Возвращение Орла. Том 2

Флейта, на которой не играют, – так, кусок деревяшки, можно, конечно, настругать из неё зубочисток, сжечь (да сколько от неё тепла?) или, если повезёт гнить в сыром месте, может вырасти на ней какой-нибудь гриб. Мукор… как ныне.

«И было человечество едино и разумно, – итожил Семён размышления, – ведь надо было разуметь, когда в Альпах кнопку нажимать, чтобы она пошла в квинту с байкальским родником. И едино оно было совсем до недавнего времени – вот же она, Ока! – и мукор начал расти на ней не так давно, и сейчас растёт. Зачем Гитлер бомбил Гернику на Оке? Сам-то он знал? Какие мицелисты рулили его мозгами?»

На секунду промелькнуло и сомнение в жизненности изысканий и фантазий. Не одни же они, такие умные, увидели, почему же никто до них, ведь это так очевидно – золотая животворящая цепь, обнимающая по 52-й параллели всю Евразию. Неужели никому и дела не было и нет? А-а! – осенило: знали, знали всегда и сейчас знают, а кто не знает, догадываются, маккиндеры да хаусхоферы, где проходит историческая сила, да только как же им, сидящим на мёртвых краешках, восхищаться и прославлять Золотую цепь, когда им от неё никакой прибыли? Наоборот – втайне держат своё знание, до поры, пока не удастся уничтожить нынешних насельников срединной силы, вот и интригуют век за веком… Поэтому! А ведь даже если и получится у них оседлать цепочку, какой им, умеющим только грабить, от неё прок? Тут ведь надо не грабить, а отдавать. Нет, знает Орёл-батюшка, кого где селить, он небось понимает, что один бурятский шаман для его земного дела полезнее десятка оксфордов со всей их паучьей сетью (уже потому даже, что потерю всех своих профессоров Альбион как-нибудь да переживёт, а вот потеря шаманов и дышащей ими мифологии для бурятов будет катастрофой).

52-я широта, где идеальный шар – душа! – совпадает с реальным геоидом, приплюснутой Землёй, с телом. Абсолютная гармония, метафизический резонанс, как же тут не гнездиться Орлу, как же не концентрироваться здесь исторической силе!? Так и было в реальной истории и праистории: когда души перволюдей здорово разогрелись этим резонансом, получили от Земли-матушки мощнейший импульс и, растянувшись по 52-й параллели от Сахалина до Ирландии, единозвучные, стали регулировать самим своим существованием на этих широтах геокосмические процессы. И был им дан магический язык, который так ловко угадывает (пока только угадывает!) Аркадий, и этот в полземли линейный ускоритель работает до сих пор, а маленький кусочек истории, связанный с его обслуживанием, мы в тетрадочке прочитали… И было так тысячи лет, и после ледника, и, может быть, даже до. И ещё принципиальный момент: равное расстояние. Места пресловутых разломов коры, где как из трещин на нездоровой коже сочится болезненными эманациями сукровица земли, случайны и вряд ли благотворны для кого-либо из попадающих на эти раны, кроме разве черве-мухо-подобных паразитов. Иное дело внутренняя структура, узлы напряжённости – не только по верхнему слою коры, а по всему шарику, и неважно поэтому, на что этот узел приходится на поверхности – на болото или гору; рельеф, конечно, может создавать дополнительные эффекты, локально даже превосходящие на порядки узловые, но определяют суть живого планетарного кристалла не они, не многочисленные горы и впадины, а именно структурные эпицентры. Тут уж от банальной геометрии никуда не деться. И катализируя энергообмен в этих узлах, люди помогали планете энергетически дышать и, похоже, в этом весь смысл изначального человечества. То есть человечества вообще. Симбиоз.

– Как, ты говоришь, Ока по-санскритски? – спросил вслух Семён Аркадия.

– Место жительства.

– Всё сходится. И поселены перволюди были по узлам, а протекающие по ним реки все так и были названы – Ока. Герника на Оке с древним священным дубом посреди города и древнейшими пещерами; через амплитуду – замок Орлик на Дикой Оке с легендой про Орла на дубе и образумившегося разбойника; через амплитуду – наш Орлик и Орёл с той же самой легендой о гнездящихся на дубе Орлах; ещё через амплитуду – Большая Ока на Южном Урале с древними плитами и неолитическими разрисованными пещерами; ещё через амплитуду – Ока Аумская, то есть Омская, Тарская, Тартарская сердцевина – там, похоже, скоро сколько всего накопают, что египтологи заплачут; и ещё через волну – опять Орлик с Окой и Гангарой, отчиной Орлов.

