Книга о путешествии писца Наара

– Что случилось, Гаалик, о чем ты говоришь? Армия почти готова к походу. Я никогда не видел такого количества всадников. Мы можем победить, Гаалик.

– Все уже произошло. Теперь мир погрузится в беспорядок, и живые захотят поменяться судьбой с мёртвыми. Если мёртвые тоже не утратят покой.

Йелдар задавал вопросы, пытался выяснить, что так повлияло на настроение Гаалика, тот отвечал односложно. Оба вышли на улицу. Шаман стал смотреть на небо. Но небо оставалось чистым.

Один из воинов армии Йелдара лежал на траве, в оазисе среди белой песчаной пустыни. Он крутил в зубах травинку и думал о родных, которые остались за сотни вёрст от того места, где он сейчас находился. Далее ему суждено только удаляться от них. Зато солдат сможет вернуться прославленным воином, с богатой добычей, возвеличить свой род. Хорошо было солдату лежать и мечтать обо всем этом. Он приоткрыл глаза и увидел бездонное синее небо. Тернги. Бог. Огромный и непостижимый. Вдруг на фоне синего неба появилась, какая-то черная точка. Сначала точка была совсем крохотной, меньше макового зернышка, но постепенно все увеличивалась, так что очень скоро солдат смог разглядеть дракона. Да, это был дракон, похожий на одного из тех, что он видел на тканях, украшавших царскую кибитку. Да и бабушка, как он помнил, рисовала на тканях примерно таких же существ. Но они ведь не существуют. Их никто никогда вживую не видел. А если видели, то только лгуны. Но они ведь лгали, вне всякого сомнения!

– Дракон! – что есть мочи закричал солдат. Набрал в легкие еще воздуха и опять, что было сил – Дракон! – И тычет пальцем в небо.

Змей огромен, поражает воображение. Похоже, он специально спускается к лагерю кочевников. Там уже царил переполох. Кони были напуганы, многие всадники тоже. Даже Йелдар в первые минуты появления дракона не знал, что делать. Но почти сразу нашелся и приказал сигналить единственный приказ, которым царь надеялся остановить дальнейшее бегство: "К атаке". Дракон ещё не успел сесть, только песчаные ветры, создаваемые его крыльями, тысячами песчинок били о людей, шатры и животных, а войска кочевников выстроились вдоль кромки оазиса, будто на берегу зеленого острова в безбрежном море белого песка. Остров-оазис имел форму полумесяца, так что зеленый остров огибал своими краями то место, куда приземлился дракон. Войска тоже выстроились в форме полумесяца. Йелдар и его союзники, короли Руннол и Самгал видели, что с этим зверем не справиться человеческой армии. Еще они видели, что другого способа противостоять дракону нет. Цари выехали впереди войска, перед монархами ехал Гаалик. Он почувствовал, что этот дракон должен быть ему знаком. Его огромные глаза казались знакомы. Шаман подъехал к чудовищу так близко, как мог, чтобы видеть его морду, которую зверь наклонил к земле, и слез с лошади, в знак уважения к монстру.

– Здравствуй, Гаалик. Вот какую службу ты решил мне сослужить. – Голос дракона был как сонм медных труб, страшный рев поднялся над пустыней. Ошеломленный, шаман только произнес про себя:

– Господин. – И закрыл лицо руками.

– Не смей называть меня господином. Ты предатель, жалкий червь. Я растопчу тебя, раздавлю ногтями, как давят блох.

– Господин, что за сила овладела вами? Опомнитесь! – Шаман смотрел Хунхару в глаза, стараясь прятать страх, поднимавшийся глубоко внутри. В ответ дракон расхохотался. От содроганий его тела на песке начали вздыматься волны.

