Вифлеемская Звезда

– Я не виноват, – цедил сквозь зубы Колязин, – что в вашей экосистеме нет абсолютно никакой гибкости.

Светлана Васильевна тоже накалилась.

– А что ты думаешь, можно так просто взять и отойти от программы!? Устроить самоуправство!? Ты вообще кто такой чтобы судить такую прекрасную учительницу!? Понимаете ли – разочаровался! Строить тут всех решил под себя!

– Одна уступка для того, чтобы не препятствовать творческому развитию ребёнка, всё! Много? – поднимал голос учащегося.

– Ишь ты! Нашёлся умник! Ты, вообще, что себе позволяешь!?

Колязин посмотрел на вполне себе неуравновешенную директрису и иронично произнёс:

– У вас тут казармой пахнет.

Сам даже на секунду себе ухмыльнулся, что выдал такую двусмысленную фразу.

Директриса, пребывавшая в шоке от такого несоблюдения субординации, вздохнула и спокойно сказала:

– Так, с ним пререкаться не стоит, просто вызовем в школу его родителей.

– Да, – кивнула Марина Олеговна.

– Телефончик отца есть?

Сергей Колязин хотел было огрызнуться, что он его ни при каких обстоятельствах не скажет. Но быстро выяснилось, что поворот разговора так круто изменился, что ученика выкинуло из него, и тот остался уже не у дел.

– У классной. – молниеносно ответила преподавательница.

– Хорошо. Возвращайтесь к уроку, я отведу его классной.

Марина Олеговна вышла. Директриса проводила её глазами и обратилась к Колязину:

– Присядь на стул.

Сергей был в замешательстве, но, видимо, когда дело доходит до секретного оружия, как вызов родителей в школу, то обстановка в руководящих кругах резко меняется. Ученик с подозрением осмотрел предложенный стул и сел на него.

– Номер родителей знаешь?

– Нет. – сказал учащийся, думая, что это как-то поможет участи.

– Тогда посиди здесь, сейчас я узнаю номер и при тебе оповещу твоих родителей. Вот они обрадуются твоему поведению, да?

Это так и осталось без ответа. Если до сих пор Сергей чувствовал за собой какую-то силу, то теперь она куда-то ушла и сменилась довольно неприятным томлением в предвкушении чего-то неприятного.

Это был первый раз, когда родителей Колязина вызывали в школу.

Начиная с пятого класса, когда по разным предметам появились персональные учителя, Сергей постепенно стал проникаться этим странным, и, пожалуй, самым объективно бесполезным предметом – литературой.

Что ни говори, а маленький Серёжа с детского сада был довольно любознателен и читал разнообразные книги. К сказкам он был весьма равнодушен, но вот от энциклопедии и книжки про космос или динозавров он бы точно не отказался. Пока сверстники обмозговывали проблемы Ивана-дурака и антропоморфных зверей, Серёжа уже мог назвать все планеты солнечной системы, рассказать про чёрную дыру и худо-бедно растолковать, что самые мощные объекты во вселенной, это квазары. Художественной литературы он как-то чурался, но именно Марина Олеговна Соловей открыла ему мир прозы (и лирики, но в меньшей степени). Мальчик полностью читал задаваемые произведения, в то время как большинство с малых лет приучило себя к краткому содержанию в интернете. Отличался он и необычным взглядом на вещи, за что преподавательница обозначила его как смышлёного, и ставила в один ряд с отличниками. Что же касается стихов, то Сергей, как ни пыхтел, учил их довольно плохо, поэтому балл за четверть обычно падал из-за какого-нибудь стихотворения на память. Марина Олеговна пыталась подтянуть старательному ученику отметку, но, как говориться: если к куче грязи добавить сахар, то всё равно получится куча грязи. Она подбадривала его и говорила, что в следующий раз всё получится, но каждое новое “наизусть” расчерчивало в журнале ещё одну цифру, стремящуюся к нулю. Миролюбивый Серёжа слушал тёплые слова учительницы и верил, что всё хорошо.

Верил. Читал. Слушал. Внимал. Видел, как те же отличники, например, Галя Щедрина, на переменке оглядывала краткое, когда надо было бы целиком, а тот же стих зазубривала за двадцать человек на уроке, которые шли перед ней в алфавите. Отметки за четверть и прикладываемые усилия были не прямо пропорциональны. Насмотревшись такой несправедливости и хлебнувши лиха за “Великий перелом” (о котором позже), Сергей стал добиваться правды. Сначала мягко, а потом громогласно, ибо ценность человеческих отношений в его глазах довольно быстро стала терять свою стоимость. Эта инфляция развязала ему язык и открыла рот, а сказать ему за эти годы жизни уже было что. Его горячая душа требовала перемен. Он уже был готов начинать революцию.

