Сага о Мрачных Водах. Призраки Перламутра

– Исключено, Скальд. Если бы кто-то из персонала передал такой ключ пациенту, чтобы тот смог выбраться из своей палаты, то это очень глупый поступок. Все знают, что двери в палаты можно открыть только с наружной стороны. Ключ не подействует с внутренней стороны.

Лойс уже не злился на Скальда за то, что тот пытался уличить в преступлении медицинских работников больницы.

Иасо и сам понимал, что из всех вариантов именно этот – наиболее разумный, как бы он ему не нравился.

– Допрос моих людей не приведет ни к чему, – рассуждал Иасо Лойс, – если преступник скрывался среди них, то он не выдаст своих секретов. Ему достаточно вести себя, как все. У всех есть алиби.

– Кроме тех, кто дежурил ночью в это время. Круг поисков значительно сужается.

– Их нельзя просто взять и обвинить за то, что они не делали!

– Неужели… никто ничего не видел? Если это не персонал, а кто-то другой. Как еще это могло случиться?

Лойс выкрикнул:

– Я не знаю!

Иасо тяжело дышал. Его плечи ритмично поднимались и опускались.

– Прости, Скальд… я не знаю. И я бьюсь над этой загадкой все утро. Я понимаю, что все ведет к тому, что виноват кто-то из персонала, но я… я просто знаю, что это не так. Понимаешь?

И Скальд мог это понять. Он видел в Лойсе искреннюю уверенность в своих людях. И самое страшное, если кого-то ложно обвинят.

«Но если это не медработник, то кто? Как это, черт возьми, могло случиться?».

Скальд тщетно бился над разгадкой.

«Если никакое рациональное суждение не помогает. А сейчас вообще ничего рациональное не помогает! Остается только… искать иррациональные причины. Тьма… тьме понадобились безумцы…».

Раздалось гудение. Линси слегка подпрыгнула, а потом сунула руку в карман и выхватила из халата рацию.

– Да… да, уже спускаемся. Сейчас будем. Конец связи.

И вернула рацию в карман.

– Что там? – спросил Иасо.

– Людо Ксавьер здесь.

– Ох! Тогда надо идти. Скальд, ты с нами или подождешь?

– Я останусь, если не возражаете. Осмотрюсь.

– Хорошо-хорошо… тогда я вернусь с Людо через пару минут.

– Конечно, я подожду.

– Идем, Линси.

И психиатр с медсестрой быстро удалился из коридора второго этажа.

Скальд, оставшись в отделении с пациентами и санитарами, осмотрелся. Он подумал: «Если зло Перламутр-Бич замешано в побеге пациентов, то как оно наладило с ними контакт?».

Что-то должно было воздействовать на сбежавших пациентов. Скальд это понимал. И у воздействия должен быть свой канал связи.

«Что бы это могло быть?».

Тогда Скальд направился к посту, за которым сидел санитар и старательно заполнял журнал наблюдений.

– Добрый день, у меня есть несколько вопросов. Надеюсь, не сильно отвлеку? Я быстро.

Санитар растерянно поднял голову и взглянул на Скальда. Молодой человек явно спешил закончить свою работу, но предоставил Серпентесу свое внимание.

– Эм… да, конечно. Что вас интересует?

– Распорядок дня особо-опасных пациентов, которые находились здесь на принудительном лечении. Они куда-то выходят из палат?

– Нет, не выходят. Понимаете, они оказались слишком буйными. Пришлось привязывать их к койкам. Кормили тоже в палате.

– А гигиена? Они же должны мыться или хотя бы ходить в туалет?

– Утки и судна. Кожу обрабатываем сами. Вот и весь туалет.

– Значит, они не выходили из своих палат?

– Даже территории своих коек не покидали.

– Вот как?

Это серьезно усложняло дело.

«Но кто-то должен был связаться с ними. Может, каналом для них стал один из пациентов?».

Взгляд Скальда упал на открытый изолятор.

– Как сбежавший пациент попал в изолятор? Что случилось?

– О, это целая история… в общем, он как раз вел себя спокойно. Не буянил. Но потом…

Санитар приподнялся с места.

– Нет! Я не могу… это секретная информация.

– Понимаю, понимаю…

Рука Скальда ловко скользнула в карман и достала оттуда кошелек.

– Мистер…

– Понимаю, что ты верен своему работодателю, но мне стали очень интересны твои сведения.

– Я не…

И Скальд положил на пост две монеты пойко средней ценности.

Молодой санитар искушено уставился на деньги.