– Достойная меня сила. Я, Хунхар, стану единственным правителем номадов. Ты, Йелдар, ты, Руннол, ты, Самгал, можете стать моими слугами, тогда вы будете жить, и племена ваши будут живы. Через меня и через хозяина, которому я служу, вы получите власть над всей землёй и все богатства этой земли. Скоро вся земля под небом будет в руках единого властелина, того, кому служу я. Я делаю для вас благое дело, предлагаю служить великому господину, предлагаю вам сохранить ваши никчемные жизни. Если вы согласны, то поклонитесь мне и так вы почтите давшего мне силу. – Зверь смотрел на королей, те стояли молча, даже не переглядывались. Тишину нарушил Самгал:

– Каган чёрных номадов Хунхар. Как ты можешь считать себя правителем кочевников, когда сам ты перестал им быть? Разве ты кочевник? Номад – это свободный дух, подобный дикому ветру в степи или пустыне. А твой дух порабощен жаждой власти и сокровищ. Порабощён столь сильно, что даже тело твое изменило свой вид. Ты превратился в чудовище и считаешь это силой. Я и мои орды никогда не пойдут за тобой. Я вижу, что ты можешь погубить меня одним своим движением, но я этого не боюсь и отсутствие страха делает меня сильнее тебя. –

Руннол переглянулся с Йелдаром.

– Наш брат Самгал все сказал. Мы считаем также. Слова его справедливы. – Громко заявил Йелдар. Дракон ничего не ответил. Тут же на глазах удивившихся солдат огромный дракон превратился в человека, высокого, сильного воина. Гаалик и короли узнали в нём Хунхара. Он подошел ближе к шаману и троим всадникам.

– Неужели вы думаете, что я вас боюсь. Вы смешны и убоги. Я могу убить вас голыми руками. Я вызываю вас троих на бой. Как раз согласно вашему достоинству будет напасть на меня сразу вчетвером. – Все трое царей почти одновременно соскочили с лошадей.

– Позвольте, я пойду первым – Просил соратников Йелдар. – Я позвал вас к себе для битвы, будет справедливо, если я первым пойду в битву. – Руннол и Самгал возражали, но в итоге первым пошёл Йелдар. Он был гораздо старше противника, но возраст короля не страшил. Они сошлись с Хунхаром в рукопашной схватке, как в древности боролись богатыри в племенах кочевников. Хунхар был в половину выше Йелдара. От него требовалось воистину высокое искусство борьбы, чтобы одолеть такого противника. Но Йелдар был в себе уверен. Он пошел на встречу к противнику быстрым шагом, примеряясь на ходу, как лучше провести прием. Однако Хунхар оказался сильнее и быстрее. Йелдару не хватило реакции. Противник совершил к нему бросок невероятной скорости, схватил могучими руками, поднял над своей головой на вытянутых руках, держал так, что король белых кочевников только размахивал руками и ногами в бессильных попытках освободиться от захвата или нанести противнику удар. Хунхар же, держа над собой беспомощного пленника, повернулся на право и на лево, показывая добычу войскам, которые должны были слушаться ещё несколько минут назад человека могущественного, а теперь даже не имеющего возможности освободиться, не владеющего самим собой. Хунхар посмотрел на королей Руннола и Самгала, в этот момент раздался хруст, будто ломали ствол молодого дерева, Йелдар закричал от боли, это был хруст его позвоночника. Хунхар сложил противника пополам, кинул на землю, руками оторвал голову от туловища и кинул её к ногам двух королей, смотревших с ужасом на тот неравный поединок.

