«Полонез». Книга фантастики

– Чепуха! Втемяшил себе в голову чужую бредятину и теперь выдаешь за свою. А почему? Да потому что жить хочешь, сволочь!

– Мой друг крайне задирист и резок, но все потому, что ему не терпится вас попробовать… – впервые улыбнувшись, объяснил поведение толстяка Гимарин. – Однако я должен признать, что какой-то смысл есть в ваших словах, Керуак. Вероятно, гриб и в самом деле каким-то образом помогает угадывать будущие события и поступки. Но лишь до тех пор, пока он является частью вашего организма. Подчеркну – живого организма!.. Нда-а. Все ваши шаги я знал наперед, Керуак. Это я запустил газетную утку о сакральной пользе эзотерической тату, это я продал твоему товарищу краску, в которой оказались поры гриба Пако.

– У моего гриба есть имя – Пако?!

– Одно из его побочных свойств – способность преломлять сознание. Подобно преломленным лучам света, такое сознание в состоянии обходить, огибать углы будущего и благодаря этому видеть, что скрывается за ними. Но это свойство гриба Пако ничто в сравнении с другим его достоинством – способностью продлевать жизнь на века. Однако при соблюдении одного важного условия: гриб должен быть приготовлен особым способом, неразрывно с тем, кто является его питательной средой.

– Вы уже говорили мне об этом. Или у вас склероз? Тогда вам гриб уже не поможет, – съязвил я, терять мне уже было нечего.

– Ты гляди, он еще шутит. Борзый, что ли? Да я тебя вмиг приведу в чувство! – толстяк, швырнув тарелку на пол, с воинственным видом ринулся на меня. Но Гимарин одни властным жестом остановил его.

– Отставить, Марсель! Сходи лучше на кухню. Я поставил на огонь бак с водой, проверь, как он.

– Хорошо, Гимми, – толстопузый Марсель хищно ухмыльнулся и, похотливо подмигнув мне, ушел на кухню.

– Свинья! Сколько раз я просил не есть в лаборатории! – оглянувшись вслед толстяку, неожиданно выругался Гимарин.

Присев на корточки, он некоторое время молча собирал с пола рассыпавшиеся кости. Подхватив двумя пальцами последнюю косточку, он пронес ее мимо тарелки и, шагнув к столу, вдруг бросил в сосуд, довольно объемный, с мутноватой водицей. Затем он сходил к холодильнику, стоявшему в другом углу комнаты, взял бутылку молока (я заметил, что холодильник под завязку был забит этими бутылками) и, вернувшись к столу, вылил молоко в сосуд. В первый момент неизвестная жидкость обрела явный молочный оттенок и скрыла собой очертания кости. Однако спустя уже несколько мгновений жидкость посветлела, сделалась прозрачной, и в ней вновь явственно проявилась косточка – заметно увеличившись в размерах, как и положено из-за преломления света между воздухом и жидкостью.

Как завороженный, я следил за косточкой, продолжавшей расти…

Поймав мой изумленный взгляд, Гимарин взял со стола стальные щипцы и вынул из сосуда косточку – это была кость-монстр, размером с монтировочный ключ. Так вот, значит, какие кости находили в мусорных баках, пронеслось в моей голове. Стремясь скрыть свою растерянность и недоумение, я поспешно выпалил:

– Гимарин, да вы шулер и обманщик! Калиостро хренов! Сколько вы тут наговорили, а все напрасно, потому что вы понятия не имеете, что со мной делать!

– Что ж, дерзость и чувство юмора украшают мужчину, особенно в такие минуты, когда смерть неотвратима, – спокойно парировал на мой выпад Гимарин. – Но я отвечу на ваши упреки… Фокусы с костями – несомненно, это чушь, насмешка над общественным мнением, которое я глубоко презираю. Другое дело ваш гриб… Мне нужно потянуть время. Пока засохнет на грибе кровь Аленды. Тогда ее легче соскрести, ведь чужая кровь мне ни к чему.