Революцию против мироздания.

После звонка классному руководителю, Светлана Васильевна набрала номер Алёны Витальевны Колязиной. Гудки. Эти дурацкие гудки сверлили дрелью в голове у восьмиклассника. Он ждал. Надеялся, что они стихнут, и ответа не последует, словно бикфордов шнур сам собой потухнет.

Гудки оборвались. Сергей услышал из телефона голос матери:

– Да?

Следующий монолог директрисы он слушал, глядя в пол. Его уши горели, он не хотел сейчас тут быть и слышать это. Одно дело наговорить всякого этим образовательным куклам, а другое – спорить с матерью. Из двухминутного телефонного звонка он понял, что Алёна Витальевна согласилась прийти в школу, а домашнего конфликта, видимо, не избежать.

– Теперь можешь быть свободен. – вывалила на Сергея директорша, утурупившись в бумаги и свой компьютер.

Сергей встал, как дед доплёлся до двери и гнусно спросил:

– Куда мне?

– В класс иди и не доводи больше Марину Олеговну.

Пока он шёл в класс прозвенел звонок на перемену. Он не хотел возвращаться, смотреть кому-нибудь в глаза. Ждать вопросов, терпеть молчаливую изоляцию. И всё же он подумал: “Вот гадины, вот пресмыкающиеся, не смогли даже на уступку пойти, а всё что я делал до этого как коту под хвост. Да что б я ещё хоть раз что-то учил. Вмешали мать. Как же они меня бесят”.

Уроки закончились, и он не пошёл домой, отправился бродить как неприкаянный. Наверное, Алёна Витальевна уже дома. Грядёт неприятный разговор. Сергей отправился в парк. Вместо оживлённой дороги мимо амфитеатра или аттракционов он избрал глухую и почти никем нехоженую тропу за зданиями больницы и амбулатория. Пятьсот шагов от оживлённой проезжей части, и ты попадаешь в дремучую глушь. Высокие пятнистые грабы содержали подопечную им часть парка в полусумраке даже днём. Кое-где валялись пакеты, салфетки и опустошённые бутылки. Здесь он и закурил. Надо было успокоиться перед предстоящей беседой. Сергей Колязин сел на грязное сломанное дерево. Он не желал теперь видеть человеческое отродье. Их рожи ему опостылели. Но более чем рожи достали его порядки, установленные ими.

Сидеть стало невмоготу, и он собрался в кучу и отправился в свою квартиру. У подъезда стояли и болтали о чём-то своём две бабки с нижних этажей. Колязин ничего им не брякнул, хотя с самых пелёнок ему долбили в мозги, что нужно здороваться. Ранее он как солдатишка слепо исполнял приказы руководства, но поразмыслив маленько, решил избавить себя от устоев, смысла в которых не видел.

Вошёл внутрь и осилил все восемь этажей на одном дыхании.

Квартира. Было слышно, что на кухне кто-то орудует ножом.

Сергей не счёл нужным здороваться и тут же прошмыгнул в комнату и завалился коротать время.

Достал свой набор для рисования и стал дорабатывать эскиз.

Сергей Колязин нигде не учился рисовать, но в этом он находил своё самовыражение. Завсегдатой тематикой его рисунков были драконы. Европейские, японские, китайские. На пейзажах моря, скал, гор и бесконечного неба. Тут Сергей был царём и владыкой. Тут он чувствовал свою силу.

Он попросил сестру Елену отключить телевизор, чтобы тот не мешал его творческому настрою. Она послушно повиновалась.

– А я этого не видела? – спросила сестрёнка, смотря из-за плеча на эскиз.

Ей было на этот момент где-то восемь лет. Волосы русые и обычно собраны во что-нибудь этакое. Лицо простодушное: не пышет чем-то сверхъестественным, зато и не приводит к отвращению. Дома она была довольно тихой девочкой, а в школе, судя по её рассказам и байкам, она была весьма общительна. Если расположение духа Сергея было не омерзительным, то они вместе могли играть в лошадей или конструктор.

– Это новый. – ответил брат и стал тонким грифелем карандаша выводить облака за головой змеи. – Китайский дракон Ин-Лун, который может управлять погодой.

