Дорога в Аризону

Проводив говорливых теток, Костя прошел на кухню. "Анатолий, ты не возражаешь, если мы с тобой тут побеседуем? – спросил он у истомленного ожиданием гостя. – В комнате дочки собираются смотреть "Спокойной ночи, малыши", а потом жена их будет спать укладывать". "Конечно, не возражаю. У вас тут весьма комфортно", – случайно узнав страшную тайну Кости, Тэтэ вдруг почувствовал себя в общении с учителем очень уверенным и раскованным. Ученики и прежде никогда не лебезили перед Княжичем, считая его едва ли не своим другом. Теперь же у Толика и вовсе возникло ощущение, что неожиданно проштрафившийся, как двоечник, географ целиком и полностью находится в его руках. Посмотрим, кто кому сейчас экзамен устроит.

"Еще чаю?", – Костя, судя по его хладнокровному тону, не испытывал и тени смущения за случившееся. "Нет, спасибо, – помотал головой Тэтэ. – Я, пока ждал вас, столько его выпил, что больше не осилю. Константин Евгеньевич, а можно вопрос? Что это там было в комнате?". – "Что ты имеешь в виду?". – "Ну… чем вы там занимались с этими женщинами?". – "Я им читал Евангелие. Сегодня Рождественский сочельник, завтра у православных великий праздник – Рождество, если ты знаешь, что это такое. По хорошему, конечно, надо было съездить в церковь на богослужение… Но ближайший действующий храм находится неблизко, не все могут туда вырваться. Кто-то неважно себя чувствует, у кого родные болеют, кому детей не на кого оставить. Да и как потом ночью обратно домой возвращаться? Общественный транспорт в это время уже не ходит, а личным транспортом мы не располагаем. Вот и решили собраться у меня и вместе почитать Евангелие. Здесь нет ничего необычного, мы вообще регулярно собираемся – и по праздникам, и в другие дни. Читаем, обсуждаем, молимся. Что-то вроде православного кружка. А в храм поедем утром". – "То есть, вы хотите сказать, что вы… верите в Бога?". – "Да. А что тебя в этом удивляет? Миллионы, даже миллиарды людей верили и верят в Него вот уже почти две тысячи лет". – "Но ведь вы – учитель!.. Я вас всегда считал человеком прогрессивным, здравомыслящим…". "А теперь, стало быть, считаешь мракобесом? – усмехнулся Костя. – В Бога верили многие из тех, кого бы ты, наверное, назвал людьми прогрессивными и здравомыслящими, великие деятели науки, искусства: Коперник, Галилей, Ньютон, Кеплер, Ломоносов, Менделеев, академик Павлов. Пушкин перед смертью исповедался и причастился. Почему же мне не верить в Бога?". – "Ну, хотя бы потому, что Бога не существует!". – "Но ведь ты только что признал, что он существует". – "Когда это?!". – "Секунду назад. Ты упомянул Его, назвал Его по имени – Бог. Как можно упоминать и называть по имени того, кого не существует?". "Нет, Константин Евгеньевич, это вы бросьте! – Толик со смехом откинулся на спинку стула. – Меня на такую детскую уловку не поймать! Если я говорю о ком-то, это еще не значит, что он существует. Я или вы, или кто угодно можем упоминать сказочных героев, гномов, например, но это не означает, что они есть на самом деле. Они выдуманы людьми – так же, как и Бог. Только и всего". – "А с чего ты взял, что те же гномы выдуманы? Ученые считают, что их образ имеет под собой вполне реальное материалистическое основание. Да-да, не ухмыляйся. В средние века, когда люди и так были значительно ниже, чем сегодня, в рудниках и шахтах, где верзиле выпрямиться сложно, могли трудиться лишь низкорослые и при этом физически очень крепкие мастера. Свой