Гимарин наклонился над моим правым плечом, в руке его блеснул узкий нож, видимо, скальпель: Гимми осторожно стал соскребать кусочки запекшейся крови с внутренних стенок шляпки гриба. Я вдруг смирился со своей участью и следил за его действиями отсутствующим, безразличным взглядом, словно душа моя уже успела отправиться в мир иной, оставив холодным наблюдателем лишь мой несчастный мозг.

Очистив от крови гриб, Гимарин нетерпеливо крикнул, повернув голову в сторону открытой двери:

– Марсель, где ты там застрял?! Вода закипела?

Толстяк не заставил себя долго ждать – он вошел в комнату, осторожно неся перед собой громадный бак с вскипяченной водой…

Меня едва не сварили или потушили, подобно грибному рагу. Помешала моей гастрономической смерти Юти. Моя мечта – чертовски ревнивая девица и неисправимая собственница. В отличие от покойной Аленды, Юти ни за что не придет в голову поменять меня на кого-то другого. И вовсе не потому, что любит меня без памяти. Возможно, даже наоборот – едва терпит. Но уж больно она прикипела, сроднилась со мной, как гриб Пако…

О том, как она нашла меня в доме Гимарина, рассказали мне потом мои друзья, когда я был уже на свободе и спокойненько потягивал виски в «Полонезе». В тот вечер Юти занималась в тире – она с тщательным упорством готовилась к встрече с маньяком-каннибалом и неизменно радовала результатами своего инструктора. После стрельб она поехала домой, где меня, по известным причинам, не оказалось. Тут она вспомнила, что была пятница, когда таксисты собираются в «Полонезе», и отправилась в бар, но и там меня не было. Дик отморозился, мол, понятия не имеет, где я, а Мишка сдал меня (ему, мерзавцу, всегда нравилась моя мечта). Однако и он не знал, в каком направлении я укатил вместе с Алендой.

Но и это не смутило мою Юти. Она вскочила на стол, за которым сидели Михаил и Дик, и закричала что есть мочи, обращаясь сразу ко всем таксистам:

– Эй, вы, кретины! Кто из вас знает, куда уехал Керуак? Ему грозит смертельная опасность. Если никто из вас не расколется, он погибнет!

Откуда она узнала, что мне грозит смертельная опасность? Нет, она не могла это знать. Ведь Юти не была ясновидицей. Похоже, она просто блефовала.

И тут на ее отчаянный призыв откликнулся Рем, тщедушный такой мужичок.

– Я привез сюда ту девчонку, с которой свалил Керуак. Скорее всего, они поехали к Гимарину, где живет эта девица.

– Вези меня туда! – властно приказала Юти, спрыгнув со стола.

Как она проникла в дом Гимарина – отдельная история. Поначалу Юти хотела убить свою соперницу, но когда увидела, что та уже мертва, выстрелила в меня. Она считала себя хорошим стрелком, слышала немало лестных слов в свой адрес, но, вероятно, инструктор ее перехвалил, втайне мечтая с ней переспать. Хотя, может быть, она и вправду была хорошим стрелком, но при этом она не учла одно обстоятельство: ревность ослепляет, как яркое солнце. В итоге Юти угодила не в меня, а в гриб. Пришедшие в бешенство Гимми и его приятель Марсель принялись, как одержимые, палить в мою мечту. И тут она, резко успокоившись, показала, на что способна, – всего двумя выстрелами заставила навсегда замолчать обоих господ…

А гриб не пропал. Мы с Юти собрали его по кусочкам с полу и сварили суп.

– Керуак, какая сегодня будет погода?

– А я почем знаю? Я больше не ясновидящий.

– Ну, тогда хоть накорми кошку.

Ни я, ни Юти не отважились есть тот грибной суп и скормили его Фильчи. Она съела суп за милую душу. Надеюсь, после этого кошка будет жить долго и счастливо. А если и попытается предсказывать, то я все равно ни черта не пойму в ее кошачьих бреднях.

