Николай Солнечный. Книга первая. Новогодняя ночь

Коля посмотрел на Василия со смесью жалости и снисхождения.

Он был так увлечён разговором с Липой, так усердно думал о том, как выбраться отсюда, что не заметил, как Василий сначала испугался происходящего, а потом снова перестал верить в его реальность.

– Не мечтайте. Не будет такого, – грустно ответил Коля. – Здесь всё всамделешнее. Никаких розыгрышей. Очнитесь уже. Вы же взрослый! Нужно проблемы решать, а не надеяться, что с вами кто-то шутит. Никто не шутит! Здесь всё очень серьёзно! – начал кипятиться Коля.

Взгляд Василия резко переменился.

– То есть ты хочешь сказать, что я, Соловей Василий Емельянович, взрослый человек, оказался в каком-то волшебном мире? – не верил Василий.

– Кажется, он называется изнаночным, – горько вздохнул Коля.

– Ты способный ученик, Николай, – с одобрением прошелестела Липа.

– Я с ума сойду. Или уже сошёл, – схватился обеими руками за голову Василий.

– А вот и наши красавцы в самом лучшем виде, – послышался за спиной Коли уже знакомый голос, от которого у Коли в желудке всё запело.

– Дуб, миленький, прости меня! – бросился к нему Коля, падая голыми коленями на землю перед дубом. – Я не со зла, честное слово! Я очень извиняюсь! Я не хотел!

– Я, я, я! Заладил тут, – стал ворчать Дуб. – Про Карагача бы спросил. Я его еле успокоил, уговорил не трогать вас. Что ты за мокрую лужу после себя оставил? Как дитё малое, ей-богу! Уже и на четверть часа одного нельзя оставить. Вернее, двоих. Вставай с колен. Простил я тебя. Одёжа высохла, нет? Бросай мне на ветки – быстрей обсохнет. И ты, доходяга, свои портки сюда бросай, а то век будете такими красивыми ходить.

Коля встал с колен, посмотрел на Василия и на себя самого, представил, как нелепо они смотрятся оба в костюмах Деда Мороза, но без шапок и с голыми ногами. Хотел даже рассмеяться, но видя лицо Василия, делать этого не стал.

– Это, кстати, Василий. Соловей, кажется. Он не верит, что всё здесь настоящее, только шиворот-навыворот, – сообщил Коля, развешивая мокрые вещи.

– Соловей, говоришь? – показалась из дупла борода со стеклянными глазами.

Василий как раз в этот момент нерешительно подходил с расправленными мокрыми вещами, чтобы повесить те на ветку. Но увидев проявившегося духа, так и замер.

– Вешай, не бойся. Я не кусаюсь, кха-кха, – хохотнул дуб. – Взрослым у нас завсегда трудней, чем детям. А ряженым Дедам Морозам тем более. Волшебство создают, а сами в волшебство не верят. Эх, люди, – вздохнул дуб.

– А вы что, заколдованный волшебник? – осторожно вешая свои вещи на ветки, спросил Василий.

– Я нет, а ты да, – ответил дуб. – Но я сегодня устал с вами, корни гудят. Вы, я вижу, время зря не теряли и цвет липовый нашли. Коли подарит вам липа несколько соцветий, то и к своим деревам быстрей дорогу найдёте, – красноречиво намекал дуб.

– Я ничего не понял, – честно признался Василий.

– Да всё понятно, – ответил на это Коля. – Спасибо, – поклонился Коля Дубу.

– Ишь ты, как научился. Чисто мОлодец! – не без гордости за Колю сказал Дуб.

А Коля только улыбнулся в ответ и подошёл к Липе.

– Расскажите нам про волшебников, пожалуйста.

– Про меня, волшебника, – всё ещё шалея от происходящего, но включаясь в игру, попросил Василий.

