Сага о Мрачных Водах. Призраки Перламутра

И полился ливень.

– О, нет…

Буря захватила власть над городом.

Глава 23. Разбитый аквариум

– Горе луковое – вот, кто ты, Матео! Как тебя угораздило съехать в крапиву?

– Я ж не специально!

– Конечно, не специально! Куда уж там?! Ох, вставай давай!

Энтони и Беатрис вытащили Матео из зарослей крапивы и отряхнули от грязи и листьев.

– Когда ж ты на человека будешь похож? – не переставала упрекать его Беатрис.

Матео начинал чесаться после «укусов» крапивы.

– Да не чешись ты! Как же ты жить без меня будешь, Матео? Убьешься и сам не заметишь.

Она посмеялась, стряхивая песок с коленок бедолаги.

– Это не смешно, Беа! Я просто… не справился управлением…

– Хорошо, что мы не на машинах.

– Ты сам как? – спросил у друга Энтони. – Не сильно ушибся?

– Вроде нет. Обошлось без шишек. Ток крапива… ай – зараза!

– Поехали, ребята, кажется, дождь собирается.

Запрыгнув на велосипеды, они закончили спуск по Крапивному Утесу. Добравшись до города, Матео и Беатрис ненадолго распрощались с Энтони. Они сказали, что им срочно нужно в «Первую Лагуну», помочь мистеру Мартинесу. Энтони ответил, что будет ждать их в «Глубоководье».

– Приходите, как закончите. У нас появились важные сведения.

– Да, Энтони! Мы скоро! Жди нас!

И Матео с Беатрис уехали в сторону центра спасения. Энтони вернулся к «Глубоководью» один. Подойдя к двери магазинчика, он поймал себя на мысли: «Черт… крапивные рубашки. Я же не отдал их Беатрис! Теперь надо как-то скрыть их от дяди…».

Он прикрепил крапивные рубашки к заднему седлу, чтобы не потерять их во время спуска. Энтони спрятал рубашки под футболку. Так он рассчитывал пронести их незаметно от дяди Альбедо.

Но стоило ему приоткрыть дверцу магазинчика, как он услышал яростный женский тон:

– И ты не вернулся, чтобы все проверить?! Как ты мог быть таким безответственным?!

– Все прекратилось, и я думал, что у них все получилось! – возразил голос Альбедо Эрнандеса.

– Как видишь, не получилось! И Проход до сих пор открыт!

Энтони завис на пороге «Глубоководья». На него в четыре глаза уставились Альбедо и Элен, дама в красном пальто с белой панамой. Только сейчас панамы на ней и не было. Женщина постоянно поправляла свои слегка растрепавшиеся рыжие прямые локоны.

Двое смотрели на Энтони.

– Дядя? Что здесь происходит?

И крапивные рубашки выпали у него из-под футболки. Поймать он их не успел.

Энтони уже наклонился, чтобы поднять их, но понял, как глупо все получилось.

– Упс… черт!

– Энтони, – прозвучал строги голос дяди.

– Да, дядя? Я могу все объяснить… это…

Энтони поднял крапивные рубашки с пола, выпрямился и взглянул на двоих взрослых. Элен, сложив руки на груди, покачала головой.

– Вы ездили на Крапивный Утес? – спокойно спросил Альбедо.

Энтони хотел что-то соврать, но понял, что это бесполезно. Собравшись с мыслями, он честно сознался и произнес на выходе:

– Да, дядя.

Элен и Альбедо обменялись многозначительными взглядами. Энтони, как всегда, ничего не понимал.

Но дядя Альбедо не злился. Напротив, он говорил совершенно спокойно. Хотя ему, определенно, не нравилось, что сейчас происходило между ними.

Альбедо Эрнандес махнул племяннику рукой и дал указание:

– Прикрой дверь плотнее, Энтони. Скоро начнется буря. У нас есть для тебя один серьезный разговор.

