Противоположности

– Почему даже извинения для тебя звучат как оскорбление? – он на взводе. С ней точно крыша поедет. Может, и правда – душевный мазохист?

– Может, потому, – вырвала девушка руку, – что их произносишь ты?

Тёрнер удалилась, оставляя Картера в женском туалете.

– Сколько ты меня ещё будешь изводить?!

Вопрос полетел в закрытую дверь, растворяясь в стенах туалета без ответа.

Заламывая пальцы, Николь поплелась к столику. Как бы ни пыталась оставаться спокойной, но ещё ни один разговор с Нэйтен не оставался без следа. А «прости» эхом звучало в голове. Уже говорила «не простит», но в душе неприятно ныло. Достали эти новые ощущения, которые он вызывал. Готова разодрать пальцы, отковыривая заусенцы, лишь бы утяжелённое дыхание перестало так давить.

– Николь? – её локтя мягко коснулись, и после рук Картера эти казались чем-то невероятно нежным, что аж мурашки проскальзывали по телу. – Ты как? – Марк осмотрел её с ног до головы, не подмечая улыбки, которую она обычно натягивала – кажется, перестала притворяться перед ним. – Ясно, идём.

Тёплая ладонь перехватила её пальцы, помогая спустится. Мелодия сменила ритм, стала более спокойной и тягучей, под которую можно совершать более плавные движения. Николь не знала, почему позволяла ему вести её туда, куда точно не хотела спускаться, но улыбка парня успокаивала.

– Доверишься мне? – спросил он, склоняясь к уху, чтобы услышала за громкостью музыки.

– Да.

Его ладонь сжала сильнее, поднимая сцепленные руки кверху, заставив девушку покрутиться вокруг своей оси, а затем с улыбкой притянул в свои объятья.

Маркус Пэрри позволительно опустил руку на талию, вторую приподнял к лопаткам, пройдясь вдоль линии позвоночника. Николь непроизвольно ахнула и помолилась, чтоб её вдох был поглощён музыкой. Парень ловко вальсировал, руководя действиями, увлекая обоих в танец, не пошлый и резкий, а плавный и спокойный. Приятно, что даже шумиха перестала казаться такой давящей. Николь держала руки на крепких плечах парня, действительно смутившись его взгляда и мягкой улыбки.

Марк был абсолютной противоположностью Нэйтена. Если сравнивать со стихиями, то Картер – огонь, упрямый, бушующий, Пэрри – вода, спокойный и размеренный. Вот только, если Огонь она умела читать, он не тот, кто скрывал свои эмоции, с языка мысли слетали раньше, чем появлялись в голове, то Вода таинственна и молчалива, она не спешила открыть свои тайны и скрытые мотивы. Но мягкие прикосновения Пэрри ей определённо нравились больше, чем оставляющие свой след знакомого с детских времен.

– Я бы хотел тебя поцеловать, но пока нельзя, – прошептал Марк возле уха.

Николь убрала его ладони и сделала пару шагов назад. Её мозг определённо насиловали. Дурдом, от которого хотелось просто сбежать. Скрыться в толпе и исчезнуть из этого мира. Слишком плохой идеей оказалось отправиться в клуб. Самая глупая её затея, о которой теперь жалел. Николь не заметила, как прошла мимо пьяных тел, а ощутив свежий воздух и прохладу, наконец немного пришла в себя. Хотелось просто сесть, вытянуть ноги прямо на ближайшей лужайке и зарыться руками в волосы, закрываясь от всего мира.

Знакомый голос парня разговаривал по телефону. Тайлер довольный, кажется, ему удалось затащить тех двух красоток в тёмный угол, иначе никак нельзя было объяснить его пошленькую улыбку.

– Дай сигарету, – подошла Николь ближе, а протянув руку, увидела дрожащие пальцы явно не от холода. Многое накопилось, а выхода из организма нет, и эти чувства начинали накапливаться, доводя до неадекватности.