– Вас все равно всех будут допрашивать. А я не из полиции. Мне просто нужно знать, чем пациент заслужил оказаться в изоляторе.

– Ладно…

Санитар сгреб пойко в карман халата и подался к уху Скальда.

Его голос стал тише.

– Он разломал зубную щетку и всадил ее себе в шею.

Глаза Скальда расширились от удивления.

– Еле спасли… представляете? Ну, и ночка была! Голоса сказали… мистер Лойс понял, что этот пациент очень опасен. Он представлял угрозу для себя и для других. Он мог убить… его накачали препаратами и отправили в изолятор.

– Хм… спасибо…

– Пожалуйста, мистер. Я вернусь к работе?

– Да-да, разумеется.

Санитар опустился на стул и продолжил заполнять журнал. Скальд же быстренько нашел уборную для пациентов и направился туда.

Прикрыв за собой дверь, он остался наедине с немытыми туалетными кабинками, влажными душевыми и треснутыми раковинами. Синяя плитка неприятно смотрела на него со всех сторон. Свет приглушен. Лампа мерцала. Запах оставлял желать лучшего.

– Итак, значит, он стоял здесь, у этой раковины и чистил зубы.

А над раковиной висело заляпанное треснутое зеркало.

– Чистил зубы, смотрел на себя и…

Скальд опустил взгляд вниз, на кран.

– Шла вода.

Он открыл кран и пустил струю воды.

Вода оказалась чистой и без запаха. Что-то подсказывало Скальду, что ответ стоило искать в воде.

– Он мог полоскать этой водой рот. И тогда через воду на него воздействовала сила… черт, о чем я думаю? Какой бред! Другие же тоже пили воду… почему он?

Скальд проигрывал сцену чистки зубов и неожиданно замер перед зеркалом.

– Когда человек чистит зубы, он смотрит в зеркало. Иногда себе в глаза, но чаще – на рот. На зубы. И совсем не замечает, что…

И Скальд заметил тень.

Темный силуэт стоял за его спиной в отражении…

Скальд резко обернулся: никого. Он один в помещении.

– Вот так придешь в психушку и сам свихнешься…

Но стоило Скальду вернуть свой взгляд на зеркало, как из трещины полился ослепительный белый свет.

– Что это?

Света становилось больше и больше. Белые лучи заполняли всю комнату.

Из вида исчезли стены, потолки и раковина. Все заполнял белый свет, струящийся из трещины в зеркале. И вот уже Скальд не видел комнаты вокруг. Все растворилось.

И Скальд, сам того не ведая, пропал из пространства привычного для него мира.

Глава 19. Белая Смерть

– Шон…

– Я люблю тебя, Айс. И мы будем вместе. Обещаю. Я не исчезну из твоей жизни и всегда буду рядом с тобой.

– Можно ли тебе верить?

– Не доверяешь мне?

Он говорит снова:

– Ты веришь мне, Айс?

– Да, Шон… кажется, верю.

И я чувствую его губы на своих губах.

А потом… раздаются крики, мерзкие, ужасные, противные голоса:

– Сердце… да… вырезать… Вырезать и сожрать! Дайте мне его… дайте мне сердце… я больше не выдержу!..

И я кричу.

– Рыба обезглавлена!

– Рыба готова к трапезе!

– Во славу Верховной Матери! Да благословит она наша души в Пепельных Глубинах!

– Мой мальчик, ты хорошо поработал. Давай я помогу.

Я снова… кричу…

– Нет!.. Шон!

Но меня не слышно.

– Шон!

Мой голос тонет во тьме.

Я падаю во мрак. И растворяюсь. Тьма становится частью меня.

Раздается шорох. Я ощутила, как холодок пробежал по поим ногам. Тело. Не могу пошевелиться. Или я…

Глаза приоткрыты. Свет смотрит на меня. И раздается тихий шелест бумаги. Звенит что-то стеклянное.

Я не одна.

Медицинский кабинет. Да, я помню. Я уснула здесь, на этой кушетке. Вместе с Энтони. Он ушел. И Скальд тоже.

Тогда… кто…

– Айседора, – раздался приятный нежных девичий голос.

Девушка в белом халате подошла ко мне.

– Простите, что потревожила вас. Я не хотела будить.

Будить?

Этого я и хочу – проснуться наконец, чтобы больше не видеть этого кошмара.

Черт!

Я стараюсь подняться и сесть. Мне помогли.

