Игра на пределе чувств

Трэвис приступает к поиску фильма.

– Не доверяйте пульт этому придурку, иначе он реально включит порнуху.

– С семью гномами, – дразнит Рэй. Парень почти неугомонный, и это даже забавно. – Твой выход, Одри.

Она, в свою очередь, выхватывает пульт из рук Трэвиса и бросает в обидчика.

– Детка, какого хрена?! – Восклицает парень.

– Хочу убить его, – смеётся Одри и обращается к Рэю, который уже активно щёлкает по кнопкам. – Включай фильм, Ларсон, иначе будешь закатан в ковёр и закопан на пустыре.

– Зануды, – стонет Рэй.

Одри переключается на Трэвиса, тыча пальцем в рёбра.

– Ты как-то обещал парное свидание.

– Можешь считать, что это и есть парное свидание, – он реагирует смешком и перехватывает руки девушки, удерживая на расстоянии.

Она прищуривается, смотрит на меня и переключается на Рэя. И последний принимает решение за нас.

Парень обаятельно улыбается и подзывает рукой.

– Прыгай, морковка, обещаю далеко не заходить.

Я склоняю голову набок.

– Далеко – это насколько?

Он похлопывает по свободному месту на подушке.

– Максимум подышим на одном квадрате. У нас же парное свидание.

Я ненадолго задумываюсь и всё же принимаю приглашение, лишний раз поблагодарив себя за выбор джинс и вязаного джемпера свободного кроя. Вряд ли разодетая в платье, ответ был бы положительным.

Следующий час каждый сосредотачивается на экране и съедает оставшиеся кусочки, а когда привозят новую партию, парни налетают на еду так, словно до этого не уничтожили несколько пицц. Мужской аппетит что-то из разряда фантастики. За окном заметно темнеет, и я испытываю радость, что живу по соседству, миновав траты на такси.

– Каллоувей приехал, – не пошевелившись доносит Рэй, когда за окном останавливается машина. – Наверняка выдохся.

Не знаю, что он имеет в виду, и стараюсь сосредоточенно смотреть фильм, но дрожь пробегает по телу. Не знаю: из-за предвкушения встречи, потому что часть меня желала его присутствия; или из-за нервозности, ведь не знаю, что он подумает, увидев меня.

Но и не требуется гадать.

Уилл так быстро пробегает мимо, что, можно подумать, никого не было.

– Каллоувей, бежишь отчитываться перед предками за пропущенный звонок? – Выкрикивает Рэй.

– Пошёл ты, Рэй! – Разносится вслед, после чего на втором этаже хлопает дверь.

Я вижу, что никто из присутствующих не расстроен ответом, не считает грубым и не сильно торопится узнать, что произошло. Все продолжают смотреть фильм и смеяться на забавных сценах. И я, наверное, тоже должна, только разум отделяется от тела и спешит наверх. Он чем-то расстроен, а я не могу узнать причину. Просто не имею возможности. Всего лишь короткое знакомство и обмен парочкой фраз не делает нас лучшими друзьями.

Уилл всё же спускается через какое-то время, но на кухню, где шелестит упаковками. Я же замечаю, что всё прошедшее время с момента его появления, находилась в напряжении и отдирала катышки с кофты.

– Ты в порядке? – Спрашивает Коди, обращаясь к другу на кухне.

Уилл отзывается в ту же секунду.

– Да, папочка, просто урод замотал меня до вечера. Я ни черта не ел с обеда, кроме святого духа.

Ещё через минуту его шаги и шелест упаковки становятся громче.

Он останавливается в проёме с пачкой чипсов в руках и прибивается к косяку, устремив взгляд к экрану.

– Не знал, что сегодня вечер кино, что за фильм?

– У нас тут типа введение традиции по средам, – объясняет Рэй. – После просмотра кто-то танцует голым.

– Уверен, ты уже выбил честь снять трусы первым, – смеётся Уилл и переводит взгляд на друзей. Но натыкается на меня.

Я поворачиваю голову, всё это время наблюдая за ним лишь при помощи бокового зрения. Ради всего святого, не могу же глазеть на него как припадочная. Даже знакомство с Вики не вызывает столько противоречивых, но бурных эмоций, а она едва ли не Голливудская знаменитость.

– Привет, – спокойно произносит он, стирая удивлённое выражение с лица и оставляя лишь радушную улыбку.

Я выдавливаю слабую в ответ, внезапно почувствовав себя парализованной.