– Если так, почему же никто раньше эту Цепь не замечал?

– Не одна, видно, Екатерина карту наждачила, вся родня скоблила. А всё равно много чего на карте есть такого, на что только посмотри – и ясно.

– Что ж ты не смотрел?

– Ну, я…

– Вот и все – «ну, я…»

– Почему – все? – возразил Николаич. – Есть тысяча теорий на этот счёт. Кто-то совмещает эти линии с изотермами, и на наиболее благоприятных, конечно, находит очаги культуры; кто-то, наоборот, соединяет линиями эти очаги, где бы они ни находились, и высматривает в полученных фигурах смысл – от пирамид до Кайласа, от Мохенджо-Даро до Теотиуакана, от Стоунхенджа до Баальбека… Но у этих всё больше треугольники, а треугольники на планету можно налепить в сотне вариантов, слава богу, предки наворочали камней по всей матушке с избытком, не подойдёт Ангкор – подставим Паленке, не влезают в угол Бермуды – воткнём остров Пасхи. Наши математики, тоже красавцы, круги от Владимира, как от центра мира, рисовали, а вот один француз, Жоржель, по-моему, что-то похожее на твою срединную линию изобрёл, только она у него из другого центра нарисована. Он изучал географическое расположение узлов древних цивилизаций и заметил одну удивительную особенность: в соответствии с предварением равноденствий эти узлы, начиная от Лхасы, через древний Элам, через шумерский Ур, Афины и до нынешнего Парижа улеглись на одну дугу с тридцатиградусным расстоянием друг от друга… А центр находился на Северном Урале, что у некоторых наших патриотов вызвало прямо-таки восторг…

– Это всё чтобы только золотую линию мимо русской земли провести, – отмахнулся Семён. – Вот вам место, где мы иголку циркульную воткнём, и заткнитесь. Разве на Северном Урале был полюс?

– Может, когда-то и был.

– Но не во времена шумеров… ледник тогда бы тропики морозил.

– Да, не сходится, хотя и те, «треугольные», тоже от нашей Перми плясали. А самая правдоподобная теория – это русская сетка…

– Самая правдоподобная, – перебил Семён, уставший слушать обо всех этих фантазийных теориях, – это окская Золотая Цепь, и кому-то очень не хочется, чтобы её увидели.

– Кому?

– Думай. Видимо, для того, чтобы работать земными катализаторами, у поселённых на этой самой чувствительной параллели людей были определённые качества, свойства – они питали землю, земля им платила тем же. А вот у людей, которые расплодились и перемешались с космическими маргиналами, от Ура до Парижа, свойства были другие, для земли бесполезные, да им самим земля по фигу. Они уже жили не для планеты, а просто так. И, конечно, окские им были как кость в горле. Сказку про гадкого утёнка помнишь? Вот история – и есть эта сказка, прочитанная наоборот, мы теперь и есть гадкий утёнок. Послушать всех этих японосаксов – разве не так? И задача у них только одна – доклевать, пока Орёл не вернулся. Тут тебе вся мировая политика от сотворения мира. Они не знают, зачем и как жить на этой планете, от этого злятся, и, в конце концов, этой злобой они её уничтожат.

– Или она их.

– Она – всех.

– Если не уплывём.

– Так чего ж мы тут сидим!

– Погоди, ещё не вечер.

– Э-э-э-х! Виночерпий!

– А ведь отвергали возможность существования в прошлом великой трансконтинентальной империи простым доводом, что, мол, дабы правителю её, сидя, скажем, в Омске, получить весточку с Пиренеев, нужно было год гонца ждать, потом, смотря что за весть, два года ждать известия о выполнении указания, и ещё два года, чтоб узнать, как наказали за невыполнение… да за это время не только овцы с волками, сами правители передохнут… Нет! Ока – око! Сидели в резонансных узлах волхвы-колдуны и друг друга видели-слышали; как за одним столом сидели, обсуждали, правили и, если сами не были властью, то власть просвещали и наставляли. А гонцы… что ж, были и гонцы, больше – ходоки, для мирского подтверждения… и то, когда летать разучились… И Земля жива-то только ещё потому, что играют игрецы, пусть не на всех, на оставшихся родничках, не сдают землю. Окские старики-призраки, не от мира, баскские колдуны, непокорные ирландцы, сибирские шаманы… А нынешний мир плесень… сжирает.

– Зачем? Что он вообще такое, нынешний мир?

