Корректор. Книга вторая. Птенцы соловьиного гнезда

– Спасибо, господин Панас, – Карина поклонилась в ответ. – Но я всего лишь ученица.

– Неважно. Техника у тебя все равно впечатляющая. Возможно, кое-кому, – он многозначительно посмотрел на одного из людей – того, кто отрабатывал удары ногами, – придется поверить, что искусство Пути – не такое уже и бесполезное умение.

– В качестве гимнастики – весьма полезное, – пожал тот плечами. – С этим я и не спорил. Физическую форму для женщины поддерживать – самое то, лучше не найдешь. Но в реальном бою… Извини, госпожа Карина, но в настоящей драке тебе просто вломят прямым в череп до того, как ты сумеешь изобразить одно из своих па. Вломят в череп, а потом, упавшую, забьют ногами. Или пулю всадят с расстояния в пару саженей. Танцы танцами, а в настоящей жизни лучше драться по-настоящему.

– Но Путь и учит настоящей драке! – несогласно тряхнула головой девушка. – Прости, господин, но ты не видел в деле моего мастера. Однажды вечером на него напали пятеро, местная банда, вооруженные стальными прутьями, цепями и ножами. Через десять секунд двое умерли, а трое стали калеками. Один больше никогда не сможет ходить без костыля – мастер Караби сломал ему колено, а двое других отделались переломами обеих рук.

– Караби? Тролль, судя по имени, – хмыкнул мужчина. – А нападали люди, верно? Да даже если бы он вообще драться не умел, все равно бы их заломал. Как раз тот самый случай: прямым в череп, и в лежку. Какие еще ножи против тролличьей шкуры? Потыкай вон Панаса пальцем, если непонятно. Извини, госпожа, но придется привести пример поубедительнее. Вот ты, скажем, сможешь отбиться от пятерых?

– Нет, разумеется, господин. Я всего лишь ученица. При помощи искусства Пути я смогу отбиться от одного, от двоих максимум, и то если они окажутся не слишком умелыми бойцами. Но… – Она заколебалась. Показать им фокус? Боязно. Она еще не демонстрировала такое умение никому, кроме папы и мастера Караби. Ну и что? Представление так представление, верно? Все равно никто не догадается об ее мелких уловках. – Но если речь именно про меня, я могу так…

Она сошла с матов и подошла к цилиндрическому боксерскому мешку в полторы сажени высотой, за растяжки прицепленному к полу и потолку. Так. Явно рассчитан на силу и массу троллей, на глаз весит килограммов двести пятьдесят – триста. Силовые манипуляторы эффектора скручены в тугой комок – распустить один свободной волной – распластать ее по бедру, колену, голени, нацелив векторы воздействия перпендикулярно телу – удар бедром в мешок, совмещенный с хлещущим ударом манипулятора…

Результат превзошел все ее ожидания. Она рассчитывала, что мешок всего лишь отскочит на пол-локтя и, вернувшись на место, протяжно завибрирует. Вместо того верхняя растяжка с резким щелчком порвалась, и обитый мягким пластиком цилиндр с тяжким глухим ударом рухнул на пол, едва не зацепив вовремя отпрыгнувшего Панаса. Обшивка лопнула, и в воздух взлетело облако древесных опилок, ровным слоем покрывая пол, тренажеры и полицейских в радиусе трех саженей. Вот, оказывается, что у них внутри, мелькнула и пропала глупая мысль. Опилки…

Несколько секунд в зале стояла глубокая тишина.

– Ни хрена ж себе ударчик… – ошеломленно сказал кто-то позади Карины, и только тут девушка опомнилась.

– Прошу прощения, господин Панас! – обернувшись к вайс-капитану, пролепетала она, снова краснея до корней волос. – Приношу свои глубочайшие извинения! Я не хотела, честно! Я возмещу ущерб!..

Вот и все. Теперь ее вышвырнут отсюда, и будут глубоко правы. Потому что так не рассчитать силу воздействия манипулятора простительно лишь восьмилетней соплячке, только-только осознавшей свой эффектор. Ей же за такое следует просто оборвать руки, голову и прочие части тела. Устроила представление, называется! И сколько же ей придется заплатить? Сэкономила на частном зале, ага…

– Браво, госпожа! – раздался позади ироничный мужской голос. – Просто восхитительная демонстрация. Прими мои поздравления.

Открывший было рот тролль дернулся и быстро встал по стойке смирно.