Мокрый рай

*1*

За девять дней до Нового года Дик попал в аварию.

Он развозил по домам двух подвыпивших мужчин, забрав их в полвторого ночи из ресторана «Черешневый шинок». Клиенты набрались крепко, лыка не вязали, лишь что-то бессвязно бормотали всю дорогу и все норовили наддать друг друга кулаком. Они надышали в салоне убийственным перегаром, и Дик мечтал избавиться от них как можно скорей.

Было поздно. Днем и вечером шел надоедливый и злой зимний дождь, а посреди ночи ударил мороз, вода на улицах мигом замерзла, покрыв проезжую часть и тротуары коварной ледяной пленкой. Дику не впервой было вести машину по заледеневшей дороге, он был опытным и осторожным водителем. Но, видно, то, что произошло с ним спустя четыре минуты после того, как он высадил последнего пассажира, было у Дика на роду написано. На центральном мосту, разделявшем город на два больших района, встречная машина внезапно ослепила Дика, а затем, и вовсе съехав со своей полосы на встречную, неудержимо понеслась прямо на его такси. Он хотел было немного подать вправо, чтобы, подобно хладнокровному тореадору, пропустить мимо себя потерявший управление автомобиль, но не успел – его такси вдруг само утратило разум. По-другому не скажешь. В первый момент машина заметно вздрогнула и ее повело в сторону, будто она испугалась слепящего света встречного автомобиля, затем такси неистово закружило в безумной круговерти и на всей скорости бросило… но не на чужой автомобиль, успевший в последний миг ускользнуть от столкновения и умчаться вдаль, а на чугунное ограждение моста. Если б не прочные, крепкие перила, летело б такси Дика «рыбкой» или «солдатиком» прямо в студеную черную воду Леспа, мрачно затаившегося под мостом… В итоге Дик разбил своему авто капот, здорово ушиб голову, снес приличный фрагмент в ограждении, а под конец сломал левую ногу. Вероятно, об один из чугунных столбиков, на которые напоролось его такси.

Неделю Дик провалялся в больничной палате, разглядывая гипс на ноге с таким изумлением, будто то был вовсе и не гипс, а… белый кокон, из которого вот-вот должна была вылупиться его новая, долгожданная бабочка.

Но бабочку он так и не дождался, а на восьмой день его пребывания в больнице, буквально за несколько часов до Нового года, нам с Михаилом удалось уговорить главврача отпустить Дика долечиваться домой.

– Но у вашего товарища еще травма головы, – какое-то время вяло сопротивлялся главврач.

– Так ведь это родовая травма, – с напускным безразличием пожал плечами я. – Дик часто нам рассказывает о ней. У этой старой раны есть одна интересная особенность: ближе к Новому году она всякий раз обостряется, отчего создается впечатление, что травма совсем свежая.

На это главврач не стал ничего возражать, молча засунул деньги, которые ему сунул Михаил, в карман халата и дал указание выписать Дика.

Оказавшись у себя дома, наш приятель, вместо того чтобы повеселеть и воспрянуть духом, захандрил еще больше.

– Вот что я тебе скажу, дружище, – подбадривающе похлопал его по больной ноге Михаил, отчего Дик едва не двинул ему в ухо. – Тебе нужно новое знакомство.

От этих слов Дик чуток повеселел и покачал головой. Я тоже улыбнулся. Невзирая на то что у Михаила была невероятно вспыльчивая и ревнивая жена, он из нас троих оставался главным специалистом по новым знакомствам.

– Нет, правда, – заметив в наших взглядах иронию, серьезно продолжил Мишка; но уже в следующий миг его губы, дрогнув, растянулись в улыбке до ушей. – Чего ржете, придурки?

– Это мы-то ржем? – ухмыльнулся я. – Давай выкладывай, чего ты там нового накопал.

– Да есть один сайтик знакомств…

– Неужели только один?