– Если ответим на вопрос, почему Гитлер бомбил Гернику, Гернику на Оке, мы поймём «что» и «зачем»… да и вообще всю историю! С самого изначала, и без Адамо-Ев. Не по торговым путям селились наши прапредки, каботажные и речные пираты появились позже, гораздо позже. Не там, где сытнее или легче от врагов отбиться, у них был настоящий смысл сосуществования с этой планетой, они из географии сделали такой великий колебательный контур, настроили его в резонанс и до сих пор гоняют по нему какую-то неведомую нам энергию, оживляя Землю… Что там Тесла!

– Теслу не тронь! Он-то как раз, от нас в отличие, эту силу унаследовал.

– Славянин!

– Тут не только человеческий материал, не один вмещающий ландшафт, для такого эффекта нужна ещё тяга.

– Как в трубе?

– Как в трубе, как в реке. Как в проводнике, вот именно – в проводнике, а точнее, в ускорительной трубке. Поэтому и материал не всякий подойдёт, а только заряженный. Нейтроны, хоть ты надорвись с напряжением, с места не сойдут, а энергонесущему электрону только обозначь!

– И где такая трубка?

– Да вот же! – постучал по тетрадке ладонью, – от Дублина до самых до окраин. Знаешь, что и от байкальского Орлика на восток ещё две Оки? Раскопал, что последняя по материку Ока на Сахалине, на котором спокон веку жили белые люди айны, и сейчас так называется: Оха, ровно в две версты от Орлика, а посередине – чисто дубликат нашей Оки и в той же точке, что и наш остров держит нашу Оку, держит весь Амур, как коромысло на плече, М-охе.

– Добрались, значит, почти до Курил? – воскликнул Аркадий.

– А что ты обрадовался? В «Махабхарате» твоей небось про Курилы и нет ничего. Только не говори, Христа ради, что Курилы оттого, что там водились куры. – Семёна уже и так тяготила запредельная фантастичность его открытий, и очень не хотел ещё больше перегружать их сомнительными натяжками.

– Зачем тебе говорить, когда ты сам всё слышишь. Слышишь, а разрешить себе понимать почему-то не хочешь. Ку-ра – птица, первой встречающая солнце, Курилы – так же первые на пути солнца, и река Кура, между прочим, течёт в основном на восток, навстречу тому же солнцу… по-честности!

– Но ведь так чёрт-те до чего можно договориться! Может, у тебя и японская сакура от куры?

Аркадий заулыбался, кивая:

– Послушай слово! Са-кура! «Се-» в смысле «это», дерево, возвещающее (да, как петух-кура) приход рассвета, приход весны, того же солнца, только в годовом цикле. Японцы, восточные люди, сохранили восход – се-ку-ра, а итальянцы, западные – закат: се-ра-ле. Слышишь: се-ра-ле… «это солнце ложится!» – почти пропел Аркадий. – Хотя сами итальяшки этого не понимают.

– Ты много понимаешь… Се-кура, се-рале… В детстве тебя не били?

– Не били.

– А надо было бы… Где Япония, а где Италия, балбес!

– Удивляюсь: ты-то почему ерепенишься? Это же всё на мельницу твоей Цепи: один народ тысячи лет её обихаживает, одни у него понятия, один праязык.

– Сакура – это же вишня, – блеснул эрудицией Африка, – а куры вишню не клюют, высоко.

– А индусский Вишну от неё, от вишни? – серьезно спросил Николаич.

– От яблока, – почти обиделся Аркадий. – От вишни, естественно. Священное арийское дерево, висящие капли крови Всевышнего или просто Вышнего. Вот и вишня. А то, что в Индии она не растёт, только подтверждает, что они, индусы, с севера: саму вишню не принесли (несли, наверное, но не прижилась, как и яблоки, жарко им, северянкам), а память о ней – пожалуйста. Поэтому и на лбу вишню рисуют, как связь с этим Вышним. Индусы унесли слово, а японцы – священность.

– А почему же у итальянцев она «черри»? – не унимался Африка.

– От уже черешни.

– Почему же не от вишни?

– Как не от вишни? От вишни, черешня – это червлёная вишня, только одним словом. Сократили сокращённое, вот и получили немой обрубок – черри. У них всё в обрубках, им хватает. Разбросали мы слова, пора собирать.

– Экклезиаст куриный!

