– Типа он нас «зачалил!» – многозначительно кивая подельникам, угрожающе процедил врач. Былая интеллигентность мгновенно слетела с гинеколога. – Тебя фраер сюда никто не звал, хиляй отсюда, а с карасем мы сами «добазаримся», это наш пассажир.

Ощутив, как у него за спиной расставляются подельники липового врача, Данила не стал ждать и мгновенно провел толстяку удар в солнечное сплетение. Удар согнул его. Но боковым зрением, он заметил летящий ему в ухо кулак очкарика. Бедную его голову тряхнуло как следует, но удар был, на счастье, не точный.

Не теряя секунды, Данила развернулся и сколько было силы «звезданул» в челюсть очкарику. Тот отлетел, стукнулся затылком о противоположную полку, и сполз на пол, зажимая разбитые губы. Болезненный – видя такой расклад – предупредительно закрылся руками, не собираясь участвовать в потасовке.

– Я пас! Я пас!! – заверещал он жалобно и противно.

«Да! – подумал Данила, – навыки рукопашного боя не прошли даром. Конечно, после болезни я не в той форме, но кое-что осталось. Теперь бы только не скопытиться раньше времени! Голова! Послужи мне эти пять минут без сбоев! Прошу тебя! Я буду дальше стараться тебя не тревожить! Обещаю! – говорил он мысленно. – Сделай одолжение!»

– Деньги?! – сурово повторил Данила, не узнавая своего голоса, и жестом показал на стол.

Чуть отдышавшись, «гинеколог» разогнулся и совершенно неожиданно из кармана вместо денег извлек пистолет. Руки фокусника сработали профессионально, но реакция Данилы была мгновенной. Без замаха, снизу, ребром ладони, он ударил наотмашь. Пистолет отлетел к стене и упал под стол. А липовый врач пожалел об этом поступке, получив сразу три удара по корпусу. Глаза у него выкатились как у рыбы, лицо побагровело, тело скрутило, а дыхание перехватило так, что казалось, он собрался в мир иной.

На шум стали заглядывать любопытствующие, но сразу отворачивались, делая вид, что их это не касается. От греха подальше, кинулась по проходу тетка с туесками и пакетами.

– Ай, что творится! – разнесся ее истошный вопль.

Только спустя полминуты, Данила собрал всю кампанию у стола. Они понуро выкладывали трясущимися руками содержимое карманов.

– Ну, спалились, – жалобно цедил униженный и раздавленный «гинеколог», – что нам тальянку ломать, а немного филок, ксивы оставь. Не по понятиям так наказывать.

Очкарик с треснувшими очками, прикрывал разбитые губы и казалось мало что соображал. Одного удара ему хватило с лихвой.

Но Данила почувствовал, как изображение катал, начинает раздваиваться. Тупая резкая боль захлестнула лобные доли. «Стоять! – приказал он сам себе. – Только не показывать виду! Еще пару минут! Надо выдержать! Любой ценой!!» Но голова плохо слушалась, состояние резко продолжало ухудшаться. Данила, превозмогая боль, взялся за полированную ручку, чтобы удержать равновесие.

– Ладно, – сбавил он обороты, – документы, сотовые, забирайте. И на первой станции шуруйте из поезда. И что бы я видел!! Не увижу найду. Не обижайтесь!

Картежники послушно закивали головами и гуськом, поддерживая друг друга, направились к выходу из вагона. Счастье было в том, что они не обернулись. Он стоял зажавшись из последних сил.

Проводив их взглядом до выхода, Данила, наконец, перехватился другой рукой за стенку и тяжело сполз на пол. Взгляд его остекленел. Глаз предательски слезился. Сквозь пелену он отметил, как отец девочки стоял, скрестив руки, и прижимал дочь, чтобы она не видела происходящего. Девочка всхлипывала, но так тихо, что можно было об этом догадаться только по сотрясающимся плечикам.

Владимир Владимирович, наконец, спохватился увидев, что Данила осел на пол. Он понял, что его спаситель тоже нуждается в помощи.

– Что с вами молодой человек?! На вас лица нет. Это они? – он внимательно обшаривал глазами его тело. – Что они с вами сделали? Я даже не заметил.

– Это голова! – с трудом прошептал Данила. – Возьмите в нагрудном кармане таблетки, … одну… положите мне в рот и что-нибудь запить.

– Сейчас! Сейчас! Бог ты мой! Вот, пожалуйста! – его трясущиеся руки подали лекарство и воды. – Откуда это у вас?