– Точно, – словно что-то вспомнил, Уилл щёлкает пальцами, отталкивается от проёма и проходит в гостиную. – Сегодня среда, были ваши женские делишки. Не знал, что будет продолжение у нас.

Он шевелит пальцами, указывая на свободную подушку рядом с Коди, и тут же её получает, после чего растягивается на ковре неподалёку от Рэя.

– Спасибо, хоть пиццу оставили, – Уилл стягивает коробку с журнального столика и кладёт на пол рядом с собой.

Я мгновенно успокаиваюсь и расслабляюсь, ощутив его покой.

– Это был мой завтрак, – усмехается Рэй.

– Воды попьёшь.

Рэй дотягивается и бьёт его в бедро.

– Чем ты занимался? Попал в женское общежитие и заблудился?

– Бегал по полю до кровавых мозолей.

– Надо же, а футболка сухая и совсем не пахнет.

Уилл обводит взглядом присутствующих.

– Кто-нибудь сообщит ему о существовании душевых?

Конечно, вопрос риторический.

Фильм подходит к концу. Я смотрю на время и испытываю печаль, потому что не предупредила папу о том, что могу задержаться. Не хочу, чтобы он беспокоился понапрасну.

– Мне пора, – говорю я, как только по экрану ползут титры.

– Забегай в гости, – первым отзывается Коди, вероятно, из вежливости, а я не из числа тех, кто напечёт пироги и будет навещать соседей без приглашения.

– Идея традиции и правда хорошая, – его поддерживает Вики и следом обращается ко мне: – Что насчёт следующей среды?

– Да, почему бы нет? – Киваю я, поднимаясь на ноги.

Я делаю шаг в сторону выхода и получаю общее «увидимся», на которое отвечаю улыбкой.

Вслед за мной поднимается Уилл и отряхивается от крошек.

– Было круто и всё такое, но проект горит, – говорит он. На секунду становится неловко, отчасти потому что между нами переглядываются. Более неловкой ситуации в жизни не было.

Но мы расходимся в разные стороны: Уилл направляется к лестнице, а я открываю дверь, вздрогнув и замерев от звука его голоса.

– Спокойной ночи, Джейн.

Я держу дверь полуоткрытой и поворачиваю голову, взглянув на него через плечо.

Уилл остановился на первой ступеньке и положил ладонь на перила. Его глаза встречаются с моими. Я нервничаю, но внешне стараюсь оставаться непоколебимой.

Возвращаю ранее сказанное назад.

Вот она: самая неловкая ситуация в моей жизни.

– Доброй ночи, Уилл, – искренне желаю я, найдя голос.

Я быстро пересекаю двор на дрожащих коленях и чудом не сшибаю садового гнома, потому что витаю в облаках. Перед глазами застыла картинка: улыбка, которой одарил Уилл перед тем, как выскочила из дома. Теперь уж сомневаться не придётся, он будет думать, что я припадочная. Так или иначе, горжусь собой, что не растерялась уже второй раз.

– Как провела вечер? – Вопрос папы добирается до ушей, когда взбегаю по лестнице.

– Отлично, они отличные ребята!

Отлично, потому что они отличные ребята. Иисусе, да я и двух слов связать не могу.

Я падаю лицом в подушку и перевожу дыхание.

Может быть, так думать нельзя, а то и вовсе не позволительно, но я рада, что в это самое мгновение до меня никто не может добраться. Никто не постучит в дверь и не спросит, как я, всё ли в порядке. Потому что, чёрт побери, я далеко не в порядке. Я как неудачная шутка вселенной, веду себя как самая настоящая идиотка. Может быть, папа был прав, пятнадцати секунд вполне хватит, чтобы потерять голову и влюбиться.

Бессонница играет со мной злую шутку.

Я катаюсь по кровати, не в состоянии найти удобное положение и провалиться в сон. Чего только не делаю, чтобы вытеснить поток мыслей, но никто не способен убежать от себя. Когда сотый раз посещаю ванную комнату, открываю шкафчик и смотрю на флакончик с волшебными пилюлями, отговариваю себя и возвращаюсь в постель. Я прибегаю к ним крайне редко, в те периоды, когда не вижу другого выхода, когда мысли о маме одолевают сознание, когда становится так плохо, что задыхаешься и загибаешься от боли. Когда понимаю, что всё могло быть иначе, если бы иногда люди прислушивались к чутью, доверяли внутреннему голосу, спасающему от роковой ошибки.

