Научи меня спать

– Наш обед на столе в сестринской.

Мила, достала телефон из кармана, поднимаясь по лестнице – пять звонков и множество сообщений – все от Шона.

Мила напечатала: «На прогулке видела Ника» и отправила Стэпу.

«Что ты будешь делать? Мы будем ждать сколько нужно, пиши почаще, мы уже сообщили отцу, потому что ты долго не отвечала, он скоро приедет» – ответил ей Стэп.

Мила выругалась про себя. Отец, мягко говоря, будет не в восторге, а еще хуже, испортит все, третий незнакомец за пол дня точно насторожит охранника. Надо действовать сейчас, идти на третий этаж и искать Ника.

Мила заметила большую связку ключей на холодильнике. Здесь все ходили с электронными ключами, но эти тоже могут пригодиться. Еще бы постоянный электронный добыть. Мила незаметно положила ключи в карман, делая вид, что что-то ищет в холодильнике. Девушки этого не заметили, потому что в эту минуту в комнату ворвалась Кейт:

– Положение А, все идем на проверку помещений и коридоров, сбежал один пациент. У него нет шансов уйти, поэтому, не поднимая паники, ходим по двое. Он не опасен, но возьмите с собой по шприцу с успокоительным.

Кейт открыла чемодан с лекарствами, пошарила сверху на холодильнике:

– Где же я их оставила?! Что за день сегодня! Я присяду хоть на минуту?!Я у Колкина, сообщу ему.

Пока девушки разбирали шприцы и делились на пары, Мила прошмыгнула за дверь. Куда бежать? По логике, Ник должен бежать вниз и вряд ли через главный вход. Как он догадался, что пора? Значит он ее узнал, доверился ей?

Что это Ник сбежал, Мила не сомневалась – было четыре пациента на прогулке, из них мужского пола только Ник и дедушка, которого она катала в коляске, а тот вряд ли был в состоянии совершить побег.

Мила спустилась в вестибюль и повернула направо. В конце коридора была дверь с электронным замком. Она засомневалась, есть ли электронный ключ у Ника, но все равно прошла туда. Попробовала приложить свой ключ – подошел. Это было складское помещение с множеством мешков.

– Ник, – тихо позвала Мила.

Тишина. Некоторые мешки были открыты, сверху лежали чьи-то поношенные ботинки. Мила невольно поежилась и вышла в вестибюль. Кто-то уже спускался сверху, слышались встревоженные голоса, Мила услышала голос Кейт:

«Я знаю, он важен, доктор, не волнуйтесь».

«Если нас поймают вместе, значит Нику ничего не грозит. А мне? – подумала Мила, и ей стало страшно, – Ничего, папа, наверное, уже подъезжает».

Мила побежала в противоположную сторону от звучащих голосов. Дверь в коридор была не заперта. Плитка, запах хлорки, двери, двери, куда же бежать? Мила почувствовала, как защипало в носу от отчаяния. Она остановилась возле больших дверей, чтобы отдышаться. За ней были слышны голоса –итальянский язык, он был знаком ей немного, ее семья проводили почти все лето в Италии, пока ее не отдали в спорт.

Мужской голос спросил безучастно: «Кто-то вошел?»

«Тебе показалось», – ответил другой.

Мила осторожно приоткрыла дверь: двое пожилых мужчин сидели к ней спиной, но, когда она вошла, они одновременно обернулись и кивнули ей, затем снова принялись за свою работу.

– Я же говорил, что не показалось, я не настолько стар, и в прошлый раз тоже кто-то заходил, а ты меня за дурака принял.

Теперь Мила не сомневалась, что Ник здесь. Он оглядела помещение. Сколько шкафов, полок, книжных рядов, столов! Куда бы она сама спряталась? Мила присела на корточки и увидела Ника под дальним столом. Он закрыл голову руками, похоже ему было не по себе. Мила опустилась на четвереньки и тихо подползла к нему, чтобы не напугать. Ник заметил ее, смотрел со страхом, и, кажется, с готовностью наброситься.

«Только бы не закричал», – подумала Мила и поспешила опустить маску.

– Ник, это я, Мила. Ползи за мной.

Почти у самых дверей они выпрямились и оказались в коридоре. Ник шел медленно, смотрел с недоверием. Мила взяла его под руку.

– Там Шон ждет, – почему-то сказала она, но это подействовало, его взгляд оживился.