– Я перезвоню, – произнёс собеседнику, убирая телефон, но, достав пачку сигарет, протянул девушке, а затем щёлкнул зажигалкой, помогая ей прикурить, пронаблюдал, как вместе с дымом выходил и «стон».

Да, она уже готова стонать от отчаяния, а доза никотина сейчас как нужда наркомана. Тёрнер сделала ещё затяжку, массируя висок, прикрывая глаза. Голова трещала по швам.

– Какие крепкие, – произнесла она, чувствуя, как лёгкие обожгло, а в горле застряла не совсем привычная горечь.

– Слабые меня не прошибают, – ответил Тай, тоже зажимая сигарету в губах, поджигая никотиновую палочку. – Картер не такой гавнюк, каким ты его выставляешь.

Неожиданная его фраза, а Николь едва не поперхнулась дымом. Она прочистила горло, бросив взгляд на странного парня, смотрящего в ночное небо, словно пытадся разглядеть звёзды, но это глупое занятие, в задымлённом городе их не видно.

– А кто он тогда?

– Он болван, но лишь в том, что бегает за тобой, – опустил парень голову, встречаясь с её взглядом.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ответь мне на один вопрос, – он затянулся и выдохнул серый дым. – Кто ты такая, Николь Тёрнер?

Рука с сигаретой медленно опустилась, а вопрос застрял где-то между извилинами. Кто она такая? Человек, девушка, Николь Тёрнер, но ни один ответ не дал верного ответа, нуждающегося в точности и чёткого понятия смысла. Напряжённо сглотнула, впервые ей хотелось выкинуть сигарету – тошно.

– А-а-а, вот ты где, шлюха! – громкий выкрик привлёк внимание обоих.

Пошатывающееся тело Нэйтена вышло из здания. Он усмехался, подходя ближе.

– Что? Одного стало мало, решила со вторым потрахаться? – выплёвывал он слова, пока у Ники собирались складки на лбу.

– Ты пьян, Нэйтен, – откинула Николь сигарету в сторону, однозначно тошнило от всего, и сигарета уже не помощник.

– Не нравится? Не устраиваю? А знаешь, почему, потому что задолбался с тобой, – приблизился Нэйт вплотную, и в нос ударил резкий запах алкоголя, а он словно специально дышал в лицо, заставляя отклоняться и отворачивать голову. – Противен тебе? Да-а-а, всегда был противен.

– Идиот, – недовольно фыркнула Ники.

– Ты просто невыносима.

– То же могу сказать и о тебе.

– Николь, Николь, Николь… – протянул Нэйтен имя. – Что же ты такая стерва? – принялся он накручивать её прядь на палец. Она сложила руки перед собой, не понимая, почему вообще выслушивала его пьяный бред.

– Не нарывайся на то, чтобы я тебе яйца отбила.

Он издал смешок:

– Сука ты.

Вполне заслужено, но Николь поджала губы, сдерживая злость. Довольно с неё. Достали всё, а эта пьяная морда тем более. Убирая его руку от волос и отстраняя от себя, готова убить взглядом, но это мягко для него, но продолжать давно начатую игру больше не намерена.

Game over…

– Сколько ещё мне раз сказать тебе «пошёл ты», чтобы до тебя дошёл смысл? Я ненавижу тебя, Нэйтен Картер, выжги себе это на лбу.

Она покинула его и это заведение, оставившее от сегодняшней ночи не лучшие воспоминания.

Картер смотрел, как девушка ловила мимо проезжавшее такси и садилась в него. Как бы он хотел, чтобы она так же легко покинула его сердце так же, как сейчас уезжала.

«Ненавижу тебя, Нэйтен Картер», – нет, не в первый раз слышал данную фразу, но именно сегодняшняя ударило больнее, заставляя ненавидеть себя самого сильнее. Она мучила его, так что просто хотелось уже сломаться…

– Николь уже уехала, что ли? – прозвучал девичий голос вроде и рядом и в то же время далеко. Либо он совсем поехал с катушек.