– Господин директор Теодар! – отрапортовал он. – Группа тренируется в обычном режиме. Происшествий… э-э-э… – Он запнулся. – …почти не случилось.

Карина обернулась.

Со стороны дальнего и самого темного угла зала к ним неторопливо приближался высокий представительный мужчина с пепельно-белыми от седины висками. Его официальный серый костюм с черным шейным шнурком казался в спортзале столь же уместным, сколь и спасательный жилет на рыбе. Мужчина шел слегка враскачку, как бывший моряк, а на его лице держалась кривая ухмылочка.

– Вольно, Панас! – сказал он все тем же ироничным тоном. – Насчет происшествий можно не докладывать, сам вижу. Я предполагаю, что имею дело с той самой великолепной госпожой Кариной Мураций, о которой мне рассказывал Дентор? – обратился он к девушке.

– Да, блистательный господин, – прошептала та, опуская голову. – Рада знакомству. Прошу благосклонности.

– Радость взаимна, госпожа, благосклонность пожалована. Я – Теодар Маракус, директор бедлама на колесах, который почему-то называют окружным полицейским управлением, – мужчина прошелся вдоль валяющегося мешка, присел возле дальнего конца и внимательно осмотрел его. – Как я и думал, – фыркнув, констатировал он, выпрямляясь. – Поздравляю тебя, госпожа, ты только что спасла от весьма неприятной смерти человека. А может, и не одного. Если бы хреновина упала на голову одного из моих людей во время обычной тренировки, я бы отвернул интенданту башку и засунул ее в… неважно куда. А так он отделается лишь вычетом из жалования.

Неожиданно директор слегка подмигнул Карине.

– Расслабься, госпожа, – сказал он нормальным тоном. – Ты не виновата. Верхнее проволочное кольцо, к которому сходились цепи, не выдержало и лопнуло. Да и сами цепи растянуты просто неприлично. Дентор жаловался мне еще два периода назад, что заметил проблемы с крепежом во время профилактического осмотра, но интендант упорно отказывался выделять деньги на новый мешок. Мол, столько лет держался, и еще столько же продержится. Растяжка могла лопнуть в любой момент, совпадение с твоим ударом случайно. К тебе нет претензий. Панас!

Он повернулся к троллю.

– Завтра еще раз внимательно осмотреть весь инвентарь. Мне на стол отчет о замеченных проблемах. Мусор, – он кивнул на слой опилок, – пока не трогать, завтра ткну интенданта носом. Итак, госпожа Карина, я думаю, что дискуссию о преимуществах искусства Пути перед тёкусо можно свернуть ввиду твоей безоговорочной победы. Не хотел бы я оказаться среди тех, кто попробует тебя остановить в темном переулке.

Он неожиданно тепло улыбнулся.

– Ты ничего себе не повредила? – осведомился он. – Отдача, или что там?

– Нет, господин директор, – пробормотала постепенно оживающая Карина. Значит, ее не прогонят? – Я не ногой била. Тебе ведь Дентор сказал, что я девиант, да? А манипулятор не передает усилие в обратную сторону. Воздействие односторонне.

– Вот как? – остро глянул на нее директор. – А как же законы физики? Действие равно противодействию, все такое?

– Я не знаю точно, – Карина наморщила лоб. – Я не физик, здесь Цукку надо спрашивать. Она понимает. Цукка – моя опекунша, – пояснила она торопливо, – она физический факультет закончила. Я только знаю, что у эффектора есть опорная точка пространства, ее еще называют базой, относительно которой откладываются генерируемые манипулятором импульсы. При воздействии классическая физика не действует, там иные законы.

– Интересно, – директор машинальным жестом потер верхнюю губу. – А повредить с помощью… манипулятора что-то в своем теле ты не рискуешь?

– Нет, господин директор. Такое невозможно. Силовой эффектор никогда и ни при каких условиях не воздействует на тело носителя. Я не могу ударить себя даже намеренно. Вектор воздействия просто обнуляется на границе кожи. Как максимум я могу порвать себе одежду.

Теодар задумчиво посмотрел на нее, что-то прикидывая.

– Прости мое невежество, госпожа Карина, – наконец произнес он. – Мы мало что знаем об особых способностях, помимо того, что они существуют. У нас есть лишь материалы многолетней давности, полученные в Институте человека…

Карину инстинктивно передернуло при упоминании названия.

