Гильдия Алхимиков. Осатанелый город

Нужно было что-то делать, а что оба не знали. Поэтому, Блейком и Грей успокаивали себя, что возможно все еще образуется. Возможно, всему еще найдется разумное объяснение. Подбадривая друг друга энергичными взглядами и плоскими офисными шутками Фреди и Трейвон совершили утренний моцион и вышли из номера.

В холле трактира все было по средневековому. Только свет был электрический. Человек пять мужчин и три женщины в приличествующих позднему средневековью костюмах пили горячие напитки, курили и закусывали, сидя за столами. Две девочки, с африканским следом в генетике, под руководством высокомерной красавицы, прислуживали им.

Когда инспектора спустились вниз, распорядительница холодно улыбнулась им и предложила присесть за свободный столик.

– Сейчас подадут завтрак. – Сказала она.

– Мы не голодны.

– Все ровно садитесь. Вам подадут кофе, чай или что захотите. Господин Войтеховский срочно отбыл в ратушу. По вызову городских артманов. Вернется – начнете инспекцию.

Господин тайный советник, секретарь гильдии алхимиков, Юрген Войтеховский, выглядел весьма озабочено. Последнее время, он постоянно курсировал между Шаффуртом и древней Грецией, наблюдая за монтажом опреснителя на острове Перпесинф, поэтому был не в курсе последних настроений в обществах. Повестка дня была подготовлена столь тайно, что даже компаньонка его кузины, Иоанна, и ученик гильдии, вездесущий Вертер, ничего не знали.

Слово взял один из бургомистров Рикерт Австрийский.

– Сословия города Шаффурта пришли в большое волнение. – Прочитал он с листа. – Как нам стало известно весной, после сева, намечается открытие города, для посещения всеми желающими. Цеха и гильдии выражают по этому поводу обеспокоенность и считают, что наоборот государству нужно укреплять границы и не допускать в Шаффурт посторонних потому, что посторонние могут неверно истолковать достижения и новые умения, которыми овладели жители города Шаффурта. Так же сословия Шаффурта считают, что в связи с этим на границе нужно установить заградительные сборы и пошлины, чтобы всякие бродяги не ходили понапрасну и не тревожили подданных его светлости, бургграфа Конрада фон Шаффурта. Поскольку в городе всего в избытке нужно установить посты на всех дорогах и спрашивать, кто и куда идет, а если кто идет без дела, то таких заворачивать и под угрозой пожизненного заключения или смертной казни и предупреждать, чтобы они впредь, на территорию суверенного бургграфства не являлись…»

Когда обращение к собранию было зачитано, до конца, господин Войтеховский взял слово и, покачав головой сказал:

– Напугали.

У артманов вытянулись лица.

– Я уже ненароком подумал, что случилось что-то.

– Так, как не случилось! – Воскликнул Хенрик Безденежный. – Ведь понаедут!

– Только не надо суетиться. Гильдия Алхимиков твердо стоит на охране интересов города и его светлости, бургграфа. Обеспокоенность сословий мне понятна. Поэтому хочу всех успокоить. Никакого урона жители города от приезжих не потерпят. Только выгадают. Спокойно! Спешу довести до членов городского совета, что в преддверии открытия границ, профессором Кантом, на город было наложено заклинание. Не ахать! Все было сделано посредством белой магии, которая жителям города никакого вреда не принесет. Тем более заклятие уже действует и многие болтуны об этом знают. Те, кто выезжая по делам, спьяну несут небывальщину. Новое заклинание, по сути будет только усилено и распространяться на широкий круг приезжих. Суть этого опыта – в том, что всякий приезжий, даже не начав распространять ненужные слухи, покинув город, напрочь забудет о всех достижениях алхимической науки, поставленных на службу жителей Шаффурта. В голове у посетителей останутся только общие воспоминания. На тему, что у нас все хорошо и подданные бургграфа, под его чутким руководством процветают. Про электричество, гномов, торговлю с Грецией и Римом, никто не вспомнит. Как только чужак пересечет границу государства, у него на эти темы отшибет память. Будет помнить только, что город у нас хороший и пожить тут можно в свое удовольствие.

– Может на всякий случай, Самуил Сигизмундович, более сильное заклинание сообразит? Чтоб все напрочь отшибло?! – Поинтересовался Зашкварный.

– Это можно, но не нужно. Что нам тут, только между собой торговать? Нужны иностранные инвестиции.

– Чего ето?

– Приток денежных средств от посторонних лиц. Если у них всю память стереть начисто, то никто сюда опять не приедет. А, если оставить благоприятные воспоминания, то многие захотят вернуться. Память о честности и порядочности шаффуртского купеческого сословия останется. Многие захотят вести с нами денежные обороты.

Советники одобрительно загудели. После недолгого обсуждения, все единогласно сошлись во мнении, что туристы – дар божий.

– Теперь, когда мы выяснили, что волноваться по поводу посетителей не стоит, раз мы уже тут собрались, предлагаю обсудить связанные с будущим туристическим сезоном неотложные мероприятия.

Артманы согласно загудели, зашаркали ногами и стали раскуривать трубки.

– Первое – следует организовать группу проводников. Нужно, чтобы, после Троицы, на каждой заставе, постоянно дежурило не менее трех человек, которые без проблем сопроводят приезжающих в город. А, то не дай бог, они по нашим дорогам разбредутся и впадут в панику. Лови их потом. Одичают, не доведи господи, в руки не дадутся. Второе. Нужен срочный ремонт и реорганизация в публичном доме. Стены нужно покрасить, мебель заменить, девиц одеть в новые платья, за счет городской казны. Третье. Надо нанять дополнительных помощников палача. Не менее двух человек. Причем вопрос с ними нужно решать в первоочередном порядке. Дороги мы замостили, канализацию прокладываем, а бабы, как лили помои на улицу, так и льют. За это нужно вводить штрафы и телесные наказания. Причем без лишней волокиты. Прямо на месте сечь нерях. Второе! Срать под заборами надо прекратить в кратчайшие сроки. Гильдия берет на себя обязательство снабдить город необходимым количеством отхожих мест, дабы очистить город от смрада. За сранье в неположенном месте, тоже – телесные наказания и принудительные работы. Третье! Палача города нужно повысить в должности.

Артманы загудели любопытным гулом.

– Предлагаю вместо городского палача ввести должность Главного Санитарного Врача Шаффурта. С предоставлением ему, кроме палаческих обязанностей, права надзора за соблюдением чистоты и порядка. Таскать в суд, каждого засранца или помойную неряху будет слишком хлопотно. Нужно предоставить санитарному врачу право решать вопросы с застигнутыми на месте преступления, незамедлительно. Без лишней волокиты. Тем более головы рубить не будем за это дело. Но ставить к позорному столбу и сечь розгами будем без пощады. Приступаем к прениям. Какое наказание предлагаете, господа, за кучу говна под окнами лавки.

– Тут не жопу сечь, тут – голову рубить надо! – Вскочил со своей скамьи рыночный надзиратель Уго Скотный.

В ожидании профессора Войтеховского, инспектора Вселенского надзора выпили кофе. Потом, помаявшись от безделья, позавтракали натуральной яичницей со средневековой ветчиной. Ожидание затянулось. Трейвон Блейком и Фреди Грей прогулялись по двору, полюбовались на местных девок, занятых трудовыми буднями. Девки приветливо поглядывали на незнакомцев и интимно хихикали на ухо друг дружке. После этого инспектора вышли за ворота и полюбовались пейзажами. Направо были поля и лес, затянутые туманом, налево – городские ворота. Движение через них было не очень интенсивным. Пока они стояли, в город въехали воз дров и воз сена. Наружу вышли три пешехода и шагая по дороге, скрылись в тумане.

Четвертым человеком, вышедшим из города, был Юрген Войтеховский. Подозреваемый. Он шел довольный и безмятежный. В красном сюртуке, подбитом мехом плаще без рукавов, и при шпаге. На голове шляпа, без перьев.

– Ну, что – заждались? Прошу меня извинить. Был срочно вызван на заседание городского совета.

– Что-то произошло? – Вытянули шеи инспектора Надзора.

– Экологические проблемы, господа, остро стоят и в Позднем Средневековье.

Блейком и Грей поджали губы. Видимо, выражая, таким образом, свое сочувствие и понимание.

– Пойдемте в дом. Там побеседуем. Или желаете предварительно осмотреть территорию?

Инспектора с опаской посмотрели на городские ворота и выразили желание побеседовать в Новом Дворе.

– Итак, приступим. – Сказал профессор, вытягивая руки в сторону камина. – Что вас привело в наши палестины?

– Поступила информация.

– Это понятно.

– Информация по поводу того, что вы незаконно сочиняете здесь научные трактаты.

– Это есть. Трактаты сочиняю. Только почему незаконно? От городского совета Шаффурта поступила просьба помочь в составлении городской хроники. Работа ведется с соблюдением всех норм правописания и стилистики средних веков. Можете посмотреть в «Системе». Там это есть. Все в рамках соблюдения приличий и эпохальной этики.

– Мы не смотрели. Не было такой информации…

– Пойдемте в ратушу. На месте ознакомимся. Или могу дать вам отснятый материал. Заберете с собой, поработаете с ним в Надзоре.

– А, больше вы ничего не писали.

– Протоколы и сопроводительные документы для инквизиции.

– Для инквизиции?!

– Да в Шаффурте инквизиция работала. Мне предложили там должность. Отказываться было нельзя. Пришлось трудоустраиваться.

– А, что инквизиция тут делала? В смысле, какие происходили процессы?

– Процессы были громкие. Выявляли и преследовали ведьм. Но все в рамках имперского права. По закону. «Система» нарушений не выявила.

– Это все?

– Не совсем. Камер-канцлер пишет хронику дома фон Шаффуртов. Но там я только консультирую. Это семейное предание Александр своей рукой пишет. Собственным слогом. Там вообще, ко мне никаких претензий быть не может. Но на всякий случай у меня этот материал отснят. Можете тоже прихватить. Поработать над ошибками.

– Это точно – все?

– Точнее не бывает. Если что я тут еще и писал, то только докладные в Неолиберальную Ассоциацию и сводки в правление концерна. Это все у них имеется. Это все можно проверить.

– Хорошо мы проверим.

– Ну, если на этом – все. Может – пройдемся по городу. Посетим местные достопримечательности. Осмотрим собор. Посидим в трактире.

– Это безопасно? – Осторожно спросил Грей.

– Полностью безопасно. Тем более «Система не только бдит, но и охраняет. Впрочем, и без «Системы» всякие эксцессы исключены. В сопровождении секретаря гильдии, личного тайного советника бургграфа, это – я, как вы поняли, можете расслабиться и получать максимальное удовольствие.

Старший инспектор Вселенского Надзора Христофор Христов внимательно выслушал устную версию доклада инспекторов Трейвона Блейкома и Фреди Грея. Они бодро рапортовали что в ходе беседы с господином Войтеховским выяснилось, что написанием работ исторического порядка, во вселенной «39—1658», он занимался всего один раз, в рамках предусмотренных конвенцией «Об охране исторических памятников рукописного искусства». Работа была выполнена по заказу городского совета города Шаффурта и соответствует всем требованиям безопасности.

– Мы на месте ознакомились с рукописью. – Сказал Блейком.

– А, вернувшись проверили через «Систему». – Добавил Грей.

– Там, все – в рамках норм правописания и стилистики соответствующей эпохи. Написанная хроника, предназначена исключительно для местного потребления и не несет в себе угрозы влияния на историческое наследие.

– Не понимаю, только, почему на месте, сразу, не прогнали через «Систему»?

– Так приборы не работали. – Сказал Грей.

– Вернее – работали, но глючили постоянно. – Уточнил Блейком.

Тут старший инспектор насторожился. О таком факте, чтобы контрольные приборы Вселенского надзора не работали или глючили, он еще не слышал. Никогда. Аппаратура Надзора разрабатывалась для работы в полевых условиях и выдерживала любые экстремальные ситуации. Был случай, когда один молодой инспектор ошибся пространственным проходом и вывалился на Землю, в периоде формообразования. Сам он, разумеется, испарился, а прибор выдержал две минуты жесткого космического излучения и сейсмической активности. Когда аппарат выгребли обратно, он работал и показывал достоверные данные. А, тут…

– Вы в техническое бюро обращались?

– Обращались.

– Ну?!

– Сказали все исправно.

– Так. Хорошо. – Христов задумался.

Немного подумав, он спросил:

– Ну, а как там вообще обстановка? Если взять, в общем.

– Некоторые странности наблюдаются.

– Так-так!

– Электричество к примеру.

– Какое – электричество?

– Электрическое освещение. Город, конечно еще полностью не электрифицирован, но на треть – точно.