– Добро, – согласилась Липа после долгого и внимательного взгляда на Колю и Василия. – Волшебник, или как раньше говорили волхв – это чародей, который знает тайны изнаночного мира и вхож в него. Он посредник между нашим миром и вашим. Тот, кто в потаённое время наряжается в костюм и впускает в человеческий мир чародейство и даже самих духов, – объясняла липа. –  А чтобы в изнаночный мир попасть, нужно наизнанку одежду надевать. Да не всё подряд…

– А ряженого наряд, – закончил за Липу Коля.

– Ишь, запомнил! – довольно каркнул Дуб.

– Правильно. Вот все ряженые в ваш Новый год и колядки – это чародеи-проводники. Это наши помощники, которые держат нашу связь с человеческим разумом. Люди ведь про нас совсем забыли, вот и приходится и нам рядиться да под разными личинами в ваш мир приходить, связь налаживать, – рассказывала Липа.

Коля давно сидел на земле и внимательно слушал, как в детстве слушал, когда нянечка на тихом часу читала им сказки.

– Под какими это личинами? – прозвучал рядом с Колей голос Василия. В тоне его слышалось недоверие.

– Под масками значит, – пояснила липа.

– Это я понял. Не дурак. Был бы дурак – не понял. Под какими масками, я говорю, – настаивал Василий.

Садиться он не стал. Остался стоять, широко расставив ноги и сложив на груди свои могучие руки.

– Да хоть под маской того же Деда Мороза, – просто ответила липа.

– Это зачем? – только распалял своё недоверие Василий.

– Чтобы о предках напомнить или хотя бы о бабушках и дедушках, – терпеливо объясняла липа. – Дети ведь ждут в гости на Новый год не абы кого, а деда, даже дедушку Мороза. С подарочками. Как совершенно родного человека. Вот так легко всех обхитрить. Назовись дедом, войди в дом к ребёнку – и дух, а значит, настоящий прапрапрапрапрадедушка в дом войдёт и о себе напомнит, свой подарочек ребёнку сделает и связь с родом укрепит.

– Тот, кто это придумал, ясной головы человек был! Попал к нам почти случайно, как все попадают. Спасти свой род пришёл, вот они с духом это всё и придумали, – встрял в разговор Дуб. – Вспомнили старые сказки про лесного Мороза, который добрых людей одаривает, а злых наказывает, нарекли его Дедом, чтоб проход духу был. Воспользовались тем, что по всей стране на Коляды и в новогодние дни щели между вашим и нашим миром чуть ли не в каждом углу открываются, и стали каждый год такие встречи проводить. Много пользы принесли. Хотя и суеты много тоже. Но семейные, родовые связи тогда сильно окрепли.

– А Снегурочка? – подал голос Коля.

– Снегурочка не сразу появилась, – ответила Липа. – По надобности пришла. Попала к нам девица, прознали мы, духи, что придумка эта в одну сторону работает: духи людям помогают, а люди всё, как должное принимают. Нужно было им, то есть вам напомнить, что вы внуки рода своего и помогать ему должны. Вот и появилась внучка Снегурочка, которая своему дедушке помогает. А имя и образ опять сказки подсказали. Нужно было дать людям знакомые образы Мороза и Снегурочки, такие, чтоб к зимней поре подходили, чтобы верить в них было легко. Тогда они силу обретают и проводниками хорошими становятся. Человек думает, что он просто костюм надевает, хороводы вокруг ёлки водит и песни поёт, а он детей и взрослых ближе к своему роду делает. Хороводом коловорот людских душ в роду повторяет. Ребёнок с коротким стишком подойдёт, шепеляво его ряженому расскажет, а дух рода от ребятёнка послание получит, мол, вот я, дедушка, пришёл к тебе, люблю тебя, уважаю, почтение своё выражаю. И получит от дедушки-духа подарочек. Да не простой. Конфетки да игрушки – это в вашем мире, тоже как средство транспортировки более важных родовых подарков. Кому смелости немножко, кому таланта, кому идею хорошую, кому объятие родительское. Дух рода всегда лучше знает, что семье сейчас важнее и нужнее. Родители стараются праздник детям создать, дети в этот праздник и волшебство-чародейство верят, и верой этой связи родовые крепнут, – завершила Липа свой рассказ и замолчала.

