Вифлеемская Звезда

– Так, – властно командовал Сергей Колязин, – ты (это он громиле), иди поищи в наших уже открытых дворах что-нибудь, что можно перекинуть через этот забор, чтобы Оскар смастерил из этого башню и вылез, а ты (это он Валере), идёшь со мной и стремянкой.

Тачку с награбленным пока что кинули у двора, где томился противный Дерюга. Он, правда, оказался не настолько забитым, ибо сразу же принялся подтаскивать газонокосилку к забору и искать что-нибудь ещё ценное.

Сергей и Валера подтащились к следующему двору, там был замечен автомобиль. “Чёрт, а этот придурок тут вопил как невменяемый”. – подумал Колязин. Нужно было действовать очень тихо и осторожно.

Угловой двор на пересечении улиц Верховская и Центральная, Сергей забрался на стремянку, придерживаемую Валерой, и осмотрел двор. С беглого осмотра ничего полезного или ценного он не заметил, зато в воздухе пахло углём. “Вечером палили костёр,” – догадался Колязин.

Далее оба направились по Верховской, на их пути встал строящийся дом без забора, Валера тут же заметил ведро. С этой находкой Цвик был отправлен к Оскару. Сергей же обошёл недостроенный коттедж и заметил на заднем дворе параллелепипед, накрытый брезентовой тканью. Он стянул покров и из его уст вырвалось:

– Ба! Да это то, что нужно.

Друг на друге ровнёхонько лежали штук восемь паллеток10. Сергей хотел схватить одну, но быстро понял, что фонарь ему мешает. Пришлось всунуть оный в карман и взвалить на себя паллету, ища путь в темноте. Осталось ещё привлечь к делу Валеру и дело в шляпе.

Уже у злополучного двора стояла стремянка, с которой спускался очкарик.

– Эй, Валера, я нашёл кое-что, помоги это перекинуть.

– Чё там? – голос по ту сторону изгороди.

– Увидишь, там таких ещё штук десять. – сказал Сергей, помогая перекинуть паллетку.

Штуковина грохнулась с той стороны, благодаря разгильдяйству Дерюги.

– Эй, вы там поаккуратнее. – заметил Оскар. – Чуть газонокосилку не рас*******.

– Сейчас ещё принесём, строй из этого себе башенку. – отдавал приказ командир и вместе с рядовым умчал за следующей паллеткой.

Пока Сергей и Валера смотались за ещё двумя спасательными поддонами, Игорь, разбудив всех собак, притащил два пятнадцатикилограммовых мешка цемента. Чтобы больше Шатовалов не занимался самодеятельностью, Колязин привлёк его к себе в отряд. За два захода они перенесли все паллетки и передали на ту сторону. Оскар поставил их друг на друга, поставив лестничкой, и с невероятными потугами водрузил на них газонокосилку, затем поднялся сам. Теперь Оскар мог перебраться в “большой мир”, но силёнок на то, чтобы поднять трофей на уровень головы у него не хватало. Решил оставить.

– НЕТ! – отрезвил слабака командир и добавил своим: – Передвиньте стремянку на метр в сторону, я сейчас к нему на помощь.

Сергей спрыгнул с лестницы. На той стороне залез на палетки к Оскару, и с помощью двух подростковых сил им удалось вручить газонокосилку Игорю, тот с пыхтежом передал её вниз Валере, который чуть не сломал сокровище вместе со своей спиной. Вслед за трофеем, на “большую землю” был принят и Оскар Дерюга. У Сергея перелезть назад без помощи руки Игоря и стремянки не получилось, но от этого он не потерял авторитета.

– Ну вы даёте, конечно, – не то злился, не то радовался Оскар, – если б мы фильм сняли, то это определённо вытянуло бы на «Оскара».

– Слышали, «Оскар» от Оскара, – сострил Валера.

Игорь заржал, соблюдая звуковой режим, Сергея это улыбнуло, но он не посчитал этот каламбур смешным.