– Кто из вас думает, что будет удачливее этого старика, вашего собрата, и сильнее меня, подходите. Но прежде подумайте. – Ударом ноги он отшвырнул в сторону валявшееся перед ним обезглавленное тело Йелдара. Из-за поломанного хребта, оно лежало в жалкой, неестественной позе. Такую смерть точно нельзя было назвать славной, достойной воина и царя. Хунхар не дождался никакого ответа. Только Руннол, самый молодой из трех королей, что стоял во главе объединенной армии, вскочил в седло, выхватил из ножен свою саблю, плоской частью ударил своего коня и поскакал на огромного черного воина, насмехавшегося над ними. Хунхар стоял неподвижно, только когда Руннол оказался совсем рядом, и его рука вот-вот должна была нанести удар, каган перехватил её, схватив у запястья, другой рукой схватил наездника за ремень, вырвал его из седла и со страшной силой, перекинув через себя, обрушил на песок, наступил на грудь и с хрустом раздавил грудную клетку. Из глотки Руннола вырвался фонтан крови в вперемежку с внутренностями. Хунхар таким же небрежным движением ноги, каким отшвырнул тело Йелдара, теперь откинул в сторону тело Руннола. В Самгале проснулась ярость, которая сожгла страх перед этим чёрным воином. Ярость, которая заставила его отбросить условия и традиции поединков. Он скомандовал "В атаку" всему войску и тысячи всадников устремились на дерзкого человека, или дракона в облике человека, который убивал славных королей с той же лёгкостью, с какой лис давит в курятнике кур. Хунхар будто ждал этого. Кожа его начала превращаться в чешую, сам он стремительно стал увеличиваться в размерах и вот уже его огромный хвост крушил левое крыло армии номадов. Взмах крыльев – ураганный ветер остановил атаку правого крыла. Дракон разинул пасть, и столб пламени вырвался из его глотки, опалив несколько сотен солдат или даже тысячу, никто точно не скажет, сколько. Тьмы острых, тяжёлых стрел, которые пробивают любой доспех, устремились в дракона, чтобы прекратить его буйство и усмирить неиссякаемый источник смерти. Ни одна из стрел не смогла найти слабое место в броне чудовища. Дракон взмыл в воздух и, летая над войском, поливал его огненным дождём, оставляя на оплавившемся песке обуглившиеся тела людей и лошадей. Войско номадов не выдержало такого натиска, люди бросились бежать, искали спасение в оазисе, некоторые бежали в пустыню. Дракон спустился на землю и начал уничтожать оазис. Он вытаптывал растения, вырывал деревья, разрушал редкие постройки, даже вырывал куски земли и швырял их на песок так, чтобы ничего в оазисе больше не росло. Источник и озеро, сердце оазиса, дракон забросал землёй. Святилища белых номадов были уничтожены, сами их племена потеряли тысячи жизней. Чудовище неистовствовало несколько часов, пока на месте благоухающего, прекрасного оазиса, служившего гордостью короля Йелдара и его подданных, не появилось чёрное пятно с белыми прожилками, взрыхлённая земля вперемешку с белым песком, обожженная огненным драконьим дыханием. Когда зверь успокоился, над этим местом разносились стоны, крики, плачь, молитвы и причитания, гул пламени, которое продолжало пожирать то, что оставалось ещё непожрано. Дракон топтался по этому пепелищу, смотрел на землю, будто искал что-то. Вернулся туда, где битва началась, и нашёл там обгорелого, умирающего Гаалика. Он не стал с ним ничего делать, было видно, что шаман скоро сам отправится к Тернги. Перед тем как покинуть место гибели армии белых орд, дракон обратился ко всем, кто мог его слушать в тот момент:

– Вы, видевшие мою мощь, идите во все концы земли и рассказывайте о виденном. Пока не началось истребление, поклонитесь моему господину. Ибо то, что произошло здесь, произойдёт везде и со всяким, кто решится пойти против него. – После этих слов, дракон взмахнул крыльями и взмыл в небо.

Воин, который первым заметил приближение змея, теперь также лежал на земле и его глаза смотрели в небо, но сейчас они ничего не видели.

Глава 31. Кар-аб-Дабир.

Наар открыл глаза. Из-за тусклого света, он даже не сразу понял, что уже действительно проснулся. Ему показалось, будто он ещё спит и пробуждение – часть сна. Но через минуту-другую пришло чёткое осознание – проснулся. Ауэл стоял за пюпитром и молился. Юноша извинился, спросил у него, нет ли ещё письменных приборов для молитвы, хозяин достал восковую дощечку и стилус. Затем подошёл Даргал. Для него тоже нашёлся письменный прибор. Позади послышалось шевеление. Проснулся Кавэд. Придя в себя от сна, он тоже попросил восковую дощечку и стилус. Ауэл достал церу, так называют восковые дощечки, и для монаха.