– А почему у него крылья? Ты же говорил, что у китайских драконов нет крыльев.

– У Ин-Луна есть крылья, он – особенный.

Почему-то последнюю фразу он невольно спроецировал на себя. “Жаль, что их не существует.” – подумал Колязин.

В детскую неожиданно входит Алёна Витальевна. Она сразу же с серьёзным выражением лица обратилась к сыну. Почему-то она сразу не напала на него, когда Сергей пришёл домой. Видимо, процесс готовки не позволял отлучиться.

– Сергей, выйди на кухню.

– Зачем? – оборонялся девятиклассник, уже готовый к бою.

– Надо поговорить.

– Можно и тут поговорить.

Мать не хочет отчитывать сына при сестре, но выкурить саботажника из убежища не так-то просто.

– Хорошо, тогда, Лена, выйди пожалуйста из комнаты на пару минут?

– Зачем? – тоже спросила сестра.

– На пару минут.

Девочка в недоумении бросила игрушки и ушла в другую часть квартиры. Мать закрыла дверь и сразу же бросила:

– Почему мне сегодня звонил директор насчёт твоего поведения?

– Утверждают, будто я сорвал урок.

– Зачем ты себя так вёл?

– Как?

– Хамил, огрызался, не выполнял требования учителя.

– Из меня рядили терпилу. Я не собираюсь быть терпилой.

– Что уже?

– Я попросил вместо дурацкого сопливого стиха другой вид работы, и вместо поддержки инициативы ученика получил плевок в лицо, потому что это не входит в программу.

– Опять со стихом проблемы? – мама как бы и готова была поднять голос, но не видела в этом смысла. Сама ещё с младшей школы помнила, какое это неблагодарное дело – стихи. Убитые до ночи часы и слёзы сына.

– У меня только из-за этого по литературе хуже отметки.

– А грубил Марине Олеговне зачем?

– Ничего я не грубил. Говорил, как есть, я не виноват, что она так бояться правды, как нечисть боится света.

– Ну не говори ты им так, не отвечай. Ты же знаешь, что так нельзя. Промолчи тактично.

– Им можно необоснованную чушь пороть, а мне нельзя и возразить? Классика.

– Они старшие, не пререкайся.

– То, что их физический возраст старше, ещё не делает их умнее.

– Теперь из-за твоего поведения мне придётся идти с тобой в школу. – грустно сказала мама.

– Да забей и не иди.

– Нельзя так.

– Я бы на твоём месте проигнорировал.

– Плохо подумают.

– Чужое мнение и гроша ломанного не стоит, если они тебе ничего сделать не могут.

–Ладно, – вздохнула она, – иди есть, Сергей.

Алёна Витальевна вышла из комнаты и Сергею полегчало. Всё оказалось не так ужасно, как казалось. Он глянул на эскиз и увидел извивающееся тело китайского дракона. Он свободен. Он и есть свобода.

III

Я думал, что оказался на самом дне,

но вдруг услышал, как снизу постучали.

Станислав Ежи Лец

Безрадостной считают этот сезон года, особенно, когда на Новый Год не выпадает снег. Хотя эта зима была прекрасна, давно таких не было. Морозец был что надо в конце февраля. Константин Колязин долго не навещал своих и только что вернулся, чтобы удачно отметить сдачу сессий первого семестра в своём институте. Вместе с собой он зачем-то привёз свеженькие водительские права и свою девушку Марию, с которой он познакомился на первом курсе.

С порога его кинулись встречать все те, кто был дома. Алёна Витальевна с сыном Сергеем накануне принесли с магазина несколько пакетов съестного, чтобы встретить гостя. Отец был в командировке. Конечно же, не осталось незамеченным, что Константин приехал не один. Мама была в восторге, но ничего удивительного, она всегда была в восторге оттого, что её сын приезжал из столицы.

– Уже приехал, а я ещё стол не успела накрыть! – воскликнула мать и не знала, что и делать, так как хотела снять с Константина курточку, как в детстве, но уже прошло то время.

Сергей вышел с Еленой из детской и замер, так как хотел по обыкновению наброситься на брата вместо приветствия, а тут – какая-то незнакомка. Только потом он понял, что это девушка старшего брата. А на тот момент он встал как деревянный идол, почесал щёку и скромно сказал: “Здравствуйте”. Елена, уподобившись Сергею, тоже постояла как дорожный столбик и повторила.