Боевой дух Дерюги и Цвика сильно упал, и они хотели свернуть операцию, однако Шатовалов и Колязин убедили их продолжить, ибо затраченные ресурсы, силы и время абсолютно не окупались пассатижами, парой тройкой вещей из садового инвентаря, газонокосилкой и хитрым гномом, которому Оскар потом разобьёт бошку об асфальт.

Дальнейшая кампания проходила более гладко. С каждой новой открытой дверью молодой агрогородок становился всё страшнее и страшнее. Прошло два часа, а награбить толково ничего не удалось, оказалось, что одной тележки и шести ручонок оказалось маловато. Однако компания продолжила обыски для более ценных вещиц.

Схема сработала опять, Оскар впустил всех во двор, где стояло много самодельных фигур из дерева: медведь в шапочке, белочка в сюртучке, ёжик с грибочком, лавочка-крокодил в цилиндре. Алёна Витальевна бы сказала: “Не дворик, а сказка!” Газон выстрижен, всё убрано, красиво. Обрыскав улицу, ничего дельного в их перчатки так и не попало.

– Гараж бы открыть, – озвучил свою маленькую преступническую мечту Игорь.

– Так у нас же есть топор. – возрадовался сообразительный Дерюга и побежал к тачке с топором.

– И что? – спросил Сергей, – Тут же замок.

Оскар не стал объяснять, что к чему, а только принялся со всей дури лупасить по замку. Валера не без оснований забеспокоился о громкости такого мероприятия. Замок трясся как ошалелый, но после одиннадцати ударов достойно висел на прежнем месте со шрамами.

– А ты попробуй сбоку него бить, дверь то деревянная, креплению опору сломаешь. – предложил Колязин.

Топор стал не нежно прикладываться к резному узорчатому гаражу, щепа под ругательства летела в стороны. Оскара сменил Игорь, и вот замочное крепление оторвалось от двери и повисло в воздухе, держась за засов. Малолетние воры распахнули двери и поняли, что нарвались на джек-пот. По сторонам стен висели всеразличные инструменты, в углу стояла одноколёсная тачка, шкафчики в столах, но самое злачное – проход в коттедж.

Игорь сразу же взял чужую тачку и как по команде, братва стала скидывать туда бензопилу, болгарку, шлефовочную машину и прочие вещи, выглядящие подороже. Облазив все шкафчики и собрав инвентарь со стен, Оскар принялся дёргать ручку двери, ведущей в дом. Оказалось, заперто.

– Да ладно, и так хорошенько мы тут похозяйствовали. – заметил Колязин.

Дерюга пропустил замечание едва знакомого сообщника мимо ушей и стал остервенело бить по берёзовой двери возле затвора.

– Может не стоит. – шептал Валера.

Оскар напирал всё сильнее и безжалостнее, пока обезображенный закрывающий механизм не был зверски отсоединён от двери. Топорщик вошёл внутрь:

– О-ля-ля! Вот это я понимаю.

Оставшаяся троица медленно последовала за ним. Это был хорошенький уютный коттеджик, по-своему украшенный и расставленный мебелью ручной работы. Игорь, недолго думая, стал искать драгоценности. Валера и Сергей стояли весьма безучастно.

– Мне кажется, это перебор. – дрожа выдал очкарик.

На тумбочке возле вазочки с цветами стояли фотографии хозяев дома, по ним можно было понять, что пожилой дядечка – владелец коттеджа, имеет семью и занимается резьбой по дереву. Сергей смотрел в лицо этому семьянину в беретике и невольно содрогался. До этого он держался молодцом, а сейчас стало неприятно, совсем неприятно. Он почувствовал вину, свою вину.

Пока Игорь грабил, Оскар носился по дому с топором и занимался откровенным вандализмом, он дубасил шкафы, рвал диваны, бил светильники и царапал стены, чуть не треснул плазменный телевизор, но опомнился: “Это мы заберём с собой!” Проходя мимо стоящих в ступоре соучастников, он подколол их:

– Чё встали, девчонки, поднимайте юбчонки! Аха-ха.