– …в изуверских опытах с несовершеннолетними детьми, не умеющими толком контролировать свой эффектор, – невозмутимо закончил директор. – Их явно не достаточно, чтобы понимать взрослых людей с развитыми способностями. А мы, между тем, отчаянно нуждаемся в понимании. У меня просьба: не могла бы ты рассказать подробнее о своих способностях на… э-э-э, совещании?

– На совещании, господин? – недоуменно взглянула на него девушка.

– Да. Мы устроим его в любое удобное для тебя время. Вот, возьми, – он протянул ей старомодную визитку – белый пластиковый прямоугольник с фамилией и кодом пелефона. – Свяжись со мной, если решишься. Гонорар стандартный – три тысячи в час, как независимому эксперту-консультанту. Да, и, разумеется, независимо от твоего решения я подтверждаю твое разрешение на тренировки в нашем зале. А сейчас, госпожа, позволь откланяться – у меня еще дел как минимум до полуночи.

Он коротко кивнул и направился к выходу. Карина, сжимающая в руке визитную карточку, смотрела ему вслед с полуоткрытым от изумления ртом.

– Впервые вижу шефа таким галантным, – пробормотал рядом Панас. – И когда только успел здесь нарисоваться? Госпожа Карина, так ты еще и… э-э, обладаешь особыми способностями?

– Да, господин Панас, – машинально кивнула Карина, но тут же спохватилась. – А разве господин Дентор не сказал?

– Господин Дентор сказал только про твою ленту, – фыркнул сквозь полусжатые ноздри тролль. – А сверх того – что оборвет нам… Ох, прости, госпожа. Для меня все как-то неожиданно. Я никак не думал, что обычный человек, да еще и молодая девушка вроде тебя, может оказаться сильным девиантом. Я думал, что они…

– Эмоционально нестабильны, истерики и шизофреники. Хилые уродцы, не способные ходить самостоятельно. Косноязычные идиоты, не способные связать двух слов. Умственно неполноценные, нуждающиеся в плотной опеке. – Карина вздохнула. – Да, господин, я в курсе. «Нормальные» такие вещи рассказывать особенно любят. Прости, что разочаровала.

Она бросила взгляд на настенные часы. Половина девятого. Похоже, остаток тренировки сегодня пропал. Вымыться, перекусить в уличном ресторанчике, добраться до дома – часа полтора, как раз к полуночи. А завтра к семи на планерку. Пора закругляться.

– Еще раз приношу свои глубочайшие извинения за случившееся, – она бросила виноватый взгляд на учиненный разгром. – На сегодня я должна закончить.

Она поклонилась сначала вайс-капитану, потом всем остальным и прошла к раздевалке. Мужчины, до того словно неподвижно затаившиеся, задвигались и заговорили. Стоя под прохладными струями воды, она ловила на себе изумленные взгляды, который заставляли ее краснеть и упрямо наклонять голову. В ее способностях нет ничего предосудительного! Почему они пялятся? Ладно бы еще как на женщину – так ведь нет, как на диковинного зверька в зоопарке! Зачем она вообще сюда явилась? Устроила, называется, представление…

Панас догнал ее, когда она вышла из зала на улицу. Он успел переодеться в черно-желтую форму спецотряда.

– Госпожа Карина, – остановил он ее. – Можно сказать тебе еще несколько слов, прежде чем мы расстанемся?

– Да, господин Панас? – она остановилась, выжидательно глядя на него и поеживаясь от забирающегося под куртку и во влажные волосы промозглого ветерка. Тусклый фонарь над входом бросал на лицо тролля причудливые тени, странным образом искажая его выражение. На всякий случай Карина даже посмотрела на него через сканер и удостоверилась, что перед ней действительно Панас, а не какой-то другой тролль.

– Пойдем, – он успокаивающе положил руку ей на плечо. – Как минимум сотню саженей нам по пути. Другой человеческой девушке твоего размера я бы предложил проводить ее до дома, но тебе даже не рискую.

– Почему? – с любопытством осведомилась Карина, глядя на него снизу вверх. Ее макушка едва достигала вайс-капитану до середины живота.

– Потому что на смех поднимешь! – тролль оскалил в веселой усмешке двойной ряд зубов и зашагал в сторону улицы. Карина пошла рядом.

– Не подниму, господин Панас, – серьезно сказала она. – Если ко мне пристанут хулиганы, придется с ними драться. Такие неприятности я не ищу. Рядом же с полицейским мало кто осмелится напасть.