– Оттуда. Ранение.

Он захотел поднять и усадить Данилу на сиденье.

– Нет. Не сейчас. Пошевелиться боюсь. Жуткая боль! Плющит! Должно пройти.

Спустя минут пять, Данила нашел силы самостоятельно сесть на сидение, а через десять пришел в себя, и даже смог разговаривать:

– Леночка, – с лаской в голосе промолвил Данила, и вымученно улыбнулся, – плохие дяди уже ушли. Не плачь. Ты сильно испугалась?

Девочка, сильней прижималась к отцу, обхватывая его руками.

– Все нормально! – Отец успокаивал ее, гладил по головке. – Все уже позади дорогая! Все. Все. Успокаивайся. Они получили по заслугам. Ты же у меня умная девочка?!

Данила поискал глазами под столом пистолет. Владимир Владимирович проследил за его взглядом и предупредительно достал его.

– Спасибо! – улыбнулся Данила краешками запекшихся губ.

Это был Макаров. Вороненая сталь тускло мерцала. Железо привычно холодило руки.

– Папа! Я в туалет хочу, – неожиданно взмолилась дочь.

– Пойдем дорогая.

Когда они вернулись, Данила копался с оружием. Девочка укоризненно следила за ним, глазки ее округлились, и она держалась на расстоянии. Наконец, она что-то стала шептать, говорить вполголоса на ухо отцу, а он кивал головой и во всем соглашался.

– Может, ты приляжешь, поспишь? – обратился он к ней.

– Нет. А чьи это деньги? – вдруг спросила она.

Отец пожал плечами.

– Да! – спохватился Данила, добродушно улыбаясь. – Это же ваши, забирайте, смелее!

Отец оставил девочку, осторожно подошел к столику, недоверчиво оглянулся.

– Нет! Тут много! – заявил он и аккуратно стал раскладывать купюры по номиналу и быстро увлекся. Данила исподлобья изредка бросал на него взгляды.

– Вот! Это мое, а это ваше! – отец девочки торжественно поднес ему увесистую пачку. В ней было, навскидку, тысяч сто пятьдесят, двести.

– Вы так считаете? Зачем? – отводя его руку, пробормотал Данила, – а впрочем, постойте, я не знаю, что там будет с моей головой, но есть один человек, которому они точно пригодятся. Беру. Простите, в моем положении грех отказываться.

– И это правильно. Вы заслужили. Серьезно вас зацепило, я смотрю, – протянул Владимир Владимирович, – и лучше эти деньги использовать на праведные цели.

Данила решительно взял протянутую пачку и небрежно бросил в вещмешок. Девочка, наблюдавшая эту сцену, сморщила лобик.

– Вас правда хотели убить плохие дяди? – протянула она писклявым голосом и частично спряталась за ногу отца.

– Да нет дяди просто не разобрались, – мягко улыбнулся Данила.

Он взял со столика золотом горящую зажигалку и вручил ей.

– Это тебе егоза!

– Мне-е-ее? – удивилась девочка. – Зачем?

Данила нагнулся к ней и прошептал:

– С помощью этой штуки они как в зеркало смотрели и обманывали вас. Значит это ваш трофей. На память, чтобы папа больше не играл.

Вряд ли девочка догадывалась что значит слово «трофей», но она согласно покачала головой, быстро, почти мгновенно, взяла зажигалку и спрятала ее за спину.

– Гмм-м! Лена! – недовольно поджал губы отец.

– Все нормально! – улыбнулся Данила и похлопал его по плечу.

– Это вещь золотая! 585 проба! – нагнувшись к нему и морща лоб, прошептал Владимир Владимирович. – Достаточно, что вы и так спасли наши деньги. Как хотите, мы не можем ее принять. Леночка! Давай сюда!

– Вы уже рассмотрели? Ничего! Ничего! – улыбнулся Данила, – на здоровье!

Владимир Владимирович смущенно развел руками. Ему, судя по всему, было очень неловко. Поезд заскрипел на повороте. Вынырнули дачные домики, пошла нарезка огородов. После свистка, суматошно за мельтешил в окнах встречный товарняк. И вновь стало тихо.

– Спасибо вам. Век живи, век учись, – промолвил отец девочки, после долгой паузы. – Так незаметно они меня втянули. Ведь я кандидат наук. К докторской приступил. Никогда себя глупым не считал. А вот как мальчишка попался.

