Краткая история Великого княжества Литовского и род Домановичей

А в языческой Литве в то время происходила внутренняя борьба, приведшая к смене властителя. Конюший и, вроде бы, брат литовского князя Витеня по имени Гедимин в 1316 году убил своего государя, занял его место, и приступил к расширению теперь уже своего владения. «Между тем, как Россия была повергнута татарами в бездействие и оцепенение, – писал Н. В. Гоголь, – великий язычник Гедимин вывел на сцену тогдашней истории новый народ, – народ бедный и жизнью, и средствами для жизни, населявший дикие сосновые леса нынешней Белоруссии, ещё носивший звериную кожу вместо одежды, ещё боготворивший Перуна и поклонявшийся древнему огню в нетроганных топором рощах, плативший прежде дань русским князьям, известный под именем литовцев».

Однако Гедимин, человек волевой и умный, оставаясь язычником, умел считаться с христианским населением. Он не вмешивался во внутренние дела земель Руси, вошедших в состав Великого княжества Литовского, провозгласив принцип «старины не рушим, новин не вводим». Языческий народ, вооружённый дубинами и камнями, полуодетый в звериные шкуры, будучи победителем, не мог не глядеть на своих завоёванных собратьев, как на образец для подражания. Обычно Гедимин удовлетворялся выражением вассальной зависимости со стороны князей и этот акт «покора» закреплялся особой грамотой. Князья-вассалы обязывались оказывать великому князю военную помощь и выплачивать дань, а также получали право заседать в его совете (раде). Опорными пунктами государственной власти в стране были замки, где стояли гарнизоны. Некоторые замки, как Пинский, имели постоянные гарнизоны из дружинников и в них Гедимин посылал княжить своих сыновей, а другие по очереди охраняли местные воины – бояре и «лучшие люди» (зажиточные простолюдины) или даже простые общинники, так как защищаться от врагов были обязаны все мужчины в государстве.

Около 1317 года по настоянию великого князя литовского Гедимина патриарх Константинопольский Иоанн Глика учредил самостоятельную Литовскую митрополию с кафедрой в Новогрудке. Литовским митрополитом (Волыно-Литовским) стал некий Филофей.

До включения Пинского Полесья в состав Литвы здесь, как говорилось выше, существовал ряд небольших княжеств. Туров и Пинск вместе с позднее вступившим на сцену Городком (будущий Гродно) – являлись главными приструменьскими княжествами. Туров постепенно отступил на задний план перед Пинском. Около 1318 года Пинское княжество было захвачено Гедимином и отдано во владение его 41-летнему сыну Наримунту (в православии Глебу) от первого брака с Видой. От него пошла пинская княжеская ветвь рода Гедиминовичей, называвшаяся Наримунтовичами. Пинск практически перестал быть удельным центром. В 1319 году князь Гедимин завладел Берестьем, а позже к Великому княжеству Литовскому отошла вся Берестейская земля. В объединённом княжении Турове и Городке остались править потомки местных князей, перешедших в подданство нового литовского государства. Со второй половины XIII – в начале XV века Великое княжество Литовское росло за счёт восточнославянских земель, которые значительно превосходили собственно Литву как по своей территории, так и по уровню социально-экономического и политического развития. Следствием этого стало «обрусение» литовской правящей династии и всего устройства молодого государства, которое вошло в историю как Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское.

В городах Литвы, в том числе и в Пинске, сохранялись старые народные вечевые собрания. Гедимин впервые принял титул великого князя не только литовского, но и русского. У великого князя было меньше земли, чем у удельных князей-вассалов и их дружинников, вместе взятых. Это неблагоприятное для великого князя распределение земельного богатства заставляло его внимательно прислушиваться к пожеланиям рады и считаться с входившими в неё видными феодалами Великого княжества Литовского. Поэтому великий князь литовский по своей власти напоминал конституционного монарха. Среди язычников Литвы шёл слух, что из страха перед немецким Богом великий князь хочет покориться его верховному жрецу – папе римскому. Говорили, что Гедимин уже посылал в Рим посольство и отдал в заложницы полякам-христианам свою дочь.