«Стой» – шепнула Мила и огляделась. Двери бассейна были открыты, но никого не было видно, она потащила Ника за собой за руку. На его ногах она заметила больничные тапки, передвигался он довольно шумно, но времени сказать ему об этом уже не было. Она надеялась на то, что он сможет найти в себе силы бежать, и что отец уже рядом.

Они добрались до двери в конце коридора, Мила начала бесшумно подбирать ключи. Ник заметно нервничал и, казалось, почти не верил в реальность происходящего. Наконец, один ключ повернулся в двери.

– Не беги, пока я не скажу, а потом побежим со всех ног, – предупредила Мила.

Часть 3

Глава 1

Небо порозовело. Через час рассвет. Я встал полюбоваться утренним небом, город еще не проснулся. Сколько рассветов я встретил в одиночестве, они в каждый раз умело поражали меня своей непохожестью друг на друга. Я впитывал эту красоту годами, но природа умудрилась в очередной раз заставить биться сердце чаще, разлив розовые краски на светлеющем после ночи небе.

Я загляделся на половинку луны, висящую высоко над облаками. Она была похожа на пирожок и медленно плыла по своему вечному пути.

Олли заворочалась, я подошел к ее кроватке и качнул колыбельку, если она проснется, придется отнести ее Ханне, а она, кажется, совсем недавно только заснула. Я любовался сестрой. Она как рассвет, чистая, новенькая часть этого мира. Подумать только, она недавно родилась, а уже обошла своего старшего брата – умеет такую фантастическую для меня вещь – спать. Олли снова сладко засопела.

Я тихо подошел к своей кровати и лег. 17 лет я прожил в нашей родной квартире со своей семьей. Теперь мы начинаем новую жизнь здесь, в Нью-Йорке. Я не могу спать, но мне повезло с моей семьей – они, не задумываясь, улетели со мной в другую страну, оставив дом, имущество, работу, друзей, родных. Ханна рискнула улететь за две недели до рождения своего первенца ради моей безопасности. Мне повезло с моим другом, благодаря Шону ко мне пришла на помощь Мила и ее родители.

Олли завозилась в кроватке затем начала плакать, я осторожно взял ее на руки, и стал покачивать. В комнату вошла Ханна, ее волосы были спутаны, одежда помята, но она улыбалась, у нее сработала радио-няня.

– Спасибо, что покачал ее. Я немного поспала, – она забрала малышку и ушла к себе.

Я старался помогать Ханне всегда, когда был дома, в особенности по ночам, из-за переезда она лишилась помощи подруг и родных.

Дядя Джон проходил стажировку, надеясь получить новую работу. Я же наконец смог устроиться в кафе. Моя давняя мечта сбылась, я мог учиться у профессионалов, к тому же это приносило хоть и небольшие, но такие нужные нам сейчас деньги.

Я прошел на кухню и достал рисовую запеканку с тыквой из духовки. Дядя Джон вошел следом за мной и направился к столу, потирая глаза, высыпал пару ложек быстрорастворимого кофе в чашку.

– Я могу готовить тебе кофе по утрам, – сказал я, – Ты же любишь свежесваренный.

– Все нормально, – отмахнулся он и улыбнулся, – Все наладится, мы уже это проходили, когда ты был маленький, после тебя Олли просто сокровище, она хотя бы спит.

Мы, улыбаясь сели завтракать. С появлением Олли дядя Джон просто светился счастьем, несмотря на недосып, наш переезд и поиски работы.

– Выключался сегодня? – спросил он с интересом.

– Нет, – я покачал головой, – Вчера да, минут на 15, но сегодня я дежурил у колыбельки, поэтому даже не настраивал себя.

– Ничего, теперь нас трое мечтающих о сне, в твоей команде прибавилось.

Мы тихо рассмеялись.

– Жду тебя в машине.

Дядя Джон по-прежнему подвозил меня с утра, это немногое из того, что может напомнить нам прежнюю жизнь.

– Месяц назад я вез тебя в школу, а сегодня на работу. Глазом моргнуть не успею, как Олли побежит в детский сад.

– Я и сам о таком даже подумать не мог.