Никто больше ничего не говорил, понимая, что сейчас прозвучало что-то очень важное, что-то такое весомое по своей ценности, что одному человеку и удержать сложно.

– Значит, Василий, вы не просто аниматор, вы волшебник! – после нескольких минут задумчивого общего молчания проговорил Коля. – А сегодня даже и я немного им побыл.

Василий к этому времени тоже давно сидел на земле, подперев голову руками, и удручённо молчал. Хотя по виду его было заметно, что он вот-вот готов заговорить и в чём-то признаться.

Глава 14. Признание

– Вот оно как в жизни бывает. Ты другим людям помогаешь, чужих внучат с праздником поздравляешь, – заговорил, с трудом сдерживая слёзы, Василий, – а своих внуков и не видишь даже. Я ведь дед уже. У меня свои внучата есть. Малыши совсем. Деду Морозу на Новый год были бы рады. У меня и подарочки для них припасены. В шкафу лежат. С ленточками, бантиками. В киоске по соседству мне их упаковали. Только подарить не могу. Хотя живём мы через улицу, а как чужие, – шморгнул носом Василий.

Никто не решался его прерывать. И помолчав немного, он продолжил.

– Но это сына дети. Ну, те, что по соседству. Дочка в другом городе живёт. Её детей я и не вижу совсем. Недавно меня в соцсетях зарегистрировали, так я там её страницу нашёл. Взрослая совсем, с мужем, с ребятишками. Все на меня похожи. Кроме зятя. Тот не нашей породы. А внуки – копия моя. А деда и не знают совсем. Дети мои знаться со мной не хотят. Я, видите ли, мать их бросил и не помогал им. Ну, бросил. Ну, не помогал. Так она ж мне всю душу вынула, пока я с ней жил. За каждую копейку, каждый рубль. Всё мало ей было и мало, всё плохой я да ещё хуже. Вот я не выдержал и ушёл. Чтоб посмотрела, как ей без меня будет. А она взяла да и другого себе нашла. Богатого и хорошего. И стал я своим детям совсем не нужен.

После этих слов Василий резко встал, на попытку заговорить с ним только отмахнулся и ушёл вглубь леса.

Коля растерялся, не зная, что сказать или сделать. Он и не представлял себе, что вот так в жизни бывает: что жёны мужей постоянно ругают, те из семьи уходят, что можно не общаться с детьми и внуками, даже если вы живёте через улицу. Ему казалось, что достаточно найти кого-то из родственников, хотя бы тётю или дядю, бабушку или дедушку, даже двоюродных или троюродных, и тогда жизнь станет другой. Тебя возьмут в семью и будут любить, а тут оказалось, что можно любить, но с семьёй не быть. Коля не сомневался в том, что Василий своих детей любит и переживает очень. Представил, что где-то есть и его дедушка, который знает, что у него есть внуки Коля и Катя, но почему-то не может приехать, хотя бы навестить, хотя бы познакомиться, и страдает от этого. Коле именно это страдание показалось очень важным и даже нужным. Он подскочил на ноги и побежал за Василием.

– Василий, Василий, подождите! – крикнул Коля.

Когда он догнал недалеко ушедшего Василия, то увидел его стоящим спиной и закрывшим лицо большими ладонями. Спина Василия при этом вздрагивала и тряслась.

– Василий, – дотронулся до него Коля. – Мы найдём ваше древо, прочистим протоки, и ваши связи между родными вернутся. Вы ещё сможете поздравить внуков с Новым годом. Даже сегодня. Здесь же времени нет. Вы вернётесь в тот час, когда прыгнули в окно. Да, точно, окно! Это же во сне было! Я же сегодня, вернее, вчера, ну, то есть перед самым Новым годом видел вас во сне! Вы в окно выпрыгнули и разбились зеркалом об асфальт. А теперь вы здесь. А потом вернётесь и пойдёте к внукам, ну, через улицу, придёте в костюме Деда Мороза и с подарками! Вас обязательно пустят! И оставят. Я бы оставил! Я бы своего настоящего деда ни за что не отпустил. С прочищенными протоками у вас всё обязательно получится! Слышите меня, Василий? Слышите? – спрашивал Коля у переставшего трястись, но не оторвавшего ладони от лица мужчины.