Мэй появилась на улице слишком не вовремя для него и слишком вовремя для себя. У Нэйтена начало плыть перед глазами. Смотрел на девушку, но видел только Николь перед собой. Сошёл с ума? Зависим? Она наркотик, на чью иглу подсел. Он не понимал и не контролировал действий, и когда схватил девушку за руку, уводя за собой, в голове только: «Ненавижу тебя».

Хотелось сдохнуть…

Кабинка туалета захлопнулась, тело Мэй прижалось к грязной стене, а его руки нагло подняли платье вверх, пока язык проскальзывал по женской шее:

– Нэйтен, а вдруг кто зайдёт?

Женские губы тут же накрылись, и из-под мужской ладони видны только большие растерянные глаза.

– Заткнись, – прорычал он на неё, резко срывая кружевные трусики. Мешали, как же её голос раздражал.

Прозвучал звук расстегнувшейся бляшки ремня.

Она же хотела раздвинуть ноги перед Нэйтен Картер? Получай, деточка, сполна…

Глава 8

Разум проснулся раньше, чем тело. Голова налилась свинцом, приковывая голову к подушке, а по вискам долбили дятлы своими острыми клювиками. Безостановочно и монотонно. Тошно. Глаза медленно открылись, и сразу же Нэйтен пожалел об этом, когда солнечный свет ударил в самые зрачки, выжигая в них дыру, пробиваясь в самую глубь, а и без того боль расколола черепушку. Он болезненно застонал. Осушенный язык скользнул по такому же сухому ребристому нёбу, а затем по потрескавшимся губам. Воды, такой спасительной, целебной, чтобы избавила от мучений выветривающегося алкоголя.

Он услышал только звук открывающейся двери и неспешных шагов и сделал ещё одну вынужденную попытку открыть глаза. Чуть привыкнув к яркому свету, зажмурился, но вгляделся, подмечая фигуру Маркуса на пороге комнаты.

– Проснулся? – он направился к пьянице.

– Угу, – Нэйтен вымученно замычал, на слова не хватило ни сил, ни слюны во рту. Там полнейшая засуха. Но когда бутылка минералки опустилась на тумбу рядом с кроватью, он боготворил друга и даже приподнялся, опираясь на локоть, открывая бутылку, жадно прикладываясь к горлышку, едва не постанывая от игристой влаги и того наслаждения, что она принесла, ощущая потрескивания пузырьков на уже влажном языке.

Край кровати промялся под пятой точкой Марка. Нэйт ощутил его внимательный взгляд, но сейчас его поглотило желание осушить бутылку до последней капли, осушить её стенки и дно. Живительная влага наполнила прохладой, запустился механизм внутренностей, позволяя заново ощущать конечности.

– Ты святой, – не сдержался Нэт, прохрипел пока не пришедшим в норму горлом, отставляя пустую бутылку в сторону.

Маркус посмеялся. Сколько раз он её слышал после таких загулов друга? Три, семь, пятьдесят? Не важно. Но то, с каким тоном она произнесена, каждый раз вызывала одну и ту же реакцию:

– А ты придурок.

– В последнее время мне об этом сообщают все, кому не лень, – откинулся Нэйт на кровать, удобно подкладывая подушку под голову, и осмотрел комнату. Светлая, чистая… почти. Знакомые стены, но не его обитель. Значит, Маркус притащил его пьяную тушку к себе. Что же, неплохо. Уже не привыкать. Частенько грешен в том, что друг оставлял его у себя, не брезгуя, что кишки могли не справиться, выворачивая внутреннее содержимое наружу – привык. Ещё немного бы сообразить, склеить моменты вчерашнего. То, что он напился – это ясно, но необходимо больше деталей. Единственный образ, который до сих пор стоял прямо перед глазами, чёртова Николь со своей сексуальностью. То, как она прижималась к Марку и её слова «ненавижу». Снова отвратительно, и душа вывернулась наизнанку. Точно блеванёт, если глубже уйдёт в воспоминания. Пока он проглотит это. Пускай подождёт до лучшего момента в сознании.