– Профессионалы. Не отчаивайтесь! – улыбнулся Данила.

– Первые выигрыши были как наркотик: отключили сознание напрочь. Великое и неистребимое чувство халявы, как по нотам разложили. Препарировали. Неужели мы русские никогда от этого не избавимся?!! Ведь хороший народ. Почему мы так любим халяву?

Данила промолчал. Тут нечего было добавить к сказанному.

– А вы оттуда? Много слышал об этом, – он показал на его голову со шрамом, – но только из телевизора.

– Да! На войне побывать пришлось и тоже досталось.

– Заметно.

– Воевал. Мобилизованный был. Тут уж не отвертишься. Или тюрьма или война.

– Да! Дела. Пришлось. Понимаю! Это дело такое.

– Там ранили, тяжело, практически был безнадежный, увезли в российский госпиталь, – продолжил Данила.

– Ну, починили?

– Да так! Немного. Долечиваться надо, – вздохнул он.

– Выбор – это всегда сложно! Он может и убить, и воскресить. Кстати, у меня был такой случай. Как-то довелось испытать предательство близкого человека. Было непросто в это поверить, понять. Переполняло горе, было желание поквитаться, приходили мысли о самоубийстве, рот произносил черные ругательства. Не удавалось уснуть, я не мог нормально питаться, контактировать с коллегами, трудиться. Результат – запредельное давление, дали знать о себе хронические болезни. Я чувствовал себя на грани помешательства и понимал, что долго не протяну. Что делать?! Вот он выбор!

И решил: верный способ не делать источника моих бед несчастным, а самому стать счастливым. Рассчитаться с врагами можно одним путем – жить полной жизнью и счастливо. Нам нужно общество, где нет ненависти к ближнему!

– Спасибо за откровенность! Но думаю, нужно служить правде. Я еще на полпути. Может мне не суждено дойти до конца, но в начало я не вернусь.

– Да! Все же на счет зажигалки… – Владимир Владимирович попытался заглянуть Даниле в глаза, – Ваше дело молодое. Курите?! А кто я вам? Случайный попутчик?!

– Моя жизнь сейчас простая, а оборваться может в одно мгновение. Этой железке там нет места. Как корове седло. … Хоть дочке вашей будет подарок на свадьбу. Не успеете оглянуться, а уже невеста на выданье.

Владимир Владимирович смущенно улыбнулся.

– Я вам московский адрес, телефон оставлю. На всякий случай. Не стесняйтесь если что. Будем хранить ваш подарок. Правда, Леночка?

Леночка торопливо замотала головенкой. Зажигалку девочка давно и надежно держала за спиной.

В Москву поезд прибыл в половине девятого вечера. Отец с дочкой вышли на перрон. Данила помог вынести чемоданы. Отец был сильно взволнован.

– Я бываю занудным. Извините. Но остаток дороги возвращался к нашему разговору. Жизнь действительно вещь тяжелая. Но в ней нужно видеть светлое даже когда встречаются мошенники. Остается только переживать! Сочувствовать! И еще мне показалось, что вы несколько надломленный человек. Надо быть очень сильным, это правда, но, если ожесточишься – пропадешь. Не заметишь, как трясина затащит в болото. Только сильный может выкарабкаться. Вы сильный!

– Да нормальный! – смутился Данила от его похвалы.

– Не спорьте, у вас все впереди, – напутствовал он.

Данила улыбнулся, потрепал девочку по светлой головке.

– Прощай моя королевна!

– Да! Я имя ваше не спросил? – спохватился отец девочки.

– Данила меня зовут.

– Ну вот нормальные люди в начале знакомятся, а мы в конце.

Они крепко пожали руки. Просто попутчики, которые еще недавно не подозревали о существовании друг друга. Данила пошел быстрым шагом не оглядываясь, но все же оглянулся. Девочка махала ему рукой.

Москва. Полицейский беспредел

Киевский вокзал остался за спиной. Он купил карточку таксофона и решил позвонить Полине. Если бы он знал, как этот звонок изменит его жизнь и жизнь этой девушки, он бы задумался – надо ли это делать! Три попытки были безуспешными. Данила отчаялся, как вдруг на том конце послышалось долгожданное, неуверенное:

– Алло!

– Здравствуйте Полина, – обрадовался Данила. – Наконец я до вас дозвонился!

– Добрый вечер, а кто это?

– Меня зовут Данила! Я приехал оттуда.