Василий несколько раз громко шморгнул, убрал руки, растёр тыльной стороной руки у себя под носом, потом пальцами вытер глаза и повернулся к Коле.

– Хороший ты парень, Николай. Мне б такого внука, – немного дрожащим голосом проговорил Василий. – В странное место мы с тобой свалились, пора выбираться отсюда. Деревья так деревья. Протоки так протоки. Морошка так морошка. Я домой хочу. К сыну думаю на огонёк зайти. Не прогонит же он отца в такую ночь. А про костюм и подарки – это ты хорошо придумал. Спасибо! – сказал Василий и крепко обнял Колю, так что у того даже хрустнуло что-то в лопатках.

Вернувшись к Дубу и Липе, Коля сразу заявил:

– Мы готовы помочь своим родам. Что нужно делать? Как найти своих духов?

– Да, мы готовы, – подтвердил Василий.

– Молодцы, – похвалила Липа.

– Сперва переоденьтесь. Одёжа ваша высохла уже, – ответил Дуб. – И ты, доходяга, из дупла моего бороду и власы свои достань. Я их там схоронил, – сказал он Василию.

– Спасибо. А посох? – спросил Василий, доставая свои вещи из дупла.

– Посох твой у твоего родового дерева теперь. Карагач его туда отнёс, нажаловался ему на тебя, – хмыкнул Дуб.

– Я готов, – сказал Коля, переодевшись и держа в руках шубу Деда Мороза.

– Я тоже, – вскоре присоединился к нему Василий, но в шубе.

– Вот вам мои соцветия, – проговорила Липа. – Положите их на ладонь и дуньте что есть силы. Куда полетит, туда за ним и идите. Оно вас к духу рода приведёт.

И от ветки липы отделились два соцветия. Одно легло на протянутую ладонь Коли, другое в руку Василия.

Коля своё соцветие аккуратно положил в нагрудный карман рубашки.

– Сперва к вашему дереву сходим, – обратился он к Василию, – а потом уже к моему.

Потом Коля повернулся к Дубу и спросил:

– Вы с нами?

Дуб ответил не сразу, но когда заговорил, голос его был очень серьёзным.

– Мне нужно попасть к твоим друзьям. Молодая ветка обломанная мне нужна, понимаешь? Кто-то, кто, как и ты, ничего не знает о своей родне, и кто не очень-то хочет о ней знать. Но семьи хочет.

– У нас почти все такие, – махнул свободной рукой Коля, пока второй держал шубу и лист лопуха с ягодами. – Взять хоть друга моего, Лёньку!

– Вот мне нужно, чтобы ты его ко мне привёл. Я с ним переговорю только, договорюсь. Если он согласится, то я в этом лесу ещё на век-другой задержусь. А если нет, то вернусь туда, откуда мы с тобой ушли, – сказал Дуб.

– Хорошо. Вернуться бы для начала, – ответил Коля.

Попрощавшись с Липой, они двинулись вглубь леса. Василий дунул на соцветие Липы, и оно полетело. Оставалось только следовать за ним. Делать это было несложно, потому что соцветие летело мягко и неспешно. Но у Коли внутри всё равно всё трепетало. Им предстояло чистить протоки чужого родового древа, потом искать Тополь, как-то помогать ему, возвращаться в детдом. Но теперь на этом всё не закончится. Нужно будет ещё как-то провести дух Рюриковичей на дискотеку, отыскать там не совсем трезвого Лёньку, что смущало Колю больше всего, и успеть познакомить его с Дубом, пока Новый год не наступил и потаённое время, открывавшее проход между мирами, не закончилось. Ещё Колю волновало, как дуб собирается договариваться с Лёней и что от того потребуется, не придётся ли и его другу провести в этом странном лесу какое-то время. Если так, то оставлять друга одного здесь Коля не собирался.