Перекатившись набок, замечаю тусклый свет в окне напротив и, подойдя к своему, с осторожностью выглядываю из-за плотной шторы, чтобы остаться инкогнито. Но именно в этот момент Уилл поднимает голову.

Наши взгляды пересекаются, и по коже пробегают мурашки.

Не хочу быть принятой за сталкера, особенно после нелепого исчезновения в стиле Золушки. Не нахожу ничего лучше, как поднять руку и помахать в знак приветствия. Уже ведь новый день?

Любой другой покрутит пальцем у виска, а Уилл устало падает на спинку стула и поднимает уголок губ, поприветствовав в ответ. И это в три часа ночи. Понятия не имею, что сказать. Доброй ночи? Доброе утро? Прости, что тайно подглядываю за тобой? Я полная дура?

Прежде чем подтянуть шторы друг к другу, чего не делала раньше, наслаждаясь лунным светом, замечаю, как он начинает грызть карандаш. Клянусь, это самая что ни на есть уважительная причина, чтобы остаться у окна, но заставляю себя одуматься и всё же не входить в роль сталкера. Только Уилл снова поднимает глаза.

У меня кружится голова и потеют ладони. Я не могу оправдать медлительность любованием ночного неба, а он никуда не исчезнет, если не передвинет рабочий стол от окна.

Подождите…

Я ведь не прогуливалась мимо окна в нижнем белье или того хуже голой? Умоляю, пусть ответ будет отрицательным. Пусть я делала это, но не тогда, когда он сидел за компьютером. Это был бы самый позорный момент моей жизни.

Вздохнув, я поднимаю указательный палец, чтобы он подождал минуту. Уилл кивает.

Бросаюсь к ящику и достаю чистый лист, на котором пишу чёрным фломастером и большими буквами: Всё в порядке?

Это же нормально, что подобный вопрос звучит в три часа ночи? К тому же от малознакомой меня. Но вопрос крутится на языке с момента встречи в их доме, он казался чем-то обеспокоенным.

Уилл с улыбкой кивает, когда читает написанное на листе.

Ладно, я сделала всё, что могла.

Но тут же получаю аналогичный жест. Он просит меня подождать, склоняется над столом и поднимает бумагу.

Я читаю: Почему не спишь?

Поворачиваю лист нетронутой стороной и пишу: А ты?

Он смеётся и даёт объяснение: Проект:(

Да, точно, он упоминал ранее. Отвечаю взаимным признанием и, взяв новый лист, вырисовываю: Бессонница:(

Он поджимает губы, тем самым высказав сочувствие, и снова что-то пишет. Перед глазами предстаёт: Посчитай барашков.

Я глупо хихикаю и качаю головой. Уже пройдено. Не помогло.

Уилл снова склоняется над столом и вскоре появляется: Помечтай.

Не скрываю, удивлена предложением. Я никогда не мечтала, не разыгрывала сказочные сюжеты в голове, вроде тех, где живу другой жизнью. Разве что одну: о маме. Каждый раз я представляю, что она вернулась самыми различными способами. И каждый раз это заканчивается тем, что закрываюсь в себе от внешнего мира.

Мне приходит идея позаимствовать мечту Уилла, и я спешу узнать: О чём мечтаешь ты?

Его глаза пробегаются по вопросу. Он прищуривается, подняв взгляд к моему лицу, и постукивает пальцами по нижней губе, загадочно улыбаясь, отчего переминаюсь с пятки на пятку. Сложно понять, он на что-то намекает или перебирает идеи.

Наконец-то получаю ответ: Помечтай обо мне;)

Я тихо смеюсь, полагаясь, что он шутит, но по телу пробегает волна дрожи. Уилл хорошая мечта, возможно, несбыточная, только этот факт вовсе не останавливает.

Но это ещё не всё.

Он добавляет к написанному: Возможно, я буду заниматься тем же.

Я тут же берусь за лист и подшучиваю: Будешь мечтать о себе?

Подмигнув, Уилл даёт ответ. Я наверняка краснею, потому что лицо пылает. Огромное счастье, что в темноте не слишком видно предательские эмоции.

Чтобы остудить пыл и перевести беседу на безобидный уровень, пишу: Ты флиртуешь со мной по переписке?

И в ответ получаю: Может быть;)

Отлично. Сегодня всё отлично.