Матео и Беатрис, оказавшись в «Первой Лагуне», первым делом спросили у Розы про Хоакина Мартинеса.

– Он сказал, что будет в подвале, – ответила администратор.

«Демонический дельфин» – сразу поняла Беатрис.

И ребята вдвоем тут же отправились на нижние этаже центра. Накинув простые одноразовые непромокаемые халаты и бахилы, они миновали залы обработки рыбы и спустились по лестнице в подвальные помещения.

– Он до сих пор занимается его изучением? – предположил Матео.

– Вероятнее всего, – кивнула Беатрис, – возможно, мистеру Мартинесу удалось что-то выведать про это существо. Никогда не забуду, как Энтони смотрел на него в тот день…

– И не напоминай! Ты же помнишь, как ему не нравится об этом говорить?

– Да, помню. Словно Энтони что-то скрывает от нас.

– Скрывает? Он нам сегодня такого наговорил!

– Да, верно. Но мне постоянно кажется, что он чего-то не договаривает. Меня это тревожит. И теперь… эти предсказания старухи. Что бы они значили?

– Если бы поиски ответов давались так просто…

Но больше Матео ничего не сказал. Пара прибавила шаг и поторопилась в лабораторию, чтобы поскорее увидеть мистера Мартинеса. Беатрис намеревалась вернуться к Энтони в «Глубоководье» до начала ливня.

– Мистер Мартинес!

Беатрис открыла дверь в подземную лабораторию и застыла на месте. Матео был не в силах моргнуть.

То, что они увидели там, поразило их до глубины души.

Большой аквариум, в котором прежде плавал жуткий демонический дельфин, разбит.

По полу разбросаны осколки битого стекла. Повсюду вода. И кровь. Хоакин Мартинес лежал на полу, весь израненный. Его костюм – оборванные тряпки. На руках и груди виднелись кровоточащие порезы. Рядом с ним лежал труп мерзкого дельфина, истекающий черной кровью. В руках Мартинес сжимал револьвер. Рядом с рукой блестели две гладкие жемчужины.

– О, боже! Мистер Мартинес!

Беатрис, не осознавая происходящее, бросилась к Хоакину. Она опустилась перед ним на колени и осмотрела лицо. Живой. Дышит. Глаза приоткрыты.

– Что случилось? Мистер Мартинес! Вы меня слышите?

Сначала Хоакин не отвечал. Он повернул голову в ее сторону и раскрыл глаза шире. Он прокашлялся, и Беатрис помогла ему приподнять корпус тела.

– Вы как, мистер Мартинес? Что у вас тут произошло?

На помощь подоспел Матео, придя в себя после увиденного. Он взял на себя задачу Беатрис и помогал придерживать тело Мартинеса, придавая ему сидящее положение.

Откашлявшись, Мартинес осмотрелся. Кажется, ему спокойнее видеть этого дельфина мертвым. Обнаружив в руке револьвер, он поспешил спрятать его в карман пиджака.

– Как это случилось? – спросила Беатрис уже ровнее.

– Дельфин… он… разбил стекло…

Беатрис и Матео напряженно переглянулись друг с другом. Им и в голову не могло прийти, что такое возможно. Стекло очень прочное. Оно сделано из особенного материала. Его нельзя разбить просто так!

– Как? – не понимал Матео.

– Наш клиент подрос, если вы заметили.

Беатрис только сейчас, взглянув на дельфина снова, приметила, что его туловище значительно увеличилось в размерах.

– Очень быстрый рост. У него появилось много силы. И ее было достаточно, чтобы… пробить себе путь на свободу.

Беатрис не верила своим ушам. Ее воображение рисовало в голове жуткие картины того, что довелось пережить Хоакину.