– Извини, она не чистая, на ней записаны мои молитвы, но ты можешь их стереть, вот тебе костяной гребень для зачистки воска.

Кавэд принял с благодарностью всё, что дал ему настоятель храма, аккуратными движениями, благоговейно зачистил восковое поле, стал напротив стены, на которой был изображен развёрнутый свиток и стал записывать молитвы, обращения к Сеферу. Во время молебствия проснулся и Матайя. Нужно отметить, что у него хватило терпения и дождаться, пока священники окончат молитву, хотя он лишь приблизительно представлял, сколько времени она ещё может продлиться.

– Спасибо вам, я давно ни с кем вместе не молился. Для меня будет радостью, если вы заберёте письменные приборы, что я вам дал. Обо мне не беспокойтесь, я ещё сделаю. – Наар, Кавэд и Даргал с удовольствием взяли предложенные подарки. Тем более что ни у одного из троих человек не было своих принадлежностей для письма, они были утеряны. Затем все сели завтракать. Ауэл ушёл в комнату, дверь в которую накануне вечером никто из гостей не заметил и вынес оттуда кувшин молока, ломоть сыра, буханку хлеба, корзину овощей.

– Обычно я завтракаю куда скромнее, но сегодня пусть будет праздничная трапеза.

– Вчера, казалось, вы были менее приветливы. – Матайя подвинулся ближе к корзине с продуктами.

– Вчера, вернее, сегодня ночью, вы разбудили меня после длинного трудового дня. Так что простите мне, если я вас вчера чем-то обидел. – Ауэл раздавал еду гостям, разливал молоко по глиняным и деревянным стаканам. – Так что вы будете делать дальше? Куда отправитесь? – Писец задал вопрос и отправил в рот аппетитный, красивый кусок сыра, заев его пшеничным хлебом. Но ответ он получил не сразу, все были увлечены трапезой.

– Ауэл, как вкусно! Давно не пробовал ничего лучше! Просто праздник. – наперебой принялись расхваливать свой завтрак гости.

– Да, спасибо, очень приятно слышать. Трапезу, как и молитву, я давно ни с кем не разделял. Берите ещё, угощайтесь.

– Ауэл, ты нас прости, мы тоже вчера не всегда вели себя, как подобает гостям посреди ночи. – Даргал вспомнил их возмущение из-за огня в книгохранилище. Но, то ли они привыкли к нему за ночь, то ли вкусная еда заставила забыть раздоры, но сейчас никто из троих писцов уже не считал лучину, горевшую в комнате, чем-то преступным.

Ауэл махнул рукой в ответ:

– Всё в порядке. Так куда вы дальше направитесь?

– Мы с Кавэдом в Бэлду, куда и шли, пока нас не захватили и в цепях не привели в ваш город. На невольничий рынок. – лицо Ауэла сразу стало серьёзным:

– Вы беглые рабы?

– Нет, нас хотели сделать таковыми, но не успели. – отвечал Наар.

– Вам успели поставить клейма?

– Нет, не успели. Мне, как я понимаю, и не должны были ставить, чтобы не портить кожу.

– А мне не успели. Видимо, сразу должны были ставить клеймо хозяина, но продать не успели – Закончил Кавэд.

– Но вы сбежали с невольничьего рынка?

– Да мы сбежали оттуда. – Наар будто выдавливал из себя эти слова.

– Вы тоже с невольничьего рынка? – Ауэл обратился к Даргалу и Матайе.

– Да, мы тоже оттуда. – ответил за себя и за своего товарища Даргал.

Ауэл задумался.

– Простите, возможно, нам следовало сказать обо всём этом раньше. – начал Наар. Ауэл жестом остановил его и обратился вновь к Даргалу.

– На вас клейма есть?

– Нет. Клейм на нас нет.

– Вы уверены?

– Если бы мне раскалённым куском железа прижигали кожу, я бы запомнил. Да, я абсолютно уверен, что никто не делал мне никаких татуировок и ко мне не прикладывали раскалённый кусок металла. Матайя, а ты в этом уверен?