Теперь не усну вовсе, Уилл усугубил бессонницу и единственное, о чём буду думать до утра: о том, что он мечтает обо мне или как я мечтаю о том, чтобы он мечтал обо мне. Каша в моей голове закипает. В конце концов, завершаю ночные разговоры первой. Очередной раз желаю доброй ночи и получаю взаимность.

Глава 5. Уилл

– Эй, Каллоувей!

Я не успеваю обернуться, тяжёлая рука Грейсона повисает на плече. Он тормошит нас в движении и выпаливает новости на одном дыхании.

– Слышал? Профессор поставил тебе высший балл, когда такое было за… последнюю сотню лет? Один Бог знает сколько лет старику.

Я смеюсь и поворачиваю голову, торопясь убедиться, что он не шутит.

В миндалевидных серо-голубых глазах искрится торжество. Он проводит пятерней по коротким золотистым волосам и улыбается во все тридцать два белоснежных. Не удивительно, с увесистым родительским кошельком, Грей сияет подобно звёздочке на ночном небе. Гладковыбритые острые скулы с едва заметной россыпью веснушек на переносице, которые ближе к зиме потускнели и сейчас заметны, если приблизить нос к носу. Я мог бы сказать, что он избалованный сыночек с золотой ложкой в заднице и тот ещё высокомерный мудак, но промахнусь. Грей славный парень: лёгок на подъем и прост, как цент в кармане. Только не его стиль одежды. Тут можно заметить, что парень не брезгует брендами. Серая футболка от Томми Хильфигера с горизонтально протянутой на груди тонкой полосой белого и красного, подчёркивает имя дизайнера и обтягивает каменную мускулатуру. На плечах тёмно-синяя толстовка, рукава которой завязаны на шее, и того же бренда штаны. От него за милю несёт ярким и насыщенным ароматом парфюма с древесными нотами в сочетании с бергамотом. Прямо-таки будущая модель для рекламных таблоидов, но я не привык судить людей по толщине кошелька. Мне попросту некогда. Стипендия покрывает сто процентов расходов, но это не означает, что могу расслабиться и плыть по течению. За неё нужно изрядно потеть.

Мы познакомились на отборе в команду и твёрдо заверяю, что футбол – не единственное, что связывает. Мы общаемся вне поля. Почти каждые выходные проходят в его доме и, наверное, не только выходные. Да, засранец обладатель роскошного домишки в стиле хай-тек со всеми возможными примочками, вроде тех, когда чихаешь – и следом звучит «будь здоров», разве что задницу не подтирают. И живёт он там совершенно один. Пару раз звучало предложение переселиться в одну из свободных спален. Вот такой короткий путь от знакомства до дружбы. Пока Грей единственный, кого могу назвать другом среди всех новоиспечённых знакомых. А их слишком много. Вокруг всегда была тьма людей. На одиночество не жалуюсь, наоборот, переполнен заинтересованными потрепаться. Как говорится: лучше быть в избытке, чем терпеть недостаток.

– Да ну?

– Клянусь, он поставил отлично с тремя плюсами, – заверяет Грей. – Собственными глазами видел. Что ты сделал? Познакомил старика с парочкой первоклассных студенток или вы родственники?

– Не то и не другое, – я поднимаю уголок губ, избежав столкновения с женской компанией, которая, по всей видимости, не против разбавить ряды мужской. Я вскидываю руки, попутно извинившись за нечаянный налёт, и нас провожают разочарованными взглядами. – Рвал задницу днями и ночами.

– Поэтому ты выглядел как мешок с дерьмом?

– Два-три часа сна, изнурительная тренировка с утра и пара десятков чистого экспрессо, скоро перейду на ристретто6. В таком ритме неделю. Как, по-твоему, я должен выглядеть?

– Дерьмово, приятель. Сколько ты готовился перед презентацией?

– Убил весь вечер и половину ночи, а ты?

Грей ненадолго задумывается и весело выдаёт:

– Два часа до начала. Похоже, твой метод работает лучше моего.

– Получается так, – я размахиваю ладонью перед лицом. – Надеюсь, не подхвачу бактерии слабоумия воздушно-капельным путём.

Хохотнув, он хлопает меня по спине и снимает руку.