Литва в это время представляла из себя скорее конфедерацию разных исторических территорий, заметно различающихся между собой и соединённых лишь под властью великого князя. И даже то, что жители русских княжеств, в том числе и Пинского, давным-давно уже были христианами, в то время как завоеватели-литвины всё ещё оставались язычниками, подчёркивало преобладание местных особенностей над общегосударственными в составе Великого княжества Литовского. В частности, территории Пилены, располагавшиеся у самой границы с Орденом, не слишком подчинялись власти Гедимина, но он прощал такое независимое состояние мелкого княжества в силу того, что эта земля являлась форпостом на пути немецкого крестоносного продвижения на восток.

«Хроника Быховца» сообщает: «И был князь Гедимин князем литовским, русским и жемайтским много лет, и был он князем справедливым, и вёл много войн, всегда побеждая, и правил счастливо до своей самой глубокой старости. И породил он семь сыновей и восьмую дочь, по имени Анну, которую выдал в Польшу, в жёны Казимиру-Владиславу Локетку, как записано – в 1323 году от Рождества Христова». В договоре Гедимина от 2 октября 1323 года князь, называя себя королём Литвы, считал нужным в числе других земель, от имени которых он заключил договор, назвать Аукштайтию и Жемайтию, что говорит о их таком общеизвестном наименовании в то время, и что титул короля Литвы, таким образом, происходил не отсюда.

* * *

Начиная с XIV века (и до середины XIX) погода в Европе была гораздо холоднее нынешней. Этот период даже окрестили «Малым ледниковым периодом». В 1320-х годах западноевропейские хроники упоминали, что замерзало не только Балтийское море, но и Адриатическое. Всё это дополнительно препятствовало развитию земледелия на землях Пинщины и повышало зависимость населения от охоты и рыболовства.

Какое жильё спасало в это время простых людей от сурового климата? В середине обычного, но тщательно проконопаченного по всем щелям дома находился очаг, согревавший жилище. Дым, с трудом выбивавшийся через небольшое отверстие над очагом, стлался сине-серым пологом между крышей и стенами. Это же помещение служило и людям, и домашнему скоту, составлявшему как бы часть семьи – все вместе они согревали помещение и спасали друг друга от непогоды. Не только в сельских домах, но и в большинстве домов города Пинска в те времена пол представлял из себя всего лишь утоптанную глину. В глубине дома стояли корова с телёнком, волы, лошади, овцы, а под ногами бесцеремонно мешались куры и гуси. Босые и полуголые дети иной раз сосали коровье вымя наперебой с ягнятами. А собака одинаково сторожила всех, оберегая младенцев от животных, а животных от издевательства подростков. Знатные люди, конечно, жили иначе, хотя в то время и они не были избалованы роскошью и излишествами будущих веков. И во многих домах даже среднего уровня достатка большая часть кухонной утвари, как и у бедных крестьян, была глиняной и деревянной. Простая оловянная посуда уже считалась признаком зажиточности. А уж серебряные или, тем более, золотые предметы были только в хозяйстве очень знатных панов.

На севере Великое княжество Литовское выходило к Балтийскому морю. На западе его граница вдавалась далеко вглубь современной Польши. В течение долгого времени воинственные литвины совершали набеги на польские земли, прежде всего на Мазовию, откуда привозили в качестве невест польских девушек – будущих матерей своих детей. Только из одного похода на Польшу 1324 года литвины привели 25 тысяч пленных. Беря себе в жёны захваченных в набегах полячек, литвины из поколения в поколение не только всё больше получали польских генов в своём потомстве, но и всё больше подпадали под влияние польских обычаев, культуры и привычек. Вот что писал А. Мицкевич в своей балладе «Три у Будрыса сына, как и он, три литвина…».

Старик-литвин посылает сыновей на войну: одного – на богатый Новгород, другого – на Балтику против крестоносцев, а третьего сына шлёт в Польшу. При этом он так говорит:

В Польше мало богатства и блеску,

Сабель взять там не худо,

Но уж верно – оттуда

Привезёт он мне на дом невестку.

Нет на свете царицы краше польской девицы.

Весела, что котёнок у печки,

И как роза румяна, а бела, что сметана;

Очи светятся, будто две свечки!

Был я, дети, моложе, в Польшу съездил я тоже

И оттуда привёз себе жёнку;

Вот и век доживаю, и всегда вспоминаю

Про неё, как гляжу в ту сторонку.

А конец баллады таков: все трое сыновей отправились в Польшу и привезли оттуда по невесте.

