Краткая история Великого княжества Литовского и род Домановичей

Венгерский король несколько раз приглашал и выгонял тевтонов со своей земли. Более перспективной казалась ставка на польского князя Конрада I Мазовецкого. У него были свои трудности. Дело в том, что между северной частью Польского королевства и Балтийским морем, в районе нижнего течения рек Вислы и Немана, жили воинственные племена язычников-пруссов. Не сумев победить их собственными силами, Конрад задумал пригласить для выполнения этой задачи тевтонов. В 1226 году для проведения переговоров и разведки в Хелминскую землю ко двору князя Конрада Мазовецкого прибыли два рыцаря и 18 тевтонских оруженосцев-солдат. Самого князя в замке не было и потому гостей приняла его жена. Как раз во время этого визита на замок напали пруссы. Тевтонские послы приняли в сражении самое активное участие и показали себя с наилучшей стороны, что и предопределило дальнейшую долгую жизнь их братьев на здешней земле.

Германский император Фридрих II так же, как и Конрад Мазовецкий, решил перенаправить поток немецких рыцарей-крестоносцев из Палестины в Прибалтику. Его решение было вполне логичным: немецкие рыцари постоянно конфликтовали с французскими и итальянскими, ведя себя высокомерно и заносчиво. Император, поручив немцам покорять прибалтийские языческие племена, действовал в интересах как самих рыцарей, так и своей империи в целом.

Тевтонский орден, имея тогда резиденцией своего великого магистра Венецию, сразу же включился в дело завоевания новых земель под знаменем крещения местных язычников, обитавших в девственных лесах. Литовские и славянские племена приводились к истинной вере путём насилий и пожаров, через кровь и слёзы. На захваченных землях тевтоны стали строить бурги – крепкие замки, становившиеся опорными пунктами их военной политики «натиска на Восток». Это были типичные западноевропейские крепости – с толстыми стенами и башнями, с подъёмными мостами через глубокие рвы, с огромными закопчёнными залами, где в каминах горели целые деревья, где можно было жарить баранов и даже быков.

В 1226 году умер луцкий князь и по его смерти бывшая часть Луцкого княжества – Чарторыйск с округой – был присоединён к княжеству Пинскому. Тогда же литовцы вторглись в пределы Руси. Уже в следующем году Чарторыйск был отобран у пинян братьями – галицким князем Даниилом и владимирским князем Василько Романовичами и ими были захвачены в заложники дети одного из пинских князей-соправителей – Ростислава.

В 1228 году киевский князь Владимир организовал поход на галицкого князя Даниила Романовича, в котором участвовали князья черниговские, куряне, пиняне, новгородцы и половецкие отряды. Едва ли по своей охоте участвовали в этом походе пиняне и туровцы. Скорее всего, они шли по требованию более сильного киевского князя, чувствуя и сознавая свою зависимость и необходимость подчиниться. Хотя, можно предположить, что они надеялись в случае успеха каким-то образом решить свои проблемы относительно Чарторыйска и пленения пинских князей Ростиславичей. Но поход оказался безуспешным, и эти проблемы не получили благоприятного для пинян разрешения. Помимо Киева, пинские князья вынуждены были считаться и с другими своими могучими соседями. В первую очередь это относилось, конечно же, к галицким и владимирским князьям Даниилу и Васильку Романовичам. Пинские князья должны были участвовать и в их походах, выполняя разные поручения.

В 1230 году Конрад Мазовецкий построил для своих гостей-тевтонов замок «Птичья песня» («Vogelsang») на левом берегу Вислы и, в обмен на защиту от пруссов, гарантировал им все права на земли, отвоёванные у язычников. Император Фридрих II также признал права Ордена на все земли, которые он завоюет. Крестоносцы вскоре захватили все земли пруссов и их внимание привлекла Жемайтия, отделявшая владения Тевтонского ордена от Ордена меченосцев.

Вместе с тем, отношения меченосцев со своими учредителями – рижскими епископами – совсем испортились. Камнем преткновения был пункт устава Ордена, согласно которому рыцарям доставалась только треть завоёванных богатств и земель, а остальное получало епископство. Меченосцы открыто конфликтовали с преемником Бертольда – Альбертом и постепенно вышли из-под контроля епископов.