Он увидел фотографии дядечки в беретике и его семьи. Сергей только и успел, что увидеть в глазах Оскара животное. Топор лязгнул по рамке фотографии, и она с треском разлетелась по тумбе. Дерюга тут же метнулся в гараж и принёс перманентный маркер (он стоял на столе в подставке с карандашом и линейкой, видимо, им неизвестный дядюшка делал пометки на дереве). Положив орудие мародёра, он стал рисовать и писать на фотографиях похабщину и отвратительные грубости про хозяев дома, который они грабят. Удивительно, как изменился человек за час.

Сергей, ошарашенный действиями полоумного, стал что-то делать. Он забрал топор и с укором спросил:

– А это зачем!?

– Подарочек на новый год! – продолжал неистовствовать Оскар, но резко остановился и произнёс: – Ладно, давайте к более полезным делам.

Он без усилий отобрал топор у Колязина и уподобился Игорю, который уже натаскал прилично дорогих приборов и вещиц. Оскар стал рыться в шкафчиках и шуфлядках. Валера и Сергей им не помогали. Они не были к такому готовы. Не знали, чем это обернётся, тем более что вдруг сейчас на них со спины выйдет сосед с ружьём.

Оскар бегал по квартире, из какого-то гардеробчика он вынул красивый летний женский платок, замотался в него и вместе с топориком шарился по углам, нанося урон всему, что попадалось по пути, ещё к этому припевая в голос:

– О-ля-ля, о-ля-ля, ночью грабим короля! О-ля-ля, о-ля-ля, ночью грабим короля! Эхма! Помните такую песенку! Подпевай!..

Валера зачем-то пересилил себя и вслед за этими двумя стал искать, что украсть. Видимо, без деятельности он сейчас тут расплачется от ужасов происходящего. Надо было отвлечь свой мозг. Сергей немо наблюдал, как остальные обчищают дом мастера по дереву.

–Е**** не встать! – раздаётся из соседней комнаты противный голос Оскара.

В комнату вбегает Колязин, а следом Игорь и Валера, на полу лежит открытая обувная коробка, а там какие-то конвертики, письма и валюта. Ручонки Оскара быстро обчистили коробку. Он их всех сгрёб в карманы.

– А посчитать! – возмутился громила Шатовалов.

– Не боись, когда придём на гаражи, я при вас всё пересчитаю.

– Валюту нельзя брать! – сказал Сергей, – Она меченая, нас вычислят потом по ней, если поменяем в банке.

– Не кипишуйте, я всё сделаю. В другом городе поменяю на наши у какого-нибудь барыги или нарика без расписки, и тогда проблемы у него, а не у нас. Всё честно поделим по четвертям: у нас же коммунизм.

“Не такой Ленин, наверное, строил коммунизм”. – подумал Сергей.

Игорю и Валере Дерюга приказал занести на тележку плазму, а сам стал рыскать в комоде. Колязин молча сидел на кровати и наблюдал за этим. С обезьяньей мордой Оскар вытащил какую-то шкатулочку из шуфлядки, открыл, там лежали серёжки, кольцо и колье с камнями.

– Опаньки, это я подарю своей зае на день рождения. – схитрил Оскар и спрятал в тайне от всех женские украшения во внутренний карман своей куртки.

“Неужели у такого кто-то есть?” – недоумевал Сергей. Это его разозлило:

– Может меру знать надо!

– Лады, лады, идём в следующий дом.

Оскар подорвался и ушёл, пришлось и Колязину уйти. На полу он увидел разбитую рамку и фотографию дядечки с какой-то пожилой женщиной и несколькими детьми, обнимающими друг друга, испохабленные маркером.

“Что же мы натворили!?” – ужаснулся Колязин и скоренько покинул дом.