Константин и Мария отправились мыть руки. Сергей остался стоять в прихожей и потирать ладони, ему было как-то неловко. Теперь каждый раз как брат приезжал, ему было так. Константин вышел первым и отправился к столу. Не успела Мария выйти из ванной, как к ней подошла Елена. Она, видимо, вообще не понимала, кто это, но вместо настороженности она проявила чрезмерную общительность.

– А ты кто такая? – наивно спросила маленькая девочка.

– Я – Маша. А тебя как зовут? – она принагнулась, но всё равно была раза в два выше этой кнопки.

Сергей смотрел со стороны и молча наблюдал.

– Я Лена. А зачем ты пришла сюда?

– Я вместе с твоим братом приехала, мы в университете познакомились.

Лена встала прямо в дверном проёме так, что загораживала собой выход. Мария уже вытерла руки и хотела пройти на кухню, но тут кнопка выдала:

– Ты что, Костива жена?

У девушки на лице появилась улыбка, а Сергей чуть не заржал от поведения сестрички.

– Нет, я не жена. Можешь пропустить пожалуйста.

Елена ушла в бок. Мария выпрямилась и собиралась уже пройти на кухню, попутно заметив на себе взгляд Сергея, который стоял возле шкафа у прихожей, ничего не сказав, прошла мимо.

Как только они встретились глазами, Сергей как-то зажался и поспешил в свою комнату. Там он сел на кровать и стал массировать себе носки, и не потому что это было необходимо, он просто делал это, чтобы отвлечься. Вошла вскоре и Елена, которая уже грызла некую присмаку.

– Мама сказала, что можешь взять себе вкусняшку, потому что мы уже покушали.

Сергей сначала попусту сидел, а затем решился и пошёл на кухню. Там Алёна Витальевна разложила сыры и колбасы на тарелочках. Фрукты в фондюшной пиалке (фондю в семье Колязиных никто никогда не делал, зато подарок в виде фондюшницы был). Пюрешка, котлетки, винегрет, солёные огурцы, блюдце с печеньками и конфетами. Сергей подошёл, и тут же мама обратилась к нему:

– Серёжа, бери себе сладенького.

Он и подошёл, хотел попросить брата дать ему ещё один урок на гитаре, так как Константин купил себе электрогитару и уехал учиться, а акустическая осталась дома, и с недавнего времени Сергею захотелось научиться играть, чтобы выступать вместе с другом Максимом Войницким в ансамбле «Севилья». Но как-то рот открыть было невмоготу, он только поковырялся в блюдце, пытаясь найти вкусную конфету, а вместе с тем искоса смотрел, то на брата, то на маму, то на Машу. Он так стоял, пока разговор вокруг него не замолк. Сергею стало неловко, он своим шуршанием с полминуты прекратил беседу и сделал себя объектом внимания. Буквально за секунду до маминого “ну что ты тут копошишься”, он схватил «Арахисовое чудо», посмотрел ещё раз на девушку брата, а затем трусцой метнулся в комнату. Он чувствовал себя крайне странно. Сестра продолжила смотреть мультики, а Сергей вернулся к своему прошлому занятию – чтению библии. Не так давно он загорелся желанием полностью прочитать библию. Алёна Витальевна была очень довольна желанием сына, она купила священную книгу и вместе с сыном стала читать. Сейчас Сергей остановился на пленении ветхозаветного судьи-героя Самсона, который обратившись к господу, обрушил несущие колонны храма и погубил себя вместе с язычниками-филистимлянами.

Читать вдумчиво не мог, хотел ещё раз сходить за конфетой. В то же время думал, что делать этого не стоит. Каких только оправданий не придумывает мозг умного человека. Он спросил свою сестру, не хочет ли она печенья или конфет. Та зачем-то на всю квартиру закричала “ДА”, хотя её и так прекрасно было слышно. Что же, пришлось выполнять. Сергей, глядя в пол, зашёл на кухню, на его приход никто не отреагировал. Константин в это время что-то растолковывал про поездку. На столе по-прежнему было много лакомств. Чтобы задержаться здесь подольше, Сергей открыл холодильник и стал обшаривать его в поисках батона для бутерброда. Застыл и стал слушать разговор.

– Сегодня напрокат вечером возьмём горные лыжи и поедем на ночные катания. – говорил Костя.

– А это хоть не опасно? – спрашивала мама.

– Мы же технику безопасности выполнять будем. Миша нас повезёт туда, он себе ведро конечно купил. Но нам то что?

– А Маша твоя хоть кататься умеет?