От всех этих раздумий он даже не заметил, как они достаточно далеко ушли и теперь почему-то замедлились. И странный звук он услышал не сразу, а когда услышал, так удивился, что даже приоткрыл рот.

Перед ними был водопад.

Соцветие липы пыталось лететь дальше, но Василий стоял и заворожено смотрел на льющуюся воду.

– Это водопад плотских желаний, – пояснил Дуб. – Ты отрок ещё, вот на тебя он так и не действует. А Василий муж в летах, он там сейчас красивых обнажённых дев видит, которые плещутся в водах, смеются и его к себе зовут.

– И как нам его отвлечь?  – спросил Коля. – Нам же дальше идти нужно.

– Придумай что-то, – ответил Дуб. – Ты человек, будущий мужчина. Тебе его понять легче.

– Мне, конечно, девочки нравятся, но мы здесь не для этого, – стали мерещится Коле в водах водопада полуголые девчонки, но Колю это только смутило. – Эй, Василий! – подошёл Коля вплотную к Василию и дёрнул того за рукав. – Нам идти нужно.

Но Василий стоял, будто окаменевший, и смотрел на водопад.

– Василий как вас там? Емельянович, кажется. Со-ло-вей Ва-си-лий!!! – позвал Коля и стал расшатывать того, положив шубу Деда Мороза и лист лопуха с морошкой в дупло дуба.

Но ничего не помогало. Василий стоял скалой, а потом сделал шаг в направлении водопада.

– Да что ж это такое! – возмутился Коля, тщетно пытаясь оттащить Василия и привлечь его внимание.

Он даже стал стучать своим несильным кулаком в мощную спину Василия. Всё бесполезно. Тогда Коля осмотрелся вокруг, потом подошёл к дубу.

– Рюрикович, милый, можно я на тебя заберусь, ты подойдёшь к нему поближе, а я возьму свою шубу и сверху ему на голову наброшу. Он свои видения видеть перестанет, и мы пойдём дальше. Пожалуйста, – добавил Коля и поклонился в пояс.

Дуб в ответ хмыкнул, но разрешил.

Коля достал из дупла свою шубу, повесил её себе на плечо и осторожно полез на дуб. Тот был такой сухой, что казался совершенной развалиной, но лезть по нему было легко, и оказался он довольно крепким. Коля взобрался повыше очень вовремя. Василий сделал уже несколько шагов к водопаду и вот-вот ускорился бы. Дуб подошёл максимально близко, Коля балансировал на ветке, примерялся, а потом нога его соскользнула, и он вместе с шубой свалился на голову Василия. Тот замахал руками и упал вместе с Колей на голове. Оказавшись на траве, он закричал:

– Ээээй, что происходит? Эй, отпустите!

Коля, хоть и больно ударился боком при падении, удерживал шубу на голове Василия, кричал в ответ:

– Тихо-тихо, это я! Коля! Спокойно. Мы сейчас отойдём метров на двадцать, и я шубу с вашей головы сниму. Так нужно, а то вы идти дальше не можете. Слушайте меня. Вставайте. Вставайте!

Коля сам встал на ноги и помог подняться Василию, не снимая с готовы того шубы. Василий попытался её сдёрнуть.

– Нет, не надо. Пусть так будет. Так надо, – объяснял Коля.  – Идите, идите со мной.

Коле было трудно вести взрослого сильного и высокого мужчину по лесу и при этом закрывать его голову дедморозовской шубой, но они упорно шли вслед за парившим соцветием липы. Когда они отошли на достаточное расстояние, с которого уже нельзя было не только увидеть, но и услышать водопад, Коля остановил Василия и снял с него шубу.

Василий стоял взлохмаченный, весь красный и с ошалевшими глазами.

– Братцы, что это было? Что это было? – спрашивал он, глядя попеременно то на Колю, то на Дуб. – Я там такое видел! Даже рассказать стыдно. Откуда у вас в лесу такое? – эмоционально вопрошал Василий.