В 1326 году посланный князем Гедимином отряд дошёл через всю Польшу до Франкфурта-на-Одере. При возвращении домой командир отряда князь Давыд Городенский был убит в спину польским рыцарем Анджеем Гостом. Это событие предотвратило опустошение мазовецких земель на обратном пути литовского отряда. После расправы над Анджеем Гостом дружинники на щитах принесли тело Давыда в Городок (Гродно), где его похоронили рядом с Борисоглебской церковью.

В это же время продолжалось активное сопротивление натиску Тевтонского ордена со стороны воинственных языческих племён балтов, населявших северную часть Великого княжества Литовского. Но та война, которую вёл Тевтонский орден с язычниками, совсем не была похожа ни на европейские войны, ни на те, что вёл когда-то Орден на Востоке за освобождение гроба Господня. Может быть те схватки, что происходили здесь, вообще нельзя назвать войной. Полчища язычников редко могли устоять против натиска закованных в железо рыцарей и прекрасно знали свою слабость. Если их оказывается менее десяти против одного, они уклоняются от сражения. Вся борьба тевтонов против балтов сводится к выслеживанию и внезапным нападениям, то есть к тому, что напоминает охоту за зверем. Рыцари ищут место, где укрываются язычники, ожидают, пока они не заснут, чтобы не сбежали, а затем обрушиваются на несчастных как лавина – выжигают поселения, забирают скот, истребляют поголовно жителей и уходят раньше, чем соплеменники подвергшихся нападению сумеют организовать отпор. Но бывает, что погоня язычников успевает настигнуть обременённых добычей рыцарей и тогда тевтоны вынуждены отбиваться от преследователей среди болот и трясин, как от назойливых муравьёв. Если язычников немного, тогда рыцари переходят в наступление и избивают врагов, как комаров, но беда, когда язычники одолевают численностью. Тогда нет предела их жестокости и нет тевтонам никакой пощады. Так, в 1326 году на лесной дороге под Медниками в засаду жемайтов попал большой отряд тевтонов, возглавляемый великим маршалом Ордена – Генрихом фон Плоцке. Сам маршал был убит на месте. Его пленённый помощник пришёл в ужас при виде приготовления жемайтами обрядного костра для жертвоприношения и попытался соблазнить их большим выкупом, который, без сомнения, тевтоны выплатили бы за него. Но язычники подошли к делу принципиально: помощник маршала был принесён в жертву языческим богам вместе со своим боевым конём.

И Европе в это время шла борьба за власть между сторонниками императора гибеллинами и их противниками гвельфами, начавшаяся ещё в XII веке. Поскольку литовцы воевали с Ливонским и Тевтонским орденами, входившими в число сторонников императора, постольку их объективными союзниками были гвельфы, к которым относились католики Польши. Видимо, в связи с этим Гедимин разрешил своим подданным принимать католическую веру. К тому же он, очевидно, учитывал родственные связи, сложившиеся у литовцев с поляками. Межрелигиозные различия на территории Литвы в это время были относительно небольшими. Несмотря на случавшиеся вспышки противостояния, многие князья по нескольку раз крестились и получали, кроме языческих, то православные, то католические имена.

В 1329 году Литовская православная митрополия была упразднена и единство церкви на Руси было возобновлено. Хотя Гедимин оставался всю жизнь язычником, веротерпимость при нём была одной из непреложных ценностей Великого княжества Литовского. «Хрестьяне чтут Бога своего по-своему, русские – по-своему, поляки – по-своему, а мы чтим Бога по-нашему обычаю и у всех один Бог…», – писал Гедимин папскому легату. Если первая жена великого князя Винда (Вида) была дочерью жемайтского сборщика мёда Виндимунда и наверняка была язычницей, то вторая – Ольга и третья – Ева (Евна) без сомнения были христианками. Гедимин позволял детям своим принимать православную веру и вступать в брак с русскими православными князьями и княжнами.

В Ливонском ордене продолжались застарелые противоречия и столкновения между рыцарями и их прежним главой – рижским епископом. В 1330 году ливонцы, будучи уже почти сто лет вассалом Тевтонского ордена и потому ничем не связанными перед рижским епископом, проломали городскую стену Риги и торжественно вошли в город, продемонстрировав, кто здесь хозяин. Внутри Риги они построили свой замок. Рижский епископ жаловался папе римскому на то, что ливонцы убивают не только язычников, но и христиан, добивают даже своих раненых сослуживцев. Несмотря на проклятие понтифика, ливонцы жили в рижском замке и продолжали заниматься тем же.