– Вам уже лучше. Доктор Серпентес велел мне сменить вам повязки. Он позвонил утром и рассказал, что случилось ночью. Соболезную вам. Кстати, меня зовут Лита.

Лита… необычное имя. И лицо у нее миленькое. Не верится, что такая девушка может работать медсестрой. И откуда у меня такие стереотипы?

– Лита… что ж, рада познакомиться с тобой. Можешь звать меня Айсед… просто Айс. Зови меня Айс.

– Ах, я так привыкла называть доктора Серпентеса по фамилии. Он вечно просит называть его просто Скальд. Никак не могу перестроиться. С вами я постараюсь исправить это. Очень приятно познакомиться, Айс.

– Я не слишком старая, чтобы ты обращалась ко мне на «вы». Давай проще, Лита. Ладно?

– Как скаже… как скажешь, Айс. Давай я сменю тебе повязки?

– Хорошо.

Лита отправилась за перевязочным материалом. Она приготовила чистые марлевые повязки, пластыри и бинты. Лита бережно избавила меня от ранее наложенных повязок и сбросила их в мешок.

– Сколько сейчас времени?

– Два часа дня. А что?

– Я так долго спала…

– Не так уж и долго, учитывая бессонную ночь. Тебе полезно выспаться, Айс. Организму требуется большой отдых после такого потрясения. Это стресс для всех функциональных систем.

А она еще и умна не по годам. Теперь я начинаю понимать, почему Лита работает с доктором Скальдом: она все умеет. Я, ничего не мысля в медицине, вижу, как она профессионально, аккуратно и при этом быстро меняет на мне повязки.

– Некогда мне отдыхать, – выдохнула я, – нужно съездить к его матери. Все рассказать. Она должна знать.

– Уверена, что сегодня – лучший день для этого?

– Чем дольше я оттягиваю этот момент, тем тяжелее становится. Медлить нельзя. Мне нужно поехать.

Лита, сменив все повязки, сняла печатки и сбросила их в тот же мешок с отработанным материалом.

– Лита.

– Да, Айс?

– Мне нужно немного… пойко на проезд в метро. Одолжишь?

– Конечно! Что за вопрос?!

Лита мигом подскочила к стулу, на котором оставила свою сумочку. Из маленького кошелечка она достала несколько пойко.

– Держи. Можешь не возвращать.

– Ох, будь уверена, Лита, я обязательно верну. Я всегда плачу долги.

– В этот раз не стоит. Повязки держатся крепко, езжай, куда нужно. И возвращайся сюда.

Да, я вернусь. У меня еще есть незаконченные дела.

Пойко хватило не только на проезд, но и на хот-дог в забегаловке рядом со спуском в метро. Я жутко проголодалась. Долгое время любая еда вызывала у меня отвращение. Как вспомню ту рыбу… те креветки… пальцы в банке… надкусанный гамбургер Большого Дика… фу! Какая гадость! Тошнит… и еще долго будет тошнить. Хот-дог оказался не таким мерзким, каким казался в моих мыслях. Организм не обманешь – ему нужна еда, как бы я к ней ни относилась.

Перламутр-Бич. Кажется, этот город никогда не спит. Все куда-то несутся, спешат – такого никогда не было. Все переменилось. Перламутр-Бич – туристический город. Здесь вечный праздник, легкая музыка, веселое настроение. Никаких забот.

Но не сегодня.

После прошедшей ночи этот город перестал быть прежним. Такая пробка! Кошмар. Походу, люди валят из города. И правильно делают.

На рекламных щитах передают новости: трупы в лесу, маньяк, сгоревшее поместье, отравленная рыба.

Отравленная рыба… мне это удалось. Вероятнее всего, доктор Скальд уже успел обо всем властям через начальника полиции. Да, Людо Ксавьер знает свое дело. Если Скальд ему доверяет, то и я тоже. Доктор показался мне хорошим человеком, надежным, верным. Как и Энтони Эрнандес. Славный малый. И у всех у нас незавидное прошлое.

В метро толпа. Настоящий час пик. Только бы не перепутать ветку во всем этом хаосе: хочу закончить с делом, как можно скорее. Что я ей скажу, его матери?

Шон… мертв.

Как бы я хотела, чтобы мне об этом сообщили?

Да никак!

Черт!

Как бы я ни выразилась, я поставлю ее перед фактом: ее сын мертв. И это уже не исправить. Я отомстила за его гибель, но спасти… спасти его не смогла.

«Сердце! Оно мое! Мое! Отдайте мне его сердце!».

Эта сука… эта поедательница сердец… она сдохла первой.