– Я был здесь, когда он начал стучать головой о стекло. Заполнял журнал наблюдений. И услышал стук. Это был он. Он хотел выбраться. Я встал и стал наблюдать за его поведением. А потом… появились трещины. Я такого не ожидал. Это было невозможно и… все же это случилось, как видите. Дельфин разбил стекло и выбрался из плена. Он напал на меня. Мы сражались. Как видите, ему удалось меня разукрасить. Но это не смертельно. Полить перекисью да завязать. Завтра все заживет. Пришлось избавиться от него самым действенным методом.

Беатрис опустила взгляд на жемчужины.

– Вы… застрелили его? – спросил Матео.

– Жемчужинами? – нахмурилась Беатрис.

Хоакин странно на нее посмотрел, словно она сказала то, чего говорить не следовало.

– Ребята, в первую очередь вы должны понять, что…

И он умолк. Хоакин Мартинес смотрел на Матео, а точнее, куда-то за него.

– Что? – тупо спросил Матео и оглянулся.

Конечно, никого у него за спиной не оказалось. Мартинес протянул руку к Матео и сорвал с его воротника зеленый крапивный лист.

Мартинес озадаченно изучал его какое-то время, а потом спросил:

– Вы были там?

Беатрис и Матео выдали себя провинившимися взглядами.

– Вы ездили на Утес к Каме?

Беатрис и не догадывалась, что мистер Мартинес может знать, как зовут ведьму.

Но они ничего так и не сказали. Им молчание говорило само за себя.

– Где Энтони? – сменил тему Мартинес, явно забеспокоившись за отсутствующего члена компании.

– В «Глубоководье», – ответил Матео, – мы как раз собирались к нему и…

Мартинес начал подниматься на ноги. Беатрис и Матео помогли своему начальнику встать. Хоакин выкинул крапивный лист прочь, достал револьвер и проверил заряженный барабан.

– Идемте. Вы оба.

Мартинес, хромая, поспешно направился к выходу.

– Куда? – бросила ему в спину Беатрис, но не желала отставать.

Хоакин грубо ответил, не оборачиваясь:

– К Энтони и Альбедо. Нужно успеть в «Глубоководье» до того, как начнется буря.

– А потом она сказала: «Буря вот-вот грядет». И мы ушли, забрав с собой эти рубашки.

Энтони закончил рассказывать Альбедо и Элен историю о своем путешествии на Крапивный Утес. Он решил ничего не скрывать от дяди – знал, что будет только хуже. Его главная цель – не врать родному человеку, а разобраться в том, что происходит. Как ему велел Скальд. Вместе они хотели понять, что или кто угрожает Перламутр-Бич.

– И это все? – Элен в недовольстве сложила руки на груди и опустилась на стул.

– Да, все, – кивнул Энтони.

– И больше она ничего вам не сказала? – допытывался Альбедо.

– Я рассказал все, что запомнил.

Альбедо подался вперед к нему.

– Ты абсолютно в этом уверен?

Энтони смотрел в глаза дяде и не узнавал их. Он никогда не видел Альбедо таким серьезным. Или строгим? Требовательным? Озадаченным? Раздраженным? Он словно пытал его, когда Энтони рассказывал про поездку на Крапивный Утес. Альбедо явно выпытывал из него каждую мелочь. Он хотел что-то услышать.

«Он тоже… хочет что-то понять».

– Великое Столкновение двух лун… – задумалась Элен, – это серьезно, Альбедо. Мы больше не можем оставаться в стороне. Пора действовать, как в давние времена.

– «В давние времена»? – переспросил Энтони. – О чем это вы?

Альбедо устало провел пятерней по волосам и взглянул на племянника. И в его глазах не было злости или осуждения, которые Энтони ожидал встретить. Такого вообще никогда не случалось.

Альбедо целиком и полностью поддерживал своего племянника во всем. И всегда хотел его защитить. Энтони это отлично понимал.

«Это происходит и сейчас. Он ничего не говорил мне, чтобы… защитить меня».

Это единственный верный и неоспоримый вывод, который Энтони мог сделать.