– Уверен. Абсолютно уверен. Как я понял, клеймят обычно сразу после продажи. Нас продать не успели.

– Просто, вас будут искать. Думаю, достаточно настойчиво, чтобы вам опасаться за ваши жизни. Но если на вас нет клейм, и вас никто не узнает, то особо бояться нечего. Но, в любом случае, избегайте людных мест. Здесь вас точно искать не должны. Хорошо, вы идёте в Бэлду, а вы двое, куда направляетесь?

– Мы шли с караваном в Наппар. Из Бэлды, в пустыне на нас напали разбойники Кар-аб-Дабира.

– Наппар…. На рынке я слышал, что Наппар теперь в руках у кочевников. Их полчища никак не остановить. Не думаю, что вам теперь есть смысл направляться в Наппар.

– Если Наппар ещё существует. Мой город Таирасс они разрушили едва не до основания.

– Ну, до Кар-аб-Дабира они едва ли доберутся. Хотя всё может быть. Скорее всего, они пойдут сейчас к Бэлде, так что вам нужно спешить. Иначе там вас могут встретить лишь руины на месте, где совсем незадолго до этого находилась Бэлда.

– В таком случае, я бы лучше просто отправился дальше на Восток, минуя Бэлду. – медленно проговорил Наар.

– А я всё же пойду именно туда, в одном из пригородных селений живут мои родители, жена с детьми, я не могу их оставить. – Сказал Матайя.

– Так ты их уже оставил. Они сейчас одни. Зачем ты их оставил?

– В Наппар я ехал на работу, знакомый предложил хороший заработок. Вместо денег едва не нашёл свою погибель. Знал бы, что всё так получится, ни за какие деньги бы не поехал. Словом, я направляюсь в Бэлду, к родным.

– И я направляюсь в Бэлду. Там мой храм. Мой долг быть там. – сказал Даргал.

– Ну что же, вы в Бэлду, а вам двоим тогда дорога в Хоргонол. Это небольшой город на реке Стис. Когда-то там была паромная переправа.

– Спасибо, Ауэл. Но существует одна проблема. С нами в Кар-аб-Дабир прибыл один наш друг. Его зовут Кедир. Он воин. Но о его судьбе мы ничего не знаем. Оставить его здесь мы не можем. Конечно, если он здесь.

Ауэл сразу ничего не ответил. Помолчав секунд двадцать произнёс:

– Честно вам сказать, я не знаю, как помочь найти вашего товарища. Я сижу в своём храме и редко выхожу на улицу. Прихожан у меня тоже не очень много. В основном, это те, кто случайно попал в наш город. Местные жители не чтут молитву и благочестие, религию Сефера. Они либо вовсе никому не молятся, либо поклоняются таким истуканам, при одном виде которых пропадает аппетит, сон и желание жить. Единственное, что могу сказать: он либо на Невольничьем рынке, куда вам не добраться, либо его пытаются завербовать, стать одним из свободных воинов Кар-аб-Дабира, как себя гордо называют местные воры и убийцы.

Кедир и Наар переглянулись.

– Ну, – начал Наар, – нашего товарища не назовёшь праведником, но едва ли он согласится стать плечом к плечу с местными головорезами. Тем более, что он водил караваны, вернее, был начальником охраны караванов. Не знаю, как часто ему доводилось пересекать Маниамму, но в караванах он провёл много времени. И дело своё знает. Может быть даже, его кто-то узнал. Кто-то из тех, с кем он боролся.

– Извините, – влез в разговор Матайя – У меня тоже вопрос есть. Как выбраться из этого города? Как я понимаю, караваны отсюда не выходят, только заходят и то, не по своей воле.