– Это не у нас в лесу, – посмеивался дуб. – Это у тебя в голове, фантазии твои плотские, желания. Если в этот водопад уйти, то от бесконечного наслаждения с ума сойти можно или помереть даже, а про дело важное забыть, про семью, про род свой. Так в человеческой жизни бывает. Вот и у нас такой водопад имеется. Повезло тебе с Николашей нашим. Мал золотник, да дорог. Да? – усмехнулся дуб.

– Да, повезло несказанно, – подтвердил Василий, поправляя взъерошенные волосы на голове. – Скорей бы до моего дерева добраться, а то у вас тут на каждом шагу сюрпризы.

– Так идёмте уже, – ответил на это Коля, стряхнувший и расправивший шубу. – Можно я её опять в дупло положу? – обратился он к Дубу.

– Клади. Я к ней уже привык, – усмехнулся Дуб.

И они двинулись дальше по лиственному лесу за летящим соцветием липы. Прошли они не очень много, как Коля вдруг увидел огромную разросшуюся старую голубую ель. Соцветие летело прямо на неё, а долетев, опустилось на иголочную ветку.

– Не знал я, что Соловьи на ёлках живут, – усмехнулся Дуб. – Ну, приветствую тебя, Игль.

– И я тебе, Царь-дуб, рад, – ответила Ель.

– Вот, внука тебе привёл, Игль. Да с другом, – продолжал Дуб. – Помочь роду твоему хотят. Прими от них помощь. Дел наворотить они умеют, но и в деле быть полезными могут.

– Добро, Царь-дуб. Благодарствую тебе за то, что внука моего непутёвого ко мне привёл, – ответила Ель. – Подойди, Василий.

Василий с несколько испуганным лицом подошёл к огромной ели и замер.

– Здравствуй, – проговорила Ель.

– Здравствуй… те, – выдохнул Василий.

– Готов ты роду своему помочь? – спросила Ель.

– Готов, – уже твёрже ответил Василий.

– Тогда наряд чужой снимай. Ты мне настоящий нужен, – проговорила Ель.

Василий спешно снял костюм Деда Мороза, аккуратно сложил его и положил на траву. Потом разулся и поставил валенки с розовыми галошами рядом с одеждой.

– Что делать, знаешь? – спросила у него Ель.

– Нет, – честно признался Василий.

– Сперва нужно будет всю жизнь свою вспомнить, от этого часа до самого первого. Потом родителей, бабушек, дедушек, прабабушек и прадедушек. Всех, про кого хоть что-то знаешь. Всех нитями объединить, где чьи дети, внуки, братья, сестры, дядьки и тётки. Всех, кого знаешь и про кого узнаешь. Совсем родню забросил, что в одну сторону, что в другую. Нет от тебя уважения и любви к старшим, нет и тебе уважения и любви от младших. Понятно это тебе? – спросила Ель у Василия.

– Понятно, – ответил Василий.

– Понятно, – вполголоса проговорил внимательно наблюдающий за этим разговором Коля.

– Тогда иди, я тебя обниму, – велела Василию Ель.

Тот нерешительно сделал несколько шагов к колючим еловым веткам, они сперва раздвинулись, впуская в свои объятия Василия, а потом обняли его и скрыли в своей глубине.

– В поток ушёл, – будничным тоном проговорил Дуб.

– Как интересно, – выдохнул Коля. – А долго он там будет?

– А кто ж его знает?! Как управится, – ответил Дуб. – Пойдём Тополь твой искать?

– Нет, давайте здесь Василия подождём. Я что-то за него волнуюсь, – ответил Коля. – Да и устал немного. Длинный у меня день сегодня.

– И то правда. Отдохнуть не помешает, – согласился Дуб. – Приляг пока, а я тебя посторожу. Вон, шубейка лежит, так под голову себе её положи.

Коля послушался, устроился удобно на траве с шубой Василия под головой и даже глаза закрыл.