И я ни о чем не жалею.

Вагон переполнен. Пришлось прижаться к стенке и ждать своей остановки. Впереди еще три станции. Это совсем рядом.

Вагон гремел и звенел. Шумели колеса, скользя по рельсам. Люди читали газеты с последними новостями, отчаянно кому-то названивали. У всех сейчас началась горячая пора – проблемный период. И самое страшное – они даже не догадываются о масштабах всего ужаса. И еще важнее – я сама об этом не догадываюсь.

Подозреваю, что Грейтсы – только начало.

Лампочки замерцали. Мы въехали в темный туннель. Вокруг зашумело и зашипело. А потом… грохот!

Вагон покачнулся.

Проклятье! Чуть не упала, но успела схватиться за поручень. Что происходит?

Остановка…

Но мы не приехали.

Свет… мерцает, мерцает… и погас.

Темнота.

Люди зашумели. Началась паника. Что происходит?

Мы не едем. Поезд стоит в туннеле. Электричество отключилось?

Только не сейчас… почему опять со мной творится подобное дерьмо?!

– Мамочка, мне страшно, – раздался где-то в толпе слабый детский девичий голосок.

Загорелся холодный свет. Электричество заработало. Но мы все еще не едем. Люди замерли, словно ожидая нового грохота. Он не произошел.

Но я заметила… скользкую текучую белую массу, струящуюся по стенкам вагона.

Что это такое?

Белая жидкость тянулась к пассажирам вагона и стекала им на головы, закрывая лица. А они… они даже не видят этого! Все стоят так, словно ничего вокруг них не происходит!

Белая жидкость лентами опускалась с потолка и цеплялась к лицам пассажиров, обволакивая их головы плотным непрозрачным молочным шлемом.

– Какого черта?!

Что за мерзость?!

Я сделала несколько шагов вперед, чтобы уйти подальше от стены. Белые нити не собирались проделывать со мной то же самое. Кто-то хочет, чтобы только я видела происходящее. Те пассажиры, кого захватила белая субстанция, стали безвольными. Они застыли, словно каменные изваяния. Они продолжали жить, но лишь своим телом. Они сделались бездвижными окаменелыми существами.

Надо выбираться.

Я уже направилась к дверям, как вдруг поезд резко двинулся с места. Я прижалась к поручню. Выхода нет. Я же не могу выскочить из движущегося на полной скорости по туннелю поезда. Белая масса не касается меня. Она зачаровала всех пассажиров вокруг. Осталась лишь я.

Туннель закончился.

Поезд выехал из темноты. Я увидела за окном… воду. Бесконечное водное пространство, гладкое и ровное, отражающее в себе звездное ночное небо. Вокруг из воды торчали обломки мусора – помойные баки, смятые черные мешки, пустые грязные коробки, разваленная мебель и прочий хлам: бутылки, полиэтиленовые пакеты, кожура от овощей и фруктов.

Словом, настоящая помойка среди бесконечной водной темно-синей глади с мерцающими звездами. А лун нет, ни одной из двух.

Поезд остановился на станции, и двери открылись. Я осмотрела вагон – люди не шевелились. Белая субстанция приковала каждого к своим местам.

А вокруг тишина.

Я аккуратно прошла к открытым дверям, выглянула наружу: никого. Вышла на каменный пирон и смотрелась: только один вагон… где остальной поезд?

Куда меня занесло, к чертовой матери?!

Дышать здесь трудно. Каждый вдох давался с каким-то неприятным натяжением. Воздух вокруг казался плотным. И ветра нет.

Я прошла к каменным ступенькам ведущим к воде. Глубоко ли? Я нашла под собой камень и бросила вперед. Он упал передо мной на водную гладь, и верхняя часть его выглядывала наружу – совсем неглубоко.

Стоит попробовать?

Держась за перила, я спустилась по ступенькам и вытянула ногу вперед, к воде. Наступила. Под водой оказалась твердая поверхность. Здесь совсем нет глубины. Можно идти.

Я отпустила перила и встала на водную гладь двумя ногами. Только бы дальше не оказалось провала в глубину. Вот это будет неприятность!

Я осмотрелась еще раз и среди бесконечных скоплений мусора, разбросанных по всей территории до самого горизонта, я увидела голое тонкое дерево, растущее из воды. Его стройные ветви тянулись к ночному небу, к звездам.

Я медленно направилась к дереву, проверяя каждый свой следующий шаг на глубину. За несколько шагов до дерева я заметила, как кончики ветвей засветились белым. И молочный свет потек сверху вниз, струясь по коре.