– Ну и куриный! Читал бы ты «Махабхарату» – знал бы, что мы все предки куру, причём по всей твоей Цепи. Кто всю античную братву жизни учил? Куреты, божественное племя! И на языке курильских аборигенов, айнов, люди – куры, это их самоназвание, а не кто-то сочинил. И верховный бог у гиляков, живущих как раз по Амуру, в твоём М-охе и до самого моря – Кур. – При этом Аркадий сам, как курица, вывернул голову, словно хотел одним ухом послушать землю, другим – небо: не обвинят ли его из этих миров во вранье? Тихо. – Так что у Пандавов с Кауравами есть ещё родственнички по дедушке, первыми за солнышко держались и потому были, похоже, во всей этой родне старшими…

– Вот тебе и кура… – вздохнул Африка, – а мы её сожрали… и Сергея Ивановича сожрали… эх.

Семён, поражённый, молчал…

Реактор. Реактор?

Без понимания изначального единства истории западной и восточной, азиатской Евразии невозможно понимание самой судьбы России…

В. Кожинов, «История Руси и русского Слова»

– А ты широты этих Ок не посмотрел? – поинтересовался Николаич.

– Всё там же, на 52-м градусе! Ирландская Ав-Ока на 52-м, наш Орёл на 52-м, Байкальский Орлик на 52-м, чешский чуть ниже, на 49-м, башкирская с омской, наоборот, чуть северней, на 54-м, наверное. И обе восточные на 52-м.

– Да тут не трубка, тут целый линейный ускоритель со встроенным коллиматором, – Николаич поправил очки. – Смотри-ка, все Оки как по линейке и именно на магической широте. Не бывает таких случайностей! В струнку! Это не просто в одно место камней натаскать, это – планетарный проект в десять тысяч километров, мы до сих пор дорогу такую построить не можем. – В голове у него кружились готовые к кристаллизации в идею мысли. – Назови-ка ещё раз по порядку свои Оки.

Семён стал перечислять, а Николаич, закрыв глаза, загибал пальцы:

– Ав-Ока в Ирландии, Вилт Ока с Орликом в Чехии, наш Орёл с Орликом на нашей Оке, Большая Ока на Южном Урале, Ока омская, Ока с Орликом на Байкале, М-Охе на Амуре и Ока на Сахалине.

– Ага, всего восемь…

– И ещё Герника на Оке, но она на 10 градусов ниже.

– Исключение, которое подтверждает правило?

– Про Гернику есть одна догадка! Похоже, не исключение, а самое что ни на есть правило, просто другой параграф.

– Второй?

– Наоборот, первый! И потом, она же не в середине провисла: это край, края вообще опасные пространства, да и правильное звено на месте – Дублин.

– Дублин и дубликат… – нахмурился Аркадий.

– Помолчи, – почти взмолился Семён, и к Николаичу: – Герника особенное место, а в Цепи получился вроде как раздвоенный хвост.

– Так или иначе – восемь точек, семь звеньев. – Николаич ещё раз поправил очки – знак-сигнал к долгим рассуждениям. – Давай я тебе всё-таки про русскую сетку расскажу.

– Русскую?

– Икосаэдро-додекаэдрическая система земли, наши ребята разработали – Гончаров, Макаров, Морозов… неужели не слышал? – поэтому и русская. Структура Земли представляет собой вложенные друг в друга икосаэдр и пентагональный додекаэдр, – начал крутить руками Николаич. – Они вписаны в земной шар и спроецированы на его поверхность. Если две вершины икосаэдра совместить с географическими полюсами Земли, а вершины додекаэдра с центрами граней икосаэдра, то чудесным образом основные точки этой фигуры совпадут с геоисторическими аномалиями на поверхности Земли. Наиболее энергоёмкими в этой системе являются центры треугольников, они же вершины пентаграмм… Так вот, про весь шарик не вспомню, но на Евразию приходится два таких центра…

Семён насторожился: «Наверняка какой-нибудь Тибет, Кайлас… или опять Северный Урал».

– Это Курская магнитная аномалия и район Байкала.

«Вот так вот!»

– Два центра в твоей Цепи… причём строго по 52-му градусу.