– Объясните же! – вопросы без ответа не давали ему покоя. – Что это все значит? О чем говорила Кама? Сказка. Я чувствую, что она что-то значит. Черная Сова, Смерть в белом, розовый зонтик, рыба… кто они все такие? Скажите же! Дядя, я же вижу, что тебе что-то известно. И вам, Элен, тоже. Я запутался. Я рассказал тебе все, что знаю сам.

Кроме одного…

– Кто надоумил тебя отправиться на Крапивный Утес? – спокойно задал новый вопрос Альбедо.

И Энтони словно язык проглотил.

Он не хотел выдавать нового друга, не хотел, чтобы дядя злился на доктора. Скальд помог ему. Они вместе с Айс… они…

– Энтони Эрнандес.

Снова этот тон. Снова это обращение.

– Я же не дурак, мальчик мой. Я понимаю, что ты не сам задумал подняться на Утес именно сегодня. Тебя кто-то надоумил. Скажи мне. Я не буду злиться. Обещаю. Я просто не хочу слышать то, чего не хочу слышать. Понимаешь?

«Нет… не понимаю. Чего он не хочет слышать? А если он не хочет слышать про Скальда?».

– Энтони, – Элен обратилась к нему, – ты должен ответить своему дяде. Это важно. Мы не будем сердиться на тебя. Правда.

«Да не на меня! На Скальда!».

– Так, кто же он, Энтони? Скажи.

И он сдался под таким натиском:

– Доктор Скальд.

Энтони внимательно наблюдал за реакцией дяди. Кажется, все не так плохо. Глаза Альбедо не выдали чувств. Никакой злости. Только сильная обеспокоенность.

– Что ж, могло быть и хуже.

– Да уж, – выдохнула Элен с облегчением, – едва не попались…

А потом зазвенели колокольчики. Подул сильный ветер, и на пороге «Глубоководья» появились трое: Матео, Беатрис и Хоакин Мартинес.

– О, господи боже! – воскликнул Альбедо, увидев израненного друга. – Хоакин! Как тебя угораздило? Принесу бинты. И закройте дверь плотно! Сейчас как начнется…

Альбедо быстро вскочил и убежал в кладовую за аптечкой.

– Что это с вами, мистер Мартинес? – ужаснулся Энтони.

Но Хоакин оказался не в силах говорить.

– Дельфин выбрался из аквариума и напал на него, – объяснила Беатрис, – он разбил стекло… мне самой в это не верится! И мистер Мартинес… застрелил его.

– Теперь он мертв, Энтони, – добавил Матео, – тот мерзкий дельфин.

«Мертв… вот оно как».

Хоакин поднял усталый взгляд и увидел того, кого явно не ждал увидеть.

– Элеонора ван Касл…

– Хоакин Мартинес!

Элен смотрела на него, как на человека, которого знала всю жизнь.

– Что? – удивился Матео. – Вы знакомы?

Двое посмеялись в ответ. Элеонора ван Касл обняла Хоакина Мартинеса, но сделала это аккуратно, чтобы не надавить на раны.

– Приятный сюрприз, Элен. Не думал, что ты так быстро приедешь.

– Как только Альбедо позвонил, я сразу поспешила закончить все свои дела и приехать. Явилась по первому же зову, как в давние времена.

– Рад снова встретить тебя. Надо же… семь лет прошло, а ты все также прекрасна.

– Не могу сказать про тебя того же. Видок… словно только что вылез из адской бойни.

– Можно сказать и так!

– Столько лет прошло, а какие-то вещи совсем не меняются.

Альбедо вернулся с аптечкой и подозвал Хоакина к себе. Мартинес уселся на стул и предоставил себя лекарю.

– Приятно видеть нас снова вместе, – Альбедо открыл аптечку и достал из нее бинты, перекись и йод, – как будто и не было этих семи лет.

– Подумать только, что Печати снова в сборе, – тепло улыбнулся Мартинес.

– Печати? – переспросил Матео. – О чем это вы?