– Знакомств с мечтами.

– Ну, это немного меняет дело.

– Да фигня все эти ваши сайты знакомств! – буркнул Дик. Почесав загипсованную ногу, он смилостивился: – Ладно, диктуй, какой там у него адрес…

Вскоре Дик познакомился по сети с молоденькой мечтой по имени Ворскли. Ему понравилось, что на всех фотографиях, где мечта была снята, она была голая и непременно плавала в воде. Русалок у меня еще не было, решил Дик и позвонил диспетчеру, оформлявшей заказы на мечты.

– Я хотел бы мечту, ее зовут… – начал было Дик, но диспетчер бесцеремонно его перебила: – Имя не имеет значения. Какой айди у вашей мечты?

– Айди? Сейчас… Вот: VRS070988.

– А-а, это из крупногабаритных. Придется вам грузовое такси заказать.

– Постойте, что значит «из крупногабаритных»? Я мечту, а не слона заказываю. Вы что, поприкалываться надо мной решили?!

– Никто над вами не прикалывается. Успокойтесь. Так в каталоге отмечено: «VRS070988 – крупногабаритная, доставка грузовым такси». Вы что, наш сайт не читали? Там все есть.

Дик еще раз зашел на сайт знакомств и в самом низу отыскал набранное мелким шрифтом все то, что минуту назад прочла ему диспетчер. «Вот так мечту нашел себе, – сморщился, как от зубной, боли Дик. – На фотках девочка что надо, а в описании – крупногабаритная. На черта мне такая!»

Он хотел было отменить заказ, но не успел – в дверь позвонили.

– Открыто! – прокричал Дик. Он лежал на кровати, нацелив на дверь сломанную ногу.

Дверь отворилась, и в дом вошли два курьера. Они внесли продолговатую картонную коробку, как из-под холодильника, и, опустив ее на пол, поставили вертикально.

– Открыть? – поглядев на загипсованную ногу Дика, предложил один курьер.

– Не надо. Где расписаться?

Расписавшись в накладной, Дик выпроводил курьеров и, встав на костыли, заковылял к коробке.

– Ну, это явно не слон. Для слона коробка маловата. Что ж там может быть?

Встав на здоровую ногу и одной рукой опершись о костыль, другой рукой Дик попытался поднять коробку – не тут-то было. Тогда он вооружился охотничьим ножом, с которым никогда не расставался, и принялся резать коробку на картонные лоскуты. Вдруг нож звякнул, коснувшись чего-то, что было спрятано внутри. Дик стал действовать осторожней. Стоя на одной ноге, он быстро устал, запыхался, но все же ему удалось содрать картонные латы и освободить то, что было под ними.

Открытие настолько ошеломило Дика, что он замер, потрясенный, продолжая неподвижно стоять на одной ноге, словно цапля.

Внутри коробки оказался прозрачный стеклянный цилиндр. Точнее бочка. Сверху она была закрыта крышкой и под самую завязку наполнена водой. В воде плавала невероятной красоты девушка. Она словно не обращала внимания на Дика, поворачиваясь к нему то одними, то другими, то третьими прелестями.

– Мечта-а-а! – восхищенно протянул Дик и, теряя последние силы, неуклюже плюхнулся на пол.

– Осторожнее! – раздался приятный девичий голос – но не изнутри бочки, а где-то совсем близко. Присмотревшись, Дик обнаружил на внешней стенке бочки динамик.

– Эй, как тебя там… Ты не захлебнешься?

– Ха-ха-ха, с чего ты взял? – из динамика послышался звонкий рассыпчатый смех. – Меня, между прочим, Ворскли зовут.

– Знаю, это ж я тебя заказал… Прости, пригласил к себе. А ты и вправду мечта?

– Лезь ко мне, узнаешь.

– Ты что! Я не такой человек-амфибия, как ты, мне воздух нужен.

– Так тебе воздух нужен или я… мечта твоя?

– И то правда. Эх, была не была!