– А ты и не отрицаешь, —Маркус посмотрел прямо на него, а у Нэйтен почему-то впервые проснулась злоба на лучшего друга. Ревновал? Возможно. То, как рука друга скользила по спине Тёрнер, осталось скрипом на его зубах.

– Смысл отрицать очевидного, – и он прав. Как будто и сам не знал этого.

– Хоть мозги немного на месте, – рассмеялся друг, пока Нэйт осмеливался приподняться и сесть рядом на край, осматривая комнату уже на наличие его одежды, по-видимому, раскинутой в пьяном угаре. – Что собираешься делать с Мэй?

– В каком смысле? Что я должен с ней делать?

– Ты переспал с бедняжкой прямо в туалете клуба, – улыбка Марка спала, сейчас он серьёзен. Словно подводил к тому, что они давно должны обговорить.

– Твою ма-а-а-ть, – простонал Нэйт от собственной глупости, опуская голову и запуская в спутанные волосы пальцы, взъерошивая их ещё сильнее. Воспоминания наплыли со слишком большой скоростью. Слишком быстро. Моментально. Действительно стало тошнить… от самого себя.

Стоны Мэй хуже утренних дятлов по вискам. Девичьи вскрики, которые он заглушал ладонью, потому хотел слышать их не от неё. Влажные звуки от соприкосновений тел. Он почувствовал себя последней мразью, когда заставил маленькую Мэй нагнутся сильнее, выгибая спину, чтобы не видеть её лица, и входя до самого основания, выпуская отравленную ярость, что кипела в крови. Прямо там, в грязной кабинке, рядом с бачком. Грязно. Пошло. Низко. Ублюдок, не думающий в тот момент ни о чём, кроме как о желании тупо забыться, хоть на минуту, хоть на долю секунды. Он воспользовался глупышкой, которая так податлива его рукам и голосу, завороженно подчиняясь, даже если он потребует чего-то более низкого и пошлого. Она не виновата, просто выбрала не тот вариант для обожания.

Не тот.

Чужой.

Она просто. Оказалась. Под. Рукой.

Смотри, Николь, что ты сотворила с ним.

Губишь без остатка. Потешаешься, проглатывая душу по кусочкам, – от неё и так остались лишь ошмётки.

Он в отчаянии выдирал волосы, сдерживая желание сейчас не разгромить чужую комнату.

Холодная банка прикоснулась к напряжённой руке, и Картер поднял взгляд, выпуская измученные волосы, когда Пэрри протягивал банку пива, только что взятую из холодильника. Маркус прекрасно улавливал момент, когда надо уйти, промолчать, а когда вот так просто протянуть банку.

– Похмелись, – дождался друг, пока он не примет холодное пиво, уселся напротив кровати в кресло, нажав на ушко крышки, издающую при этом характерный шипящий звук, и совершил глоток. – Не думаешь, что нам давно пора поговорить? – приподнял бровь, пока Картер не спешил открывать свою, да ещё и не до конца вернувшись из своих мыслей.

– Что ты хочешь от меня услышать? – наконец, вторая банка издала тот же звук, и, запрокинув голову, глоток скользнул по пищевой трубке, оставляя прохладу.

– Как давно ты знаком с Николь? – это то, что его сейчас интересовало. С Мэй Нэйтен разберётся сам, а вот Николь оставалась так и незаконченной, да и не открытой темой.

– С детства.