Трое взрослых уставились на троицу ребят, прибывавших в полном замешательстве. Они ничего не понимали, и Энтони задал свой главный вопрос:

– Дядя, кто вы такие?

И за стенами «Глубоководья» раздался гром.

Глава 24. Дом сов

– Папа.

Голос мальчика разносился эхом во тьме.

– Папочка.

Казалось, что голос двигался. Кружился вокруг него.

– Папуля.

Снова и снова.

– Папа.

Тело пронзила жгучая боль.

– Папочка!

Голова раскалывалась на осколки.

– Ты будешь искать меня?

Сознание брело в бесконечном тумане.

– Ты же найдешь меня?

Он отчаянно тянулся к жизни. К свету.

Но света нет.

– Вот он я! Прямо здесь! Поймай меня!

Голос… такой знакомый. Такой близкий. Такой родной.

– А почему ты так висишь? Так странно… и руки твои… в крови…

Голос начал угасать.

И он помчался за ним во мрак.

Только бы голос не исчез…

Пусть он будет рядом! Рядом всегда!

– Нат! – он закричал.

– Папа?

– Натаниэль! Где ты?

– Я здесь, папочка. Я всегда рядом. Просто ты… не замечаешь меня.

«Не замечаю…».

– Мы еще поиграем! Обязательно поиграем, папочка. Мама… ждет меня.

«Силиста. Она мертва».

И Скальд открывает глаза.

Он видит ее перед собой. Силиста. Это их дом. За окном шумит Сапфировое море. В комнате светло и уютно.

– Силиста…

Она сидит на кресле и гладит большой живот. Силиста улыбается и протягивает ему руку.

– Скальд, иди ко мне. Потрогай.

Он идет. И каждый шаг дается ему легко, словно он летит по воздуху. Скальд подходит к своей жене, присаживается у кресла на ковер и кладет ладонь на ее живот.

– Чувствуешь?

«Пока нет…».

– Ощущаешь его?

И он почувствовал легкий толчок. А потом еще раз. И еще раз.

– Да, Силиста. Я его чувствую.

– Наш маленький Нат. Наш Натаниэль. Ты рад, Скальд?

На его щеках проступают слезы.

– Да, Силиста. Очень. Но почему… почему я не чувствую счастья?

Она наклоняется к нему ближе. Он смотрит в ее большие голубые глаза. Силиста заправляет непослушный светлый локон за ухо. И целует его в губы.

Скальд растворяется в поцелуе.

Его руки тянутся к ней.

Он обнимает ее.

Снова открывает глаза – и вот он уже кружит Силисту в свадебном платье.

– Ты прекрасна. Ты знаешь это?

Она звонко смеется, запрокидывая голову назад. У нее длинная и тонкая шея. Нежная кожа.

Скальд прикасается лицом к ее шее и вдыхает ее запах, сводящий с ума.

– Скальд! Скальд, прекрати! На нас же смотрят.

– А мне плевать. Пусть смотрят.

Вокруг стояли гости, но Скальд их не замечал. В воздухе летали белые лепестки роз. Лучи солнца заливали все вокруг.

Но для него существовала только она одна. Только Силиста. И весь мир ему был не нужен.

Мир, в котором ее нет, ему точно не нужен.

– Я хочу быть рядом, – сказал он, – всегда.

– Так и будет, Скальд. Я никуда не уйду. Мы будем вместе. Обещаю.

Он крепко обнял ее. И заплакал.

Скальд растворился в нежных объятиях и исчез.

И раздается детский плач.

Белый свет заливает комнату. Силиста в белом халате лежит на койке с поднятой спинкой. На руках она держит клубок пеленок, в которые завернут их сын. Ее влажные волосы распущены и волнами стекают по подушке.

Скальд сидит рядом.

– Посмотри, Скальд. Наш малыш. Наш маленький Натаниэль родился.

По его разуму, словно ток ударил.