– Я не знаю никакого Данилу! Откуда у вас мой телефон?! Вы ошиблись молодой человек!

– Я проездом, только сегодня приехал оттуда, где был Саша. Сейчас нахожусь в Москве. Хотел бы передать вам тетрадку вашего молодого человека, ну и кое-что на словах.

Установилась долгая мучительная пауза. Данила слышал только дыхание девушки.

– Или нам не стоит встречаться?! – с вызовом заявил он, готовый прекратить разговор.

– Вы из этих?! – с трудом выдавила из себя девушка и голос у нее стал брезгливо противным.

– Да из этих, которые по призыву. Вы ко мне обращались. Помните?

– Не думала, что вы позвоните, – глухо и медленно проговорила девушка, подбирая слова и пребывая в смятении.

– Мне было бы проще избавиться от нее, – с безразличием в голосе произнес Данила, – но подумалось стихи, … да и память… все-таки думаю дорого для вас.

– Ну-уу, хо-о-ро-шо! – произнесла она, мучительно растягивая слова и до сих пор пребывая в неуверенности.

– Тогда где и когда? Правда я в Москве впервые.

– Где вы? – сухо поинтересовалась она.

– На Киевском.

– Я недалеко. Там есть кафе «Гурман». Там встретимся.

– Думаю, найду.

– Уж постарайтесь! – холодно процедила она.

– Я буду в защитной форме, – добавил Данила, но девушка уже оборвала разговор.

Легкий сумрак наползал улицу, когда он вошел в здание. В ланч-кафе было просторно. Данила долго выбирал и занял столик рядом с массивным столбом из светлого кирпича, чтобы видеть входящих. На черном глянцевом потолке светили маленькие, но яркие лампы. Это создавало световые пятна, приятную атмосферу вечера и уюта. Полина не опоздала. Она вошла нервным раскачивающимся шагом и смотрела по сторонам чуть рассеянно и небрежно.

Девушка была одета в белоснежную блузку, которая была вправлена в темную и строгую юбку-карандаш. Черные пуговички-кнопки, бежали сверху вниз и смело ломались на крутых возвышенностях груди. Когда у худенькой девушки далеко выдающаяся вперед, полновесная грудь, это всегда смотрится привлекательно и эффектно. Взгляд невольно отмечал, как она идет, и как на груди расходится и сходится волнами материал, с трудом сдерживается маленькими кнопками. В руках она держала приталенный пиджак, и легкую сумочку на длинном ремешке. Строгая одежда делала ее фигуру очень сексуальной, но без вульгарности и налета распущенности. Они встретились глазами, но она не сделала даже подобия кивка или приветствия.

Не скрывая отчуждения, она присела за столик. Данила до ее прихода попросил принести две чашечки кофе.

– Ну! – нетерпеливо выдавила она, никак не поприветствовав молодого человека. Полина старалась не смотреть на него и была напряжена. Ледяной холодок, струился флюидами от ее тела. Но пока ей приходилось терпеть его общество. «Строгая и одновременно милая! – подумал Данила. – А что ты хотел увидеть?!»

Подошла официантка и она заказала воды без газа.

– Сейчас! – вздохнул он рассматривая ее пристально и еще раз оценивая.

Девушка не ответила. Глаза ее были сужены.

Он неторопливо, даже специально копаясь, достал и положил на край стола, изрядно потрепанную, с проглядывающими рыжими пятнами, тетрадь. Она гляделась инородным предметом среди блеска огней, натертой посуды и изысканного буклета меню. Да и сам он, в полевой пятнистой форме, сильно контрастировал среди хороших нарядов публики и приподнятого настроения, что царило вокруг. Реакция девушки на его присутствие, только дополнила общее ощущение неустроенности и скованности, и он уже засомневался, что сделал правильно, когда предложил эту встречу.

Полина, бережно открыла тетрадь и углубилась в чтение. Она, казалось, полностью забыла о существовании Данилы. Губы ее шевелились и что-то проговаривали, лицо светилось и хмурилось. А он невольно наблюдал за ней, бросая короткие взгляды.

Девушка была хороша и знала об этом. Темно-каштановые волосы, были подстрижены ровно и чуть не достигали узких плеч. Они темными полумесяцами обрамляли ее задумчивое лицо; а стоило девушки наклониться, они как крылья птицы устремлялись вперед, закрывали нежную шею и тонкую золотую цепочку с кулончиком в виде сердца. При этом карие глаза у Полины были постоянно прикрыты длинными ресницами. Она избегала смотреть прямо и откровенно, была строга и очень сдержанна, не только в словах, но и движениях. В ней была тонкость, стиль и хрупкость одновременно. Ее можно было принять за коренную москвичку или жительницу Санкт-Петербурга из очень приличной семьи.