Пройдясь ещё по Верховской, было разорено ещё восемь дворов, из которых вынесли много всего, благодаря топору и Оскару, правда, домик мастера по дереву остался кульминацией этого преступления. Их две тележки были полностью нагружены всякими вещами, руки Валерия и Сергея тоже были полностью забиты, в одном дворе даже нашли горный велосипед. Чтобы всё укатить и унести пришлось избавиться от ерунды, такой как краски или фарфор. Чтобы облегчить свою тачку, Оскар разбил гному морду, выкинул в канаву, а на асфальте написал всякие гадости про государство, дачников, их семьи и жилища, приправив всё это ненормативной лексикой. Лестницу и фонарики забрали с собой, чтобы не оставлять улик.

Банда гадов покинула Миёры в 3:45 через поле, направляясь к леску. Пришлось идти тропинками, чтобы не попасться на видеокамеры при въезде в агрогородок (входили они, естественно, не через парадную) и подальше от шоссе, чтобы не быть раскрытыми видеорегистраторами автомобилей. Благо, земля на тропинках была твёрдой и следы колёс велосипеда и тачек не сильно были видны, а те что были, Валера, с минимальной ношей, пытался замести (хотя, возможно, лучше бы он этого и не делал).

Шоссе переходили в лесной части, прячась от машин в кустах, и перешли только тогда, когда убедились в полном отсутствии чужих глаз. Направлялись по зарослям крапивы и прочей сорной травы. Самое сложное было пройти по гравийной дороге возле деревни Паневежевщина. Уже светало и кукарекали петухи. Оскар издали заметил какую-то бабку, достающую воду из колодца. Бравые молодцы подождали, пока та уйдёт, и только потом тронулись с места. Следом за Паневежевщиной шла роща, которая тянулась, хоть и редким лесом, но до самых границ города. Братия двигалась довольно медленно, и те восемь километров, что занимало расстояние от агрогородка Миёры до гаража отца Игоря, заняли у них два с половиной часа. Уже на месте банда уладковала награбленное по мешкам и клеёнкам, заготовленным заранее. Запихнули всё в автомобильную яму, которая до этого была прикрыта досками. Сбыть товар Колязин в целях безопасности разрешил только через три месяца, да и тот не сразу, а по одной вещи с разных аккаунтов (так как барахолка требовала телефонный номер при регистрации, то их получилось всего лишь пять, у каждого участника по одному, кроме Валеры, а не двадцать, как рассчитывал Сергей). Валюту пересчитали (170 евро, около сотни долларов и ещё какие-то непонятные банкноты, которые, пока что отложили до лучших времён) и решили разделить на три части. Большую отдали Дерюге, чтобы тот её обменял, две поменьше забрали Колязин и Цвик, чтобы впоследствии тоже отдать их на обмен. Каждую полученную сумму, как и договаривалось, решили делить на четыре. Игоря обделили, ибо у него и так весь гараж богатством заполнен.

Сняли с себя преступническую амуницию, зашли на шестой этаж дома Оскара, где возле чердака в ненужном дырявом диване припрятали свою нормальную одежду. Поделившись эмоциями и впечатлениями, решили, что больше подобным заниматься не будут ни при каком раскладе. С этим и разошлись.

Пришедший домой Сергей мечтал только о сне, на вопросы и просьбы матери убрать комнату он реагировал игнором, как и на младшую сестру. Алёна Витальевна с подозрением спросила Сергея, чего он такой. Сын подошёл и обнял мать со словами:

– Прости, мам, мы всю ночь играли с Валерой в видеоигры, поэтому я сейчас очень хочу спать (это было частью плана).

Она была недовольна, но, побухтев, всё же успокоилась и отстала от сына.

Вся четвёрка вне зависимости друг от друга ждала местных новостей, ибо событие громкое, надо было узнать, как там вообще, есть ли у них шансы отсидеться или нет.