С его ростом в семьдесят четыре дюйма и весом почти в двести фунтов, нетрудно снести тройку защитников так, что у тех искры из глаз посыплются. Этим он занимается на поле, грёбаная машина-убийца. В отличие от Грея, которого оторвали с руками и ногами в стартовый состав, мне пришлось поднапрячься ради местечка под солнцем, дабы занять позицию в нападении. Если невозможно перепрыгнуть через собственную голову, то смело заявляю, что предположение – полнейшая брехня. Я сделал это в школе, вызвавшись занять позицию Трэва, и сделаю в колледже. Риск – единственный способ превзойти себя.

Мы прокладываем дорожку по коридору с кучей буйствующих студентов, и оказываемся в аудитории. Сегодня в расписании несколько совместных лекций, чему несказанно радуюсь.

– Побросаем мяч после обеда? – предлагает Грей.

– Только если не пригласишь Кэйти, – звучит больше условием, нежели просьбой. Девчонка выклевала мозги, а я не из числа тех, кто нагрубит и пошлёт прогуляться по кишечному тракту.

– Не обещаю. Она все уши прожужжала про тебя в понедельник.

Я вздыхаю и агрессивно щиплю переносицу.

– Черт, надо же было так облажаться.

– Я думал, что ты знаешь принцип одноразовых отношений.

– Я тоже так думал, пока не оказалось, что обмен парочкой фраз после секса означает зелёный сигнал светофора для поезда, который уже несётся на полном ходу.

– Парочкой фраз? – Грей фыркает от смеха. – Ты уверен, что была парочка фраз, а не исповедь голышом? Она думает, что теперь вы пара. Наверняка носит твою фотку в рамке, прямо как Хельга Патаки7.

– Жуть, – я падаю в кресло и съёживаюсь, поелозив на мягкой обивке.

– Да брось, она вполне сносна… пока не может говорить.

Я слабо пихаю его локтем.

– Заканчивай.

– Констатация очевидных фактов.

– После хороших новостей ты решил украсить торт протухшей вишенкой. Я и так в дерьме.

– Попробуй внести ясность в ваши непростые взаимоотношения.

– Спасибо за совет, это я и сам знаю.

– Если что, я любезно предоставлю убежище, когда узнает твой адрес и начнёт караулить около дома. Я уже показывал винный погреб родителей?

Ещё хуже. Меня мутит от одной мысли.

Я думал, что миновал стадию «жутко», оказывается, она только впереди. Кэйти лучше держаться в радиусе мили от дома. У меня есть на то причины. И главная из них живёт по соседству. Сложно оставаться хорошим, белым и пушистым одуванчиком для Джейн, если где-то по округе бродит другая, вообразившая вас парой после случайного секса. К слову, пьяного, отсюда вытекает случайный. Пьяный случайный секс. Обычно, ещё и ошибочный.

– Каллоувей, за что ты переживаешь? – прищуривается Грей, просканировав меня с ног до головы.

– Не хочу быть гостеприимным среди ночи для девчонки с повышенным либидо.

– Не хочу пугать, но Элли тоже положила на тебя глаз.

Я морщусь.

– Они же лучшие подружки и всё в этом духе.

– Заповедь Божья гласит: делись с ближним своим. Похоже, девчонки святые.

– Скорей, абсолютно без комплексов.

– Посмотри на всё с оптимистичной стороны. Тебе не придётся скрываться и оправдываться, а если спутаешь имена – никто не закатит скандал. Открыто трахаешься с двумя подружками и наслаждаешься жизнью.

– Я не собираюсь кувыркаться ни с одной из них. Со второй и в планах не было.

– Ты и с Кэйти не планировал.

– Это всё твой чудо-коктейль. Я ни черта не помню.

– Если отказываешься так просто, значит, есть причина. Обычно причина обусловлена третьей девчонкой. Колись, Каллоувей, кто она?

Я тяжело вздыхаю.

– Вы не знакомы.

– Она учится с нами? – Грей пробегается любопытным взглядом по аудитории. – Хотя бы цвет волос скажи, чтобы сузить круг подозреваемых.

– Её здесь нет. Она не студентка.

– Ты фанатик постарше? В приоритете женщины с опытом?

– Ты придурок. И нет. Она младше.

– Черт, только не говори, что она школьница, хотя…

– Она в одиннадцатом классе, – честно признаюсь я.

– О, черт, дружище. Ты запал на школьницу и твой пи-пи перестал работать, как во всех сладких бестселлерах USA Today8. Знаешь, что я думаю на этот счёт?

– О чём конкретно?

– О сладких романчиках.

Я делаю отмашку, предоставляя возможность выговориться.

– Это руководство. Их пишут женщины, так что секи фишку. Они нам подсказывают, как действовать.