невысокий рост они компенсировали, говоря современным языком, высокой производительностью труда. Женились они на таких же низкорослых женщинах, иначе в те времена выглядели бы посмешищем в глазах окружающих, и у них, как правило, рождались низкорослые дети. Взрослея, они продолжали дело родителей, рабочих династий, что было типично для той эпохи. Возможно, речь вообще идет о каком-то особом этносе, впоследствии исчезнувшем, которому генетически был присущ маленький рост, как китайцам присущи раскосые глаза. Впоследствии образ маленьких искусных мастеров, орудующих в подземельях, оброс мифическими подробностями и перекочевал в сказки под видом гномов. Только и всего, как ты изволишь говорить". – "Ха, извините, но вы все-таки ловкач, Константин Евгеньевич! Ну, ладно, я привел не самый удачный пример!..". – "Нет, Анатолий, пример, напротив, удачный. Он лишь подтверждает тот факт, что все, абсолютно все, созданное или придуманное людьми, имеет под собой конкретную основу, существовавшую прежде. Просто людям до поры-до времени не дано увидеть эту первооснову, осмыслить и переосмыслить ее, построить, вырастить на ней что-то свое и подарить его миру. Ни один поэт или художник, даже самый великий и гениальный не в состоянии выдумать, сочинить что-то совершенно уникальное, уникальное по своей сути, уникальное каждой клеткой и атомом своим, сверху донизу, до самого дна, до самых глубин, понимаешь? Да, каждый подлинный шедевр уникален, но каждый, каким бы фантастичным он ни был и каким бы беспредельным ни было воображение его создателя, навеян реальными образами и ощущениями, окружающими художника в его повседневной жизни. Или окружавшими его предков… Каждый шедевр – это всего лишь прозрение, способность видеть то, что другие не видят, но то, что существовало и существует всегда… Точно так же ни один сверхгениальный ученый не может изобрести что-то принципиально новое, рожденное одним лишь его вдохновенным мозгом: в своих изобретениях ученый использует окружающий его материал с заложенными в нем силами и энергией. Ученый лишь исследует этот материал, эти силы, открывая для себя и всего человечества их неизвестные ранее свойства и способности. А вот то, что окружает нас – горы, леса, океаны, звери и сами люди – вот это и есть Фантазия в чистом виде, высшая, единственная и неповторимая". – "То есть, вы не верите, что во Вселенной есть жизнь и помимо Земли?". – "Отчего же, я это вполне допускаю. Но сути дела, Анатолий, это не меняет. Каждый из тех миров, которые мы пока не можем увидеть, представляет собой отдельную фантазию, созданную силой божественного воображения и мастерства. А, может быть, все совсем наоборот. Может быть, наша Земля – лишь копия какой-нибудь созданной прежде планеты. Которая, в свою очередь, была скопирована с другой планеты, а та – с третьей и так далее. Но и в этом случае существует изначальный чистый Оригинал, с которого списаны все копии. И тот, кто создал этот Оригинал, и есть величайший Художник, Изобретатель, Творец". – "То есть, Бог?". – "Да. А ты можешь назвать другую первопричину всего сущего, отправную точку бытия? Можешь дать другое объяснение тому, что все произошло из ничего?". "Но тогда получается, что Бога тоже кто-то создал! – ликующе взвился Толик. – Ведь и он не мог появиться из ничего!". – "Для того, чтобы создать Бога, надо быть выше Бога, а выше Бога никого нет. Бог не мог появиться из чего-либо, но все появилось от него". – "Слабая