Как и ожидалось, новостная колонка пестрила заголовком «Чудовищный налёт на агрогородок Миёры». В статье рассказывалось всё: нанесённый ущерб, количество пострадавших дач, предположения экспертов и интервью с очевидцами. Последние, к счастью, ничего кроме подозрительного лая собак, чьих-то далёких голосов и ударов по жести не обнародовали. Зато подростков засекла скрытая камеры одного из дачных домов, по ней было определено, что преступников было четверо, а также, что у них тачка и лестница. Мыльное качество (ну кто будет тратиться на высококлассное оборудование для такого маловероятного события, как разорение дач) изображения не только не позволяло определить лица под масками и капюшонами, но и по отснятому материалу не было понятно, что преступники – подростки. Об успехах в раскрытии бандитов новостная статья умалчивает. Это свидетельствовало либо об сокрытии данных продвижения дела, либо об нехватке информации для поимки. Событие вызвало резонанс в обществе, особенно такое зверское нападение на Миёры обеспокоило владельцев загородных участков. Вскоре вышло и интервью с Сергеем Ятвеенко (владельцем того самого дворика с резными фигурами), который так злостно обчистили Оскар и Игорь (немного и Валера). Где он рассказывал о жизни и жаловался о том, какой жестокий рок приготовила ему судьба. Говорил, что преступников ждёт расплата за содеянное. Из его слов: “Я понимаю, что у тех, кто разграбил мой дом, нет и крупицы совести. Да, они разграбили меня, это преступление. Но они поступили себя как варвары и звери. Они испортили мои произведения, над которыми я очень долго трудился, а также они поиздевались моей семьёй, домом и честью, что делает их не просто грабителями, а настоящими мерзавцами”.

Совесть мучила Сергея не раз, он обвинял себя в случившемся и не был рад той награде, которую он получил. Грязь не обрызгала его сапоги, но заляпала его душу. Тем более пришлось сидеть как на иголках, в ожидании, что вот-вот придут следователи и будут проводить разъяснения. Шли дни, неделя, месяц – напряжение спало, так никто и не пришёл. Единственный, с кем полиция имела дело, это с Игорем. Он попался на каком-то мелком административном нарушении, но это не имело никакого отношения к случаю в Миёрах, поэтому можно было считать, что они ушли от правосудия.

Хотя что есть правосудие на самом деле и кто его вершит?

VII

Рождённый летать – ползать не будет.

М. Горький «Песня о Соколе»

Вещи некоторые, как было замечено Сергеем Колязиным, да и не только им, просто иногда случаются. Ждал, не ждал, хотел, не хотел – в сущности, это не меняет того факта, что это просто есть. Нельзя назвать точную дату, но, кажется, на дворе ещё не лежал снег, а если и был, то растаял.

“Чем я вообще занимаюсь?” – одёрнулся ученик на последней парте и ужаснулся тем, что вместо конспектирования с доски минуту с лишним рассматривал чужие серёжки. “Быть того не может, чушь собачья”. – быстро записывая за учителем, попутно размышлял Сергей. Ладно бы так, один раз, невзначай, но не три же раза за урок в ту сторону. Да ещё и эти странные мысли…

Благо, перекур в туалете снимал ненужное напряжение, позволял немного превознестись над проблемами, хотя и ненадолго. Потом мысли опять занимались чем-то странным, да так вальяжно, будто это норма.

Сразу после уроков начиналась репетиция ансамбля «Севилья». Сергей втащился на сцену зала со своей электрогитарой, подключил к усилителю и по просьбам Раисы Ивановны, руководительницы коллектива, принялся помогать заносить и ударную установку для Максима Войницкого. Вскоре подтянулись басист, саксофонист и солистка-вокалистка. Когда все уже были готовы, то репетиция началась. Играли в основном без клавишного аккомпанемента. Что могла, Раиса Ивановна подбирала импровизацией или даже полноценно играла по нотам, если у неё была завалявшаяся копия партии Карины. Таким образом «Севилья» прорепетировала три песни из репертуара. В конце, когда все потихоньку стали расходиться, Раиса Ивановна разговорилась с Максимом по поводу клавишника.