– И каких! – прорвало Семёна. – Каких! Самых синхронно обозначенных: Орлики, впадающие в Орлах-Орликах каждый в свою в Оку, а те – каждая в свою Волгу-Ганга-ру! Два звена в середине и по два звена по краям. Русская сетка? А у нас тут русская Золотая цепь! – Еще во сне увиденное пульсирующее на поясе материка ожерелье наполнилось реальным смыслом и жизнью. – Вы себе представьте размах пометок ареала! Это же… это же… – Не ожидал он такой поддержки своей теории от Николаича, думал, тот будет тянуть одеяло на свой реактор, не ожидал, и теперь захлебывался эмоциями. – А мы сидим в своих подвалах… Нет, Русь – это не страна, это не географическая страна, народ, территория, язык, это что-то ещё, какой-то план, именно – матрица, универсальная космическая формула, приспособленная через людей для Земли, это вам не эм-ц-квадрат, Планки-Больцманы. Всем народом половину планеты держать, и не золота пограбить, как эти ублюдочные англиспанцы, а душу принести, одушевить, очеловечить, обожить. Да мы с такими предками… Выходит, и у огромного континента есть своя воля, свой взгляд на жизнь населяющих его существ, на нас!..

– Гена, налей-ка ему, сейчас загорится.

– Налей, налей, Гена, Виночерпий мой родненький, налей, Капитан, Николаич, Поручик, скажи им, Аркадий! Нам указаны пути и смыслы, а мы закостенели, мы изблевались внутрь самих себя, нам просто так, тихим шагом, уже не спастись, только прыжком из собственной шкуры, в темноту, в края, в приоткрытую неизвестность, она – там!..

– Кто – она?

– Родина! Эх, ты, Аркадий… У наших пращуров не история, а один восклицательный знак, а мы через согнутые вековым враньём шеи своих сомнений стали загибать его в вопросительный: кто мы? да туда ли идём? Тьфу! Русская сетка – земная геометрия, а Золотая русская Цепь – земная гомогеометрия, единство земного и человеческого по линии планетной души, обнажённой, открытой для непаразитических, а родственных, кровных отношений именно на 52-й параллели. Какая к чёрту цивилизация, когда теряется единственное необходимое от нас Земле – родство! А ведь как уже вцепились черти англиспанские в края! Пол-Европы отъели… а окские цитадели не по зубам: ярландцы держат – вот тебе и подоплёка всех протестантских войн, баски держат… не тут ли причина Герники? Тут! Не ведая о Золотой Цепи, ни один историк так и не поймёт, зачем, за что фашисты рвали безоружную Гернику. А вот за то черти и рвали, что она, Ярника, – первый узелок в мировом кипосе, одна из древних столиц Держателей, охранителей Земли от этих самых чертей, – как же было ослушаться команды «фас!»? В 37-м бомбили Гернику, в 38-м сожрали чешский Орлик вместе со всей страной. А двести лет назад по всей Сибири как катком прошлись и потом ещё перепахали вместе с людьми и тайгой до самой мерзлоты… по всей Сибири нет дерева старше ста лет… а всё равно не по зубам. И ведь не оставляли в покое, и после восток хотели отгрызть! Ты помнишь, Николаич, чёрт Нессельроде, обманув царя, хотел-таки Сахалин отрезать, и предатель Витте пыжился сдать остров японцам! – Почему-то Семён был уверен, что Николаич так же, как и он, даже не слышавший такой фамилии до сего момента, впитал вдруг из береговой ауры и этот моментик из истории страны. – А русский волхв Муравьёв-Амурский с Невельским (были, были знающие люди на Руси!) не дали. Но и у чертей не без провидцев: Маккиндеры-Хаусхоферы знали про Цепь, знали! Называли этот центральный пояс Евразии срединной землёй и утверждали, что по ней-то и проходит историческая сила. Вот где она, историческая сила, проходит! «Кто владеет восточной Европой, тот владеет Хартлендом – кто владеет Хартлендом, тот владеет миром». Почему и лезет сюда вся эта англосаксонская шпана, лезет, а тут Орёл-батюшка клювом да в темечко! А уж как стараются: и мытьём, и катаньем, даже роднёй прикидываются – и свастику украдут, и орла на хоругви навесят, да где!.. – Перевёл дух. – Пугачёвская война большая загадка: что она такое – эпилог к геоклиматическому разорению или только пролог к романовской оккупации? Или связано всё? Мир же в эти годы наизнанку вывернулся, везде – Америка, Китай, Индия… Такая вот, Николаич, физика истории. Ты, кстати, теперь реактор свой на коллайдер не поменяешь? В полземли разгон! Белый ускоритель. Работает на резонансе человеческого с земным. Орёл в помощь.