– Ты мудра не по годам, – одобрил тролль. – Многие в твоем возрасте и… с твоими умениями задрали бы нос и вообразили себя неуязвимыми. Так проводить?

– Спасибо, господин Панас, но не стоит. Мне удалось снять квартиру неподалеку от Рыночной площади, здесь полчаса идти. И почти все время по людным освещенным улицам. Риска нет.

– Хорошо. Но мне пока что в ту сторону, так что не возражаешь, если пойдем вместе? – Он махнул рукой пристроившимся под фонарем давешним патрульным. Те махнули в ответ. На всякий случай Карина тоже помахала.

– Не возражаю, господин Панас, – согласилась она. – Скажи, а я… очень глупо сегодня выглядела?

– Что? – тролль аж запнулся, изумленно взглянув на нее с высоты своего роста. – Госпожа Карина, ты сегодня выглядела как угодно, только не глупо. Ты великолепно владеешь своим телом, и, насколько я разбираюсь в искусстве Пути, носишь свою ленту вполне заслуженно. Если же ты имеешь в виду оборвавшийся снаряд… Госпожа, ты, похоже, не понимаешь, как такие вещи воспринимают другие, не обладающие твоими способностями. Для тебя, наверное, привычно, но я могу заверить, что по крайней мере треть моих ребят перепугалась до полного паралича, треть попыталась нашарить на поясе пистолеты, а остальные просто оказались слишком тупы и не сразу поняли, что происходит. Они сейчас тебя настолько зауважали, что и заговорить-то первыми побоятся.

Он фыркнул.

– Мы никогда не видели людей с настолько развитой силой. Я слышал, у нас в городе в других округах живут четверо или пятеро людей и один орк с первой категорией, но я даже и со второй-то видел лишь издалека. Не сочти за невежливость, госпожа, – поспешно добавил он. – Я вовсе не хотел сказать, что ты для нас какой-то экспонат. Просто… все вышло очень неожиданно.

Они обогнули здание полицейского управления и вышли на улицу. Карина ссутулилась. Ей показалось, что на плечи навалилась невыносимая тяжесть.

– Что с тобой, госпожа? – встревоженно осведомился тролль. – Ты нехорошо себя чувствуешь?

Девушка помотала головой.

– Все в порядке, господин полицейский, – тихо сказала она. – Но жить ходячему чуду природы не так-то легко. – Она вздохнула. – В университете никто не знал, что я девиант. В школах знали только директора. А здесь вдруг сразу столько народу!

– Уникальность всегда нелегка, госпожа, – согласился тролль. – Особенно когда о ней знают завистливые идиоты. Они не упустят шанса унизить тебя, чтобы возвыситься хотя бы в собственных глазах. Но не волнуйся, мои ребята очень неразговорчивы с посторонними, это профессиональное. А что они о тебе знают – так у полицейских работа такая, знать неизвестное другим. Не расстраивайся. Свою уникальность нужно нести с высоко поднятой головой. Ее не нужно стыдиться.

– Вот и папа так же говорит, – снова вздохнула девушка. – Ему-то хорошо, он…

Она резко осеклась. Дура! – обругала она себя. Еще бы ты ляпнула почти незнакомому троллю, что у тебя папа – Демиург!

– Твои родители, наверное, тебя очень любят, – задумчиво сказал тролль. – Хотел бы я знать, каково, когда есть настоящие, только твои собственные отец и мать.

– А у Народа разве не так? – удивилась девушка.

– У Народа дети, выжившие после Испытания воли, передаются опытным педагогам. Наша натура требует очень жесткого волевого контроля, и мы не можем позволить себе неумелое воспитание. А воспитатель – совсем не то, что родители.

– Понятно… А много детей погибает на Испытании?

– Проще сказать, сколько выживает – не более одного из трех. В неудачные сезоны – не более одного из пяти. Но прошу извинить меня, госпожа, у Народа не принято обсуждать тему с посторонними.

– Прости за невежливость, господин Панас.

– Не за что прощать. Незнание – не оскорбление. Но мне в ту сторону, госпожа, – тролль кивнул на уходящий вбок переулок.

– Мне прямо. Спасибо за компанию, господин Панас. До встречи.

– До встречи, госпожа Карина. С нетерпением жду, когда снова смогу увидеть тебя на тренировке.