–У вас есть тот, кем заменить Карину? – спрашивал ударник у руководительницы.

– Ой, знаешь, как-то не думала даже. Можно кинуть опрос по школе среди классов, чтобы найти кого-нибудь, кто может нам подыграть.

– Может быть, я смог найти кандидата.

Зачехлявший неподалёку гитару и слышавший диалог Сергей посмотрел в сторону Максима. Надеялся не увидеть ухмылку на его лице.

– Да, – удивлялась Раиса, – и кого же, интересно?

– Да так, обещалась прийти в следующий четверг на репетицию, непросто было, но я уломал.

– Ясно, а кто это?

– Из класса Сергея. – сказал ударник, не распинаясь в подробностях.

“Только не это! Вот кто его вообще тянул этим заниматься! Втемяшит себе что-то в голову, и одним клином его оттуда вытащишь!” – негодовал Колязин, но не вмешивался.

– Так она старшеклассница. – заметила Раиса Ивановна.

– И что здесь такого?

– Знаю по опыту, тяжело затянуть в такую авантюру старшеклассников, они же к поступлению готовятся, лишнюю нагрузку на себя громоздить не будут.

– Мы ж громоздим.

– Ну, вы то – другое дело. Я имею в виду свежую кровь. Сказала как вампир. – заулыбалась со сказанного Раиса Ивановна.

– Обещалась прийти.

– Посмотрим.

На этих словах их диалог был закончен, а Сергей попытался незаметно уйти, что у него не вышло.

– Слышь! Сергей! Прикинь, уломал эту вашу отличницу, сказала, придёт в следующий раз! – догоняя на ходу, оповещал приятеля Максим.

– Медальку себе шоколадную выдай за это, – зло ответил Колязин.

– Медалька медалькой, а Раиске помог. Ты тоже мог, но заупрямился почему-то.

– Делать мне больше нечего, тебе это надо – ты этим и занимайся.

– Когда-нибудь ты поймёшь, что делать добро, это главнейшая задача в жизни. Нет ничего ценнее, чем сеять добро.

– Ага, Конфуций, иди дом милосердия открой в подвале дома своего, обеспечь всех больных и убогих своевременными лекарствами и прошлогодней картошкой. – иронизировал Сергей.

– Ну ты загнул. Кстати, если хочешь, недавно прочёл одну такую книгу американского психолога про то, как заводить друзей, я её залпом прочитал, полезно, я думаю. В библиотеку рано ещё сдавать, могу завтра принести тебе. Возьмёшь прочитать?

– Может быть, пролетая над кукушкиным гнездом, я и воспользуюсь твоим предложением.

– Это значит «нет»? – неуверенно уточнял Максим.

– В точку.

– Зря. Хорошая книга, тем более, что тебе друзей не хватает.

– Давай без психоанализа, док, ты итак уже сегодня обрадовал. – съязвил Сергей, нацепляя свою зимнюю куртку в гардеробе.

– Чем?

– Да ничем, ничем, успокойся и займись своими делами. – как-то не в тему и довольно искусственно Колязин завершил разговор.

Уже на улице его брал гнев: “Зачем он это сделал? Поиграть две недельки не мог без клавишника!? Нашёл, понимаете ли! Как же он меня бесит в этом году! Зачем он её заманил сюда и как? Идиот. Просто идиот. Показушник и очкавтиратель! Строит из себя божий одуванчик, а сам – тот ещё корыстник. Всё время перед Ивановной выслужиться пытается, догодить и шуточкой обменяться. Не дураков дело – помогать. Лучше бы взахлёб там обчитался, но не так, как он поступает. А толку уже, что с него взять? Ничего. Балбес и только.”