– Нет, она первый раз пока, но я её быстро научу.

– А когда выезжаете?

– В восемь.

– Так поздно?

– Да, – отвечал Костя, – ещё же надо арендовать снаряжение, зато всю ночь кататься будем.

– Ой, ну смотрите, осторожно только, на крутые горки не лазьте.

– За меня не волнуйся, я не буду, Миша с Андреем, ну ты знаешь, те ещё кайфоманы, а Маша на учебном склоне будет.

– Вы ж только одевайтесь потеплее, чтобы снег вам в ворот не залетел и под сапог. Тебя то я одену, а Маша как?

– Не беспокойтесь, я в мешке всё взяла, – девушка кивнула куда-то в сторону коридора.

Тут неожиданно Алёна Витальевна обратилась с упрёком к Сергею:

–Ты чего холодильник открыл? Холод же выходит. Что хотел найти?

Сергея это немного встряхнуло, он ответил:

– Батон ищу. Для бутерброда.

– На верхней полке. Глаза разуй.

Сергей посмотрел туда и действительно нашёл батон. На скорую руку состряпал нехитрые два бутерброда с сыром и удалился. А у самого лишь бы что на уме. Вошёл в комнату и уселся.

– А где мне конфета? – заорала опять сестра, хотя в этот раз для крика было больше причин, чем в прошлый раз.

Сергей опомнился и вернулся на кухню, быстрым хватом окунул ладонь в блюдце со сладостями, достал что-то и как бы оправдывался:

– Это Лене.

В это время он успел два раза посмотреть на Машино лицо, с тем и удалился в почевальню. Елена получила свою конфету, а Сергей играл во что-то на своём телефоне.

Трапезничество наконец-то кончилось. Чтобы привлечь внимание брата, Сергей стал бренькать на гитаре шесть аккордов, которые знал, да и те криво и невпопад. План сработал и в комнату вошёл Константин, да и не один, а с Марией.

– Так, – сказал старший брат, – всё ещё хочешь научиться играть?

– Да.

– Дай-ка, покажу тебе новенькое. – перенял гитару и перед учением спросил: – она у тебя настроена?

– Нет, наверное.

–Ты умеешь её вообще настраивать?

– Нет.

Из телевизора доносились звуки скрежета воздушного шарика об пальцы, Константин попросил сделать сестру звук тише и продолжил объяснения.

– Скачай себе тюнер на телефон. В общем, для настройки нужно крутить колки на грифе гитары, чтобы струны натягивались, так как со временем они растягиваются и звучание приобретают другое. Можно настраивать с помощью тюнера, или подбирая под звук с помощью флажолетов. Но тебе это пока что не надо. Маша, у тебя есть тюнер?

Та отдала свой телефон, Константин стал настраивать гитару. Вместо того, чтобы внимать учению брата, Сергей смотрел не на гриф гитары, а на Машу, которая в свою очередь, смотрела на Костю. Ему почему-то в голову ударило: “Зачем ей приложение для гитары?” Он помялся и, сделав усилие, поинтересовался:

– А откуда у неё тюнер?

– Она тоже играет на гитаре. – настраивая колки, сказал старший, а потом добавил: – Да ещё и похлеще, чем я.

Отдал Маше телефон, в который она сразу же и залезла, а сам показывал брату новые аккорды, такие как фа-мажор, си-минор и си-септаккорд. Потом затянул простенькие песенки вроде «По реке плывёт кирпич» и ещё из той же студенческо-солдатской оперы штуки три. А потом уже не для Сергея, а для себя стал наигрывать посложнее. Сергей же следил непонятно зачем за бровями Марии, которая сёрфила в интернете и думала о чём-то своём. Ему почему-то до жути захотелось, чтобы она что-нибудь сыграла. Было стыдно и неловко, он не знал, как попросить. В итоге получился какой-то очень несуразный полилог:

–А она может что-нибудь сыграть?

Константин сразу остановился и как-то понапрягся от вопроса, выдал:

–А зачем тебе?

Тут Сергей сразу же расплавился и сник:

– Да не зачем, просто так.

Старший брат что-то подумал и обернулся к своей девушке.

–Маш, слабаешь-ка что-нибудь?

Она только повертела легонечко головой, не отрываясь от экрана, а потом пояснила:

–Я на акустике не играю.

–Она не умеет, – шепнул Костя брату, – она хуже тебя играет в раз двадцать.

Маша это услышала и только цыкнула.

Константин обернулся и спросил:

–Ты что, обиделась?