Орден меченосцев, стремясь выйти из вассальной зависимости от ливонской церкви в лице рижского епископа, предпринял несколько попыток сменить сеньора, перейдя в ленную зависимость от Тевтонского ордена. Но тевтоны не слишком желали принимать под опеку рыцарей, устав которых был не столь строг и аскетичен, как их собственный. Очередная попытка произошла в 1235 году. Два командора тевтонцев, лично изучив положение дел в Ливонии, возвратились в Пруссию в сопровождении трёх посланцев от Ордена меченосцев. На совете в Мариенбурге ливонские послы были обстоятельно допрошены, как пишет историк Соловьёв, «об их правилах, образе жизни, владениях и притязаниях». Затем об увиденном ими рассказали тевтонские командоры. Эти рыцари представили поведение меченосцев в самом неприглядном свете, «охарактеризовав их как людей упрямых, крамольных, не любящих подчиняться правилам своего Ордена, ищущих личной корысти, а не общего блага. „А эти, – прибавил выступающий командор фон Науенбург, указывая пальцем на присутствующих меченосцев, – да ещё четверо мне известных, хуже всех там“». Второй командор подтвердил слова первого. Когда вопрос о приёме Ордена меченосцев был поставлен на голосование, воцарилось глубокое молчание. Меченосцам было отказано в их желании, но они всё же не теряли надежды добиться своего хотя бы при помощи папы римского.

В начале 1236 года римский папа Григорий IX объявил Крестовый поход в Литву против племён язычников-жемайтов (жмуди). Меченосцы решили угодить папе и срочно стали собираться. На организацию Крестового похода ушло минимальное время, и уже в начале сентября войско Ордена меченосцев, его союзников и прибывших из Европы добровольцев двинулось на Литву. Такая спешка привела к тому, что и без того бесперспективный поход был организован так, что был заведомо обречён на провал. С военной точки зрения в нём не было никакого смысла, но самая главная ошибка руководителей христианского войска состояла в том, что они не учли особенностей будущего места сражений. Меченосцам надо было дождаться зимы, поскольку, как писал Соловьёв, «в этой болотистой стране только и можно было воевать в сильные морозы».

В Крестовый поход на язычников во главе с магистром Ордена меченосцев Фолькевином отправились практически все братья-рыцари в числе 55 человек, ополчение немецких колонистов в Ливонии, насчитывавшее около 600 человек, 500 пилигримов из Европы, почти 1500 местных крещёных ливов, леттов и эстов, а также вспомогательная дружина из Пскова в количестве 200 человек. И это всё, что смогли наскрести для похода меченосцы – менее трёх тысяч воинов!

21 сентября 1236 года возле местечка Сауле (Шавле) союзникам по Крестовому походу преградил дорогу отряд жемайтов. Тяжеловооружённые ливонские рыцари не приняли бой, не решившись сражаться в этом болотистом месте. Пока крестоносцы топтались в нерешительности, подошли основные силы противника. Соединившись, литовцы под командованием своих князей Эрдивилла и Викинта напали на ливонцев. В результате сражения погиб магистр Фолькевин вместе с войском, а Орден утратил почти все свои владения на левобережье Западной Двины. О людских размерах потерь крестоносцев можно судить по тому, что из псковской дружины домой вернулся лишь один из десяти.

После разгрома при Сауле оставшиеся в живых братья-рыцари Ордена меченосцев направили послов в Рим, где те умоляли папу замолвить за них словечко перед суровыми тевтонцами. На этот раз, сознавая беззащитность Ливонии и опасаясь гибели ливонской церкви, римский папа Григорий IX настоял на объединении двух Орденов.

В то же время, используя благоприятную ситуацию, в 1237 году галицко-волынский князь Даниил Романович разбил рыцарей Добжинского ордена и прогнал их из Берестейских земель. Обескровленный Орден меченосцев в том же году объединился с Тевтонским орденом, став его северным отделением, которое в дальнейшем получило автономные права и новое название – Ливонский орден. Тевтонцы посылают в Ливонию своего рыцаря Германа Балка, который стал первым провинциальным ливонским магистром.