– Вы тоже читали? – наконец, проронила она, с трудом отрываясь от тетрадки и бросая мимолетный уничтожающий взгляд в его сторону.

– Да! – признался Данила, после паузы. – Хотя чужие письма, … дневники… Я понимаю! Но там другое.

– Бывает и другое?! – ядовито усмехнулась она, продолжая избегать смотреть ему в лицо.

– Разведка собирает все бумаги и документы. Там нет сантиментов по этому поводу. По-настоящему я должен был сдать ее в службу безопасности. Там бы она осела навечно.

– И что вас остановило? – также холодно спросила она, чеканя каждое слово.

– Не знаю! – вздохнул Данила. – Наверно содержимое. Это же личное.

– Н-да?! – поджала она губы и меря его презрительным взглядом.

– Я подумал это важно для вас, – ровно и спокойно продолжил Данила, встречаясь, наконец, с ней глазами.

– Допустим. Но что вам до меня? Вы видите меня впервые, – промолвила она, все еще с металлом в голосе.

– Да ладно вам! – натянуто улыбнулся Данила. – Не сдал. Привез и привез. Оказия вышла. Так бы наверно не встретились!

– Это по-честному, – оценила она. – И все же?!

– Что?

– Вам понравилось? – спросила она чуть теплее и немного оттаивая.

– Я не очень силен в этом, – замялся Данила, смотря на ее тонкие строгие морщинки у губ и ловя ее быстрый испытывающий взгляд из-под длинных ресниц.

– Говорите, как есть! Свои ощущения! Не юлите! – настаивала она, опять ожесточаясь и требуя однозначного ответа.

– Но я же здесь! – обрезал он ее пыл.

Установилась долгая пауза. Она смотрела на него, он на нее. Пока Данила собирался с мыслями чтобы что-то добавить, на ее лице вдруг показались непрошенные слезы.

– Вот еще! – обронил Данила примирительно и жалостливо. – Что вы в самом деле! Так держались и расплакались!

– Я не верю. До конца не верю! – она заревела сильней и плечи у нее затряслись от всхлипываний, а глаза и нос покраснели.

Из-за фасада строгой и эффектной девушки, вдруг выглянула маленькая девочка, которую посетила большая беда. И от этого Полина вдруг стала ближе и родней. Ее горячие слезы капали на салфетку и исчезали, а тушь размазывалась по щекам. Даниле вдруг захотелось пожалеть ее успокоить, но для этого нужно было найти слова, которых он не знал. Он вообще ничего не знал про эту девушку, которую лишил, наверно, самого дорогого, что у нее было.

Волнение и напряжение момента передалось и ему. Данила почувствовал, как застучало в висках, а спустя несколько секунд его накрыла горячая волна. Изображение поплыло, стало раздваиваться, а при перемещении объекты оставляли за собой шлейф. Появились уже две Полины и обе были ранимы и чарующе прекрасны. И обе безутешно плакали, страдали. Данила попытался справиться с приступом, словесно настраивая себя, но это ему не удавалось. Он крепко вцепился в край стола, так что побелели руки. Ножки стола сместившись, предательски взвизгнули. Подошла официантка с озабоченным видом.

– У вас все нормально?!

– Нет. В смысле да-да! – остановила ее жестом Полина.

– Я могу вам чем-то помочь?!

– Не беспокойтесь, мы скоро уйдем! – торопливо смахивая слезы, ответила Полина.

Официантка, пожав плечами, недовольно удалилась.

– Саша был такой!! … В общем такой!!! … – она не нашла слов для продолжения, слезы душили ее. – И вот его нет!! Это невозможно. Его не могли убить. Понимаете?!

Данила молча кивнул, отводя глаза к окну. Окно раздвоились и снова сошлось, оставляя хвосты волокуши за огнями уличных фонарей.

– Кто-то другой, но не он! Он же был не солдафон, а совсем другой! Он должен был жить!!! Должен! Вы понимаете. Хотя что вы можете понять!

Данила молчал, борясь с собой. «Это очень правильно, что я не сознался, кто его убил! – кусая губы, думал он. – Иначе бы это было бы невыносимо!». Наконец девушка почувствовала неладное, обратив внимание на его руки.