Свет преобразился в текучую сливочную субстанцию – точно такую же, какая захватила в свой плен всех пассажиров поезда.

Белая жидкость стекала с дерева по ветвям к корням, к воде. Она потекла по водной глади в мою сторону и остановилась на некотором расстоянии. Белая сущность началась подниматься вверх, взлетая в воздух. Передо мной образовался аморфный столб из молочной жидкости. Субстанция становилась плотнее. Столб был невысоким, мне по грудь.

И потом… бесформенная субстанция обернулась балахоном с капюшоном. Появилась голова. И рукава, из-под которых выглядывали белые маленькие пальчики. Я не видела лица этого человечка – его полностью скрывал капюшон. Лишь босые ступни, выглядывающие из-под подола плаща.

– Я наконец встретил тебя, Айседора, – произнес детский голос.

Голос маленького мальчика.

Я пошатнулась и отступила назад.

– Остальные уже встретили твоих друзей. Остался только я. Как тебе декорации, которые я выбрал для нашей встречи?

Мне не до декораций!

– Ты кто такой? – спросила я прямо.

Мальчик посмеялся в ответ. Мне казалось, или его голос разносился по всему пространству эхом?

– Зови меня Алойш. Другие же меня называют… Белая Смерть.

Белая Смерть… он управляет этой жидкостью!

– И я хочу стать… твоим… другом!

Он хлопнул в ладоши.

– Лучше подскажи мне, как выбраться отсюда, «друг».

– Достаточно вернуться в поезд, и он увезет тебя обратно в твой мир.

– Отлично! Спасибо за подсказку. Я пошла.

Я решительно отвернулась прочь и направилась назад к вагону.

– Уже уходишь, Айс? Не спеши. Мы даже не успели поговорить с тобой.

Проклятье!

Просто иди, Айс. Не останавливайся и не оборачивайся. Просто иди к вагону. Кто бы он ни был, он явно не желает мне ничего хорошего. Плененные белой жидкостью пассажиры поезда – его рук дело. Сомнений нет.

– Разве ты не хочешь узнать, что происходит в городе?

В городе…

Я остановилась и развернулась – Алойш стоял в паре метров от меня. Чертов засранец! Как он переместился?

– О чем ты говоришь? – мой голос сделался стальным.

– Твой друг… уже у нас. В руках!

– Мой… друг?

Алойш засмеялся. Он схватился ручками за живот и согнулся пополам, содрогаясь от приступа хохота.

– Хватит ржать! Что ты несешь? Что за друг? Кто вы такие?

– Ах, Айс, а ты ведь не хотела говорить со мной. Так много вопросов! Ты подружишься с нами, Айс. Я точно в этом уверен. И ты станешь… одной из нас! Ты будешь там… по другую сторону водной глади…

По другую сторону водной глади…

От этих слов мне стало не по себе.

– Вы кого-то похитили? И затащили в такое же место?

– А ты догадливая, Айс! Я смотрю, тебя хорошенько подлатали после тяжелой ночки. Хороший он доктор, не так ли?

– Скальд… что вы с ним сделали?!

Я рванулась вперед и вытянула руки, чтобы схватить Алойша, но мои пальцы прошли насквозь через его тело. И на ладонях остались лишь следы белой жидкости…

Фу!

Я смахнула неприятную слизь с руки.

– Пока он жив. Совы… унесут его. Кто-то должен за ним присмотреть, пока…

Я присела и вымыла руки в воде под ногами.

«Совы унесут»? Что он несет?

Я помню, Скальд как-то говорил что-то про сов, но я… окончательно забыла это! Воспоминания о прошедшей ночи остались в моей голове весьма обрывочными.

– Что должно случится, Алойш? – я потребовала ответа.

И снова раздался детский смех, но и ответ последовал за ним:

– …пока Верховная Матерь не придет за ним.

Верховная Матерь…

«Будь с нами, Верховная Матерь! Будь с нами вечно! В сердцах наших! И в помыслах наших! Направляй нас. Веди нас. Мы – твой рыбий косяк. И мы пойдем за тобой на самое дно Океана. Слава тебе, о, Великая Матерь! Слава тебе! Аминь».

– Кто она? Кто эта женщина? Что вы задумали?

И я услышала механическое шипение за спиной.

– Упс… кажется, поезд покидает станцию. Айс, ты же не хочешь опоздать на него?

Вагон… он скоро уедет…

Черт!