Прошла неделя. За это время четвёрка, разграбившая Миёры, продала перфоратор на барахолке, сумма была разделена на четыре, как и все товары до этого, вроде плазмы, лопаты, тачки и стремянки. Преступная деятельность уже принесла в карман Колязина более ста пятидесяти долларов в валютном эквиваленте, которые пока никуда не спустил. Валера вложился в новую видеокарту для компьютера. Оскар и Игорь, судя по всему, стали покупать что-то посерьёзнее сигарет и алкоголя. Сергей кроме делёжки денег с Дерюгой и Шатоваловым никак не пересекался, считая, что гусь свиньям не товарищ.

Четверг. Снова репетиция. Сергей сильно устал, но отказать в просьбе Раисе Ивановне не смог и молча вынес из-за кулис пульты11. Тут же на сцене раскладывался саксофонист Коля, вытирая свой золотистый инструмент тряпочкой, и басист, регулирующий звук на усилителе. Вокалистка Алиса сидела в телефоне, Раиса Ивановна же настраивала у акустического пульта микрофоны.

Боковые двери открылись и из них вышел Максим, следом скромно прошла Инесса Шостакович.

–Раиса Ивановна! – крикнул ударник.

–Эу!? – ответила та и оторвалась от настройки микрофонов на источник звука, издавший её имя и отчество.

– Вот! Я привёл пианистку! – довольствовался Максим.

“Пф… Ну и рожа, будто лепрекона привёл. Сколько гордости, сколько бахвальства, как же он меня раздражает”, – подумал Колязин.

Максим оставил пианистку и взошёл на сцену для расстановки ударной установки. Инесса обменялась с сидящей Алисой “приветами” и просто стояла, ждала, пока к ней подойдёт руководитель. Сергей пугливо посматривал в её сторону, тут же прятал глаза и продолжал что-то регулировать на усилителе, хотя всё уже было идеально подобрано.

Наконец-то Раиса Ивановна подошла к новенькой. Она представила себя и коллектив, а затем спросила, будет ли у неё получаться ходить на репетиции.

– Посмотрим, – ответила Инесса, – у меня загружен день, возможно, я скоро откажусь от факультатива, тогда будет больше возможности посещать репетиции.

– Что же, хорошо, давай посмотрим на твои навыки игры по нотам.

Раиса Ивановна предложила девушке синтезатор, на что та немного растерялась.

– Что такое?

– Стоя, я никогда не играла.

– Ничего страшного, там всё то же самое, что и на пиано, местами даже проще, а с кнопками я помогу.

Руководительница отвела Инессу к инструменту. Сергей почти всё время разговора смотрел на одноклассницу, разглядывал её волнистые волосы, собранные тёмно-зелёным обручем. Ему было ужасно не по себе, потели ладони. Он пытался увлечь себя наигрыванием какой-то мелодии, но Раиса Ивановна попросила его пока не извлекать никаких звуков. Она следила за тем, как Инесса по нотам играет аккорды на синтезаторе. Сергею казалось это странным, эти звуки были теми же, что он уже слышал не раз, но всё-таки другими, не теми, что играла Карина. Он взглянул на Максима, который пытался беззвучно изображать крутую игру на установке, и в который раз начал думать гадости про него. Руководительница с пяток минут позанималась с Инессой и разрешила коллективу медленно начать играть со вступления.

У Сергея тряслись пальцы, он то и дело задевал не ту струну, а в паузах косил в сторону синтезатора. На аккордах было проще, но он и там умудрялся хватать не тот лад или задевать пальцами струны, заглушая звучание. Он пытался собраться и думать только о своей партии, но заслышав синтезатор, невольно поворачивался в ненужную сторону, долю секунды лицезрел фигуру Инессы, а потом судорожно возвращался к нотам, когда уже порядком сбивался с текста. Ему зачем-то хотелось на неё посмотреть, и за этот дикий для самого себя интерес, он, с расстройства, потел и нервно дышал. Это же мешало ему играть как обычно, поэтому он так не хотел, чтобы Максим привлёк Инессу в «Севилью».