– Нет, ты ошибаешься. Неужели ты решил, что здесь одни купцы Кар-аб-Дабира продают товары другим купцам Кар-аб.-Дабира, а потом наоборот? Торгуют только друг с другом? Что же за торговля такая получается. Нет, из Кар-аб-Дабира идут караваны во все окрестные города. Просто они идут не основными дорогами. Неудобно идти центральной дорогой и вести с собой пятнадцать человек рабов, когда рабство запрещено и карается смертной казнью. Если в Империи ничего не поменялось и рабство не стало легальным. Да и курительные зелья, дурманящие напитки тоже в открытую не повезёшь. Наложниц можно назвать своими дочерями, но городская стража может начать сомневаться, если вдруг дочери поросят защитить их от мужчины, который им вовсе не отец, а сладострастник с тугим карманом. Хоть гаремы не одобряются, и, кажется, даже запрещены, но ведь у многих аристократов и властьимущих в Империи есть личные гаремы. Как вы думаете, откуда берутся девушки для этих гаремов? – Ауэл развёл руками, – Верно, в том числе из Кар-аб-Дабира. – рассказчик распалялся в негодовании всё больше и больше – Эти кочевники, это и есть кара Всемогущего Сефера нам за наши грехи. Кто теперь предскажет, чем всё это закончится и когда. Но больше всего греха в Галиаре, поверьте мне. И Галиар, столица Империи – должен быть понести суровую кару. – после этих слов Ауэл замолчал. Обратиться к нему никто не рисковал, было похоже, что в ответ на любой вопрос или даже просто реплику он кинется на спросившего, будто спрашивавший один из тех, кто платит хорошие деньги за столь неугодные Сеферу товары Кар-аб-Дабира. Наар уже хотел было рискнуть и продолжить разговор, как тут настоятель храма заговорил сам.

– Несколько раз пытались уничтожить Кар-аб-Дабир. Император посылал войска, военачальников, снаряжали походы. И что? – он смотрел на собеседников обычным в таких случаях взглядом, который смотрит сквозь человека, потому что говорящий, на самом деле, общается сам с собой, а собеседник выступает таким артефактом, который позволяет и самому говорящему, и окружающим, не считать его безумцем, который общается сам с собой. – И что? – повторил Ауэл, – Ничего. Ничего не произошло. Только на рынке каждый раз после очередного такого похода разговоры о том, сколько денег было послано командующими карательным легионом, чтобы он отступил, не утихают месяц и суммы называются фантастические. Хотя, зря я так разошёлся. Были и несколько осад. Правда, не при мне. Но ведь были. Значит, не всё так плохо – Ауэл уже улыбался, и совсем нельзя было сказать, что ещё минуту назад он был готов метать громы и молнии или броситься с кулаками на всякого, кто чем-то ему не понравится. Писец выдохнул. – Можно выбраться из города с караваном.

– Но это не очень просто? – Матайя спрашивал робким, едва не вкрадчивым голосом, боясь вновь задеть Ауэла, что выглядело довольно смешно при богатырском телосложении Матайи и маленьком, хрупком теле Ауэла.

– Ну, просто так тебя никто не возьмёт. Доберитесь до караванного двора, там посмотрите. Вы когда туда пойдёте? – Даргал и Матайя переглянулись:

– Сейчас и пойдём. Что нам ждать? – ответил Даргал.

– Да, сейчас. – поддержал Матайя.

– Тогда подождите. Я сейчас объясню, как пройти на Караванный двор наименее людными улицами и соберу для вас еды в дорогу. На весь путь ее едва хватит, но хотя бы на какое-то время. Впрочем, при желании ее можно будет растянуть на все время путешествия. Тем более, что денег у вас нет, а в пустыне вы съедобного не найдете. Скорее, съедят вас. – И Ауэл широко улыбнулся.– В караванах иногда едят путников. Животных не едят, они грузы перевозят. А путников, случается, едят. Человек же в качестве вьючного животного никуда не годится. Я имею ввиду, в пустыне. Так что, будьте осторожны. Извините, мне нужно сейчас отойти недалеко, собрать кое-какой еды.