Перед вылетом Стэп передал мне новый паспорт, понимаю, что он вряд ли был получен законно. Документально мой возраст увеличился на пять лет, поэтому Ханна и дядя Джон автоматически перестали быть моими опекунами. Теперь все документы я мог подписывать сам, это исключало риск попадания в подобные учреждения, плюс нас не могли запугать лишением опекунских прав. Для меня это значило даже больше, чем безопасность. Во-первых, я наконец мог не стесняться несоответствия своего возраста и внешности. Я начал больше принимать себя. Мне не было жаль этих пяти лет, ведь я прожил каждую минуту своей 17-летней жизни, поэтому, по сути, мне и было 22 года. Во-вторых, я наконец, смог найти работу, в статусе подростка это было сделать проблематично.

Мы решили, что пока моя история не забудется, или пока я не научусь спать, дорога домой нам закрыта. Кстати, небольшие результаты у меня уже были. Пару раз в неделю из-за сильной усталости или любого стресса я чувствовал потемнение в глазах и слабость, но уже научился успевать принимать сидячее положение, а один раз умудрился даже лечь. Время вынужденного отдыха увеличилось, но это не было настоящим сном. Во-первых, я все видел и слышал, во-вторых, это состояние настигало меня внезапно, доставляя социальные неудобства. Например, в первый рабочий день от непривычной физической нагрузки я вырубился прямо на кухне. Хорошо, что не держал в руках какой-нибудь только что сделанный замысловатый десерт. К счастью, мне удалось оправдаться, что сильно заболел живот.

Я работал помощником кондитера в кафе "Праноми". Надо сказать я оббивал пороги различных кафе ни один день, всем требовались работники с опытом или хотя бы с образованием. Опыт у меня был большой, но только в пятом кафе управляющий мистер Промс согласился его оценить без подобающих бумажек.

Меня отправили на медкомиссию, которую я прошел за пару часов, жутко волновался за анализы после больничных уколов и питания, я ведь даже не знал, чем меня пичкали, но к моему облегчению противопоказаний к работе у меня не нашли.

Потом была испытательная рабочая неделя, где я работал на подхвате у кондитера. Конечно, не было ничего скучнее быть подающим соль, сахар и другие ингредиенты. Мне хотелось начать творить, но шеф-повар предупредил, что в их кафе есть классические рецептуры, которые они не планируют менять. Работа не требовала много усилий, я успешно прошел испытательную неделю и перешел на должность кондитера.

Су-шефу Невгелю нравилась моя работа, он советовал мне закончить поварские курсы и хотя бы 12 класс, потому что из школы я отчислился со справкой о прослушивании программы 11 классов, которую получили и выслали Ханне родители Милы. Я решил поработать какое-то время, а потом, получить нужное образование. Невгель был всегда добр ко мне и научил многим кулинарным хитростям, о которых я и не догадывался.

Я все больше задумывался о гармонии и балансе всего живого. Я лишен сна и нормального развития организма, но имею рядом людей, с которыми могу это пережить.

Шон почти перестал писать мне, он был сейчас полностью погружен в учебу, к тому же начал встречаться с Милой. Это случилось сразу же после моего вызволения из больницы. Когда они провожали меня, у самолета уже держалась за руки.

После всего случившегося мое настроение часто менялось: то меня переполняла любовь к близким, хотелось делиться своим теплом, помогать Ханне, готовить для людей вкусные блюда. В другое время возникали мысли о непринятии себя, накрывали размышления о том, кто я такой и что меня ждет. В голове проносилось множество вопросов без ответов, накатывали приступы тревоги, и тогда я замыкался в себе, с трудом шел на контакт с близкими.

Я задавал себе вопросы один сложнее другого. Как быстро я буду стареть, если все-таки не научусь спать? Два месяца не прошли бесследно, внешне я стал выглядеть еще старше. Я раздумывал о том, смогу ли в будущем создать свою семью, боялся, что Колкин найдет меня. Винил себя, злился.

По мнению Ханны это просто сложный возраст, плюс переезд и появление второго ребенка в семье. Но я знал точно, что не успокоюсь, пока не начну спать.

***

Однажды мы созвонились с Шоном по видеосвязи, он показывал мне ремонт в своей комнате.

– Даже не верится, – усмехнулся я, – Твои обои с машинками наконец поменяли.

– Да-да, они же все были исписаны ручкой, помнишь? Когда мне что-то срочно требовалось записать, я писал прямо на стенах.

– Ты говорил, что возможно родители так быстрее сделают тебе ремонт.

Шон смеялся.

– Что же на них нашло?

– Это подарок на 18-летие.

– Точно. Через два дня тебе восемнадцать, Шон. Поверить не могу. Помнишь, как мы ждали совершеннолетия?