– Ах да, я вот ещё хотел вас спросить, – встрепенулся Коля и обратился к Дубу. – А почему вы ёлку эту назвали как-то странно? А вяз карагачом зовёте? Это у них фамилии такие?

– Кха-кха, фамилии, – рассмеялся Дуб. – Нет, Молодец, мы друг друга по фамилиям вашим не зовём. Мы по стародавним именам дерева называем. Вяз, по-вашему, раньше назывался карагач, ель – игль. Вот я к ним так и обращаюсь.

– Понятно, – протянул успокоенный Коля. – Это всё очень интересно, – добавил он с улыбкой и почти сразу уснул.

Глава 15. Сон

Коля вновь оказался внутри дерева. Ощутил разнонаправленные потоки. Теперь они были другими, более сильными и плотными. Вместе с ними и сам Коля ощущал себя сильнее. Ему очень хотелось опуститься вниз, обратиться к корням, попросить у них помощи и всё той же силы, но он вдруг понял, что в нём уже есть сила этих корней. Тогда он решил подняться вверх, но не разделяться сразу на множество протоков, а идти одним руслом, чтобы найти свою ветку, найти место крепления к стволу, соединиться с ближайшими ветвями одним потоком. Только не понимал, как найти именно то русло, которое нужно.

Коля всмотрелся в потоки и увидел, что они состоят из бесчисленного количества тончайших нитей. Он хотел дотронуться до этих нитей руками, но понял, что рук у него в этом пространстве нет. Он стал мысленно отделять нити друг от друга, чтобы рассмотреть их лучше, и нити подчинились. Каждая из них переливалась несколькими цветами, пульсировала и омывалась полупрозрачным потоком. Это было так красиво, что хотелось любоваться этим бесконечно, но Коля убеждал себя искать ту, которая покажется ему особенной. Длилось это долго. Все нити казались уникальными и неповторимыми. А объединяясь, они становились мощным и красочным потоком жизни.

Коля отчаялся найти нить себя самого. Он перестал любоваться потоками, закрыл глаза и отдался течению. Оно понесло его куда-то вверх, закружило и вынесло на берег. Коля вдруг ощутил своё тело и тёплый песок. Открыл глаза.

Перед ним был океан. Шумный, пахнущий незнакомо и терпко, дующий сильным ветром, прогоняющим любопытные облака. Волны поднимались далеко ровным строем, накатывали на берег, ударяли о камни, словно били в ладоши, и уходили, утаскивая за собой пенный подол.

Коля сделал несколько шагов вперёд. Ощутил, как его почти сносит ветром. Почувствовал себя сильным, свободным, счастливым. Шагнул в воду. Она оказалась почти холодной. В подобной воде Коля купался только однажды, когда на спор спрыгнул с небольшого моста в парке в неглубокую реку во время выездной экскурсии в какой-то город. Тогда он тоже был в одежде. Его отругали сильно, но запомнил Коля не это, а то, как здорово было сделать больше, чем разрешено, чем от тебя ждут. И сейчас Коля чувствовал, что ему обязательно нужно нырнуть в этот океан и проплыть хоть немного. Он сделал десяток больших шагов назад, разбежался и нырнул в воду.

Сразу стало обжигающе холодно и внутри, и снаружи, радостно до щекотки в конечностях и весело до распирающего грудь смеха. И Коля не стал сдерживать свой смех. Он плыл под водой и смеялся, смеялся, рассматривая камни и морские звёзды, раковины и диковинные растения. И вдруг увидел на дне что-то блеснувшее, заинтересовался, поднырнул глубже, не удивляясь тому, что ему совсем нетрудно не дышать, протянул руку и достал значок, свой собственный значок с изображением улыбающегося солнца, который ему подарили в детстве в какой-то поездке. Им с Катей подарили одинаковые значки, поэтому Коля пририсовал своему солнцу высунутый язык, чтобы не путать. И вот теперь это улыбающееся солнце с высунутым языком смотрело на Колю со значка. Коля сжал значок в руке и зажмурился от счастья.