже о Гиппократе и Диокле. И уже Праксагор не был столь наивен, чтобы полагать, что голодание используется для опустошения вен и что это и есть единственное его применение. Ради Зевса, объясните, почему, если необходимо избавиться от лишней крови, надо прибегать к самому слабому из средств, ведущих к этому, отвергая средства, которые могли бы быстро привести к желаемой им цели? Но даже если допустить, что при ранах воспаление надо лечить так же, как и при полнокровии, что мы будем делать с избытком крови, еще остающимся в венах и растягивающим их? А что мы будем делать, если этот излишек крови попадет в артерии? Мне всегда казалось, что нет ничего естественнее, чем вывести избыток вещества из вен с помощью их вскрытия. Неужели даже в том случае, когда избыток крови поднимется к груди и возникнет опасность разрыва какого-либо сосуда, он будет не вскрывать вены, а перевязывать конечности шерстяными повязками? Оказывается, для Эрасистрата достаточно ограничиться только перевязками! О боги! Если уж ты собираешься использовать средство, отводящее лишнюю жидкость, неужели ты не понимаешь, что вскрытием вен это достигается гораздо лучше, чем сложными перевязками? В самом деле, мне удавалось посредством вскрытия вен избавить многих больных даже от непрерывных кровотечений. Но Эрасистрату, я думаю, такие вещи не были известны. Ведь для того, чтобы понимать, какую вену следует вскрывать при каком виде кровотечений, необходимы глубокие специальные познания. Итак, поскольку именно это средство в наибольшей степени достигает того, что тебе нужно, то есть опустошения и оттягивания жидкости, зачем тебе еще терять время и мучить больного, когда можно одним действием избежать и разрыва сосудов, и следующего за ним воспаления, и голодания, которое назначается, чтобы излечить это воспаление? Ведь, если разрыв сосудов обусловлен их переполнением, устранив причину, можно предотвратить и последствия, а предотвратив разрыв, предотвратишь и воспаление, и в таком случае в голодании не будет нужды. Но ты, как мне кажется, так любишь назначать голодание, что целенаправленно вызываешь состояния, требующие таких назначений. Что страшного в методе лечения, который удаляет причиняющее страдание вещество, не вызывая при этом никаких осложнений?