«Получается, что мне никогда не было 18», – подумал я. «17, а потом сразу 22. Я так ждал когда-то своего восемнадцатого дня рождения, а оно так и не наступит по-настоящему».

***

На следующий день за завтраком Хана спросила:

– Как Шон? Слышала, вы болтали вчера.

Я пожал плечами:

– Завтра ему исполняется 18.

– Передашь ему от нас поздравления?

– Конечно.

– Ты в порядке? Грустный сегодня такой.

– Все хорошо.

Я поцеловал Ханну в щеку и отправился на работу.

По дороге в машине дядя Джон рассказал, что отец Милы любезно оформил продажу нашего дома и выслал нам деньги. Это означает, что наконец мы сможем купить здесь хотя бы свою машину, сейчас мы жили в арендованном жилье и ездили на арендованном автомобиле.

Свою машину дядя Джон оставил Дэвисам в знак признательности за их помощь. Кто бы мог подумать, что эта девчонка с испепеляющим взглядом и придирками ко мне так сильно поучаствует в моей судьбе. Никогда не знаешь, кто подаст тебе руку, когда ты окажешься на коленях. В моем случае под столом.

Глава 2

Я вошел в кафе через служебный вход, переоделся в рабочую одежду, умылся и отправился на кухню. Не скажу, что это была та самая работа мечты. Ночных смен тут не было, да и зарплата совсем не высокая.

Коллектив у нас был доброжелательный, к делу относились с ответственностью. Я даже сдружился с двумя официантами – девушкой и парнем, им было чуть больше двадцати лет. Они часто заходили к нам на кухню поболтать в перерыв, рассказывали интересные истории о посетителях в зале. Девушку звали Рита, она работала здесь с самого открытия кафе, уже больше пяти лет. Рита была хорошенькая, посетителей всегда умела рассмешить, подбодрить или даже утешить. Она признавалась, что живет больше на чаевые, чем на зарплату. Парень Мартин был новичком здесь, как и я, но много работал раньше в других кафе. Он был женат, но, приходя на работу, снимал кольцо, объясняя это тем, что смущается, что до сих пор не нашел работу получше, чтобы обеспечить свою семью.

Мартин подошел ко мне с заказом:

–Два брауни, одно птичье молоко. Он прикрепил листок к доске заказов. – Как утречко? Как сестренка?

– Хорошо, спасибо, – я улыбнулся, вспоминая Олли.

– Эх, если будет она сладкоежкой, держись, брат – засмеялся Мартин и ушел в зал.

Следующей подошла с заказом Рита:

– Один венгерский пудинг.

О, давненько его никто не заказывал. Я разложил заказы Мартина по тарелкам – они уже были готовы. Пудинг я быстро отправил в духовку. Через десять минут десерт был готов, я посыпал его корицей и полил кленовым сиропом. Отличный десерт для холодной осени. Вскоре я уже выполнял новые заказы.

Ко мне подошла Рита:

– Ник, девушка, заказавшая пудинг, попросила тебя выйти в зал на минутку, не волнуйся, с виду она довольна, наверное, просто хочет поблагодарить.

Я снял фартук и шапочку, быстро вымыл руки и вышел в зал. Рита указала мне на столик в центре зала. За ним сидела худая девушка с короткими сильно вьющимися волосами.

Я подошел к ней:

– Доброе утро, рад видеть вас в нашем заведении, я начинающий кондитер этого кафе.

Девушка широко улыбнулась:

– Я попросила позвать вас, потому что в каждую осень заказываю в этом кафе этот самый пудинг, но только сегодня он по по-настоящему пахнет опавшими листьями, всей этой атмосферой, понимаете?

Я кивнул:

– Благодарю, вас. Всегда рад угодить нашим гостям.

Я не знал, что говорить дальше, меня ждала работа.

– Извините за бестактность, я ведь тоже повар, точнее только учусь. Пишу дипломную о десертах, поэтому опрашиваю всех встречающихся мне кондитеров, как сделать идеальный десерт. Вот вы как считаете?

– Дайте подумать. Хм. Я бы ответил, что в идеальном десерте сладость звучит последней нотой. Должна быть какая-то предыстория, в случае с вашим пудингом ею был кленовый сироп, корица и куркума.

– Как интересно, спасибо вам, не смею больше задерживать.

– Желаю удачи в получении диплома.

Я вернулся на кухню и подумал, почему меня совсем не тянет учиться? Возможно, все дело в школе, в которой я всегда ощущал дискомфорт в общении. Даже учителя порой не знали как со мной разговаривать, иногда хотели отчитать, но перед ними стоял внешне почти взрослый мужчина.

