Гильдия Алхимиков. Осатанелый город

– А, там климат, как здесь – умеренный? – Спросил Голлагер Макмэхон, тот, что с тюремными наколками.

Он, к радости Анны, оказался не убийцей, а проштрафившимся гравером, мотавшим срок за подделку, чего – непонятно.

– Умеренный, субтропический и тропический. – Подтвердил Кант.

– Здорово. Как мне и обещали.

– Вы сами, случайно, не закладываете мину замедленного действия под существующее мироздание! – Подала голос с места гинеколог Рената Нольке.

– Ой, только не надо – про это. – Отмахнулся Войтеховский. – Основываясь на чистой науке и неукоснительном соблюдении законов, мироздание стояло и стоять будет. Может еще крепче станет, в результате проводимых мероприятий.

– Учеными доказано, что всякое вмешательство в исторические процессы в сопредельных мирах, ведет к катастрофе! – Патетически воскликнула медсестра Ребекка Вилькен. – Это может привести приведет к необратимым последствиям, в исторических процессах!

– Ну и где это доказано? – Развел руками Войтеховский.

– Ведущие ученые всего мира…

– А, так же – писатели-фантасты, политологи, коммунисты и прочие твердят об этом постоянно. – Усмехнулся Войтеховский. – Только никто не доказал, что это пойдет во вред. Ход истории изменит. Возможно. Только в какую сторону?! Вот скажите, на милость, кому, там, пойдет во вред если, в параллельных мирах, древние греки и римляне будут воспринимать как аксиому, что земля круглая? А, если в евангелиях будет записано, что земля вертится, какого мракобесия можно избежать, на пути строительства христианского общества? Причем это достоверные научные знания, которые невозможно опровергнуть. Никакой идеологии Гильдия в сопредельные миры не несет. Не идеологии, ни религии. Только крупицы научных знаний.

– Все ровно! Неолибералы нас растерзают. – Обреченно сказал доктор Трастамара. – Я, это – к тому, что придется нам не сладко.

– Они нас растерзают, при любых обстоятельствах. Мы тут уже такого наворотили, что мама не горюй. Еще один грех мук наших не превысит. Вот Кант в этих вещах разбирается. Скажи Самуил Сигизмундович, ведь не все так плохо.

– По мне, так все просто замечательно. – Щурился профессор.

– Профессор, вы физик! Вы не понимаете хода эволюционных процессов! – Бросила в сторону Канта, хмурый взгляд медсестра Вилькен.

– По части физики мы тут два мира открыли, в состоянии ядерной зимы. – Сказал Кант. – Два Апокалипсиса – налицо. По вине физики. Чего тут – непонятного? Причем без всякого вмешательства извне. Они, там, сами себя похерили. Теперь мутируют в развалинах. Если по вашему это закономерный процесс развития, то ну его на хрен такие процессы. Самая физическая тема, чтобы вовремя вмешаться. А, вы говорите – физика, чего-то не понимаю! Тем более мы собираемся не ядерное оружие распространять, а торговать и взаимодействовать в рамках допустимого.

– В рамках допустимого, это – как? – Спросила доктор Нольке.

– Ну, вот я по приезду, на «Кубу – 77» заглянул. – Взял слово Войтеховский. – Туда недавно экспедицию Ганона13 прибило. Проявил там некоторое мессианство и согласовал со сторонами, что они там некоторое время будут придерживаться политики апартеида.

– Вы расист, фашист и инквизитор. Мерзкий тип, короче. – Всплеснула руками Нольке.

Войтеховский подмигнул ей и продолжил:

– Посоветовал приехавшим пока пожить раздельно. Чтобы они ненароком оспу на остров не занесли. Пока случаев не было, но пока всем прививки не сделаем, пусть поживут на карантине. Нехорошо, если этот блин комом получится. Заодно посев зерновых произведут, местное население к домашним животным привыкнет. С Кубой будем торговать так: они нам табак сахар и кукурузу, мы им металлы. Ну и крупный рогатый скот подкинем. А то до места доехали только козы да бараны. Про лошадей надо подумать. Ладно давайте подводить итог.

– Господи с кем я связалась! – Схватилась за голову Вилькен. – Но захребетники либерализма еще хуже. Что скажете фрау доктор? По мне так надо оставаться.

– Остаемся, конечно. Только, господин Войтеховский, вы еще тот жук! Ведь знали, что не уедем никуда? Правда?

– Я никуда не поеду. Остаюсь. – Без недолгих раздумий, заявил Хмелевский.

– Я не то, что остаюсь, а готов, если надо, взять в руки оружие, отстаивая феодальные ценности. – Нахмурился доктор Ягич.

– Слушаю дальше. – Весело сказал секретарь гильдии, подмигивая доктору Нольке.

Стать героями и учениками Гильдии решили все. Стася испытывая терпение Хмелевского, согласилась последней. Только после этого, капитан-лейтенант лейб-гвардии перестал, заглядывая вдаль, мужественно хмуриться.

– Вот это другой коленкор, товарищи. – Потер ладони Войтеховский. – Значит, раскрываю карты окончательно. Борьба, как я сказал, будет неравной. Все преимущества – на нашей стороне. У Вселенского Надзора нет никаких шансов победить бургграфа Конрада фон Шаффурта, пока Гильдия Алхимиков стоит на страже его интересов. У социал-либерального сообщества, только агитационные возможности. Ни один вооруженный человек, через пространственный переход «Система» не пропустит. К тому же – у нас есть время построить в Шаффурте самодостаточное устойчивое сообщество. Так, что – вперед господа! К новым горизонтам, к новым свершениям.

На пятый день Стасю представили двору. На Святого Аквила Кесарийского, в замок отправилась целая делегация Гильдии. В ее состав вошли: кузина бакалавра искусств Жанна Старжицкая, ее компаньонка Иоанна, сама Станислава Курцевич и ученик гильдии Вертер, который тащил чемодан Стаси, с ингредиентами и маникюрным оборудованием.

За ними не просто прислали карету, а лично прибыл сам камер-канцлер Александр Кельнский. Впрочем, Стася не приписывала столь высокий уровень визита собственной особе. Она с одного мимолетного взгляда, определила степень накала в отношениях Кельнского и Старжицкой. Накал этот был столь велик, что всем присутствующим в первое время было страшно неудобно, в их обществе.

После того, как Старжицкая немного отошла она, стала давать последние наставления по поводу придворного этикета:

– Вставать, только при появлении бургграфа и госпожи Женевьевы. Остальных, пока не представятся – игнорировать. Но графа сегодня нет, так что – остается только хозяйка. К бургграфине обращаться – ваша светлость, госпожа бургграфиня.

– Я помню.

– До нас, тут пытались жить на современный манер, а в современном этикете столько тонкостей и несуразицы, что помереть можно. Тут и притопы и прихлопы и еще всякие закавыки. Приходилось танцевать целую балетную партию, пока скажешь: «Здрасте, ваша светлость». Но после того, как Войтеховский представил бургграфа в английском обществе, начала двадцатого века, после того, как Конрад фон Шаффурт стал членом многих английских клубов, все это было оставлено. Теперь, у нас, никаких венских церемоний и англосаксонских поз. Теперь при здешнем дворе стараются жить на английский манер, эпохи модерна.

– Это – как?

– Величаво и сдержано, без вычурных эмоций. Образ английского джентльмена, очень пришелся по душе, бургграфу Конраду. При дворе, даже потихоньку переходят на английский стиль в одежде.

– Ясно.

– Вообще-то, тут до нашего появления, была деревня деревней. Дичь полная. Колдуний жгли по десятку зараз. Не было никаких перспектив для развития. Высокооплачиваемых рабочих мест не хватало. Только вакансии ткачей имелись. Войтеховскому, вначале, даже пришлось в инквизицию устраиваться, на работу.

– Да ты – что?!

– Ага, работал там секретарем комиссара инквизитора, под прикрытием. Неолиберальные историки, с перепугу, от него избавиться решили. Продали его со всеми потрохами энергетической компании. Потом в компании тоже испугались, из-за его методики проведения исследований и вывели нас за штат. Теперь наше бюро, вроде, как ни от кого не зависит. Теперь все беды исключительно на нашу голову.

За увлекательным разговором не заметили, как подъехали к замку. Замок Анне понравился. Он был настоящий, не диснеевский. Основательное такое сооружение, с мощными приземистыми башнями, построенными не для красоты.

А, вот внутри было красиво. Все сияло свежей желтой штукатуркой и красной черепицей. Первый двор был замощен обтесанным булыжником, второй – идеально ровной гранитной брусчаткой. Домики, стоящие по периметру двора, сияли современными стеклянными панелями. Причем зеркальные стекла были внедрены в элементы средневековой архитектуры очень удачно, и смотрелось все очень естественно.

Внутри все тоже поражало великолепием. Шествуя по залам второго этажа, Стася любовалась стильными шелковыми обоями, паркетом и картинами средневековых художников. На большинстве полотен, толстые бабы, с целлюлитом, изображали из себя нимф и сирен. Встречались и пейзажи. Картина были перемежены головами убиенных животных, или просто рогами. Было много зеркал и совсем немного лепнины. Изящно выполненные настенные медальоны сверкали белизной. Их еще наверно предстояло разрисовать красками.

В большом зале, вероятно главном, делегацию алхимиков встречали представители местной правящей элиты. В центре композиции, в отсутствие бургграфа, находилась ее светлость, бургграфиня Мария Женевьева фон Шаффурт. На ней было распашное платье-капот сверху выдержанное в оливковых, а снизу – в золотистых тонах. Нижняя юбка была голубая, расшитая серебром. По бокам расположились фрейлины и уже знакомая Анне обер-гофмейстрина Терезия Камила фон Гансграбен.

– Ваша светлость! – Изящно поклонился Кельнский.

– Ваша светлость! – Чуть присела Жанна.

Иоанна, подруга Войтеховского, компаньонка Жанны, дернула Стасю за рукав. Она опомнилась, закрыла рот, и присела также низко, как и Иоанна.

– Господин камер-канцлер. Жанна! Безмерно рада вас видеть. А, это я так понимаю наше сокровище! Специалист. Как тебя зовут милочка?

– Станислава Курцевич, ваша милость.

– К какому сословию ты принадлежишь.

– Происхожу из славного шляхетского рода, ведущего свою родословную от Пястов.

– Ну, что же давайте не будем откладывать. С чего начнем? Знаешь, Станислава, тут у меня в будуаре есть раскладное кресло. Господин Войтеховский привез из чистилища. И лампа на гнутой ножке, для лица. А, где ваши чудесные снадобья?

Из-за спин Стаси и Иоанны, сопя, вышел Вертер с чемоданом.

– Сакс, возьми у парня сундук. Господа, вынуждена покинуть вас, в связи с неотложными государственными делами. Господин камер-канцлер! Александр, не давайте нашим гостям скучать. Мы вас оставим. Жанна, Иоанна, прошу вас – ко мне. Мужчины пусть развлекаются, а мы женщины будем нести тяжкое бремя власти.

Юрген Войтеховский, секретарь Гильдии Алхимиков и бургграф Конрад фон Шаффурт, стоя на вершине холма, обозревали окрестности. Под ногами у них была земля, но со всех сторон их окружало море.

– Небольшой островок. – Заметил бургграф.

– Зато не густо населенный. – ответил Войтеховский. – В других местах пришлось бы маскировать переход, а тут обойдемся. Вышел и пошел.

Бургграф посмотрел под ноги. У подножья холма, на котором они стояли, виднелись десятков пять местных жителей, собравшихся поглазеть на чудесное явление, По всей видимости присутствовало все население острова, в полном составе. Матери принесли даже грудничков, чтобы те приобщились к олимпийской благодать.

– Дикие они какие-то. – Пожал плечами его светлость. – В моем представлении древние греки, это люди высокого интеллекта и моральных устоев. Софоклы и Сократы. А, это – что?!

Действительно особо смотреть тут было не на что. Община острова Перпесинф выглядела жалко и явно ничего не слыхала ни о Гомере, ни о риторике. Все были одеты в козьи шкуры. Парочка была в туниках, однако поскольку время было зимнее, поверх туник тоже были шкуры. Все, кроме лысых и младенцев, были косматые и закопченные.

– К тому же они все – без штанов. – Продолжал сокрушаться бургграф. – Куда это годится?! Смотрите сверху у них или шкура или дерюга, а снизу – ничего. Все напоказ. Про дам ничего такого не скажу. Снизу они прикрыты, а сверху наверно, у греков, так положено. Чтобы, вот так… Хотя если Женевьева узнает про эти декольте, до пупа, то боюсь, она меня одного на этот ваш курорт не отпустит. И ее сюда нельзя. Эти греки с голыми причиндалами, хорошо на вазах смотрятся. А вживую, я не желаю, чтобы мою жену окружали подобные типы.

– Что-то, ваша светлость вы сегодня не в духе.

– Не в духе?! Почему?

– Видно. К мелочам цепляетесь.

– Видно, тебе! Да, я не в духе. Может у меня есть причина, цепляться к мелочам.

– Может быть гильдия…

– Да, да. Я знаю, что гильдия стоит на страже моих интересов. Беда в том, что проблема находится за пределами Шаффурта. Возникла не очень внезапно, потому, что назревала постепенно. Но уж назрела, так – назрела!

– Не зная сути проблемы, не могу помочь ни советом, ни делом.

– Это – личное, господин бакалавр.

– Значит, вы можете посоветоваться со мной, как с частным лицом. В неофициальном порядке. Тайно. Мы оба дворяне, как-никак.

– Как с частным лицом?! Неофициально… Тайно, так сказать. А, это – идея.

Конрад фон Шаффурт, посмотрел на диких греков Перпесинфа внизу, провел взглядом по горизонту и сказал:

– Проблемы у меня с сестрой. Не с той, что в Энтенбойлене и не с той что – в Левенторме, а с той, что в Хундевайде. Муж ее, граф фон Хундевайд, довел государство до нищеты и полного краха. Рената страдает. Я несколько раз высылал ей деньги, но все это без толку. Все как в неопознанный черный переход уходит.

– Как в черную дыру.

– Вот, вот! Прямо туда. Я не знаю что делать. Она открыто, конечно, не пишет, но между строк просматривается, что родня мужа ее третирует. Я, вот опять деньги ей послал. А, они требуют еще.

– А, она может к вам приехать?

– Муж ее одну не отпустит. В смысле с доверенным лицом. Сам припрется.

– Это – неважно.

– С деньгами, чувствую – допустил ошибку. Теперь за ней не только муж, но и вся родня потянется.

– Это ваша светлость, не имеет никакого значения. Это даже лучше. Если мы Комиссара Инквизиции сумели поставить на место, неужели мы с каким-то разорившимся графом не справимся?

– У тебя есть идея, господин Войтеховский?

– Ничего конкретного пока нет, но пишите сестре – пусть едет. Пока соберется, пока приедет, что-нибудь придумаем.

– Значит писать?

– Пишите. Не сомневайтесь. Тонко намекните, что денег у вас хватает, и вы можете решить ее денежные проблемы.

– Не очень тонкий намек.

– Зато понятный для семейства Хундевайдов. Нужно, чтобы они без страха и сомнения вступили на нашу тропу войны.

– Чего-то я про это слышал. Это из Нового Света пришло? Про тропу?

– Совершенно верно.

– Там вроде, на этой тропе, скальпы снимают?

– Совершенно верно.

Бургграф чему-то затаенно улыбнулся и сказал:

– А, как быть с демонами и их Надзором? К тому же, все эти ваши нововведения… Может окончиться инспекцией имперских визитаторов. А, там и до крестового похода недалеко. С целью моего свержения.

– Родственников можете приглашать смело. Как я уже говорил, мы на них, по отъезду, заклятие наложим. Используем алхимическую белую магию. Они ничего про электричество и гномов помнить не будут. Память у них останется. О великолепии вашего двора они помнить будут, а об отдельных моментах позабудут напрочь.

– Женевьева будет очень рада. Она, знаете ли, все еще раздражена тем обстоятельством, что не может блеснуть перед зазнавшимися дворянчиками. Это сказывается и на мне, некоторым образом. Ваши советы, всегда к месту и ко времени. Короче я намерен официально зачислить вас в свои официальные советники. Будете у меня разрешать проблемы тет-а-тет.

– Это значит тайно?

– Да, так между делом.

– Значит, меня нужно назначить тайным советником.

– Да… Все правильно. Как я сам не сообразил?! Будешь тайным советником. Поможешь там камер-канцлеру составить указ по всем правилам. Причем – сразу, по возвращении. Теперь показывай, куда тут идти. Где, тут – твои генуэзцы.

Генуэзцы обосновались на северной стороне острова, где, по легенде, морские волны вбросили на берег останки морского судна. На самом деле, эти останки обнаружили на прибрежных скалах Икарии и отбуксировали сюда с помощью высоких технологий изначальной вселенной. К обломкам были приставлены два героя, для их круглосуточной охраны. Два андроида в двадцать человеческих сил, постоянно прохаживались у линии прибоя, ни на секунду не теряя бдительности. Подзаряжались стражи по очереди. Войтеховский лишь пенял Канту, по поводу облика охранников. Оба были здоровые, почти одинаковых с лица, с дубинами, в руках, и львиными шкурами на плечах.

– У тебя пара Гераклов вышла. – Упрекал секретарь гильдии старшину. – Не мог хотя бы второму леопардовую шкуру накинуть.

– Некогда было возиться. Время поджимало. Без охраны, местное население разобрало бы остов до нулевого цикла. – Оправдывался Кант. – Хрен с ним. Будут в местном эпосе Гераклы-близнецы. Тема близнецов, знаешь, весьма распространенное явление в народном фольклоре.

Итальянцы встретили бургграфа и его нового тайного советника подобострастно, но с достоинством. Подобострастие выражалось во взглядах, говоривших, что они понимают, что могущество и величие бургграфа безгранично и превосходит всех государей мира. Но и они не лыком шиты, специалисты в своем деле. И готовы служить на выгодных условиях. Учитывая неопределенность ситуации с церковными догмами.

– Ваша светлость! – Прижали руки к сердцу Джузепе Напители и Сальваго Кастро.

– Слушаю. – Сказал бургграф, искоса поглядывая на толпу островитян, которая, переместилась вслед за ними, к берегу.

– Преисполненные…

– По приказу его милости, господина Войтеховского…

– Тайного советника Войтеховского. – Заметил бургграф.

– По приказу тайного советника Войтеховского мы обследовали останки выброшенного на берег судна и пришли к выводу, что оно весьма ненадежно, ввиду несовершенства постройки и материалов.

– Так. Это мне известно.

– Строилось оно, ваша светлость древним способом, при котором на первом этапе набирается корпус, а потом внутрь заводятся шпангоуты…

Фон Шаффурт оборвал сладкоголосый итальянский дуэт взмахом руки и спросил:

– Задача была, какая перед вами поставлена?

– Изучить возможность построить похожий корабль, только надежный и способный поднимать большой груз, ваша светлость.

– Вот, теперь слушаю.

– Мы пришли к выводу, что задача выполнимая.

– Это просто замечательно!

– В глаза местным бросаться не будет? – Спросил тайный советник.

– Отличия будут, ваша милость, но только при ближайшем рассмотрении и ввиду наличия не одной, а двух мачт. А, так – длинна будет одинаковая. Если смотреть сбоку, то – корабль и корабль.

– Понятно.

– Мы решили, при постройке взять за образец небольшую каракку, прорезать, у нее, в бортах отверстия для весел, как у военного когта, убрать носовую надстройку, сделать пониже кормовую и будет, то, что надо.

– Учтите, что возить придется мрамор.

– Шпангоуты будут дубовые, обшивка из дуба и бука. Его милость обер-егерьмейстер показал нам лес на корню…

Генуэзцы в восторге воздели руки к небу и закатили глаза.

– Это бесподобно! А, какой – рангоут! – Воскликнул Кастро.

– Только пора начинать заготовку. – Сказал Напители.

– И понадобятся дополнительные люди. – Вопросительно взглянул на работодателей его товарищ. – Понадобится пара канатчиков, два пильщика и четыре плотника.

– Пильщиков в Шаффурте хватает. – Нахмурился бургграф. – Мне паркет пилили. В городе днями пилят и пилят…

– Распил обшивки, ваша светлость – дело тонкое!

– Эдак, вас скоро на целую гильдию набежит! – Заметил бургграф.

– Прекрасная мысль, ваша светлость! – Наклонившись к плечу бургграфа негромко сказал, новоявленный, тайный советник.

– Ты думаешь?

– Вы, считали, ваша светлость, сколько у вас морей?

– Я не считал. – Удивился Конрад фон Шаффурт. – Я думал, что это дело гильдии.

– В гильдии, конечно, все подсчитано. Я – о том, ваша светлость, что морей у нас бесчисленное множество. Поэтому кораблей потребуется большое количество. Даже там, где мореплавание уже развито, желательно перевозить грузы на судах собственной постройки, а не на местных утлых ладьях.

– То есть ты намекаешь…

– Городу нужна корабельная гильдия, ваша светлость.

– Что же, я не против. Еще одна гильдия, это даже здорово. Только не вижу смысла.

– Почему? – Опешил Войтеховский.

– Ну, посуди сам. