Однажды…

Это был настоящий пир с белым платьем, караваем и шампанским, в окружении друзей. Из театра я уволился и вернулся работать в студию, посвятив себя любимой музыке. Бабушке Нине нашлось место в музыкальном мире – она стала успешно сотрудничать со многими коллективами.

В моей душе поселился покой, я стал счастливым человеком, ведь рядом была любимая женщина, дочурка и работа, которая дарила радость.

Теперь я знаю цену своему счастью и постараюсь сделать все, чтобы сохранить мои два крыла до последнего вздоха.

Однажды в роддоме

В моей семье я был единственным ребенком. Родители были очень красивой парой. Правда, папа был старше мамы на пятнадцать лет. Познакомились они на параде, посвященном Дню Победы. Весна в нашем городе начиналась очень рано. Уставшая от холодов и морозов травка при первых теплых лучах солнца стремительно покрывала все газоны и парки. Перед праздником деревья белили известью, придавая им парадный вид, высаживали тюльпаны. На главной площади за неделю до главного мероприятия столбы украшали флагами. После официальной части начинались народные гуляния. Мама с подружкой в тот день решили сходить в кафе-мороженое, но на площади было слишком много людей. Толпа стала двигаться в направлении троллейбусной остановки, разъединив девчонок. Мама отошла к скамейке и стала ждать, когда ее спутница сможет преодолеть людской поток. Несколько раз прокричав имя подруги, девушка обернулась и увидела высокого симпатичного мужчину в военной форме. Он предложил спасти ее от толпы, мама кокетливо отказалась. Тогда незнакомец предложил спасти его от одиночества.

Мама окончила музыкальное училище и планировала поступить в консерваторию, но встреча с красивым военным летчиком навсегда изменила ее жизнь. Отец мой был ярким представителем своей профессии. Он был дисциплинирован, всегда следил за своим внешним видом, был гладко выбрит, подтянут и аккуратен во всем. Я до сих пор удивляюсь, как ему удавалось наглаживать такие безукоризненные стрелки на брюках. Ему невероятно шла военная форма. Предложение стать женой мама получила на пятом или шестом свидании. Советоваться маме было не с кем, она с шести лет осталась сиротой и воспитывалась в детском доме. Мечта обрести семью была главнее сомнительной карьеры оперной певицы, поэтому мама, не задумываясь, собрала чемодан и решила отправиться вслед за мужем, мудро рассудив, куда иголка – туда и нитка.

Единственным человеком, который противился этому скоропалительному браку, была свекровь – бабушка Надя. Она причисляла себя к семье истинных аристократов и мечтала «усилить» эту кровь невесткой благородного происхождения. Перспектива отдать единственного сына безродной сироте-певичке ее просто убивала. Знакомство женщин прошло в жутком напряжении, как, впрочем, и вся их дальнейшая жизнь. Бабушка при каждом удобном и неудобном случае старалась «укусить» маму неприятными высказываниями по поводу отсутствия воспитания и манер. Но мама обладала очень легким и мягким характером. Она любила своего мужа, благодарила его за то, что он подарил ей дом, счастье, любовь. Она старалась делать вид, что не понимает уколов свекрови. Но баба Надя все время искала новые темы для неприятных разговоров. Когда отец находился в командировках, она обвиняла маму в бесконечных изменах. Когда мама много лет подряд не могла забеременеть, требовала, чтобы сын развелся с бесплодной нищенкой. Но отец любил свою избранницу. Но и уважал мать, которая воспитала его одна. Поэтому единственное, что можно было придумать в подобной ситуации – это минимизировать количество встреч и семейных ужинов с участием бабы Нади.