Маркус вздёрнул бровь, но он не смотрел на него, снова потревожил волосы и совершил глоток. Да, с детства. С чёртова детства, когда она смотрела своими большими глазками уже в то время серьёзно для ребёнка её возраста, но уже тогда он понял, что хотел постоянно находиться с ней рядом. Такой вредной и порой чересчур упрямой, что хотелось сильно дёрнуть эту обезьянку за хвостики. Но он был единственным, кого она подпустила в друзья (если можно так сказать). Дети не умеют ненавидеть. Они чисты для этого чувства, да и не понимают всех её красок для познания. Так откуда у неё вспыхнула эта ненависть? «Ненавижу», – снова фраза вспыхнула огнём, прожигая, оставляя жалкие огарки от его и без того опустошённого тела.

– Любишь её? – вопрос Марка резанул слух и проник мелкими иголками под самые ногти. Провоцировал. Картер чуть сильнее сжал стенки банки так, что остались вмятины. Как он её ещё не смял полностью, чтобы пенистая жидкость вытекла наружу, проскользнула по руке и каплями спадала на паркетный пол, скапливаясь в лужицу.

– Мне плевать на неё, – лгал. Нагло открыто лгал и продолжал избегать прямого взгляда друга. Он лгал, в первую очередь, себе и этой ложью утешался.

Маркус хмыкнул, приподнимая уголок губ. Что же, Картер, может, тогда теперь пора начать игру с лучшим другом?

– Тогда я заберу её себе.

* * *

Николь Тёрнер вновь перевела взгляд в окно, пока преподаватель монотонно гундел лекцию. Она единственная, кто способен выдержать это нудное кряхтение старичка в возрасте, у неё «иммунитет отличницы» ещё со школьных времён, пока другие студенты, не сдержавшись, откровенно, порой даже слишком открыто, зевали и складывали головы на столы. Да и она не сдержала зевка, заглушая его ладошкой, а затем почему-то бросила взгляд на задние ряды, где обычно располагалась компашка Картера. Как обычно, отсутствовал. Что же, почему-то не удивлена. Да и почему вообще о них думала?

Плевать!

Да, именно плевать!

Она отвернулась она и мимолётно зацепила взглядом соседнее место, которое, как правило, занимала Мэй, но сегодня она так же отсутствовала, а на сообщения и звонки не отвечала, вызывая вопросы «Куда девалась эта надоеда?» Видимо, Тёрнер единственная стойко вынесла поход в клуб. Странно, но сейчас не хватало щебетания девушки в самое ухо, ощущая скуку от лекции. Просто дожидалась звонка. Видимо, привычка выслушивать бредни в одно ухо и впитывать знания в другое.

Небольшая, необъяснимо откуда взявшаяся доля переживания встрепенулась от понимания: пьяный Нэйтен, тёмный клуб и влюблённая дурочка. Николь покачала головой из стороны в сторону, отгоняя подозрительные мысли-мушки.

Ей плевать. Сколько ещё повторять?

Звонок. Наконец.

Она схватила вещи, едва ли не первой вырываясь из душной аудитории и по ходу набирая знакомый номер. Опять. Нет ответа. Снова.

«Да где носит эту мелкую чертовку?»

Длинный коридор, кишащий студентами, которые торопились занять очередь в столовую, мешали пройти. Николь не ощущала голода. Нет аппетита. Постоянно натыкаясь на чужие плечи, она просто хотела поскорее проскочить всех тех, кто, кажется, без крошки хлеба не доживёт до конца дня. Она протиснулась против потока, сворачивая в поворот на лестничный проход, где, слава Богу, было пусто. Выдохнула сгусток воздуха и поправила сумку на плече, опуская руку на перила, стукнув каблуком по первой ступеньке, затем второй, а потом встала на месте, когда снизу из-за поворота появился «он».

Привычная кожанка накинута на одно плечо, а через чёрные рваные джинсы видны коленки. Волосы лежали в хаотичном порядке – кто-то даже не удосужился причесаться утром. Но… чёрт, ему шло даже это.

Нэйтен замер на месте, встречаясь с ней взглядом.

Сколько проскользнуло времени? Секунда?

Николь должна идти дальше, но встала столбом. Взяла себя в руки и двинулась дальше. Пропустит все моменты у клуба, всплывшие в голове, мимо мыслей.