– Вы откуда упали? С какого дуба?! То есть, вы куда ездили?

– Вот – командировочное предписание. Там все указано. Империя Германской Нации, герцогство Бавария, город Шаффурт, тысяча шестьсот шестидесятый год.

– Так, какая, нахрен, там может быть электрификация?! – Взорвался Христофор.

От бурного взрыва последовал быстрый переход к деловому спокойствию.

– Значит вы там были? И Войтеховского видели? И разговаривали с ним?

Старший инспектор хлопнул ладонью по столу:

– Кого еще видели?

– Профессора Канта. Еще – Жанну Старжицкую и Сюзанну Сакс, из наблюдательной комиссии.

– Так все правильно. – Сказал Христов заглянув в планшет.

Минуту он глядел прямо перед собой, ничего не видя. Потом спросил:

– Про электричество вы ничего в своем рапорте не писали?

– Ничего. – Удивленно пожали плечами Блейком и Грей. – Мы же по поводу рукописей ездили!

Христов нажал кнопку под столом. Подчиненные этот жест отметили и насторожились. Старший инспектор тоже настороженно молчал, ожидая чего-то.

Через минуту в комнату ворвались двое охранников. Лица у обоих прямо лопались от любопытства. Руки лежали на рукоятках электрошокеров. Сигнал тревоги в офисе подавали редко Один-два раза в год и не по особо важным случаям. То чей-то неосторожный взгляд задержится на коллеге женщине больше отведенного, по регламенту, времени. Это значит – сексуальные домогательства. Беднягу волокут на выход, чтобы отстранить от работы, до начала судебного разбирательства. Или, скажем – сотрудник сойдет сума. Начнет кидаться на всех. Тут надо действовать исходя из обстоятельств. Если это человек с приставкой «афро», то тут только газом и бережно под руки. Ну а если белый, то можно сразу электрошокером.

В данном конкретном случае, ситуация была неясная. Вызов поступил от старшего инспектора. Двое напротив него, стоят смирно, на руководство не кидаются, головой о стены не бьются.

– Может сексуальное домогательство? – Мелькнуло у сотрудников службы безопасности.

– Вызовите начальника. – Сказал старший инспектор Христов. – С этих двоих, глаз не сводить. Если попытаются что-то сказать – сразу стреляйте. Если даже просто попытаются открыть рот, стреляйте на поражение. Прямо в голову.

Четверо цензоров Вселенского Надзора, собирались вместе редко. Не чаще чем раз в квартал. И то только для того, чтобы перекинуться парой слов по поводу приятного времяпровождения, на тропических курортах, ведомственных заповедниках и светских раутах.

В этот день собрались вместе все четверо, по просьбе Хильды Браун, которая в данный момент выполняла обязанности Координатора, что означало на простом языке – службу внутренней безопасности Надзора.

Четверка слетелась на остров Нгау15 и, уединившись в обособленном бунгало, включили средства подавления на полную катушку.

– Ну и что у нас – такого срочного? – Спросил Яков Фридман, цензор ответственный за финансы. – Ради чего я должен бросать семью и мчаться на край земли?

– Да, ради чего, мы собрались, Хильда? – Поддержал его Джон Димас, источая бодрость и дружеское расположение к коллегам.

Он отвечал за связи с общественностью и отбывал свою повинность на всевозможных ассамблеях, академических слетах и исторических раутах. Димас мог со своей внешностью стать кем угодно. Хоть президентом США. Настолько его внешность соответствовала современным параметрам. Он был красавчиком в восточном стиле. Не мужественный тип, для рекламы крема для бритья, а – утонченно-сахаристый, со всеми признаками бисексуальности в чертах.

– Могу всех заверить, что на горизонте все спокойно. Никаких порочащих нас слухов в среду мировой общественности не просочилось. – Радостно вещал Димас. – И, вообще авторитет Надзора, благодаря моим усилиям, является непререкаемым, во всех институтах обладающих реальной властью.

Глория Гаррисон промолчала, всем своим видом показывая, что ее все устраивает. Гаррисон несла на себе бремя технической оснащенности Надзора и считала, что она единственная работает не покладая рук.

– Тут у нас случилась маленькая внеплановая проверка. – Сказала Браун.

– Когда?

– На днях. – Уклончиво ответила Браун. – Поступил донос, что якобы один из первопроходцев нарушает режим.

– Химичит с артефактами? Превышает норму узаконенной контрабанды?

– Нет. Жалоба была по поводу того, что он там чего-то пишет. Вроде как исторические летописи. Мы бы вообще на это не обратили внимания, но недавно «Систему» на уровне позднего средневековья слегка лихорадило. Так, Глория?

– Да были сбои, но незначительные. – Подтвердила Гаррисон. – Мы так и не определили, чем они вызваны. Система, вроде, как перенастраивалась. Только никто так и не понял, чего там было.

– Я это запомнила. – Сказала Браун. – Поэтому, решили провести инспекторскую проверку, для подстраховки.

– Ну и что?

– Не подтвердилось. Все написано – в рамках дозволенного.

– Вот и хорошо. – Сказала Гаррисон. – А суть тревоги – в чем?

– Семнадцатый век. Германия. Город Шаффурт. Побывавшие там инспектора утверждают, что в городе – электрическое освещение.

– Мы что-то проморгали! – Всполошился Димас. – Теперь нас достанут. Начнут задавать неудобные вопросы. Посыплются обвинения. Меня год будут топтать ногами. Мне нужны подробные инструкции и аналитические данные по этой проблеме. А, так же пошаговые инструкции, для работы с общественностью.

– Так этих первопроходцев эвакуировали? Странно, что массовая информация еще молчит. – Сказала Гаррисон.

– А, никого не эвакуировали – Сказала Браун. – Они как работали там, так и работают.

– А, «Система»? – Удивленно спросила Гаррисон.

– А, «Система» – ничего, дорогая. Работает в штатном режиме и на все это не реагирует.

– Не поняла…

– Так и я не поняла. И никто не понимает. Электричество в городе Шаффурт, семнадцатого века есть, а «Система» – безмолвствует. Я аккуратно, не привлекая внимания, просмотрела все данные, по вселенной «39—1658». Выяснилось, что бургграфство Шаффурт, входит в состав Священной Римской империи. Мало того, бургграф Конрад фон Шаффурт, входит, ни много ни мало, в число имперских князей, с правом голоса. А, потом началось непонятное. Никаких данных по внутреннему состоянию этого бургграфства нет. Как я не пыталась, хоть что-то открыть – тишина. Вернее – никаких достоверных данных. Только слухи. Копать глубоко я не решилась. И так, ради прикрытия, пришлось просмотреть кучу посторонней информации.

– Что это значит? – Вскинул голову Димас. – В каком плане, мы будем все это объяснять гражданскому обществу?

– В любом плане, мы – в глубокой заднице. – Задумчиво сказал Фридман. – Из этой глубины, дорогой Джон, широкой общественности ничего не объяснишь. Когда источник – там, где мы предположительно – теперь, никто тебя слушать не будет. Будут просто заталкивать в самые глубины.

– Послушайте, может все не так ужасно. Электрические лампы в Шаффурте видели только эти двое. Так? Может у них от местной пищи галлюцинации были? Или перебрали тамошних напитков? – Упиралась Гаррисон.

– Тут еще – вот, что. – Сказала Браун. – Проверяющие говорят, что в столовой концерна, там, где у них экспериментальная лаборатория, в Гималаях, подают черную икру, осетрину и барбекю из зубрятины.

– И я думаю, что это – чушь. Напились, и с похмелья доложили. – Упирался Димас.

– Кто в курсе этой неразберихи, Хильда? – Спросил Фридман.

– Мы с вами, эти двое докладчиков и старший инспектор Христов. Послушай, Глория, хватит лезть в «Систему». Не стоит оставлять там следы своей заинтересованности этим Шаффуртом.

– Что ты предлагаешь? – Прищурил глаз Фридман.

– Давайте сделаем так. Этих двоих и Христова направим для повторной проверки. Пусть они еще раз поработают на земле. А, потом будет видно.

– Как мы это преподнесем концерну «Юго-Восток»? – Спросила Гаррисон.

– Никак, отправим и все. В крайнем случае, заявим, что данные были случайно утеряны. А, по их второму докладу будем уже думать конкретно.

– Да, чепуха! – Придя в себя, оптимистично расточал на коллег положительные эмоции Димас. – Говорю вам – привиделось этим олухам. Там наверно обычные лампы, масляные, ярко светили. А они, спьяну, подумали – электричество!