Та ничего не ответила. Константин отдал гитару брату и подошёл к Маше.

–Ты серьёзно обиделась? – он попытался взять её за плечи, но она отпрянула от него, продолжая сидеть в телефоне.

Сергей тем временем зарылся на кровати, обхватил голову руками и горел из-за непонятного стыда, твердя себе: “Нельзя смотреть на неё. Нельзя. Что же я наделал! Зачем я это делал? Вот зачем?” Думая так, сам того не желая, повернул голову именно туда, где был его брат и его девушка.

–Ты что, из-за такой ерунды обиделась?

Он прильнул к ней, а она встала и подошла к выходу из комнаты возле шкафа.

–Сам только свои гусарские песенки и умеет трямкать.

–Я же пошутил, отлично ты играешь. – он встал и подошёл к ней, – ну извини если так.

Мария наконец-таки подняла глаза над телефоном, её глаза загадочно блестели, да так коварно, что предчувствовалась какая-нибудь выходка. Их лица сблизились, Константин обнял её за талию, она прижалась к шкафу, пара мгновений и их губы соприкоснулись. Сергей получил от этого вида ещё больше огня, стыда и отвращения. Он утурупился в экран своего телефона, делая вид, что ничего такого не происходит, бестолку листал страницы с приложениями из стороны в сторону. Сидел как на иглах.

Всех в комнате наповал убило высказывание Елены:

– А я видела, как вы целуетесь!

От взрыва хохота в комнату даже прибежала Алёна Витальевна.

День был хорош, ничего не скажешь. Несмотря на инцидент, настроение у Сергея было хорошее. Где-то к часам пяти Алёна Витальевна попросила его одеться вместе с Леной.

– Зачем? – закономерно спросил сын.

– Сходим в церковь, поставим свечку за то, что у нас всё хорошо. Помолимся.

Сын не горел желанием, но раз так надо, то перечить не стал, тем более что дело благое.

Елена одевалась сама, поэтому сборы заняли солидные полчаса. Константин и Мария тоже пошли прогуляться. Перед выходом Сергей заметил, как небрежно валяется рюкзак старшего брата в зале. Из него выглядывала заманчивая книга за авторством Лавкрафта, скорее всего на досуге Константин любил почитывать фэнтези. Сергей нагнулся, чтобы посмотреть, достал её, чтобы глянуть аннотацию, а под ней наткнулся на синюю пачку сигарет.

“Откуда у Кости это?” – подумал тот, но ничего не предпринял.

По дороге к церкви он размышлял об этом странном объекте, так как с детского сада знал, что курить – вредно. Это просто возмутительно и портило мнение о брате.

В храме было пусто. Елена хотела спать.

– Сегодня Костя едет кататься с горок на лыжах. – шептала мама, – давайте помолимся за него, чтобы всё прошло хорошо.

– Так он же умеет кататься. – сказал Сергей.

– Всё равно нужно попросить и поблагодарить за то, что у нас всё хорошо.

Это сын оспаривать не стал, так как был солидарен.

Они поклонились иконе, лежащей на аналое2, поставили свечки за здравие и тем, кто уже отошёл в мир иной. Алёна Витальевна бросила сдачу со свечей в короб пожертвований. Вышли.

Сергей чувствовал спокойствие и благоговение. Сестра же зевала и хотела спать. Мама зашла в магазин и купила детям по мороженому.

Ближе к семи вернулись Костя и Мария, оба сияли. Сергея же гложила мысль о пачке сигарет, он пытался застать брата наедине, чтобы спросить у него. Ему не верилось, что Костя мог опуститься до этой гадости. Сергею хотелось провести собственное нравоучение старшему брату, хотя что-то до гадкого умное говорило в нём этого не делать. Такой случай выпал, когда Лена вышла в туалет, а Алёна Витальевна тепло беседовала за чашкой чая с девушкой сына. Костя начал копошиться в своём рюкзаке, доставая какой-то не то гольф, не то свитер. Сергей сидел на диване и пристально наблюдал, но на самом деле он морально готовился к расспросу. Он не мог осмелиться, а когда уже был готов, то слышал голос Маши с кухни, и почему-то вся его накопленная отвага канала в болото. У мальчика вообще были проблемы с общением. Легко разговаривают те, кто не думают, что говорят. Сергей же обжёвывал чуть ли не каждое слово, и всё выливалось в утерю момента и неловкое молчание, но в этот раз ему повезло, так как в брюках брата торчала зажигалка.