После пяти лет брака высшие силы решили вознаградить моих родителей за терпение и любовь, мама забеременела и осенью того же года родила единственного сына – меня. Дом наполнился радостью и светом. Между женщинами нашей семьи появилось потепление. Но оно длилось недолго. Баба Надя вдруг решила, что я не похож на своего отца. По ее мнению, в семье кареглазых шатенов не может родиться голубоглазый блондин. Чем старше я становился, тем яростней развивалась эта тема про то, что мама изменила в период очередной отцовской командировки с голубоглазым мужчиной. Бабкины предположения по кандидатуре моего истинного отца доходили до абсурда. Сначала это был директор музыкальной школы, в которой мама работала. У него, правда, были зеленые глаза, но для бабы Нади это было неважно. Потом моим отцом был якобы начальник управления образования того  города, где мы жили. Через несколько лет директор рынка, где мама покупала продукты, тоже попал под подозрение. В общем, паранойя прогрессировала. Доводы про набор хромосом и возможные вариации наследственности были бесполезны. Родители давно махнули рукой на бабушкины гадости. Лишь однажды я видел, как мама плакала у папы на плече, умоляя его прекратить эту травлю. За каждую слезинку папа подарил своей жене шикарные сережки с бриллиантами, которые мама надевала только на праздники.

Я давно вырос, мы похоронили бабу Надю, но мне все время хотелось доказать отцу, что я его сын. Не могу сказать, что был обделен его вниманием. Он дарил мне все самое лучшее, заботился и ничего не жалел для меня. Благодаря отцу я получил престижное образование и осуществил свою мечту – стать хирургом. Он подарил мне прекрасную квартиру. Я видел, как он любит маму, поэтому знал, что отец никогда не подозревал ее в измене.  Но я действительно был на него не похож, ни внешне, ни внутренне. Однажды я решил сделать подарок своему отцу и сдал анализ ДНК. В современных условиях, имея связи с лабораторией, я взял образцы своих волос и волос отца. Через тридцать дней мне позвонили, чтобы отдать заветный конверт. Не знаю почему, но я все же волновался. И оказалось не зря. Образцы, представленные на анализ, не имели родственных ДКН…. Мой отец был не моим отцом….

В голове моей все помутилось. Я вдруг вспомнил бабу Надю, которую терпеть не мог за ее гадости и поганый характер. Мне стало противно от мысли, что моя родная мама – такая дрянь, а отец – просто слепой рогоносец. Я не знал, что делать, как смотреть матери в глаза. Через пару дней моего молчания, мама сама решила мне позвонить. Она знала про мой режим работы, поэтому не надоедала звонками, однако всегда чувствовала, когда мне особенно тяжело. Мама сразу почувствовала напряжение в голосе и разволновалась. Я собрал всю силу воли в кулак и выдавил из себя, что получил анализы ДНК. Она прервала меня и предложила встретиться вечером за ужином. Отец был в отъезде, поэтому я решил, что это хорошая идея – объясниться без него, и согласился прийти. Мама встретила меня с открытой улыбкой, я не увидел в ней даже тени смущения или стыда. Она привычно обняла меня и предложила пройти в кухню. На столе уже парила вкусная ароматная курочка, которая немного отвлекла меня от тяжелых мыслей. Мама предложила перекусить. Ее теплые руки обняли меня, она, как в детстве, поцеловала меня в затылок, и я понял, что все равно ее люблю. Сердце мое оттаивало.  Мама расспросила меня обо всем. Я рассказал, что хотел сделать отцу подарок, а теперь не знаю, как с этим жить. Мама погладила меня по лицу и сказала, что отец действительно мне не отец, а она мне не мать….

Оказалось, что после тяжелых родов ребенок моих родителей умер. В ту же ночь, после кровотечения, врачам пришлось сделать варварскую операцию, после которой всем было понятно, что другая беременность не наступит никогда. В соседней палате несовершеннолетняя незамужняя девочка тоже родила сына. Но, учитывая крутой нрав ее отца, от ребенка роженица решила отказаться. Отказные документы были готовы, меня должны были отдать в приют. Вспоминая свое детдомовское детство, мама решила подарить мне другую жизнь. Но нужно было согласие мужа. Она со слезами на глазах рассказывала, как стояла в том больничном коридоре в байковом халате и звонила по телефону-автомату отцу. Пока шли гудки, она не могла принять решения, какую правду говорить близкому ей человеку. Сомнения мучили ее душу. Можно было соврать, сказав, что ребенок родился живым и здоровым, но как жить всю жизнь с этой ношей. А если после правды о смерти сына, муж просто не захочет с ней жить или откажется усыновить чужого ребенка? Боль, которая пронизывала душу и сердце, была невыносимой. Мама собиралась повесить трубку, как вдруг услышала голос отца. Она не смогла собраться и разрыдалась, рассказав какой ужасной была прошлая ночь, наполненная потерями и отчаянием. Отец примчался в больницу через полчаса. В виде исключения им разрешили встречу. Убитые горем, они обнялись и молча стояли, уткнувшись друг в друга. Тишину прервала мама. Она рассказала про меня, и про то, что хотя бы одну душу им нужно спасти. Отец, молча выслушав все доводы, сказал, что для одного дня слишком много потрясений и попросил дать ему день для принятия решения. По словам мамы, следующий день был самым длинным в ее жизни, по завершению которого у меня появилась семья. Никто не узнал про нашу тайну, даже баба Надя.

Я смотрел на маму и никак не мог поверить в эту невероятную историю. Ведь моя судьба могла сложиться совсем по-другому. Мне вдруг вспомнились картинки из детства, и на душе стало невероятно тепло. Я попросил прощения у мамы за свои ужасные подозрения и отправился к себе домой. Но перед уходом я все же решил аккуратно взять образцы волос с маминой расчески.

Через тридцать дней я снова шел за результатами анализа ДНК. Сердце мое уже привычно волновалось. После вскрытия конверта я ругал себя за подозрительность и еще больше любил своих родителей. Я действительно подкидыш, которому высшие силы дали настоящих ангелов хранителей, подаривших свои сердца абсолютно чужому ребенку.

Однажды в аудитории

Я никогда не слышала от мамы разговоров про моего отца. Она не придумывала истории про космонавта или капитана корабля, ушедшего в какое-нибудь кругосветное плавание, просто не говорила ничего. Многие годы я даже не знала, жив он или нет. Ни одной фотографии, ни одного намека на его существование не было в нашем доме. Складывалось впечатление, будто в моем появлении участвовала одна только мама.

Став старше, я оставила попытки найти следы своего родителя, а позже совсем перестала думать о нем. В нашем доме никогда не было мужчин. На свое женское счастье мама махнула рукой. Мне всегда казалось странным, как такая молодая и красивая женщина совсем не хотела найти свою половину и стать кому-то основой жизни.

Характер у мамы был непростым, но в минуты приливов тепла и нежности она становилась очень родным и любимым человеком. Работала мама в ателье закройщицей, хотя в свое время получила диплом бухгалтера с отличием. Она всегда брала работу на дом, часто «халтурила» вне ателье.

Интерьер нашего небольшого дома был небогат, но текстиль в нем был просто роскошен. Одежду мне мама тоже шила сама, поэтому в детском саду и в школе на дискотеках я выгодно отличалась от своих сверстниц. Ее творческий подход к любому отрезу ткани вкупе с мастерством и великолепным вкусом всегда заканчивался шедевром. Мама любила работать по принципу безотходного производства, поэтому после очередного платья или костюма в доме всегда появлялись лоскутные элементы декора.

Родителей мамы не стало очень рано, я их толком не успела узнать. Мама редко вспоминала о них, впрочем, как и о своем далеко не безоблачном детстве. До поступления в институт мама жила в глухой деревне, с юных лет ей приходилось заниматься хозяйством, работать в огороде. Возвращаться на свою «малую» родину она не любила. У родителей при жизни бывала крайне редко. Те, в свою очередь, были очень сдержанными и скупыми на чувства. При редких телефонных разговорах вопросов всегда было два: как наше здоровье и есть ли еда в доме. Остальные переливы наших душ бабушку и дедушку не трогали никогда.

Когда родителей мамы не стало, их уход случился с разницей в полгода, она глубоко вздохнула и произнесла слова: «Любовь без радости была, разлука вышла без печали…» Несмотря на то, что тогда я была шестилетней девчонкой, эти слова врезались в мою память.

У нашей маленькой семьи было все как у всех: долги, поездки к морю, ссоры, недопонимание, раскаяние, семейные праздники, общие мечты. Мы всегда были вместе, старались баловать друг друга, но, став подростком, я стала мечтать о большой любви, мне захотелось создать свою семью. Когда я однажды обмолвилась об этом, мама вдруг обиделась и сказала, что не собирается терпеть в доме чужого мужчину, на что мне пришлось ответить, значит, мне придется уйти жить к нему… В тот вечер мы больше не проронили ни единого слова. Я поняла, что этой темы до поры до времени лучше не касаться в наших разговорах.

В классе мне нравились два мальчика, но их поступки и внешний вид выдавали в них еще совсем желторотых птенцов. Во время выпускного вечера я лишь позволила себя поцеловать в щечку самому настойчивому однокласснику. Никаких дальнейших обещаний с моей стороны не прозвучало. Я собиралась погрузиться в новый мир высшего образования без багажа ненужных отношений.

Тогда появилась мода на профессии, связанные с финансами. Я не стала долго размышлять и, решив плыть по течению, поступила на факультет экономики и менеджмента. Со временем я с головой погрузилась в учебу, и финансово-экономическая тарабарщина стала более-менее доступна для моего понимания.

На втором семестре у нас появился новый предмет «Финансовое право», преподавать который назначили, наверное, самого импозантного мужчину на свете. Ему было чуть больше сорока лет и звали его Александр Иванович. Преподаватель «Финансового права» был всегда чисто выбрит, хорошо одет, обладал приятным голосом, а легкая седина на висках добавляла ему шарма.

Преподавателем он был от Бога, вот только читаемые им лекции совсем не укладывались в моей голове. Куча странных слов и понятий вовсе пролетали мимо, не приземляясь в сознание. В середине курса я поняла, что не смогу сдать экзамен и обязательно его завалю, что, в свою очередь, приведет к потере стипендии, т. е. катастрофе.

Мне пришла в голову идея попроситься на дополнительные занятия, но Александр Иванович был непреклонен, он утверждал, что совершенно не обладает свободным временем и не планирует задерживаться по вечерам, поскольку читает лекции в других вузах.

Я решила превратиться в его тень и взять измором. После занятий старалась попасть к заочникам, позже бежала на подготовительные курсы. Недельный марафон за знаниями закончился требованием Александра Ивановича прекратить слежку и наконец-то начать учить предмет. Но как только я открывала книгу, текст расплывался, как огромные тучи после дождя, и тонул в крупных каплях моих слез.

Однажды я осталась на лекциях у вечерников и снова попросила назначить мне индивидуальное время для дополнительных занятий. Преподаватель, как и прежде, холодно отрезал – нет. В ответ я сказала, что не сдвинусь с места и буду жить в аудитории до тех пор, пока он не согласится. Александр Иванович рассмеялся, выключил свет и ушел домой.

Настырность мне досталась от матери, в тот вечер я домой не вернулась. Подружку Олю попросила предупредить маму, что осталась якобы у нее ночевать…

Через несколько часов звуки в гулких аудиториях и коридорах вуза совсем стихли, погас свет, огромное здание погрузилось в сон…

Учитывая, что студент – существо неприхотливое и закаленное, я могла спать где угодно и как угодно. Длинная деревянная университетская лавка не стала для меня препятствием. Подложив под голову кофту, укрывшись весенним пальто, которое еще в обед забрала из гардероба, я мирно уснула безмятежным сном…

Поскольку штор в огромной аудитории не было, первые лучи солнца рано разбудили меня. Быстро умывшись, я снова вернулась на импровизированный пост. Пальцами причесала кудрявые непослушные волосы и стала ждать. Но сон снова сморил меня, я положила на парту руки и склонила на них свою утомленную ожиданием голову. Очнулась, когда услышала какой-то шорох. Открыв глаза, я увидела Александра Ивановича, неспешно раскладывающего конспекты и папки.

«Доброе утро», – мне удалось выдавить сиплым, неузнаваемым голосом. «Доброе, если это так», – ответил учитель. Я думала, он начнет на меня кричать и ругаться, но, к моему удивлению, в его глазах я увидела не свойственную ему теплоту. Он подошел ко мне и сказал, что лишь однажды, давным-давно, видел такую же упрямую девушку, которая была немного похожа на меня. Чтобы вознаградить мои старания, он согласился помочь подготовиться к экзамену.

Наши встречи в скором времени стали нужны самому Александру Ивановичу. Мы не сразу почувствовали, как стали тянуться друг к другу, будто были знакомы давно. После выходных, не скрывая радости, старались поскорей уединиться, чтобы рассказать друг другу о случившемся в дни разлуки. После успешной сдачи экзамена мы стали близки…

Маму своим романом я тревожить не стала: совсем не ясен его итог. Между нами лежала разница в двадцать лет. Общих друзей у нас не могло быть, но интересы всегда делились пополам. Я смотрела на моего Сандро, так ласково называла своего любимого мужчину в моменты, когда нам никто не мешал, и понимала, что не хочу и не могу больше жить без него… Пришла пора открыться маме.

Она была возмущена моей наивностью, по ее мнению, у моего преподавателя в каждой группе должно быть еще по одной такой дуре. Я просила ее успокоиться и познакомиться с мужчиной моей мечты. Но мама была непреклонна, она требовала прекратить эти бесперспективные отношения, пообещав наведаться в университет и разоблачить соблазнителя. На все уговоры отказаться от этой затеи мама не реагировала.

На следующее утро, не успев привести себя в порядок, я услышала, как в коридоре громыхнула входная дверь. Выглянув в окно, я успела заметить, как моя мама быстро села в такси и умчалась, видимо, в направлении вуза. Наспех допив чай, я отправилась следом. Прибыв в храм знаний, я не нашла ни маму, ни Александра Ивановича.

В августе шла вступительная кампания, поэтому всюду сновали толпы незнакомых людей. Покружив еще немного в аудиториях в надежде найти своего возлюбленного раньше мамы, я отправилась в деканат. Но, подойдя к двери, услышала крики и поняла, что опоздала.

Когда я распахнула дверь, то увидела очень странную картину. Александр Иванович, обхватив руками свою голову и отчаянно мотая ею, что-то бубнил под нос.

Мама, увидев меня, замолчала. Растрепанная и злая, она выскочила из помещения.

Я подошла к своему возлюбленному и попросила не обращать внимания на маму, потому как она всего лишь эгоистка, не желающая разделять меня с кем бы то ни было. Саша поднял глаза и ледяным тоном ответил, что мы не можем больше быть вместе. У меня оборвалось сердце. Из моей груди невольно вырвался крик: «Почему?!».

Тогда Александр Иванович рассказал, что, когда мама заскочила в кабинет, они не сразу вспомнили друг друга. Через несколько минут брани и нападок со стороны разъяренной защитницы своего дитяти Саша с трудом узнал женщину, которую он когда-то любил всем сердцем. Она была студенткой его первой группы.

После окончания вуза его оставили на кафедре и предложили взять кураторство над вчерашними абитуриентами. Молчаливая девушка не сразу привлекла внимание молодого преподавателя. Александр Иванович был удивлен, когда эта скромная особа набралась храбрости и попросила его помочь экстерном сдать экзамены. Девушке нужно было раньше окончить семестр, поскольку в родной деревне начиналась посевная. Но подобной практики в вузе не было, поэтому куратор был вынужден отказать. Тогда она стала преследовать Александра Ивановича.

После того как студентка забаррикадировала аудиторию на ночь, он сдался и помог ей закончить семестр досрочно. После летних каникул молодые влюбленные дали волю своим чувствам и поклялись быть вместе до конца дней. Но судьба решила иначе. Весной следующего года у матери Александра Ивановича случился инсульт, и он был вынужден временно уехать из города, чтобы ухаживать за больной. Собирался в спешке, своей возлюбленной смог написать лишь несколько слов, что скоро вернется. Но болезнь затянулась на целый год. Письма, которые он писал любимой, возвращались обратно.

Маму спасти не удалось, после похорон Александр Иванович вернулся в вуз, нашел свою возлюбленную, но объясниться так и не удалось. Она лишь произнесла: «Любовь без радости была, разлука вышла без печали», развернулась и ушла, как оказалось, навсегда.

Только когда они встретились вновь, он понял, что приходится мне отцом, так как на его прямой вопрос моя мать дала недвусмысленный ответ.

Я не смогла поверить этим словам. Единственный близкий мужчина, которого я полюбила всем сердцем, отдав себя без остатка, оказался родным отцом… Это не укладывалось в моей голове. Мне наконец-то стало понятно, почему казалось, что мы родные души, но Сандро занял в моем сердце совсем не то место, которое отведено отцу. Сделав несколько шагов, я упала без чувств…

От госпитализации я отказалась, вернулась, опустошенная, домой, закрылась в своей комнате, чтобы тщательно продумать план ухода из жизни. Без моего Сандро она все равно мне была не нужна.

Слезы текли ручьем из моих глаз, мне было больно дышать. Схватив заготовку лоскутного покрывала, я без труда распорола ее на тонкие ленты, чтобы сделать крепкую петлю, предназначенную для окончания моих мук. Боль, так внезапно накрывшая меня, была нестерпима. Горе, словно ураган, разметало в клочья мою душу.

Закончив все приготовления, я взобралась на стул, чтобы закрепить конец изготовленной веревки на крюке для люстры. Из-за сильного волнения не заметила, что ножка стула попала на разбросанные вещи, стул пошатнулся, я потеряла равновесие и с грохотом свалилась на пол. Резкая боль от падения привела меня в чувство, я решила повременить со смертью и выяснить все то, о чем мама так долго молчала.

Мама, заподозрив неладное, безуспешно ломилась в дверь моей комнаты. Замок не поддавался. С лоскутной веревкой на шее я повернула ключ и, распахнув дверь, ледяным тоном потребовала объяснений. Сначала мать лишила меня отца, потом любимого человека, поэтому просто обязана расставить все точки над i.

Увидев меня в отчаянном состоянии, она не на шутку перепугалась, расплакалась, обняла меня, стала просить прощения и пообещала без утайки рассказать все о моем отце…

Мама, заподозрив неладное, безуспешно ломилась в дверь моей комнаты. Замок не поддавался. С лоскутной веревкой на шее, я повернула ключ и, распахнув дверь, ледяным тоном потребовала объяснений. Сначала мать лишила меня отца, потом любимого человека, поэтому просто обязана расставить все точки над i.

Увидев меня в отчаянном состоянии, она не на шутку перепугалась, расплакалась, обняла меня, стала просить прощения и пообещала без утайки рассказать все о моем отце…

Мы сели на кровать, мама начала рассказ…

Ее родители воспитывались в детском доме. Оба попали туда еще в раннем детстве, поэтому о своих предках они ничего не знали. Условия выживания в детдоме были сложными, приходилось ночью бороться с голодом, днем со сверстниками.

Мои будущие дедушка и бабушка помогали друг другу, как могли, и сохранили чуточку тепла, чтобы всю оставшуюся жизнь пройти рука об руку.

После детского дома оба отправились учиться в строительный техникум.

Бабушка получила профессию штукатура-маляра, дедушка – электрика.

Имея самые нужные рабочие профессии, они без труда смогли бы заработать неплохой капитал для совместной жизни, но так и не научились зарабатывать деньги на шабашках.

По их мнению, государство обеспечило домом, образованием, поэтому главной задачей оставалось отдавать долги трудом на благо Отечества в местном строительно-монтажном управлении, за оклад согласно штатному расписанию.

Нередко помогали с ремонтом друзьям, знакомым и с них денег не брали, стыдились. Соглашались только на угощения в виде шоколадных конфет или халвы. За это до конца своих дней имели прозвище «сладкая парочка». Много позже так назвали батончик «Тwix», но для родной деревни – это были Анна Ивановна и Степан Матвеевич…

Не познав с детства материнского тепла, не ощутив заботы отца, они строили свою собственную жизнь так, как видели ее в детском доме. Всегда ровно заправленные кровати, аккуратно выставленная обувь, насухо вытертая посуда, симметрично сложенные полотенца, вымытые полы, постоянно пахнущие хлоркой.

В их скромный быт иногда вторгались праздники, когда доставался роскошный комплект посуды из белого фарфора и накрахмаленная льняная скатерть. Стол на пиршества всегда ломился яствами. Мама всегда удивлялась, откуда появлялись деньги на такие богатые застолья.

Но вот нежности в доме не было никогда. Мама всего пару раз видела, как ее родители целовались при ней. В основном они всегда были сдержаны в своих чувствах, может, просто никогда не хотели их афишировать.

Рождение мамы нисколько не прибавило в семье тепла и уюта.

Все было просто. Главное, чтобы ребенок был сыт, умыт и одет, остальное молодым родителям казалось лишним. Когда мама произнесла эти слова, в ее глазах я увидела слезы, которые жемчужинками скатились по щекам, она их быстро смахнула и продолжила…