– Кто такая Верховная Матерь?! Скажи мне, Алойш! Скажи!

Но существо в белом капюшоне лишь продолжало хохотать и причитать:

– Поезд! Айс! Поезд уйдет! Тю-тю!

Черт! Проклятье! Он все равно не признается мне. Я же вижу. Нужно уходить, пока поезд не уехал, и я не осталась здесь навсегда.

Это не сон.

Это реальность.

И меня занесло в какое-то чертового пространство, далекое от настоящего мира. Нужно выбираться сейчас же!

Я рванулась с места и побежала к вагону, который уже медленно двинулся с места.

– Нет! Подожди! Я успею!

Поднялась на пирон. Бегу к дверям.

Только бы не закрылись, только бы не закрылись, только бы не…

Успела!

Я запрыгнула в вагон, дверь задвинулись за моей спиной. Я посмотрела в окно – Алойш стоял там, на водной глади, и махал мне вслед маленькой детской ручкой.

Кто же он такой? Кто они все такие?

Я выдохнула и закрыла глаза. А когда открыла… вернулась: пассажиры толпились в вагоне. Белая тина исчезла. И мы вернулись в темный туннель. Поезд в полном составе двигался к следующей станции.

– С вами все в порядке? – спросил у меня незнакомый мужской голос.

– Да-да, не беспокойтесь.

Я даже не поняла, кому ответила.

Увидела свободное место – села. Смотрю на беговую строку, указывающую название станций. На следующей мне надо выходить.

Реальный мир… неужели из него так легко выбраться?

Но как это случилось?

Все из-за него… Алойш, кем бы он ни был, устроил этот спектакль. Но для чего? Что я узнала?

Верховная Матерь реальна.

Врагов у нас много.

И Скальд…

О, боже! Скальд!

Глава 20. Крапивный Утес

– Так высоко! Никогда бы не подумала, что подъем в Утес такой крутой!

Энтони взглянул на Беатрис, он видел, что девушке крутить педали стало тяжело. Подъем, действительно, оказался очень крутым. И еще солнце слепило прямо в глаза.

– Смотрите! Крапива!

Матео обратил внимание на заросли крапивы, растущей по обе стороны от дорожки, ведущей в гору.

– Да она с меня ростом! – поразился Матео. – А может, и выше!

Энтони ужаснулся – крапива достигала в высоту невероятных размеров. Таких широких листьев и толстых стеблей он прежде никогда не видел.

– Едем на Крапивный Утес и совсем без оружия, – озадачился Матео.

– У меня есть перцовый баллончик! – похвасталась Беатрис.

– Я про крапиву, Беа. Чем ее рубить?

– Думаю, рубить крапиву ведьмы не самая лучшая идея, – подметил Энтони.

Двое друзей молча с ним согласились. К тому же крапива не мешала им двигаться вперед – она росла по сторонам и оставляла довольно широкое пространство для дороги.

Энтони стало гораздо спокойнее после того, как Беатрис и Матео приняли все то, о чем он им рассказал в пути. Они не стали перечить идее отправиться на Крапивный Утес после того, как узнали историю, случившуюся на Пляже и в кабинете доктора Скальда. Энтони получил то, чего ему так не хватало – поддержку друзей.

Он точно не знал верят ли они ему искренне и до конца или соглашаются, чтобы не расстраивать его. В любом случае – они рядом с ним. И это уже значит достаточно.

– Глядите! Дом! – воскликнул Матео.

Впереди из зарослей крапивы выглядывала старая деревянная покосившаяся хижина.

– И совиные головы… – скривилась Беатрис.

Вдоль дороги возвышались деревянные колья с насаженными на острия отрубленными совиными головами. И чем ближе они приближались к дому на Утесе, тем больше видели этих голов. У самой хижины протянулась нить, на которой свисали совиные головы. И с них капала свежая кровь.

– Вот проклятье! – выругался Матео. – И правда… ведьма!

Домик колдуньи со всех сторон окружали высоченные заросли крапивы. Часть из них оказалась скошена, словно пшеница. Крапива росла вокруг дома и оставляла узкую дорожку для хозяйки, чтобы она могла пройти внутрь и не обжечься.

Энтони тревожили совиные головы. Он помнил слова той дамы: «Совы – вестники снов». Зачем ведьме их убивать?

«И крапива… она словно, выращивает ее, как урожай».

Все это казалось странным и пугающим.

– Беатрис, придержи свой баллончик при себе, ладно? – сказал ей Энтони, заметив, как девушка потянулась в карман за оружием.