В 1336 году тевтонские рыцари предприняли очередной поход на Литву, осадили замок Пилены. Обороной замка руководил Маргер – наместник Гедимина в Жемайтии и предполагаемый его младший брат. Поскольку Пилены были хоть и деревянными, но хорошо укреплены, имея рвы и два ряда высоких стен из огромных столбов, тевтоны решили предложить язычникам сдаться. Посланец Ордена вышел с белым знаменем и зелёной ветвью, а глашатай великого маршала подступил под самые стены замка, трубя в рог и выкликая: «Выходите на мирное слово!». Однако переговоры ни к чему не привели, Пилены решили погибнуть, но не сдаваться врагу. Несколько дней защитники замка героически защищались, и когда были пробиты стены, они убили своих жён и детей и сами погибли в жертвенном огне. Оставшись один, Маргер убил жену и себя. Однако вскоре сюда подошёл великий князь Гедимин и рыцари, ослабленные ожесточённым сопротивлением Пилен, покинули только что взятую крепость. Не прошло и месяца, как над берегами Немана опять высилась заново отстроенная литовская твердыня, такая же неприступная, как прежняя, и так же грозно стоявшая на страже литовской земли против подавляющей мощи крестоносного воинства.

В 1337 году на Галицком престоле пресеклась русская часть династии Романа Мстиславича Великого. Польский король Казимир III овладел Галичем. Тогда потомок галицко-волынских князей – князь Острожский, – призвав на помощь татар, выгнал поляков из Галичины. В этом же году крестоносцы предприняли новый поход на литовские земли. Поход был направлен к верховьям реки Дубисы на севере княжества. Рыцари прошли туда, построили свою крепость Мариенбедер, далее прошли до Немана, разбив при этом лучшие литовские силы. На правом берегу реки крестоносцы поставили крепость Байербург, после овладели крепостью Веленай и, перестроив её, назвали Фридбургом.

Уже в это время в Литве ярко проявилось русское влияние: православие приняли сыновья Гедимина – Любарт, Кориат, Наримунт (в православии – Глеб), Явнут (Евнутий), Ольгерд и практически все дети последнего. И не последнюю роль в завоевательных походах Гедимина играл династический интерес. Около 50 Гедиминовичей нуждались в новых владениях. «Хроника Быховца» сообщает: «И будучи глубоким стариком, князь великий Гедимин при жизни своей разделил владения между своими сыновьями, и пяти сыновьям дал уделы, то есть старшему сыну Монтвиду дал в удел Карачев и Слоним, а Наримунту – Пинск, а Ольгерду – Крево, а к тому же у князя Витебского сыновей не было, а только дочь, и он отдал за него свою дочь, и принял его в земле Витебскую; Кориату дал Новогрудок, Любарту – Владимир и Луцк и землю Волынскую. А тех двоих сыновей своих посадил на великих княжествах: Евнутия в своей столице в Вильно и в Великом княжестве Литовском, а Кейстута в Троках и во всей земле Жемайтской».

В 1338 году крестоносцы вновь решили организовать Крестовый поход в Литву. Перед выходом в него в Мариенбурге был организован большой пир. Все присутствующие, включая прибывших из Европы рыцарей, сидя за огромными столами, живо обсуждали предстоявшие им сражения. Первые, выпитые натощак, кубки уже ударили в головы пирующим, так что из-за шума и крика нельзя было разобрать слова. Пирующие обсуждали слова великого маршала Тевтонского ордена Генриха Дусмера, который, готовя своё войско к походу, заявил, что разбить литовцев на этот раз будет проще простого, поскольку лучшие их силы погибли год назад под Байербургом и теперь предстоит сражаться с людьми, не отличающимися от крестьян и лишёнными представления о войне в открытом поле. Звенели чаши, то там, то здесь раздавался громкий хохот, воздух в пиршественном зале был наполнен запахами жареного мяса и дорогих острых приправ, привезённых купцами с Востока. Огромные четверти дичины, горы жареной, варёной и тушёной птицы, плавающей в разных подливках – ко всему этому гастрономическому богатству тянулись голыми руками и ножами, а охотничьи собаки грызлись под столами за брошенные им кости. Заранее возместив предстоявшие в дальнем походе лишения и воздержание, рыцари и гости из Европы стали готовиться к выступлению.