отговорка, Константин Евгеньевич, слабая и неубедительная! (Тэтэ вновь почувствовал азарт преследователя, стремящегося загнать жертву в угол, – как тогда осенью в лесу, когда они с Костей спорили о деревьях. Неужели географ и в этот раз вывернется?). Неубедительная и ничего не доказывающая. Доказательств существования Бога, что бы вы ни говорили, все-таки нет. Эти ваши "богодухновенные" книги я, разумеется, в расчет не принимаю: они написаны людьми, сказочниками, проще говоря, и потому доказательством быть не могут". – "А существование Бога не требует доказательств. Это первейшая из всех вещей на свете, которая не требует никаких доказательств. Некому доказывать". – "Как это "некому"?!". – "А вот так. Доказывать существование Бога верующим в него людям бессмысленно: они и так в него верят. А доказывать тем, кто в него не верит, бессмысленно вдвойне: если они могут поверить в Бога лишь по предъявлении им неопровержимых доказательств его существования, значит, не могут поверить никогда. И доказывать таким людям существование Бога – значит впустую тратить время и потворствовать лицемерам. Люди, требующие доказательств существования Бога, подобны фарисеям и книжникам, говорившим распятому на кресте Христу: "Сойди с креста, яви нам в чудо – и мы уверуем в тебя". Они готовы были поверить в Него в обмен на доказательства Его божественности, готовы были пойти на сделку с Христом и со своей совестью, но Христос не готов был пойти на сделку с ними. Потому что он – Бог. Ему нужна в людях Вера, а не знание того, что Он существует. Ему нужна Вера в чистом виде, а не Вера в обмен на доказательства. Вот и получается, Анатолий, что доказывать существование Бога не нужно и – некому. Бог – это высшая аксиома, доказательство в самом себе". – "Почему же ваш Бог так презрительно относится к знанию? Знание – сила, как говорится". – "Да, но Вера сильнее. И говоря о знании, я в данном случае подразумеваю не те знания, которые человек получает в школе, институте, академии, а знание о Боге. Это не то же самое, что Вера в Бога, более того, зачастую знание – это ханжа, притворяющийся Верой. Человек, к примеру, знает наизусть все Священное Писание, все молитвы, ходит в церковь чуть ли не каждый день, потому что знает: так пристало вести себя истинно верующему человеку. Но в сердце его нет любви к людям и Богу. Стало быть, Веры в таком человеке – не больше, чем в самом твердолобом атеисте. Вера в Бога – это Любовь к Богу, стремление быть с Ним. Не знаю, испытал ли ты уже в своей жизни любовь. Если испытал, тогда, наверное, поймешь меня. Если ты любишь другого человека, то не потому, что знаешь: этого человека обязательно нужно любить. Нет, конечно. Ты любишь потому, что веришь: лучше этого человека никого на свете нет. Так же и с Верой в Бога. Вера в Бога неизмеримо сильнее и выше знания о Нем. Хотя без знания, конечно, тоже не обойтись. Но любое знание основывается на фактах, доказательствах, эмпирике. Это та почва, без которой оно не может расти. Вера же может расти там, где не растет ничто другое. Она сильна и неистребима сама по себе, без полива, подпитки и унавоживания. В минуту опасности человек, вооруженный знанием, но не Верой, не станет рисковать жизнью во имя своих идеалов или других людей. Верующий же человек без раздумий пожертвует собой, если того потребует его Вера. Нет такого проявления самоотверженности и самопожертвования, на которое был бы не способен верующий человек". – "Это не