Дик скинул с себя рубашку и джинсы, остался в трусах. Но Ворскли, улыбнувшись, показала ему взглядом, чтобы он снял и трусы. Дик плохо помнит, как он оказался внутри стеклянной бочки: что громоздил кое-как, взбирался на пирамиду из стола и табуреток, рискуя в этот раз сломать уже не ногу, а шею; как неуклюже плюхнулся в воду, оказавшуюся неожиданно горячей и подвижной; как тут же его шею обвили чьи-то нежные руки; как чьи-то губы прильнули к нему ниже паха; как он стал задыхаться и биться не то от чрезмерной сладости, не то от нехватки воздуха; как те же губы отыскали его трепещущий рот и, тесно слившись с ним, вдохнули в него воздух – и за его плечами словно выросли крылья. Водяные крылья!

Дик был на верху блаженства. Он, как безумный, целовался с Ворскли и занимался с ней любовью, больше не заботясь о том, чем дышать и как дальше жить. Потеряв голову от своей новой мечты, он забыл про поломанную ногу…

Очнулся он в своей постели. Голый, невероятно счастливый, но один. Снова совершенно один. На него накатил ужас нового одиночества: его предали, бросили, изменили, покинули… Не помня себя, не помня о загипсованной ноге, Дик в отчаянии слетел с кровати и, не удержав равновесия, жестоко рухнул об пол. Жуткий крик разорвал полуночную тишину – и тут же чьи-то влажные нежные пальцы коснулись его вспотевшего лба. Невидимые губы ласково прижались к его губам – и отстранились. Она! Она где-то близко.

– Ты!..

– Тссс!

– Но я тебя не вижу. Почему? Я хочу видеть тебя!

– Потом. Отдохнешь и увидишь. Там…

В этот момент за окном раздался шум мотора проезжавшего мимо авто, свет фар пробился внутрь сквозь плохо задвинутые шторы и дрожащим, чутким всполохом отразился на стеклянной бочке, на короткий миг выхватив ее из комнатного мрака.

– Снова полезем в бочку, да? – догадался Дик и невольно передернул плечами. – Но почему не здесь? В постели как-то… удобней.

– Здесь я невидима. Я везде невидима. Кроме моей бочки.

– Вот это да! Мечта-невидимка! Такой у меня еще не было. Ух ты!..

– Почему ты дернулся? Тебе неприятно?

– Да, то есть нет. Но лучше, когда видишь. На ощупь как-то не так.

– Какой ты привередливый. Полезли тогда в бочку.

– Не полезу. Вода больно горячая. И щиплется.

– Дурачок, тебе не угодишь… А вода в бочке и впрямь никогда не остывает. Считай, это мой персональный гейзер… Ну что, пошли?

– Погоди. Так ты, значит, и вправду мечта-амфибия? У меня от всего этого голова кругом идет.

– Успокойся. Какой ты, однако, впечатлительный. Небось, стихи пишешь или картины.

– Нет, я таксист.

– Таксист? Никогда бы не подумала. Такой нежный, такой впечатлительный – и таксист. А еще?

– Что еще?

– Ну, что еще делаешь, когда надоедает баранку крутить?

– Тату делаю.

– Тату?! А говоришь, не художник. Ну и как?

– Да фигово. Заказов с гулькин нос.

– А хочешь, дела пойдут?

– Ну…

– Сделай мне тату.

– Это еще зачем?

– Сделай, а потом поймешь.

– Тату… Ты ж невидимка. Я не смогу тату на ощупь сделать.

– Сможешь. Я тебя научу. Я сейчас лягу на спину, вот, легла. Опусти руку.

– Это ты? Какая у тебя гладкая кожа.

– Ха-ха-ха, не щекочи. Вот что. Зажги свечу и поставь мне на спину – нащупай, где у меня лопатки, и поставь свечу между ними. А потом обрисуй ее.

– Не понял, как это?

– Выколи мне татуировку вокруг свечи.