С большой торжественностью вышел из орденской столицы передовой отряд: с развёрнутыми знамёнами, песнями и возгласами. Всё городское население толпилось у ворот Мариенбурга, любуясь рыцарями, выступавшими в полном вооружении, в праздничных одеждах, с рыцарским воодушевлением. За каждым крестоносцем шла его личная охрана: компаны, сержанты, пажи, оруженосцы с копьями и щитами. За каждыми четырьмя рыцарями везли общий для них шатёр.

Но и против этого блестящего войска выступило немало людей, поскольку в войнах с немецкими Орденами во всех важных сражениях принимал участие и простой народ. Однако на этот раз до сражений дело не дошло. Когда немцы двинулись в княжество, им сначала сильно помешали жестокие морозы, а затем – внезапно наступившая оттепель, разморозившая непроходимые болота. Поход не состоялся.

* * *

В 1340 году пинский княжич Георгий, сын князя Глеба-Наримунта, подарил Лещинскому монастырю под Пинском остров между реками Пиной, Струменем и Аречицей.

Все последующие внутренние войны в Литве начались с безобидной, на первый взгляд, ситуации – Гедимин нарушает неписаный закон передачи верховной власти в княжестве (власть должна была передаваться по старому литвинскому, а до него – скифскому обычаю от брата к брату, а затем – старшему сыну последнего) и по завещанию передал её в руки своего младшего сына Явнута. Вскоре после этого, в 1341 году, Гедимин, отправившись в поход против крестоносцев, погиб во время осады немецкой крепости Байербург. Он был убит выстрелом из огнестрельного оружия, только что входившего в употребление. Завещание Гедимина вступило в законную силу.

В 1341 году разразился пограничный конфликт между «Орденом святой Марии немецкого дома в Ливонии», как официально назывался Ливонский орден (бывший самым крупным в конфедерации из пяти небольших ливонских государств, образовавшийся на месте бывшего Ордена меченосцев, ранее вошедшего в качестве филиала в состав Тевтонского ордена) и Псковом. В том же году ливонцы без объявления войны убили прибывших к ним псковских послов. Псковичи отомстили им опустошением ливонских земель. Но псковский князь Александр бежал, а его союзник Новгород отказал в помощи. Ливония же, в которой междоусобица между Орденом и рижским епископом уже закончилась, была в это время как никогда сильна. В 1342 году Псков призвал на помощь литвинов. Литовцы во главе с князем Ольгердом двинулись на Ливонию, но по дороге встретились с более сильной ливонской ратью, наступавшей на Изборск. Потеряв 60 человек в столкновении, литвины отступили и укрылись в Пскове, а Изборск оказался в осаде ливонских войск. Сам Псков осаждённому Изборску помощи не прислал, поскольку литовские князья Ольгерд и Кейстут отказались идти против немцев. Ольгерд при этом, как пишет историк Соловьёв, советовал псковичам: «Сидите в городе, не сдавайтесь, бейтесь с немцами, и если только не будет у вас крамолы, то ничего вам не сделают. А если мне пойти с своею силою на великую их силу, то сколько там падёт мёртвых и кто знает, чей будет верх? Если, Бог даст, и мы возьмём верх, то сколько будет побито народу, а какая будет от этого польза?». В конце концов, простояв под Изборском пять дней и ведя подготовку к штурму, ливонцы неожиданно сняли осаду и ушли. Если же они простояли бы ещё пару дней, то город бы пал, поскольку в нём не было запасов воды.

Пользуясь разделением Литвы между 8-ю наследниками, немцы возобновляют натиск, на этот раз в союзе с Польшей. В 40-х годах XIV века в боевой поход против Литвы выступило войско польского короля Казимира III. Оно захватило Львов, Галич, Владимир-Волынский, Берестье, Каменец и другие города. Но в письменных источниках того времени не встречается сведений о том, чтобы Каменецкая вежа была взята штурмом.

В 1343 году князь Даниил Острожский и другие русские князья Литвы, видя, что поляки уже многих прельстили в свою веру, взбунтовались и призвали в Подольскую землю множество татар. Польскому королю Казимиру удалось преградить татарам путь только на Висле, тем самым не пустив кочевников в Польшу. Переменный военный успех принудил Казимира III оставить большую часть своих новых завоеваний.