– Зачем? Это же разные процессы: твой ускоритель… как ты его назвал – гомогеометрический, а мой реактор исторический, другое дело – теперь понятно, что они в синхроне. И ещё поправка: не один, а два блока, один на среднерусской равнине, а другой всё-таки был на Байкале. Когда и как работал сибирский, поймём после, а вот про наш уже ясно сегодня. Загрузка началась… – опустил брови на верхнюю дужку очков, как будто вспоминал, в какой книжке на прошлой неделе заначил червонец, а не события пра-пра-пра-истории, – …тысяч семьдесят лет назад, именно здесь, у подножья ледника.

– Какого?

– Последнего, Валдайского. Отсюда они и исходили всё историческое время.

– А может, всё-таки с Урала?

– Нет, не с Урала, отсюда, с чернозёмов… что такое чернозём? Это тебе не бумажное враньё, это абсолютно точное указание на место, где весьма продолжительное время, и именно в последний исторический период, была буйная растительность… травы! и далее по пищевой цепочке. Для образования таких пластов чернозёмов нужны десятки тысяч лет. А полоса чернозёмов как раз повторяет границу последнего ледника. Первый пояс, прямо под ледником и ещё километров пятьсот, – влажный, встреча стекающего с ледника холода с южным теплом, значит, дожди. Тут леса (лесотундры), луга. А вот второй пояс тёплый и обязательно чуть посуше, чтоб гумус не вымывался, буйство трав с мощной корневой системой, каких-нибудь пара десятков тысяч лет – вот тебе и чернозём. Леса и чернозёмные степи – живи не хочу. Самая продуктивная линия для ускоренного развития популяций, как всегда – граница. Граница леса и чернозёма. А линия эта шла, – Николаич начал чертить на песке, – от Пиренеев, по южным европейским горам, Карпатам, и вот так наискосок, с валдайским карманом уже до Подтаймырья на уровне Вилюя.

– Ага! – почесал затылок Семён. – Поэтому Орлик на Вилт Оке клюнул вниз на 49-м градусе, а испанская Ока с гренадскими басками вообще на 43-м, то есть Цепь на этом участке выстроили аккурат по линии ледника, значит, ещё во время ледника; а ирландское звено прицепили после, когда с будущей Англии ледяная корка спала, а это тысяч восемь назад. Когда же ледник ушёл, сделали правильный западный дубль: Дублин, Ав-Ока, Арклоу на правильном 52-м градусе.

– Наверное, так, – поправил очки Николаич, видимо, собравшись кое-что подытожить в своей теории. – Ледник покрывал весь север Западной Европы, включая Британские острова, Нидерланды, Бельгию, половину Германии и Франции, страны Скандинавии, Финляндию, Данию, Альпы. А на южной кромке, само собой, ничего кроме леса и негров с Африки, зато вот от Карпат и дальше на северо-восток в несколько сотен километров полоса – леса и луга, а вторая полоса – чернозёмы. 70 тысяч лет ледник лежал, чуть на север, чуть на юг, но всё вдоль этой грани. А теперь посмотри, где середина этих полос с пятьдесят второй параллелью пересекается – Ока. На юг чернозёмы, на север леса до самых ледяных гор. Вот где пупок человечества! Там, – ткнул в западную Европу, – горы по краю, тут, – ткнул в северную, – море, так что жить можно было только здесь, в верховьях Волги, Оки и Дона. Хорошо и долго. Бог нас здесь поселил или мы сами тут сгрудились – не узнать, но именно здесь он проявил к нам первую милость: дал код божественной речи. Тут и шло накопление энергии, детство и юность… двадцать, может, и тридцать тысяч лет… человек мужал, осваивал слово, как инструмент понимания мира – земли и неба, потому что слово фиксировало кишащие вокруг образы в сознании, и уже отношения человека и мира было из чего строить. На совершеннолетие он, Бог, снова посетил человека и остался доволен состоянием активной зоны, можно было делать пробные импульсы. Начались они 35–40 тысяч лет назад, на небольшой мощности, которой хватило для победы над неандертальцем; потоки в основном опять же вдоль границы отступающего-наступающего ледника: на юго-запад за ледяную альпийскую шапку, в район нынешней Сербии, и на северо-восток, к белому морю и островам, которых было несчётно, поскольку уровень океана был на сотни метров ниже нынешнего; с перерывами в 5–10 тысяч лет, следуя за гляцио-капризами, случались локальные эмиссии, так небольшие отряды появились на юге Франции и на севере Таймыра, у гиперборейцев. Первый же серьёзный импульс с мощным выбросом энергии, позволившим оторваться от кромки уходящего ледника, был сделан 12–13 тысяч лет назад, белый человек активно двинулся на восток и на юг – в Азию и Африку, положив начало всем шумерам и египтам.