«Сколько ещё мне раз сказать тебе "пошёл ты", чтобы до тебя дошёл смысл? Я ненавижу тебя, Нэйтен Картер, выжги себе это на лбу».

Тишина, и лишь неприятно туго сжимающаяся грудная клетка, ломающая рёбра. Губы дрожали, но она поджала их. Почему волновало то, что не должно волновать? Должна быть спокойна. Должна быть выше, где и всегда была. Должна быть Николь Тёрнер – гордой и твёрдой. Но долбаные «почему» (почему волновал, почему опять, почему снова он) кишели и выедали стенки сознания.

Она не посмотрит больше на него. Пройдёт мимо, ощущая шлейф его одеколона от сближения навстречу.

Да, просто пройдёт.

И прошла. Действительно не смотрела. Но так хотела увидеть. «Что сейчас в твоих глазах, Нэйтен Картер?» Пусто. Пускай там будет пусто. Пусто и холодно, а жар спишем на полуденное солнце.

Перед ней незнакомый человек – так должно быть.

А он позволил ей пройти, смотря перед собой. Впервые вот так просто позволил, не сопроводив ничем вслед. Просто пускай уйдёт.

«Смотри только вперёд», – твердил он себе, ведь так теперь и будет.

Только звуки её каблуков эхом отдавались в больной голове. Чёрт, как же это жутко бесило.

Больше не будет колких слов, двусмысленных взглядов, мысленных уничтожений друг друга.

Ничего. Не. Будет.

Их игра окончена.

И в сердцах обоих неприятно кольнёт от прошлого.

Чужие…

* * *

Николь вытерпела этот вроде обычный, но и не обычный день в институте. Всё как обычно, но чувство недостающего, кажется, пропитало даже воздух и витало по округе, вызывая необъяснимое беспокойство. Расслабиться – мечта номер один. Волшебное слово, которое действительно недостаёт в жизни. Просто… просто расслабиться. Пожалуйста.

Девушка поправила свой тугой хвост, проводя руками по прядям, покидая стены серо-белого здания. Вдохнула прохладный воздух и расправила блузку. И почему сегодня лекции казались тягучими, как резина плохого качества? И она, наконец, рада оказаться на улице, не видя преподавателей и студентов. Николь Тёрнер сдавала позиции? Нет, просто мозги и без того кипели. Кто-то включил порыв дурных мыслей, а выключить забыл, и теперь они бурлили, переливаясь через край, неспособные удержаться в черепной коробке.

Нэйтен Картер появился в институте, но ни на одной паре так и не присутствовал. Он точно был. Она видела. Хоть и не смотрела на него, но видела. Это же не мираж? Хотя тишина до сих пор эхом отражалась где-то в недрах, и кажется, что, возможно, это разыгравшаяся фантазия. Его аура отражалась на её плече, когда пересеклись. Нет, не фантазия. Он был зол и растерян одновременно, она ощущала, не прикасаясь и не смотря. Прожёг её всю, и, кажется, если кто до неё дотронется, разлетится прахом по ветру.

Почему опять думала о нём?

Стоп. Хватит. Обещала же себе. Выкинь эту «каку» из мыслей.

– Николь, – окрикнули со стороны, и, чёрт, она даже рада, что так резко вырвали из мыслей, которые уже начали тухнуть. – Привет, – Маркус улыбнулся, опять теряя свои глаза. Но Николь нравилось это выражение – действительно мило.

Он буквально подлетел к Тёрнер и затормозил совсем рядом, вытяни она руку, спокойно уберёт прядь выбивших волос, спадавших на глаза и явно мешали. Он опередил, запуская пальцы в волосы, откидывая их назад, чуть запрокидывая голову, открывая вид на шею с выделяющимся кадыком. До безобразия сексуальный жест. Скажи, Пэрри, сколькие уже пали перед тобой на колени, протягивая ручонки к ширинке за твою соблазнительность? И всё же «ангелок», в клубе она не пила, а память не подводила. Его руки касались спины, скользя подушечками пальцев по углублению, пересчитывая позвонки, проявляя желание о поцелуе.