Скальд заморгал. Ему это не виделось. Он был здесь. Живой. Настоящий.

Он чувствовал все вокруг, эту реальность. Счастливую реальность.

– Держи.

Силиста передала ему сверток. Скальд взял на руки новорожденное дитя. И так боялся смотреть на него.

«Я никогда… не видел… его».

Плач уже утих.

Это напугало его, и Скальд опустил взгляд.

На руках он держал почерневший багровый комок плоти, лишь отдаленно напоминавший человеческое существо.

– Нет…

Мертвый. Гниющий. Разлагающийся.

– Нат! Нет!

Скальд в панике отрывает взгляд от ужасного зрелища и смотрит на Силисту – она довольно улыбается, а по краям губ стекает кровь.

– А ты думал, что все будет так просто? Думал, что сможешь получить то, что хочешь? И все твои страхи рассеются? Нет, Скальд… твой кошмар…

И голос Силисты изменился. За нее говорила совсем другая женщина. Она произнесла:

– …только начинается.

И Скальд закричал от боли, прожигающей руки.

Он сильно зажмурился, и реальность вокруг него переменилась.

Скальд обнаружил, что его ноги не касаются твердой поверхности. А тело не поддается контролю разума. Он висит, прижатый к холодной бугристой стене. Руки подняты вверх и распластаны в разные стороны. Запястья горят ледяным огнем. Цепи. Острые. Металлические.

Его приковали.

Открыв глаза, Скальд увидел женщину с повязкой на глазах. Присцилла Пирс. Это был ее голос, которым заговорила Силиста в конце кошмарного видения. Она стояла перед ним и открыто потешалась. Ведьма заливалась хохотом.

– А ты поверил! Вас, простых людей, так легко одурачить! Неужели, ты, правда, думал, что смог наконец избавиться от своего мучительного прошлого, и вернуться туда, где был счастлив, пускай и единственный раз в жизни? Ах, Скальд, Скальд, Скальд… как же ты наивен!

Несмотря на то, что Скальда подвесили над полом, Присцилла могла смотреть прямо ему в глаза благодаря своему высокому росту.

Его перенесли в пещеру. Водяную пещеру с лазурными каменными ребристыми стенами. Звучали звуки капель. Стена, с которой Скальд соприкасался спиной, влажная. Сквозь камни текли подземные воды. Вокруг простилался небольшой пустующий зал пещеры, из которого вело несколько коридоров. А весь потолок… усеян совами.

Руки Скальда прикованы цепями к стене. Ноги свободно болтались в полуметре от пола. Наручи сильно натирали израненные запястья.

Присцилла Пирс… пускай ее глаза завязаны, Скальда не покидало ощущение, что она все видит. И даже слишком хорошо.

– Какой душка… только посмотрите на него.

Она поцокала язычком и осмотрела Скальда с ног да головы.

– Мне поручено подготовить тебя, Скальд. После бури сюда явится Верховная Матерь, и она должна быть довольна моей работой. Ты понимаешь?

– И кто же она, эта Матерь? – спросил он.

– Ох, она тебе понравится. Думаю, вы найдете общий язык. Вам есть, что обсудить. Поверь. Многое. Очень многое. А пока…

Она потянулась к нему.

Ее лицо приблизилось к его лицу.

Он чувствовал ее влажный морской запах.

Ведьма вглядывалась в его глаза и приглушенно дышала.

– …ты мой, Скальд. И я позабавлюсь с тобой на славу.

«Что эта безумная стерва задумала?» – испугался Скальд.

Он подергал руками, но это не помогало. Он получил лишь два результата: грохот цепей и боль в запястьях.

– Зачем я тебе?

Присцилла не сдержала ехидной улыбки. Она положила руки на его плечи и потянулась пальцами к шее.

– Доктор… что же у вас с руками, доктор?

«Только не это».

– Давайте посмотрим? Может, я смогу чем-нибудь помочь?

Присцилла, посмеиваясь, потянулась к правой руке Скальда и зацепила ногтем край бинта.