– Ничего себе план!.. Ну ладно, попробую.

Для татуировки Дик решил взять люминесцентную краску. Сделал трафарет: морского дракончика с крыльями бабочки – и принялся за татуировку. Чтобы свеча не обожгла Ворскли горячим воском, надежно укрепил горящую свечу в стакане, приклеив ее к центру дна жевательной резинкой. Работа продвигалась медленно. Дик то и дело ощупью убеждался, что мечта его не сбежала, по-прежнему с ним, безмолвно терпит и терпеливо ждет, когда он закончит. Наконец Дик закончил: его взгляду предстал таинственный сверкающий рисунок мифического существа – не то дракона, не то бабочки. Отерев пот со лба, он усмехнулся:

– Теперь ты уж не такая и невидимка. Айда в бочку!

Вода вновь сделала Ворскли видимой. Они плескались, как оголтелые, ныряли – в воду и внутрь друг друга… На спине девушки, между ее худенькими лопатками, будто крылья ангела, бились крылья выколотого на ощупь дракона-мотылька.

А утром Дик выставил Ворскли напоказ – водрузил бочку с ней посреди двора. Штакетник вокруг его дома был невысокий, вдобавок зазоры между досками позволяли без труда наблюдать практически весь двор, где стояло одинокое такси Дика и лежал ни разу не чищенный за зиму снег. Казалось, хозяин дома надолго покинул его или вовсе съехал… Так и вправду могло показаться тем, кто не близко знал Дика.

*2*

Но все резко изменилось в одночасье. Посреди двора странного и без того чудаковатого таксиста вдруг выросла стеклянная бочка, над ней поднимался пар, а внутри в чем мать родила плавала девушка. За ее плечами, вторя движениям ее гибких рук, летел необыкновенный мотылек с головой и хвостом сказочного дракона. Зрелище было столь необычным, столь завораживающим, что меньше чем через четверть часа возле дома Дика собралась приличная толпа зевак. Неведомо, что в тот момент притягивало людей больше, – обнаженная красавица, дивная татуировка или те фокусы, которые выкидывала девушка. Как ни странно, на то, что она дышала в воде, мало кто обратил внимание. Людей потрясли мгновенные исчезновения безымянной русалки: когда она вдруг выскакивала из бочки, подобно резвому дельфину, – и в тот же миг становилась невидимой, пропадала с глаз, словно переносилась в другой, запредельный мир. Лишь выколотое на спине девушки фантастическое существо никуда не девалось. Напротив, стоило русалке Дика, как вскоре ее окрестили, на мгновенье покинуть бочку и тут же исчезнуть в густом от жаждущих взоров воздухе, как татуировка, казалось, начинала жить своей собственной жизнью. Она ярко вспыхивала в лучах зимнего солнца, переливалась, будто обсыпанная драгоценной пылью, и парила – свободно и безмятежно, как и положено большой, высокой мечте. От вида вытатуированного дракона у зрителей захватывало дух, сердце переполнял не испытанный доселе восторг…

Но это чудо длилось недолго. Уже спустя секунду-другую наваждение проходило: подчиняясь неведомой воле, дракон нырял обратно, в бочку, и там вновь сливался с игривой нимфой, которая вдруг чудесным образом материализовывалась из ниоткуда. Глядя на это волшебное превращение, толпа начинала хлопать руками и неистово кричать: «Русалка! Русалка!»

И только кто-то один, чье имя до сих пор не установлено, нерешительно заметил: «Братцы, да ведь это ж ангел!»

На следующий день Дик получил сразу три заказа на татуировку. А к концу недели его буквально завалили заказами. Здоровье тоже пошло на поправку – медленно, но неуклонно. Несмотря на это, следуя какому-то неизъяснимому упрямству или капризу, а может, из-за неуемного аппетита, что вот, наконец, дорвался до того, о чем раньше не мог даже мечтать, Дик не спешил убирать со двора бочку с Ворскли. И она, как ни в чем не бывало, продолжала показывать свои трюки – с магическим исчезновением и с таким же магическим возвращением.