Эти воспоминания вызвали её сухое:

– Привет.

– Я тебя искал. Знаю, что в клубе вышла неловкая ситуация, – серьёзно? Неловкая? Да она готова была давиться никотиновым облаком до тошноты, лишь бы её нервные клетки восстановились. Но чудес не бывало, и ещё долго сбивала дурь в душе под прохладными струями воды. – Позволишь исправить? – протянул он ладонь, предлагая опустить её пальцы в его и, видимо, пройтись вместе.

Она нахмурила брови, косясь на парня, пытаясь понять, могла ли снова доверять, но, твою мать, он продолжал задавливать обаятельностью. Рука дрогнула, сжала пальцы в кулак и разжалась, а потом всё же опустилась в мужскую, такую тёплую, что, казалось, способна прожечь кожу. А нет, не разлетелась прахом, её удержали, сгладили края в один момент, словно говоря «ещё не время». Слишком горячо для «воды-Маркуса». Невольно сравнивала его прикосновения с касаниями Картера, подмечая большой контраст. Руки Пэрри горячие, обжигали, но при этом пробегал холодок по телу. А что же Картер? Его руки холодны, как будто их держали в холодном снегу продолжительное время, но от его холода вспыхивал жар. Жгучий, испепеляющий, и ты задыхаешься пеплом собственной кожи.

– И как собираешь исправлять?

– Хочу видеть тебя в обычной обстановке. Как ты относишься к кафе?

И снова это «хочу видеть». Хотел, Маркус. А вот хотела ли этого Николь?

Она пожала плечами, позволяя ему развлекать себя, раз уж вызвался и проявил желание. Валяй, Пэрри. Добивайся внимания, а она попытается его понять: чего хочешь и чего добиваешься. Правда ли испытывал к ней симпатию? Возможно, и это стоило учесть.

«Я бы хотел тебя поцеловать».

В чём заслуга такого внимания?

Нейтральные темы для общения Маркус с лёгкостью поддерживал, пока вёл к кафе, видимо, запланированном, учитывая уверенные шаги, с которыми он руководил, ведя её рядом с собой, перекинув женскую ладонь на согнутую руку. Он открыл любезно дверь, под звук колокольчика пропустил вперёд.

Резкий колкий запах ванили с корицей ударил в носовые пазухи Тёрнер, и она нахмурилась, поглощая порыв чихнуть, выгоняя аромат, моментально успевший провонять одежду – придётся выветривать её потом. Это характерный запах для кофейни. Не лучшее заведение, где она любила бывать, но Маркус придерживал её локоть, указывая на свободный столик рядом с панорамными окнами – вид прямо на оживлённую улицу.

Николь присела, поставила сумку на соседний стул и осмотрелась по сторонам – мило и уютно, на первый взгляд, только если бы не этот запах, от которого хотелось зажать нос. Маркус листал меню, а когда подоспевший официант подошёл к столу с блокнотом в руках и во всеоружии великолепного обслуживания, бросая надежду для чаевых, и вовсе дала ему полноценно распоряжаться заказом. Николь немного нервничала, отстукивая каблуком неизвестный ритм, пока сжавшуюся на столе руку в кулак не накрыла тёплая, чьё ощущение она уже знала, ладонь. Пэрри чуть сжал пальцы, улавливая её взгляд. Каблук замер, пока хозяйка посмотрела прямо на него, разжимая кулак.

– Всё в порядке?

В порядке. С Марком почему-то действительно в порядке. Нет напряжения. Ну, может, немного. Спокойно и расслабленно, не учитывая дробь каблука. И подозрительно доверительно. Или просто хотела доверять.

Хоть кому-то.

Хоть немного.

А как же Нэйтен?

Выбрось мусор из головы…