вера, это уже фанатизм!". – "Фанатизм направлен, прежде всего, против тех, кто не разделяет веру фанатика. Фанатизму нужны враги. Фанатизм – это ненависть, не оставляющая места для любви, а, стало быть, – для Бога и веры в него. Фанатизм – это насилие и разрушение, Вера – любовь и созидание. Фанатизм взрывает храмы, Вера возводит их". – "Хм, а как же тогда князь Владимир? Тот, который Красное Солнышко? Он, как известно, Киевскую Русь крестил насильно, а идолов языческих приказал жечь и мечом рубить". – "До своего обращения в христианство Владимир был диким язычником, развратником и убийцей. Если ты читал Карамзина, то знаешь, что по свидетельству летописцев, у Владимира было 800 любовниц и наложниц – и девушек, и замужних женщин. Кровь и блуд были главными и единственными удовольствиями его жизни. И ты хочешь, чтобы такой человек в один миг стал истинным христианином? Вряд ли это было возможно. Князь Владимир – не апостол Павел. А дорога к Богу – самая длинная дорога на свете, она продолжается всю жизнь. Хотя ближе Бога никого нет: он всегда рядом с человеком". – "Ага, и при этом его никто никогда не видел!". – "Как это никто не видел? Как можно не видеть Бога, когда он повсюду? Я же тебе говорю: природа вокруг нас и сам человек созданы Богом, поэтому Бог – в каждой травинке, в каждой живой клеточке". – "А, то есть, для вас Бог – это силы природы? Тогда вы – язычник, Константин Евгеньевич. Так бы сразу и сказали". – "Я – христианин, а не язычник". – "А что ж вы мне тогда о природе рассказываете? Верующие же считают, что человек… как это… создан по образу и подобию Бога. Так? Значит, Бог, по этой логике, выглядит так же, как и человек. Так? Ну, так?". – "Под образом и подобием подразумевается не столько внешнее соответствие, сколько наличие у человека бессмертной души и способности любить". – "Но в церкви ведь рисуют Бога на стенках и на потолке в образе человека! Значит, и внешнее соответствие тоже подразумевается. Иначе зачем бы тогда рисовали? Вот я и спрашиваю: такого Бога, который выглядит, как человек, кто-нибудь когда-нибудь видел? Никто!". – "О Боге, который принял облик человека и прожил земную жизнь, как раз и повествует Евангелие". – "Опять вы мне про эти книжки, Константин Евгеньевич!.. Они были написаны невесть когда невесть кем, и все, что в них написано, проверить невозможно! А в современной жизни Бога кто-нибудь видел, а?". – "Конечно. Но Бог является не всем, а лишь тем, кто, действительно, верует в него". – "Ну, вот вы же верите". – "Стараюсь верить по мере сил. Хотя до истинно верующего человека мне еще далеко". – "Ну, неважно!.. Не уходите, пожалуйста, в сторону! Все равно же верите, так ведь? И что? Видели вы Бога?". – "Нет, мне Бог пока не являлся". – "То-то!". – "Подожди. Во-первых, я надеюсь, что "пока" не являлся, а во-вторых, претензии здесь нужно предъявлять не Богу, а мне. Значит, я маловер. Значит, не готов еще к встрече с Богом. Однако голос Его я слышу часто. И этот голос уже неоднократно уберегал меня от необдуманных и неправедных поступков в жизни". – "Вы, наверное, удивитесь, Константин Евгеньевич, но я тоже слышу такой голос. Это называется внутренний голос". – "Для тебя это внутренний голос, для меня – голос Бога".

"Я прошу прощения, что вторгаюсь в вашу беседу, – на пороге кухни появилась Антонина. – Константин Евгеньевич, дочки хотят пожелать тебе спокойной ночи". Географ, извинившись перед гостем, пошел вслед за женой в комнату.