К вечеру заказов стало больше. У Риты с Мартином работы прибавилось, люди заходили поужинать после работы.

Закончив смену поздно вечером, я пошел прогуляться в парк, чтобы немного подышать свежим воздухом. Я старался не перегружаться, опасался своих отключек.

В парке сразу заметил кудрявую девушку, которая благодарила меня за десерт утром. Она сидела с ногами на скамейке с ноутбуком и что-то в нем разглядывала. Неужели действительно готовит дипломный проект? Я решил пройти мимо. Услышал звучание музыки из ее компьютера. Вроде классика, в этом я не силен. Она была полностью погружена в свое занятие, но как только я поравнялся с ней, вскинула голову и широко улыбнулась.

– Закончили работать?

Я сел рядом с ней.

– А вы? Все ищете секрет идеальных пончиков и идеальных корзиночек?

– Что? – она захохотала, – А, поняла! Нет-нет, слушаю Брамса, вот только прислушайтесь.

Я сел ближе, а она слегка прибавила звук.

– Это ли не краски осени? – спросила она, – Как раз после венгерского пудинга послушаем «Венгерский танец».

Я слушал музыку и меня она влекла. Почему я раньше не слушал подобное? Тратил ночи на сериалы, чтение книг, в которых не находил ответов. Сейчас казалось, музыка вынесла меня на новый берег, на котором я сидел озирался и не знал, о чем подумать в первую очередь. Сколько прошло времени, и прилично ли так с незнакомым человеком сидеть на лавочке и слушать музыку?

– Меня впечатлило, – признался я.

– Можно на ты? Что завтра делаешь? – неожиданно спросила она.

– Ничего, завтра выходной, дома отдыхаю.

– Хочешь погулять со мной в осеннем лесу? На велосипеде?

– У меня нет велосипеда, – сказал я.

– Найдем, – заверила меня девушка. – Я, кстати, Марта.

– А я Ник.

– Отлично, Ник, запиши мой номер.

Глава 3

Утром мы взяли в прокате велосипеды и ехали по уже скованной холодом тропинке. Дул пронизывающий ветер, он порывисто шумел в ушах. Я догнал Марту и хотел шутливо шлепнуть ее, но промахнулся и полетел бы с велосипеда если бы вовремя не вывернул руль.

Марта рассказала, что она волонтер в доме престарелых и я вызвался вечером принести туда сделанные мной угощения.

В условленное время я ждал Марту с большой коробкой эклеров и мармелада возле ее дома. Мы проехали на автобусе несколько остановок, еще квартал, ежась от холода, прошли к дому престарелых. В гардеробе она сняла пальто и оказалась в темно-синем бархатном платье до колен.

– Ого, – оценил я, – Отлично выглядишь, тут дресс-код?

Марта засмеялась.

– Спасибо, для меня да, сейчас все увидишь.

Она провела меня через длинный вестибюль, затем мы прошли в зал, похожий на концертный. В нем было много пожилых зрителей, кто-то стоял у стен, кто-то сидел, кто-то был в инвалидной коляске, кто-то лежал на кроватях-каталках. Были и пожилые дамы, одетые в вечерние платья, шляпки и перчатки, пожилые мужчины в строгих костюмах.

Марта указала мне на свободное кресло в зале, а сама скрылась за кулисами. Я в предвкушении смотрел на сцену. Вскоре публика зааплодировала и на сцену вышла Марта. По бурной реакции зрителей я понял, что она здесь желанный гость. Заиграла музыка, Марта взяла микрофон и начала петь удивительно пронзительным и чистым голосом обо всем: о жизни и смерти, о любви и ненависти, о мире и войне.

Зрители проживали песни вместе с ней, подпевали, смахивали слезу. Я сидел восхищенный увиденным и услышанным, с ощущением, что меня напитали чем-то очень важным, скрытым от ушей большинства людей.

Концерт закончился, я вышел в холл. Марта разговаривала с маленькой старушкой, ей приходилось сильно наклоняться, но ее лицо было добродушным и внимательным. Я подошел к ним, и старушка распрощалась с нами, удовлетворено смотря нам вслед. Мы оделись и вышли на улицу, становилось еще холоднее.

– Чувствую приближение снега, – сказала Марта.

– Вроде рано еще, – ответил я.