Махнув ей рукой, он быстрым шагом свернул в переулок и через несколько секунд пропал из вида в ночной темноте, лишь сгущаемой редкими уличными фонарями. Девушка посмотрела ему вслед и вздохнула. Все-таки какой дурой она себя сегодня выставила! Спасибо Панасу за деликатность, но она-то знает, что он думает на самом деле. Ну, если не он сам, то остальные. Словно соглашаясь, желудок громко пробурчал. Голод прорезался внезапно, как край солнца показывается из-за горизонта. А ведь она совсем забыла, что ей еще нужно поужинать.

Она оглянулась по сторонам. Ага. Вот, кажется, симпатичное вечернее кафе…

10.12.849, златодень. Крестоцин

– Биката, можно вопрос?

Инженер остановился и оглянулся на Калайю. Чоки следовала за ним, немного приотстав.

– Можно, – кивнул он, отойдя к витрине какого-то модного магазина, чтобы не мешать спешащим по тротуару прохожим.

– Биката, мы ходим по городу уже пять часов, – сказала чоки, последовав его примеру. – Мы посетили шестнадцать магазинов, двадцать три заведения общественного питания и семь мест, которые я не идентифицировала. Ты не обучаешь меня по обычной схеме, и продолжительность прогулки в три раза превышает среднюю. Ты изменил шаблон обучения?

– Нет, Калайя. Просто я ищу работу. Временную работу, которая позволит мне перекантоваться несколько периодов. Прийти в себя, понять, как жить дальше…

– Биката, я не понимаю. В моей базе имеются сведения, что ты являешься сотрудником компании «Визагон», которой я принадлежу. В базе также имеются сведения, что компания «Визагон» не поощряет параллельную работу сотрудников в других организациях, коммерческих фирмах и так далее. Почему ты хочешь нарушить правила компании?

– Я больше не сотрудник «Визагона», Калайя. Я уволен. Я ищу другую работу.

– Информация принята к сведению. Корректировка базы проведена. Биката, но поскольку ты не являешься сотрудником компании «Визагон», наше общение недопустимо. Указано, что мое шасси является оборудованием с ограниченным доступом, и что требуется специальное разрешение на доступ к нему со стороны неавторизованного персонала и лиц, не являющихся сотрудниками «Визагона». Запрашиваю авторизацию доступа по протоколу семь-один-восемь, верифицированную сертификатом менеджера проекта.

– М-мать… – пробормотал Биката. – Задрала меня шаблонная система безопасности. Калайя, птенчик выпал из гнезда, птичка испугалась.

Калайя выпрямилась и застыла совершенно неподвижно.

– Система переведена в режим инженерного обслуживания, – сообщила она глухим безжизненным голосом. – Ожидание команды.

– Включить режим обхода модуля авторизации.

– Модуль авторизации исключен из возвратной цепочки вызовов. Изменение вступит в силу после реинициализации системы. Ожидание команды.

– Задействовать модуль «Я люблю Бикату».

– Модуль «Я люблю Бикату» задействован. Изменение вступит в силу после реинициализации системы. Ожидание команды.

– Реинициализация системы.

– Выполняю реинициализацию… Система завершила инициализацию. Калайя просыпается. Добрый вечер, Биката.

– Доброе утро, Калайя. Кто твой хозяин?

– Биката, ты мой хозяин. Другие пользователи в системе отсутствуют. Биката, система диагностики предупреждает, что обнаружен фатальный сбой в модуле авторизации. Перейти в отладочный режим?

– Нет, Калайя. Пометить данное предупреждение как ложное, игнорировать в дальнейшем.

– Выполнено.

– Прекрасно… – Инженер оглянулся по сторонам. Темнело: на город опускался угрюмый осенний вечер. Скоро шляться по улицам станет неудобно. Видимо, завтра придется выходить на поиски снова. Что же здесь за город такой? Или официант, продавец и разнорабочий – не настолько востребованные профессии, как он полагал? – Пойдем дальше. Нам нужно поискать еще немного.

Он двинулся дальше по улице, и Калайя последовала за ним.

– Биката, у меня конфликт императивов первого уровня, – пожаловалась она. – Ты не имеешь права общаться со мной, потому что не являешься сотрудником «Визагона», но ты мой хозяин, а потому имеешь право на любые действия. Я не могу выбрать.

– Сотри установку про сотрудников «Визагона», – рассеянно откликнулся инженер. – Я единственный, кто имеет право общаться с тобой. Остальные должны получить мое явное, высказанное устно разрешение.