2. возвышение литвы. (с 30-х годов XIII века до 1376 года)

С поля виднеется Пинск,

Вроде града Китежа…

А. Блок.

В 1230-х годах на историческую сцену на территории княжества Литовского вышел новый народ – литвины. На картинке к этой главе можно видеть, как выглядели воины-литвины XIII века. Литовцы придумали свой ответ на кольчуги и щиты крестоносцев: дротики и тяжёлые метательные палицы, которые не требовали качественного железа. В то время, как продолжалась борьба с крестоносными западноевропейскими рыцарскими Орденами, на территорию Литвы навалилась ещё одна беда. В 1237—1238 годах татарские орды под руководством хана Батыя разгромили русские княжества северо-восточной Руси, штурмом взяли Переяславль и Чернигов и подступили к Днепру. Немецкие хроники запечатлели образы стремительной и вёрткой языческой конницы, засыпающей рыцарей ливнем острого и тяжёлого металла. Литвины настолько ценили метательные копья, что не восприняли ни луки татарской конницы, ни арбалеты крестоносцев. Гордые носители титулов могли относиться к литовским всадникам в коже и плохом болотном железе с презрением, считать их дикарями – но те не раз и не два наносили им тяжёлые поражения, устраивали разорительные набеги и создали огромнейшую европейскую державу своего времени. По свидетельству современников, литвины воевали так: «Трубя в длинные свои роги, они садились на борзых лесных коней и как лютые звери стремились на добычу: жгли селения, пленяли жителей, и, настигаемые отрядами воинскими, не хотели биться стеною: рассыпались во все стороны, пускали стрелы издали, метали дротики, исчезали и снова появлялись». До странности такая тактика походит на тактику кочевых наездников, а ведь это – лесные жители! Не могло ли быть здесь военного воспоминания о своих предках-сарматах (например, росах)?

Из-за часто вспыхивавших боевых действий на участке Двины от Полоцка до Риги, купцы стали осваивать новые торговые пути, в частности, через Литву, находившуюся в бассейне Немана. Объект притязаний сторон – река Двина – стала утрачивать своё значение как торговая артерия. Перенос торговых, а значит и финансовых потоков, с двинских берегов на неманские просторы, постепенно приводил к ослаблению Полоцка и Риги. Одновременно этот фактор усиливал рост нового государства – княжества Литовского. Постепенно в летописных описаниях совместных походов на ливонцев, фраза «Полоцк и Литва» уступала место новой: «Литва и Полоцк».

Будучи приграничным с владениями литовских князей, Пинск принимал участие в литовских делах. Как было сказано, на жизнь и политику Пинского княжества в середине XIII века сильное влияние оказывало Владимиро-Волынское княжество. А на пути литовских походов на Волынь располагались земли Пинского княжества. Владимирские князья, став со временем сторонниками и защитниками Пинской земли (как своего буферного против литвинов государства), принимают меры для отражения нашествий литовских отрядов на территорию обоих княжеств. Население Пинщины сильно страдало от нашествий и передвижений как войск литвинов-язычников, так и владимиро-волынских христиан. Здешние селения жгли и разрушали, имущество грабили, жителей уводили в плен или убивали. Население подвергавшихся разорению местностей могло выбирать: либо быть ограбленным и, возможно, убитым, либо уходить в леса и болота и надеяться только на силу своего лука или дубины.

Существует предположение, что отсюда пошёл такой персонаж былин, как «поганый Змей Горыныч». Дело в том, что бассейн реки Горыни – правого притока Струменя – длительное время был ареной такой ожесточённой литовско-владимирской борьбы. И потому вполне возможно, что существовал выходец с этих мест с языческим именем Змей. Его вера чётко обозначена – «поганый», то есть язычник. При неизбежном для устного творчества искажении слов у Змея со временем вполне мог появиться как польский «ogon» (хвост), так и русский «огонь» (изо рта). Возможно, в Змее Горыныче до нас дошли отзвуки когда-то жившего и сражавшегося в этих местах народного мстителя, предводителя вольных стрелков по типу английского Робина Гуда?