– Нет-нет, самое время. – возразила она.

– Значит, ты не учишься на повара?

– Нет, – засмеялась Марта, – Прости за эту шутку, хотелось немного поговорить с тобой, это первое что пришло в голову. Твой десерт вызвал у меня восторг, а потом и твой голос, взгляд. Хотя не исключаю, что это магия кленового сиропа.

Мы поцеловались прямо на крыльце. Марта дрожала от холода в своем тонком пальто.

– А это магия твоего пения. – смущенно объяснил я.

Почему-то я не думал тогда, впечатлит ли ее мой поцелуй. Опыта у меня никакого не было, наверное, не впечатлил, но думаю то, что я чувствовал нельзя было выразить иначе – ни словами, ни музыкой, ни даже восхитительным десертом.

Глава 4

На следующих выходных, я собирался сделать сюрприз Марте и купил билеты в филармонию. Когда я пригласил ее, она действительно обрадовалась:

– Наконец-то я в ней побываю. Вообще, я хочу там работать.

Когда в субботу, мы прошли в здание филармонии, я сказал Марте:

– Хотел бы тебя послушать здесь когда-нибудь. Кстати, сегодня, у нас лучшие места.

Народ толпился возле гардероба, кассы и столика с разлитым по высоким бокалам шампанским. Толпа посетителей вышла из лифта и двинулась в зал.

– О, там смотровая площадка, всегда мечтала на ней побывать, – сказала Марта.

Увы, когда мы подошли к лифту, служащий закрыл его, объяснив, что на площадку нужно приходить за полчаса до начала сеанса, сейчас вход туда уже запрещен.

Марта заметно огорчилась. Мы сели в зал. Начала играть девушка на виолончели, и у меня возникла идея. Не знаю, откуда я набрался смелости. Шепнул Марте, что отойду в туалет, а сам подошел к служащему и договорился с ним за некоторую плату, что мы зайдем на площадку посмотреть закат с Мартой прямо сейчас. Вернувшись в зал, я тихо сказал ей, что нужно выйти на минуту. На нас начали шикать зрители, поэтому мы поспешили выйти из зала.

Служащий пропустил нас в лифт, и вскоре мы поднялись на смотровую площадку. Солнце уже почти село, небо раскрасилось ярко красными полосками. Марта, улыбаясь обняла меня:

– Я бы осталась здесь, но скоро будет моя любимая скрипка, жаль ее не слышно отсюда.

Я огляделся и попытался взобраться выше на крышу. Получилось. Я протянул руку Марте:

– За мной?

Она была немного растеряна, посмотрела по сторонам, но доверилась мне и влезла следом. Мы осторожно прошли по деревянному настилу крыши. Звуки музыки становились все ближе. Возле небольшого окна, похожего на чердачное, мы сели на настил. Музыка здесь была слышна чуть ли не громче, чем в зале, мы даже ощущали вибрацию от самых громких звуков.

– Подумать только, мы находимся над самой сценой! А ты не врал, что взял лучшие билеты, – сказала Марта восхищенно и прижалась ко мне спиной. – Брр, а тут холодно.

В зале послышались аплодисменты, ведущий объявил скрипачку.

На улице стало совсем темно, крышу освещал только тусклый фонарь рядом, глаза Марты блестели. Заиграла мелодия скрипки, я постарался вникнуть, ведь это ее любимая музыка. Пальцами в воздухе ловил ритм, потом начал отстукивать его пальцами на коже спины Марты. Когда скрипка замедлялась, я, едва касаясь, поглаживал ее открытое плечо. Марта обернулась и поцеловала меня. Она приняла мою игру и целовала меня, ловя ритм музыки языком. Мне стало жарко, несмотря на уличный холод. Внизу в зрительном зале послышались аплодисменты, Марта смущенно посмотрела мне прямо в глаза.

Признаться, я был изумлен как мы оказались на этой крыше вместо концерта, как это обернулось лучшим прослушиванием музыки для нас двоих. Мы прожили игру каждого инструмента друг в друге. Все началось со скрипки, Марта взяла инициативу в свои руки и двигалась в такт ее звучания. На выступлении контрабаса вел я, во время звучания органа звучали и мы.

Под бурные аплодисменты зрителей, мы, как напроказившие дети, спустились на смотровую площадку, а затем прошли в лифт. Нас выпустил в фойе служащий, и я незаметно дал ему еще несколько купюр, все-таки мы находились на крыше слишком долго для любования закатом.