Глава 26

Толик встал и с наслаждением потянулся. Ох, и верткий этот Княжич: никак не ухватить! А ухватить очень хочется. В пылу спора Тэтэ забыл о том, зачем пришел в этот дом, и как только Костя вернулся на кухню, снова ринулся в атаку. "Константин Евгеньевич, вот вы мне тут про великих ученых рассказывали, которые якобы в Бога верили. Ну хорошо, не "якобы", а – верили, – он примирительно поднял руки. – Но ведь это когда было-то? Когда наука находилась в зачаточном или недоразвитом состоянии. Но сегодня, когда люди уже больше двадцати лет в космос летают, как можно верить во все эти басни?". "Кстати, о полетах в космос, – Костя опять улыбнулся и ущипнул себя за бороду. – А ты знаешь, что 12 апреля, в день, когда Гагарин полетел в космос, православная церковь чтит память Иоанна Лествичника – святого, написавшего богословское сочинение "Лествица небесная", то есть – лестница в небо. Занятное совпадение, правда? Лестница в небо – и первый полет в космос. Хотя, может быть, и не совпадение". "Нет, ну, Константин Евгеньевич!.. Это невозможно!.. – юный богоборец всплеснул руками и засмеялся. – Невозможно с вами спорить! Ничем вас не проймешь! На все у вас найдется ответ! Ценное качество, признаю. Из вас, наверное, классный адвокат бы вышел. Или дипломат. И, тем не менее, меня вы, увы, не убедили. Так что, предлагаю ничью. Поживем – увидим, кто из нас прав. Или нет (он прыснул): УМРЕМ и увидим, кто из нас прав. Если прав я, то мы умрем, и ничего не будет. Ничего и никого. А если правы вы…". – "Да, что же будет тогда?". – "Что будет тогда?.. Тогда… Погодите, погодите… Я, кажется, понимаю, к чему вы клоните. Вы хотите сказать, что человек, который верит в Бога, в любом случае ничего не теряет? Если Бога нет, то после смерти человек просто исчезнет, как сгоревшая свечка – и все. А если Бог есть, то у человека имеется алиби: в земной жизни он же верил в Бога. То есть, вы верите в Бога как бы на всякий случай? На всякий пожарный случай, да? Удобно, ничего не скажешь!". – "Господь с тобой, Анатолий, это все твои домыслы. Лучше вообще не верить в Бога, чем верить, как ты выразился, на всякий случай. Я верю без всяких условий, оговорок и вариантов. А то, что ты называешь словом "алиби", автоматическим пропуском в рай не является. Я же говорил тебе уже, что внешняя набожность и истинная любовь к Богу – разные вещи, и тот, кто в глазах людей был праведником, в глазах Бога может быть закоренелым грешником. Поэтому думать надо не о том, как ты выглядишь в глазах других людей, а о том, с чем ты предстанешь перед Господом, который видит больше, чем кто бы то ни было". – "То есть, как это "не думать о других людях"? Наплевать на их мнение? Наплевать на других людей?". – "Нет. Если ты любишь Бога, то любишь и окружающих тебя людей, любишь, как самого себя. В этом и заключается главная Божья заповедь. Ничего сложного". – "Ну да, все слишком просто. Как с той простотой, которая хуже воровства. Вот только… вы понимаете, Константин Евгеньевич, что если кто-нибудь в школе узнает, о чем мы тут с вами говорили и вообще – о том, что тут было, у вас… могут быть большие неприятности?". "Понимаю", – Костя смотрел на него пристально и слегка печально. "А что вы на меня так смотрите? – оскорбился Тэтэ. – Вы что, думаете, я вас выдам? Ну, Константин Евгеньевич, это вы зря! Не ожидал от вас! Как вы могли подумать вообще?.. Я – не стукач! Тем более, на вас стучать я бы никогда не стал. То есть, вообще ни на кого не стал бы, но на вас – особенно. Не стал бы. Короче, вы поняли, да?". – "За что же мне такая особая честь?". – "За то, что вы, Константин Евгеньевич, – мой любимый учитель. Уж извините мне этот сентимент. И не подумайте, что я к вам подлизываюсь!.. Я – вполне серьезно. Ваш предмет у меня до сих пор – самый любимый. Думаю, не только у меня – у всего класса… Кстати, а