– Прочту на досуге.

– Так что там с твоим пи-пи? Ты ещё в деле или готов воспользоваться волшебной таблеточкой?

– Всё в порядке, спасибо, что озабочен работоспособностью моего члена. И я не запал на неё.

– Ладно-ладно, она просто нравится тебе. Хотя бы скажи, как вы познакомились?

– Живём в соседних домах.

Грей хихикает, продолжая забавляться.

Куда без этого? Для чего ещё нужны друзья?

– Дерьмо. Вот почему ты отказываешься переезжать. Там твоя принцесса в башне. Её отец уже пообещал оторвать твои яйца и повесить вместо дверного звонка?

– Не за горами, – коротко киваю я. – Но надеюсь на положительный исход и счастливый конец.

– И какая она?

– Мы почти не общались, но… – слабо жму плечом и пытаюсь подобрать слово, которое опишет Джейн максимально понятно, но на ум приходит сухое и короткое: – Она очень милая.

– Всё? – Грей с недоумением пялится на меня, как бы говоря: «Ты шутишь? Милая?».

– Слушай, я не сильно знаю её. Общались пару раз и то, обмен парочкой фраз. Не думаю, что она изо дня в день перемывает чужие кости, строит козни и из кожи вон лезет, чтобы быть на слуху. Она именно милая: милая на вид, милая при общении. Может быть, подойдёт ещё мягкая и нежная. Не такая, как все. Искренняя. И мне это нравится.

– Уверен, что это так?

– Я не могу быть уверен, это мнение сложилось из короткого общения. Я не хочу ошибиться. Надеюсь, что не ошибся.

– Я чертовски заинтригован.

– Я тоже.

– Привет, – от звука сахарного голоса сжимается задница. Она в прямом смысле сжимается. Я как будто сижу на камне.

Я искоса смотрю на Грея, посылаю сигнал SOS с помощью взгляда, кислым выражением лица, слабым толчком локтя. Любым возможным способом.

Спасите, чёрт возьми, меня!

– Привет, Кит-Кэт, – весело щебечет приятель, выглядывая из-за меня.

Приятель-предатель.

– Привет, – сглотнув, говорю я, бросив на девчонку мимолётный взгляд.

Но не она.

Кэйти идёт до победного конца.

Она накрывает ладонью мою, и игриво перебирает ногтями по тыльной стороне кисти. Я уставился на заигрывание её руки с моей и поверить не могу, что проглотил язык.

Неторопливо путешествую взглядом по руке и встречаюсь с глазами ореховым оттенком. Они смотрят в мои преисполненные решимостью навязать своё общество на ближайшие пару часов. Перспектива не такая уж и заманчивая. Я не люблю навязчивых людей, особенно если это девушка, которая не ставит на первое место собственное достоинство. Ради всего святого, это ведь я должен быть инициатором. Девушка может подать сигнал и сделать первый шаг, но дальше действует парень. Меня не нужно добиваться.

– Слушай, как насчёт не трогать меня? – Собрав силы в кулак, вежливо предлагаю я.

На её лице вспыхивает оскорбление.

– Не трогать? – Кэйти перекидывает прямые золотисто-медовые локоны через плечо. Так выглядит защитная реакция.

– Именно.

– Кто-то сегодня не в настроении, – жалкая попытка перевести разговор в безобидное русло увенчалась успехом. Я также холоден.

Проблема в том, что чаще всего не могу сказать сухое и жёсткое «нет». За всё время так и не научился. Сомнительная черта характера для кого-то вроде меня.

Я недвусмысленно одёргиваю руку. Любой другой сочтёт жест унижением, особенно, девушка.

Но, опять же, не Кэйти.

– Ладно, в другой раз, – с фальшивой улыбкой произносит она, как будто действительно думает, что другой раз будет.

– Не думаю, – негромко бурчу в ответ.

– Ты странный.

– Я так не считаю.

Проклятье, есть способ заткнуть себя?

– Да что с тобой?

– Другого раза не будет, Кэйти, – смотря в её глаза, говорю я. – Давай разойдёмся на мирной ноте?

– Ты в своём уме?

– Я уже дал ответ. Я определённо в хорошем настроении. Я не странный. Я в своём уме. И я прошу не трогать меня.

– Слушай, ты всегда так делаешь? – она буровит меня смертоносным взглядом, а её голос больше походит на шипение змеи, нежели ровный тон. – Играешь и бросаешь?