– Кто же наложил вам такую хорошую повязку? Сомневаюсь, что вы сделали это сами. Наверняка это был человек с большим опытом. Он хорошо заботится о вас.

«Только бы они не добрались до Литы. Если я в опасности, она… тоже».

Присцилла порвала бинт и начала разматывать повязку на руке.

– Прекрати!

Скальд задергался. Он двигал рукой, мешая ведьме делать свое дело. Но это причиняло только мучительную боль.

– Не дергайтесь, доктор Скальд. Зачем так мучатся? Я все сделаю сама.

Присцилла перестала просто разматывать бинты. Она начала их рвать. Ведьма безжалостно обнажала руку Скальда, отбрасывая белые грязные ошметки за спину.

– Как туго завязано! Прямо и не разорвать! Но я… постараюсь! Ах!

Она избавила правую от бинта, оголив ее.

– Ах… вы только посмотрите на эту красоту. Как это прекрасно.

Она провела ладонью по израненной коже. Руку Скальда от пальцев до локтей покрывали шрамы и кровоточащие царапины. Кожа сухая и потрескавшаяся.

– И как же вы с этим живете, доктор Скальд?

«Не твое дело, тварь».

– Давайте я займусь второй рукой?

Присцилла переместилась в левую сторону и принялась усердно избавляться от бинтов. Каждое ее прикосновение доставляло Скальду неприятные болезненные ощущения. Присцилла так или иначе прикасалась к руке, к ранам, и это приносило страдание.

– У вас такие красивые руки. Мне нравится. Правда. Не каждый мужчина может похвастаться таким изяществом.

Скальд понимал, что над ним глумятся. Он считал свои руки ужасными и страшными и всячески скрывал их от глаз посторонних. Настоящими их могла видеть только Лита. С ней Скальда связывали особые отношения.

– Я хотела бы насладиться вашими руками, Скальд. Я не могу наглядеться на них… не могу перестать их трогать…

Присцилла избавилась от всех бинтов. Холодные влажный воздух ударял по каждой ране, по каждой трещине, по каждому шраму. Скальд чувствовал, как из раны начали кровоточить.

– Что может быть прекраснее?

Присцилла потянулась к нему.

Она прикоснулась к его руке щекой, а потом и губами. Она целовала его израненную кожу, поднимаясь выше и выше, к запястью. К пальцам. Она нюхала его кожу. Присцилла водила по ранам языком, слизывая кровь, которая вытекала из трещин между фаланг.

– Как вкусно…

Дыхание ее стало частым. И голос поменялся, стал тоньше и тише.

– Она течет в тебе… в этих жилах…

«Ей это нравится… она получает от этого эротическое наслаждение».

И Скальд видел это в ее поведение. В ее легких стонах.

– В твоей крови… такая сила… ах!..

Дыхание ведьмы сделалось частым. Она упивалась наслаждением и благодатью, которую получала.

– Часть ее силы… моя… моя… Ах… Ах…

Он чувствовал, как ее передние верхние зубы впиваются в кожу снова и снова.

Скальд не понимал смысла этих слов

– Я хочу, чтобы вы были моим… целиком и полностью.

«Насколько она безумна? Что она от меня хочет? Что течет в моей крови?».

Скальд взял себя в руки и произнес:

– Я не могу быть вашим, и вы это знаете. Как вы сами сказали, я принадлежу Верховной Матери.

Это ее разозлило.

Скальд добился того, чего хотел.

Он видел, как исказилось лицо Присциллы. Ее губы скривились в недовольстве и от осознания того, что есть кто-то, кто сильнее и важнее ее. Кто-то, кому он, Скальд, должен достаться по праву. А она – просто фигура на шахматной доске. Пешка, жаждущая стать ферзем. Слуга, которому нравится сидеть на троне в отсутствии короля. Присцилла недовольна своим положением в Лиге. Она хочет большего.