помните, Константин Евгеньевич, как вы нам однажды на уроке про Атлантиду рассказывали? В каком же это классе было? В седьмом, шестом?.. Ух, здорово вы тогда рассказывали!.. Я потом целый месяц только об этом и думал. Но так и не понял: была Атлантида на самом деле или нет? Как все-таки, Константин Евгеньевич, а?". – "Ну, если верить Платону и Солону, людям, безусловно, мудрым и авторитетным, то Атлантида была". – "Если верить Платону и вашей теории о том, что любая небылица или миф имеют под собой реальную основу!", – щелкнул пальцами Тэтэ. "Молодец, Толя, поймал меня на слове", – кивнул прищученный географ. – "Ага, наконец-то, 1:0 в мою пользу! Но если Атлантида существовала, как тогда объяснить ее бесследное исчезновение? Почему огромная могучая страна пропала в одну минуту, как будто и не было ничего? И ученые никаких следов найти не могут, никаких свидетельств и доказательств, ничего!". – "Ты, наверное, опять будешь смеяться, но если Атлантида существовала (я говорю "если"), а потом внезапно и бесследно исчезла, то объяснение этому может быть только одно: гнев Божий. Ну, я же сказал, что ты будешь смеяться… Однако, может быть, ты слышал о всемирном потопе, описанном в Библии? За грехи людские Бог наслал на Землю ливень, который продолжался 40 дней и 40 ночей. Погибли все, кроме Ноя и тех, кто спасся вместе с ним в ковчеге. Слышал, да? Ну, так вот, всемирный потоп и мог быть причиной гибели этой самой Атлантиды. Если она была. Либо не всемирный, а, скажем так, локальный потоп, которым Бог покарал именно эту страну. А насчет отсутствия следов и доказательств… Когда Бог хочет что-то стереть с лица земли, никаких следов не остается". – "Да какой всемирный потоп, о чем вы говорите?!.. Это же по времени не совпадает! Даже если допустить, что этот самый потоп был в реальности!". – "Ты забываешь о том, что принятое сегодня летоисчисление не совпадает с библейским летоисчислением. Не говоря уж о том, что так называемая дата гибели Атлантиды тоже может быть выдумкой". – "Охх, Константин Евгеньевич, вы неисправимы!.. Ну, хорошо, если Атлантиду погубил потоп (я говорю "если", Константин Евгеньевич), за что, спрашивается, ваш Бог наслал его на Атлантиду? Атланты-то ему чем не угодили? У них ведь была самая высокоразвитая по тем временам цивилизация, самая передовая наука, самые высокие здания, самое мощное оружие! Они были сильнее и умнее всех! Зачем же их надо было топить, как котят в ведре?". – "Строить каменные махины и создавать эффективное оружие, которым сподручнее убивать людей,  – не самый лучший способ снискать милость Господню. Те же высокие здания, небоскребы, как теперь говорят, – всего лишь проявление человеческой гордыни, как некогда Вавилонская башня. А гордыня – мать всех грехов". – "Ну, да, лучше, конечно, строить пятиэтажные "хрущевки", чем небоскребы…". – "Я этого не говорю. Но ты посмотри на храмы или на те же старинные здания в Москве, Ленинграде. Там в каждом камне присутствуют гармония и красота, любовь зодчего к своему творению, а не желание построить повыше или пониже. Ты бывал в Ленинграде?". – "Нет, к сожалению". – "И на зимних каникулах три года назад с классом тоже не ездил, насколько я помню?.. Ну, ничего, в десятом классе, возможно, еще раз съездим. Уверен, тебе там понравится. Это настоящая архитектура, не то, что эти твои небоскребы". – "Может быть, может быть… Но из ваших слов получается, что вы, Константин Евгеньевич, против научно-технического прогресса? Ну, когда вы про атлантов говорите. И это учитель!.. Ничего себе!". – "Научно-технический прогресс – вещь удобная и опасная одновременно. Как нож. Им можно картошку почистить, можно ребенку из щепки кораблик выстругать, а можно и человека зарезать. С одной стороны, научно-технический прогресс сопровождается великими открытиями, накоплением знаний, с другой – беспощадным уничтожением природы, подлинного чуда, которое дал людям Бог, того божественного материала, без которого ни одно великое открытие не состоялось бы. И ради чего он уничтожается? Ради удовлетворения двух низменнейших людских страстей – страсти к безделью и страсти к убийству! Ведь научно-технический прогресс, в конечном счете, нацелен лишь на создание вещей и приспособлений, делающих жизнь человека еще более комфортной и праздной. Ну и – на создание нового оружия, конечно. Казалось бы, благодаря прогрессу люди должны жить счастливей и дольше, чем предыдущие поколения, на деле же прогресс лишь ускоряет процесс самоистребления человечества. Стал ли наш мир более безопасным благодаря научному прогрессу? Нет, он становится все более опасным, потому что орудия убийства становятся все более совершенными и эффективными. Убивает даже то, что должно служить человеку. Электричество, например. Стало ли в мире благодаря научному прогрессу меньше несчастья, страданий, слез, крови? Нет, крови проливается все больше и больше… Как учитель, я, конечно, не подвергаю и не могу подвергать сомнению великую силу знаний, но, как человек верующий, я в то же время вынужден констатировать, что научно-технический прогресс – это дорога в ад, по которой человечество несется все быстрее и быстрее, пересаживаясь из одного автомобиля в другой, более скоростной и современный, из винтового самолета – в реактивный и так далее…". – "Но ведь благодаря прогрессу люди становятся мудрее! Это-то вы не станете отрицать?". – "Ты так думаешь? Возьмем, для примера, Сократа, Аристотеля, Спинозу, Ломоносова, других гениев, которые жили в те времена, когда не было телефонов, телевизоров, радио, электричества. Эти гении не имели ни малейшего представления о тех вещах, которые сегодня понятны ребенку. Но много ли сегодня найдется людей, которые были бы мудрее этих титанов прошлого? Пусть даже не мудрее, хотя бы образованнее – относительно своего времени? То-то и оно… А какие письма люди писали друг другу еще совсем недавно – в XIX веке, в начале XX-го?.. Каждое письмо – законченное литературное произведение! Сколько в них мыслей, чувства, красоты! Я говорю не только о письмах классиков – Гоголя, Толстого, Чехова, но и о письмах других людей, не литераторов, не гениев. Да, это были, как правило, знатные, образованные люди того времени, а не малограмотные или вовсе неграмотные рабочие и крестьяне. Но сегодня-то вроде как все грамотные, все образованные, а могут ли они писать такие письма? Хотят ли тратить на это свое время и силы? Мы сегодня не знаем и половины тех русских слов, что знали наши предки! А, может, знаем, но забыли, потому что перебиваемся в повседневной жизни крохами наших скудных словарных запасов, достаточных для того, чтобы купить сардельки в гастрономе или обсудить футбольный матч. А в переписке предпочитаем все больше открытки и телеграммы. Куцые тексты, куцые чувства, помертвение духа… И чего тогда, спрашивается, стоит этот самый научно-технический прогресс? Для чего он нужен?". – "Хотя бы для того, чтобы летать в космос, к другим звездам…". – "Люди, истинно верующие в Бога, поднимаются много выше космических кораблей". – "Ну а медицина? С ней как? Ведь благодаря достижениям медицины люди сегодня спокойно лечат те болезни, от которых раньше массово умирали". – "Сегодня медицина чаще лечит тех, кого искалечил так называемый научный прогресс… Вообще, Толя, я смотрю, ты – пытливый любознательный парень. Это хорошо. Наверняка, тебе не все ясно в жизни, наверняка, у тебя есть вопросы, ответы на которые ты хотел бы получить, но пока не можешь ни в школе, ни дома?". – "Если честно, то да, есть один вопрос… Я даже боюсь, что когда-нибудь свихнусь на этом вопросе. Шучу, Константин Евгеньевич. Но вопрос и вправду меня занимает. Вопрос такой. Вот мы живем на планете