В 1240 году татары осадили Киев и 5 декабря штурмом взяли его. Оставшиеся в живых защитники закрылись в каменной Десятинной церкви. Монголы разрушили церковь стенобитными машинами «пороками», погребя под обломками последних защитников Киева. Так сообщают историки. Но нигде не сказано о том, что «пороки» – это холодное оружие. Логика в описанных событиях появляется только в том случае, если «пороки» – это прототипы пушек. Но огнестрельное оружие требует громоздкого производства пороха и снарядов точного размера. Кочевники не могут возить с собой целый завод. Существует версия, что под видом татаро-монголов поздние историки вывели византийцев. Но, с другой стороны, византийцам было тогда не до таких занятий, поскольку в это время они вели борьбу с Латинской империей за восстановление самой Византии… Загадок то время оставило немало.

Итак, Киев был разрушен и сожжён, население безжалостно перебито. Орды кочевников-победителей двинулись дальше на запад. Жертвами их продвижения стали находившиеся на пути города Колодяжин, Изяславль, Владимир, Галич и «…иные грады многы, им же несть числа». Успеху завоевателей содействовал не только количественный перевес, но и хорошо разработанная тактика штурма и использование множества камнемётов. Основной поток татарских войск двинулся по северной Волыни. Большие города Галицко-Волынского княжества в 1240—1241 годах монголо-татары взяли штурмом. В сторону от общего потока ответвлялись отдельные отряды, расширяя зону разрушения. Волынские и галицкие князья бежали в Польшу и Венгрию.

В окрестностях Пинска и соседних городов появились татары во главе с Гуюком и Койданом. Они разрушили и разорили Туров, Мозырь, Слуцк, Клецк, Новгородок, много небольших селений и направились к Минску, но у городка Крутогорья были разбиты литовским князем Скирмунтом. С того времени Крутогорье стало называться Койдановым.

Как выглядели монголо-татары? Большинство используемых российскими историками рисунков сделаны в XVIII – XX веках. Изображённые на них монголо-татары – это тюрки, одетые исключительно в тюркские халаты, с кривыми саблями, на низкорослых лошадях, впервые описанных Пржевальским лишь в XIX веке. Тем не менее, по свидетельству тех же историков, «монгольская» одежда отличалась от русской только тем, что запахивалась налево (как и одежда казачьих предков того времени).

Во времена нашествия хана Батыя европейцы видели защитника от монголо-татаров не в лице русских княжеств, а в Польше, Венгрии и Чехии. Русское же население в западных документах того времени назывались не иначе, как «слуги» татарских завоевателей. В отличие от арабских и китайских изображений воинов Чингиз-хана, на миниатюрах из русских летописей, посвящённых Золотой Орде, монголы выглядят вполне по-европейски. У их «хана» на голове даже видна королевская корона. Что, русские летописцы не умели рисовать по-другому? Но ведь Батый дошёл до Польши и Венгрии. Венгры и поляки тоже не умели рисовать то, что видели?

Посмотрим, как монголов изобразили на картине, посвящённой битве с ними поляков и тевтонов под Легницей. Здесь «монголы» вооружены византийским оружием – фальшионами. Согласно документам Ордена тамплиеров, рыцари которого участвовали в битве под Легницей, монгольские завоевания в Европе начались в… Пруссии. На это у автора настоящей книги имеется своя версия. Согласно ей, штурмовую часть войска завоевателей составляли отряды наиболее боеспособных племён. А таковыми в то время являлись тюркские христианские племена, впоследствии ставшие широко известными под именем казаков. Тогда вполне становится объяснимым и факт их европейской экипировки, и факт их вооружения на византийский манер, а также их изумительная боеспособность.

В 1240 году, когда схлынули татаро-монголы, через Пинск возвращается из Венгрии домой черниговский князь Михаил вместе со своим сыном Ростиславом. Почему Михаилом был избран такой маршрут? Возможно, потому, что он стремился обойти разорённую территорию Волыни.

В 1241 году, в результате нового опустошительного набега татаров, Туров, в котором тогда насчитывалось около 50 церквей и монастырей, был полностью сожжён. Татарское нашествие существенно повлияло на дальнейшую судьбу Пинска. После разгрома Турова город Пинск, избежавший из-за своего болотистого месторасположения разорения, стал наиболее значительным центром края. Епископскую кафедру перенесли из Турова в Пинск, который находился неподалёку. Епископ с того времени стал называться Туровским и Пинским. Местонахождением его стал древний Свято-Рождества-Богородицкий (Лещинский) монастырь.