После одного из таких показов, когда все зеваки разошлись, Дик сказал:

– Ворскли, я хочу на тебе жениться.

– Это ни к чему, – ответила она ему сухо, устало замерев внутри бочки. Над бочкой, дразня холодное небо, поднимался пар. – Ты таким образом все испортишь.

– Ворскли!

– Ты читал когда-нибудь сказку о рыбаке и Золотой рыбке? Помнишь, чем она заканчивается?

– Причем тут это?

– А ну-ка пройдись! – неожиданно скомандовала девушка.

Дик, отбросив костыль, шагнул в снег – и едва не поскользнулся. Снег был затоптан ногами многочисленных зевак, приходивших пялиться на диковинную голую девчонку, живущую в бочке с водой. Вначале неуверенно, словно нащупывая почву под ногами или остерегаясь наступить на снежную мину, пошатываясь и хромая, но с каждым шагом все веселей, все задорней и тверже, Дик шел по двору. Ему приходилось все время помнить про свою загипсованную ногу, и, когда он невольно ускорял шаг, нога явно не успевала за ним и тогда он заметно волочил ногу, подтягивая ее за собой, как раненого товарища, которого он ни за что не желал бросать на поле боя…

Дик не успел запомнить, когда ему вдруг стало легко. Внезапно он испытал сладостное чувство легкости, будто у него вдруг оттяпали пудовую ногу, но произошло это так быстро и безболезненно, что, кроме эйфории, он ничего больше не испытал. Ни боли, ни разочарования, ни стыда, ни обиды… Гипс разлетелся в клочья под пристальным взглядом Ворскли, под пристальным взглядом ее влажных глаз Дик почувствовал, что может сейчас же взлететь, но вместо этого обернулся – он не верил своим глазам, нет, он не верил своим ногам, к которым вдруг вернулась прежняя, уже порядком подзабытая сила.

– Что ж, до загса ты меня доведешь, – удовлетворенно хмыкнув, объявила Ворскли.

– А ты сомневалась? – гордо подбоченясь, воскликнул Дик. Наконец-то он смог смотреть на свою мечту сверху вниз.

– Ты знаешь, я согласна.

– Да?

– Я согласна выйти за тебя. Но тогда все должно быть по правилам.

– Не понял.

– Ну, перед свадьбой жених отправляется на мальчишник, а невеста устраивает девичник

– Ты хочешь кого-то пригласить?

– Нет. Лучший девичник – это когда в полном одиночестве.

– Так мне что, занести бочку в дом?

– С ума спятил?! Полное одиночество возможно лишь в толпе.

– Где ж я здесь, на отшибе, возьму тебе толпу?

– Ничего, мне и этих зевак хватит.

Дик надел чистые джинсы, которые Ворскли накануне постирала ему в своей бочке, пока тот дрых как убитый, и укатил в город. Дику понравились слова мечты об одиночестве, и он решил провести этот вечер в свое удовольствие. Припарковав такси неподалеку от бара «Полонез», он не стал никому звонить, даже своим близким друзьям, и, выйдя на центральную улицу, с удовольствием окунулся в густую разношерстную толпу, холодной лавой текущую вокруг. Дик был счастлив, он давно не чувствовал себя таким свободным!

Ворскли осталась одна. Прошлепав невидимыми мокрыми ступнями по дому Дика, она отыскала его ноутбук и сделала по интернету заказ. Вскоре приехал курьер, один из тех двоих, что несколько дней назад привезли ее сюда, и доставил коробку, перевязанную розовыми лентами. Внутри лежала свадебная фата. Ворскли нарядилась в фату и вышла во двор. Там уже собралась толпа, люди ждали свою нимфу, свою русалку. Отныне она заменила им все новости, ток-шоу и сериалы. Отныне она стала их единственной мечтой и любовью в этом глухом, забытом Богом местечке.