Земля, так? Земля входит в состав Солнечной системы. Солнечная система входит в состав галактики – Млечного Пути. Наша галактика – одна из миллионов или миллиардов галактик, из которых состоит Вселенная, так? А составной частью чего является сама Вселенная? Что находится за границами Вселенной? Пустота, вакуум? Но пустота – это ведь тоже что-то, она тоже где-то заканчивается и где-то начинается. А что находится там, где эта пустота заканчивается? Другая Вселенная? Третья? А что тогда находится ЗА ними? Ведь все имеет свои границы, должно иметь… Есть ли границы у космоса? Какую он имеет форму? Где его начало и конец? Вот что мне любопытно". – "Я понял. Да, глобальный вопрос тебя занимает, глобальнее некуда… Знаешь, Толя, есть вещи, которые не дано постичь самому проницательному человеческому разуму и самой всесильной науке. И то, о чем ты говоришь, – как раз такая вещь. Возможно, когда-нибудь человечество познает границы космоса, то есть, всего сущего. А, возможно, – никогда. Но ответ на твой вопрос есть уже сейчас. И всегда был. Этот ответ: Бог. Бог – начало и конец Вселенной. Или скопища Вселенных. Космоса. Бог – начало, потому что он – Создатель Вселенной, ее первоисточник, причина и закон ее существования. Бог – конец, потому что только Он может прекратить существование Вселенной. И в то же время Бог бесконечен, как сама Вселенная, ибо нет во Вселенной уголка, закутка, лазейки, на которую не распространялась бы воля Божья. Ему подвластен каждый микрон, каждая частица, каждый волосок". Географ замолчал. Умолк и Толик, хмуро теребя торчащий из угла скатерти, будто жало, кончик нитки. "Скажите, Константин Евгеньевич, – подал он, наконец, голос, – а вот этот ваш рай… Ну, куда люди после смерти попадают, праведники". – "Не люди, а души". – "Ну да, какая разница… Они же там вечно в этом раю будут жить, да? А вот в каком возрасте они там будут находиться? В том, в каком здесь, на земле умерли? Кто-то ведь умер стариком, а кто-то – в младенчестве, так? Получается, что в смысле райских перспектив лучше кони двинуть… извините, умереть в молодости. Ну, в 20, 30 от силы лет. А то какой резон в рай попадать, чтоб там потом вечно в старости прозябать? Или в раю будут специальные отделения для пенсионеров? Что-то вроде дома престарелых… Райского. А для маленьких – типа детсада. Так, что ли, Константин Евгеньевич?.. Или в раю всех к общему знаменателю приведут?". – "Рай – это вечная жизнь подле Господа. Ежеминутное, ежесекундное восприятие Его любви и света. Высшее счастье и высшая гармония. Какой же здесь может быть возраст? "Вечное" и "возраст" – это взаимоисключающие понятия. Рай неизмеримо выше всех наших земных условностей. Впрочем, как и что будет в раю – знает только Бог. Людям не дано этого знать. Узнают лишь те, кого Господь упокоит в Своих селениях небесных, кто на Страшном суде сумеет держать ответ перед Богом за дела свои земные… Ну, ладно, не серчай и не маши руками. Я вижу, что утомил тебя. Предлагаю закончить нашу богословскую дискуссию и обратиться к географии. Тем более, что поздно уже". – "И вот именно поэтому я с вашего, Константин Евгеньевич, позвонения позволю… тьфу, совсем зарапортовался!.. С вашего позволения позвоню домой. Предупрежу родителей, а то они там, поди, уже с ума сходят". – "Конечно! Надо было раньше мне сказать, а то я заговорился и не подумал об этом. Телефон – в прихожей. Как дозвонишься родителям, дай мне трубку: я хочу лично извиниться и все им объяснить". – "Не надо, я сам!". – "Да не бойся: о нашей беседе я им, естественно, ничего не скажу". – "Все равно не надо! Родители у меня нормальные люди, да и я человек уже взрослый, а время сейчас еще детское. Не беспокойтесь, Константин Евгеньевич, поводов для самобичевания нет. Я сам все объясню". – "Ну, как знаешь. Но от меня в любом случае передай извинения". – "Ладно".