Ауэл вышел из комнаты в помещение, откуда недавно появился с корзиной еды к завтраку. Из-за небольшой прикрытой двери слышались возня, перетаскивание каких-то предметов. Гости предлагали свою помощь, но хозяин отказался. Минут через пятнадцать, он, с торжествующим видом появился в небольшом дверном проеме и протянул Даргалу корзину, чье содержимое было прикрыто куском серой грубой материи. Ауэл откинул материю и показал еду Даргалу и Матайе.

– Вот. Здесь много сытной пищи. Будете есть понемногу, хватит надолго. И голодными не будете. Это из моих собственных заготовок. Для себя держал, на случай путешествия. Сейчас решил вам отдать. Берите.– Матайя и Даргал в знак благодарности поклонились. В сумке были сухари, вяленое мясо, твёрдый копчёный сыр.

– Спасибо. Это царский подарок для нас. Мы будем за вас молиться.

– Да, другой благодарности мне не нужно. На караванном дворе будьте внимательнее и выберите наименее неприятный караван. – Тут Ауэл задумался, добавил.– Хотя и доброе лицо караванщика и приятные лица попутчиков, на самом деле, ничего еще не гарантирует.

Так Матайя и Даргал простились с Нааром и Кавэдом, поблагодарили Ауэла за все его благодеяния к ним и покинули храм, направившись к караванному двору.

– Теперь вернемся к вам – сказал Ауэл, едва закрыв дверь за ушедшими гостями. – Вы хотите найти друга, мы об этом с вами говорили, пока нас не перебили, кажется?

– Да, почтенный Ауэл. Вы давали нам советы относительно его поисков.

– Верно, вспомнил. Но в этом городе вы скорее себя потеряете, чем найдете кого-то. Надеюсь, вас не узнают, беглых рабов.

– Мы не рабы – начал закипать Кавэд.– Нас не успели продать в рабство. Мы не рабы!

– Да, хорошо. Только свободными людьми, чтобы ты знал, не торгуют. Как-то так получается. Здесь вы пока в статусе беглых рабов и лучше вести вам себя осторожнее. Если вас поймают, то калечить не станут, но приятного тоже не сделают. Иногда, например, беглым рабам срезают с подошв кожу и втирают в плоть стопы колючки. Так они никогда не смогут бегать. И делают это на площади пред тюрьмой, чтобы другие рабы боялись и гнали мысли о побеге прочь.

– Но как вы нам поможете? Или что нам делать тогда? Нам нужно найти Кедира. Вы один, без нашей помощи, его найти не сможете. Вы же не знаете, как он выглядит. И я не уверен, что Вы сможете узнать его, по нашему описанию. – Ауэл ничего не ответил. Все трое задумались.

– Тут только один вариант действий. Идти всем троим вместе и искать его. Тем более, что мест, где может находиться наш друг не так много. Кажется, вы так говорили. – Предложил Наар.

– Так и есть. Что же тогда? Пойдемте, но на Невольничий рынок я пойду сам. Здесь иначе никак. – И против этого никто не возражал.

Все трое собрались и вышли из храма. На улице было пустынно, но, по мере приближения к центру города людей становилось все больше, скоро трое писцов стали просто частью большой реки из людей, бежавших по своим делам кто куда. Особенностью реки было отсутствие четкого направления течения. Она сразу текла налево и направо, затекая в дома, которые ограничивали русло этой реки и вытекая из этих домов. Иногда на улице встречалась телега, тогда людской поток обтекал ее, как большой камень, который сопротивляется реке, стоит у нее на пути. По-своему, это было даже интересное путешествие, ведь вчера вечером, убегая из тюрьмы, времени, чтобы рассматривать город, не было, только то, что само попадалось на глаза, удостаивалось какого-то внимания. Однако сегодня мешало напряжение, ожидание того, что в толпе раздался крик: «Эй, вот беглые рабы с Невольничьего рынка!» Хотя Ауэл специально шел улицами, наиболее далекими, как от вчерашнего маршрута его гостей, так и от своего храма, беспокойство быть узнанными не оставляло Наара и Кедира. Но человек не может долгое время находиться в напряжении, довольно быстро все трое начали забывать об опасности, расслабились, на сколько это было возможно.