Путешествие семейства графа фон Хундевайда из родных пенатов в Шаффурт заняло шесть дней. Зимние дороги герцогства оставляли желать лучшего. Это – мягко говоря. Осенние колдобины, частично застыли и превратились в каменные брустверы, ровные места ослизли и превратились в каток. Однако, как в недалеком прошлом, пасшие свиней испанские идальго бросали все и отправлялись, по бурному морю, в Новый Свет за золотом и рабами, так и Хенрик фон Хундевайд, несмотря на зимнюю распутицу, двинулся на Шаффурт, который по его меркам представлял собой настоящее Эльдорадо.

Торжественный выезд, графа Хенрика, насчитывал семь единиц транспортных средств, в составе трех карет, одной брички, одной повозки с благородным кожаным верхом и двух возов с верхом полотняным, плебейским.

Поводом для поездки стало приглашение графине Беатриссе Ренате фон Хундевайд, урожденной фон Шаффурт, посетить земли брата бургграфа Конрада фон Шаффурт, для сердечного общения и восстановления прерванных родственных отношений. Для себя граф Хенрик фон Хундевайд сформулировал цель поездки, как возможность убедить родственника оказать посильную финансовую помощь зятю. Для придания его двору надлежащего блеска, положенного по высокому общественному статусу. Он намеревался вытрясти из братца Ренаты все, что можно. Вдобавок граф намеревался всучить родственнику свои долговые расписки и закладные, перенаправив поток кредиторов в направлении Шаффурта.

По его мнению, обвести эту деревенщину не составит большого труда. Бургграф не выезжал из своего бургграфства, для вращения в высшем обществе Империи. Он сидел как сыч в своей деревне и был не в курсе новейших тенденций. А они были таковы, что фон Хундевайду больше никто не давал в долг. Хуже – кредиторы уже несколько раз пытались взять под контроль заложенные деревни, но графу удалось отбиться, вооружив собственную дворню и дворню многочисленной родни.

Захватчики получив военный отпор пошли по судам. Иски были отправлены в Камеральный суд Империи и Надворный Совет Императора. Это значило, что у графа Хенрика оставалось в распоряжении года четыре. Потом должен был наступить неминуемый финансовый крах и потеря родовых владений. Бургграфа Конрада фон Шаффурта нужно было убедить, что сохранение суверенитета графства в его кровных интересах. В прямом смысле слова. Оказав Хундевайду поддержку, он спасет сестру от неминуемого позора и изгнания из рядов высшего общества Баварии.

Таким размышлениям фон Хундевайд предавался всю дорогу. В перерывах между увеселительными остановками и душевными разговорами с матерью.

Карета графа возглавляла колонну, следуя за четверкой конных мушкетеров, которые ехали верхами, впереди, расчищая дорогу.

В передней карете помещался сам граф, его мать вдовствующая графиня Эльза Терезия, фаворитка графа Вильда фон Гросскорв и его сестра София фон Кольбург, обедневшая вдова, состоящая в приживалках. При дворе она имела высокий чин свитской дамы, но все знали, что ее деревня находилась в полнейшем упадке и наполовину обезлюдела. Поэтому Софию Маргариту можно было описать, словами Библии, в том смысле, что она украшена не нарядами и золотыми кольцами, а «красотою кроткого и молчаливого духа».

Во второй карете следовала, виновница события – супруга графа Беатрисса Рената, с фрейлинами. В третьей – высокие сановники. В дорогу взяли троих.

Все трое путешествовали в сопровождении исключительно фавориток, поскольку жены в связи с малолетством отпрысков не могли составить им компанию. У камер-канцлера Альбрехта фон Хундевайда сыну исполнился только год, а дочери гофмейстера Дитмара фон Офрод – полтора. Третьим в их компании был капитан мушкетеров Стефан фон Энебюрг, семнадцатилетний юноша, получивший высокий чин по протекции. Он был не женат и тоже путешествовал с фавориткой. Только в отличие от своих женатых спутников, которых тянуло на молоденьких, его фаворитке Ханне Кудрявой, было уже под тридцать. Она имела рубенсовские формы и ярко выраженные материнские инстинкты, по отношению к своему любовнику. В этой карете было веселее всего и занавески были постоянно задернуты. Карета сотрясалась не только на остановках, но даже на ходу. Оттуда регулярно слышались выкрики: «Меняемся!» и бурные споры, по условиям обмена.