– Что с вами?! – спросила она, с недоверием в глазах.

– Не обращайте внимания. Это пройдет, – ответил Данила. – Так бывает.

– У вас зрачки расширены?

– Надо подождать. Извините.

– Вам больно? Нет, правда! Я же вижу!

– Не вовремя все! Я потерплю, – попытался убедить ее Данила и сделал неудачную попытку улыбнуться.

– Это оттуда?

– Да, возможно осколок в голове, наверно не все вытащили, – выдавил он через боль.

– Почему?

– Полевые условия, как смогли.

– Вот это на лбу?! – спросила она и посмотрела внимательно, приближаясь близко, так что ее: лицо, глаза, губы – оказались очень близко, а тонкий аромат миндаля и лаванды достиг его носа.

– Да. Можете потрогать. Там мягко, нет лобной кости. Вообще.

Но на это Полина не решилась, и преодолев секундную слабость, торопливо отстранилась. При этом девушка сильно смутилась и опустила взгляд.

– Извините!

Установилась неловкая пауза. В кафе тихо звучала музыка Трофима, «Город Сочи»:

«Вот ведь как бывает в жизни подчас,

Наша встреча караулила нас.

Я заметил твой смеющийся взгляд

И влюбился, как пацан, в первый раз…»

Музыка была из другого мира, там, где царили: морской прибой, шашлыки и коньячок, шальной ветер и мимолетная любовь без обязательств.

Только через пару минут, Данила обрел способность говорить и поинтересовался, с трудом овладевая собой:

– Извините, это не все. У меня еще к вам просьба. Вы не могли бы мне дать адрес Зинаиды Николаевны, мне ей надо кое-что переслать.

– От Саши?!

– Не совсем, – замялся он. – Но ей это не помешает.

– Это не очень удобно! – девушка сделала страдальческое лицо. – То есть вы понимаете?!

– А что делать?! – задумался Данила. – Ну, хорошо. Раз выхода нет, тогда может сами передадите.

Данила, стараясь, держать голову в одном положении, медленно, очень медленно, достал пакет.

– И что там если не секрет? – недоверчиво протянула Полина, скашивая глаза на неопрятный, видавший виды, полиэтиленовый мешок.

– Ну, так! – через силу, смущенно улыбнулся Данила.

– И все же! – продолжая сомневаться, настаивала она. – Вы хотите меня подставить?

– Да бросьте вы! Отдайте и все.

– Хм-мм! – Девушка недоверчиво взяла пакет, и с вызовом посмотрела на Данилу. – Вы чужие письма, дневники читаете, а мне нельзя узнать, что там?!

Данила молча взял у нее из рук пакет, достал продолговатый сверток и положил его на стол.

Она согнула содержимое, завернутое в газету.

– Деньги? – вопросительно посмотрела она на него.

– Типа того, – усмехнулся Данила.

– Ой! Не знаю, – сделала девушка отрицательный жест, отдаляя пакет.

– Вы не торопитесь решать за нее! – кисло улыбнулся Данила.

– Сколько там?

Данила пожал плечами:

– Точно не знаю, не считал, … тысяч 150 наверно или больше.

– 150 тысяч?! – глаза Полины вспыхнули радостным блеском, но она тут же взяла себя в руки и усмехнулась. – Неужели!

– Ну, посмотрите сами! – обиженно промолвил Данила и отвернулся к окну.

Девушка частично развернула содержимое, провела по нему перламутровыми ноготками. Пятитысячные купюры превалировали.

– Странно! – озадаченно промолвила она.

– Что странно? – хмуро поинтересовался Данила, не отворачиваясь от окна.

– Вы что миллионер? Это же больше четырех тысяч долларов!

– Так получилось. Это грязные деньги, – успокоил он ее.

– Интересно?! – недоверчиво поджала она губы.

Данила вкратце рассказал историю, которая приключилась с ним в поезде. Девушка задумалась и как-то по-новому посмотрела на него. Кончики пальцев у нее нервно застучали по краю стола.

– Конечно! – вымолвила она. – Деньги есть деньги! Тут я с вами соглашусь!

Девушка помолчала. Взгляд ее немного потеплел, напряжение в лице спало и стало видно, что она хочет продолжить беседу, но холодок все же сохранялся.

<1 2 3 4 5 6 >

На страницу:

Перейти

4 из 6