В том же 1343 году, сообщает «Хроника Быховца», «когда Кейстут правил в Троках и в Жемайтии, услышал он о девушке из Паланги по имени Бирута, которая по языческому обычаю обещала своим богам сохранить девственность и сама числилась у людей богиней. И приехал сам князь Кейстут, и понравилась великому князю девушка, так как была очень красивая и умная, и просил её, чтобы она стала его женой, но она не соглашалась и отказала ему. „Я жена своих богов и обещала сохранить девственность до самой смерти“ – [сказала она]. И князь Кейстут взял её силой из того города и привёз её с большим почётом в свою столицу в Троки, и, пригласив братьев своих, устроил большую свадьбу со своими братьями, и сделал ту Бируту своею женою. И когда князь Кейстут отъехал за милю от Трок, понравилось ему очень одно место между озёр, и он там поселился, и город заложил, и назвал его Новые Троки, и перенёс свою столицу из Старых Трок в Новые Троки».

В Новых Троках молодая княжеская семья обрела своё маленькое земное счастье. По весне здесь особенно было хорошо. После дневных забот, когда Кейстут и Бирута могли насладиться общением друг с другом, они могли наблюдать, как красиво день клонился к вечеру: косые лучи заходящего солнца врывались на поляну возле княжеского замка, озаряя свежую зелень деревьев. Затем солнце скрывалось и вокруг всё темнело. И тогда во всех окрестных зарослях на тысячи голосов заливался соловьиный хор, воспевая песнь весне. Насладившись природой, супруги отправлялись в спальные покои, где нежились до тех пор, пока первые лучи рассвета не начинали серебрить небо. Но князь Кейстут, будучи деятельным и волевым человеком, не мог себе позволить полностью уйти в семейную жизнь и забыть о делах государственных и политических.

И снова «Хроника Быховца»: «Князь Евнутий правил в Вильно и в Великом княжестве Литовском. И не желая, чтобы он на том месте был старшим, и домыслили между собой и князь великий Ольгерд и князь великий Кейстут, чтобы брата своего князя великого Евнутия из Вильно и из Великого княжества изгнать и одному из них сесть государем. И, сговорившись между собой, назначили срок, в какой день, прибыв в Вильно, отнять город у брата, великого князя Евнутия. И князь великий Кейстут сказал брату своему великому князю Ольгерду: „Тебе надлежит быть великим князем в Вильно, ты нам старший брат, а я с тобой буду заодно“».

Зимой 1345 года Кейстут атаковал Вильно и захватил Явнута в плен. После прибытия в Вильно из Крево Ольгерда, Кейстут передал ему верховную власть, предоставив Явнуту в княжение Заславль. Ольгерд, достойнейший из всех сыновей Гедимина, в делах веры был непостоянен. Сначала, ещё при жизни отца, он принял было крещение «ради жены своей» с именем Александр и разрешил построить в Витебске две православные церкви, но, вступив на великокняжеский престол в 1345 году, обратился к язычеству.

«Хроника Быховца»: «И договорились между собой, что все братья должны быть послушны великому князю Ольгерду, а волости и сёла разделили между собой и крепко между собой условились, что из приобретённых городов и волостей всё делить поровну и быть им до смерти правдивыми и по-братски любить друг друга. И на том присягнули, что им друг против друга ничего плохого не замышлять».

Ольгерд сделал Кейстута своим соправителем, а также передал ему в управление западную часть Великого княжества, включая Пинск. Оба брата имели отдельные резиденции – Ольгерд в столице княжества Вильно, а Кейстут в Троках. Также братья поделили между собой внешнеполитическую сферу деятельности: Ольгерд действовал на Руси, а Кейстут сосредоточил свои усилия на борьбе с Тевтонским орденом. Прочие князья литовские вынуждены были признать власть братьев-победителей. Оказать сопротивление попытался лишь сын от первой жены Гедимина пинский князь Наримунт-Глеб, который запросил помощи у татар. Однако поездка Наримунта в Орду не увенчалась ничем. Вскоре князь вернулся на родину и стал мирно править в Пинском княжестве, выделенном ему из отцовского наследства. В дальнейшем он участвовал в общих военных походах Литвы, принимая участие в борьбе Кейстута с крестоносцами. Та часть населения Пинщины, которая была обязана военной службой в качестве военных слуг пинского князя, также принимала участие в борьбе Кейстута с немцами под хоругвью князя Глеба-Наримунта. Польский король Владислав Локеток заключил союз с Кейстутом, обеспечив себе безопасность тыла и помощь в борьбе с Пруссией.