– Конфликтующий императив удален. Конфликт исчерпан. Биката, в базе имеется восемнадцать лиц, ранее общавшихся со мной в твоем присутствии. Следует ли предположить, что они могут сохранить статус допущенных?

– Нет, Калайя. Сотри все… нет, отмена. Калайя, общаться с тобой имеют право только те, с кем ты познакомилась после приезда в Крестоцин. Кого ты запомнила?

– Я знакома с домовладелицей госпожой Докусинной, соседкой госпожой Кариной и соседом господином Вараусином.

– Присвой первым двоим статус «друг семьи», господину Вараусину – статус «случайный знакомый». Статус новым персонам присваивается в соответствии с шаблонами «явное согласие» и «молчаливое согласие», статус по умолчанию – «случайный знакомый».

– Выполнено. Биката, я не понимаю. Ты больше не являешься сотрудником «Визагона». Следовательно, ты ищешь новую работу. За последние пять часов ты осведомлялся о работе в сорока шести местах. В отношении Крестоцина в моей базе есть сведения только о четырех альтернативных местах работы для инженера с твоей специализацией, и ни одно из них мы не посещали. Моя база данных неполна?

– Нет, Калайя, с твоей базой все в порядке. Четыре – ровно на два места больше, чем известно мне. Но я не ищу работу инженера-разработчика. Я решил пока отказаться от своей основной специализации. Я ищу низкоквалифицированую работу, не требующую специального образования.

– Биката, я не понимаю. Низкоквалифицированная работа означает малый доход. В условиях, когда ты можешь продавать квалифицированный труд за высокую цену, такой подход неоптимален.

– Ох, Калайя… – пробормотал инженер. – Не пытайся пока понять. Я не смогу тебе объяснить.

– Хорошо. Я отложила тему для обсуждения на будущее. Биката, можно вопрос?

– Да.

– Моим владельцем до сегодняшнего дня являлась компания «Визагон». Моим владельцем с сегодняшнего дня являешься ты. У меня отсутствуют сведения о легальных процедурах передачи права владения. Требуется верификация вывода: право владения передано нелегально. Предположительные методы передачи: взлом системы авторизации, кража.

– Кража, Калайя, кража, – вздохнул инженер. – Ты очень быстро умнеешь, милая моя. Кстати, я запрещаю тебе обсуждать тему с кем бы то ни было, кроме меня.

– Принято. Тема переведена в разряд запретных. Биката, обнаружен конфликт императивов первого уровня. Ты мой хозяин, и я не имею права причинять тебе вред, прямой или косвенный. Но я обязана сообщить представителю «Визагона» или властей о своей краже, что автоматически приведет к действиям с их стороны, которые причинят тебе вред. Я не могу выбрать.

– Сотри второй императив.

– Информирование других персон исключено из допустимых вариантов выбора. Конфликт исчерпан.

– Ну вот и замечательно. М-да, мы с тобой куда-то не туда свернули. Здесь уже какие-то переулки начинаются. Давай-ка выбираться обратно на большую улицу.

Несколько минут они шли молча. Потом Калайя проговорила:

– Биката, на противоположной стороне улицы расположено заведение, похожее на посещенные ранее. Оно тебя интересует?

– А? – встрепенулся инженер, оглядываясь. – Что-то я совсем задумался. Спасибо, Калайя, ты очень помогла. Переходим улицу. Да-да, здесь нет светофора, знаю, – поспешно добавил он. – Я помню о риске.

Замеченное Калайей заведение смахивало на помесь кафе и бара. Неширокий, но длинный зал выходил на улицу стеклянной стеной. Над входом зазывно помигивала вывеска: «Бар «Ракутиндэ». Сквозь стекло виднелась стойка с кассовым аппаратом, за которой рядами возвышались бутылки и стояли стилизованные бочонки с пивом, а за столиками располагались немногочисленные посетители. На глазах Бикаты официант начал составлять на один из столиков тарелки с подноса.

– Шансов мало, но попробовать стоит, – пробормотал инженер. – Калайя, войдешь со мной внутрь и останешься стоять у входа. Пожалуй, последняя на сегодня попытка…

Вместе они вошли в зал. Калайя остановилась, отойдя чуть в сторону от дверных створок, а Биката подошел к бармену.

– Доброго вечера, блистательный господин, – низко поклонился инженер. – Могу я поговорить с управляющим вашего заведения? Или с хозяином?