По утверждению так называемых белорусско-литовских (или западнорусских) летописей XVI века, продвижение литвинов на Русь началось тогда, когда «повстав цар Батый и пишов на Руську землю, и всю землю Руську звоював, и князей руських багатох постинав, а инших в полон повив, и столець всей Руськой земли город Киев спалив». Узнав, что «Руська земля опустела и князья руськи разогнаны», литвины двинулись на Русь и «в четырёх милях от реки Неман на горе […] основали город и назвали его Новгородок. И вчинив себе князь великий в нём столець, и назвался князем великим новгородским».

В этом летописном пересказе отразился, хоть и в легендарной форме, в целом реальный исторический факт: с самого начала Литовское государство не было этнически однородным – уже во времена легендарного литовского князя Миндовга оно включало в себя и прибалтийские племена, и так называемую Чёрную Русь, главнейший город которой Новгород-Литовский (нынешний Новогрудок) некоторое время был столицей Литовского княжества.

В ближайшие годы после монгольского нашествия Пинск упоминается летописью в связи с участившимися нашествиями литвинских князей. Воспользовавшись ослаблением разгромлен-ных Батыем русских княжеств, литвинские князья активизи-ровали военные экспедиции в направлении Новгорода, Подмосковья, Волыни. Способствовало организации таких походов также выделение из среды мелких литвинских князей наиболее энергичных и деятельных, концентрация в их руках более мощных объединённых сил. Это и явилось причиной многочисленных походов на земли ближайших соседей. Пинск был одним из постоянных ориентиров при литвинских набегах на Волынь.

В l246 году на Волынь «придоша литва, и воеваша около Пересопнице». Даниил, князь галицкий, и Василько, князь владимирский, решили перехватить на обратном пути литовские отряды, совершившие набег. Князьям был известен обычный маршрут движения литвинов, и они заранее заняли Пинск. Битва происходила непосредственно на территории современного Пинска, а «поле пиньское», по которому проходили тогда отряды отступавшей литвы, и где ей был навязан бой, находилось вблизи городских укреплений. После победы Даниила и Василько была великая радость в Пинске в связи с возвращением всех ранее захваченных литвинами пленных.

Согласно Густынской летописи, литовский князь Миндовг уже в этом 1246 году в своей резиденции в Новогрудке крестился в веру большинства своих подданных – в православие. Однако политическая ситуация через несколько лет заставила Миндовга забыть о своём крещении по восточному христианскому обряду.

В следующем, 1247 году, опять на Волыни «воеваша литва около Мелнице, Лековнии, велик плен прияша. Данило же и Василко гнаста и по них до Пиньска, во Пински бо Михаил дал бе им (Даниилу и Васильку) весть». Литовский отряд, предупреждённый Михаилом, огородился в лесу засекой. Однако, не поверив Михаилу, литовцы вышли из своего стана, были разбиты и все ранее захваченные ими пленные получили свободу. «И бысть радость велика во Пиньске граде».

Миндовг жестоко расправился с булевичскими князьями, уничтожив всех их. Подчинение земель Булевичей, которые находились на пути от Новогрудка в Литву, открыло Миндовгу путь к завоеванию последней. Поскольку в XIII столетии Рушковичи делали набеги на Волынь, то можно считать, что их владения были по соседству с Пинской землёй. Язычество славянских князей Булевичей и Рушковичей в первую очередь связывало их с балтско-литвинскими князьями.

Литовское княжество складывалось как типичное государство раннефеодального типа и определять его по национальному признаку нет никакой возможности. Великое княжество Литовское создавалось в условиях соединения земель династическими союзами, то есть большей частью добровольно.

Миндовг, разбивший Тевтонский орден и названный в Галицко-Волынской летописи «самодержцем всей земли Литовской», считается основателем Литовского государства. Обладая значительным войском, владея крупной земельной собственностью, он сумел объединить под своей властью земли Литвы, Чёрной Руси, Аукштайтию, Жемайтию (Жемойть, Жмудь) и другие, а также некоторые земли Ятвягии.

Следует отметить, что борьба литвинов с Волынским княжеством не прекращалась даже после отхода татаров и взаимные походы друг на друга литовских и волынских князей происходили постоянно. Будучи на границе между основными противниками, Пинское княжество более всех страдало от этих военных действий. В 1253 году владимиро-волынский князь, готовясь к походу на Литву, столкнулся с нежеланием пинских князей Феодора, Демида и Юрия участвовать в нём и принудил присоединить войско пинян к своему, как сообщил летописец, «неволею».

В 1253 году литовский князь Миндовг отказался от православия и принял крещение по католическому обряду, после чего папой римским Иннокентием IV в Новогрудке был коронован королём. Литовское княжество официально стало именоваться королевством. И хотя в дальнейшем статус Литвы как королевства был утерян, это событие считается датой основания Великого княжества Литовского.

Характерной чертой молодого государства было сохранение древней языческой веры в воинственного бога Перуна и весьма плохое отношение к христианам, как к западным, так и к восточным, несмотря на вхождение в его состав большого количества земель, населённых православными.

Ипатьевские летописи под 1253 годом рассказывают, как галицко-волынские князья, идя через Пинск на Новогрудок, встретили на своём пути литву: «И послаша сторожу литва („сторожа“ обычно высылалась для охраны границ государства.) на озеро Зьяте (в середине ХVI века при переписи пинских пущ оно уже называлось болотом) и гнаше через болото до реки Щарье». Галицко-волынские войска, победив литвинов, «наутрея же плениша всю землю Новогородьскую». Несмотря на первоначальное нежелание пинских князей участвовать в этом походе, после одержанной победы радовались все – и волыняне, и пиняне. Ипатьевская летопись под 1255 годом сообщает: «Данилови же (Даниил Галицкий) пошедшу на войну на Литву, на Новогородок». Это означает, что галицкие войска шли на Новогрудок той же дорогой, что и в 1253 году, то есть через Пинск и Литву.

Вскоре князь Миндовг распространил свою власть на Вильно, Гродно, Волковыск и Пинск. Зимой 1258 – 1259 годов с юго-запада на территорию «Литвы Миндовга» вновь вторглись монголо-татары со своим воеводой Бурундаем, за которым стояли галицко-волынские князья Даниил и Василько. При этом сильно пострадал Волковыск. И когда Бурундай, двигаясь с юго-востока, прошёл через Литву в Нальщаны, то ливонцы и рижане, которые двигались с северо-запада, через Нальщаны также проникли в Литву.

Появление в Восточной Европе духовно-рыцарского крестоносного государства заставило перейти его соседей к более тесному союзу, что проявилось в стремлении к заключению династического брака между княжескими домами Новгорода и Полоцка. В 1260 году объединённые войска полочан и новгородцев разгромили крестоносцев у озера Дурбэ, что надолго отбило у рыцарей охоту к Крестовым походам на восточные земли.

В 1262 году князь Миндовг отправил часть своих войск на Волынь, задумав отомстить Васильку Романовичу за его участие в походе хана Бурундая на Литву. Пройдя через Пинск, посланный Миндовгом литовский отряд разорил Пинщину, часть земель Волыни и двинулся с добычей обратно. Отряды «литвы», нагруженные добычей, отступали: первый – в направлении Ясельды, а второй – к Неблю (Нобелю), то есть в сторону Пинской земли, как и во всех предыдущих случаях. Каждый раз обратный путь «литвы» проходил через Пинскую землю, что лишний раз свидетельствует о нахождении «Литвы Миндовга» между Пинской и Новогрудской землями. Территорию, которая находилась на запад от Минска, показывает как Литву, но уже со стороны Новогрудка, запись Ипатьевских летописей под 1262 годом.

Посланная вдогонку литвинам дружина князя Василька Романовича настигла один из литовских отрядов у города Небля, расположенного к югу от Пинска на расстоянии около 30 километров, у озера с таким же названием. Литовский отряд занял оборону на узком длинном мысу, выступающем в озеро и представляющем собой удобную оборонительную позицию. Однако литвины не выдержали натиска русской дружины и были полностью истреблены.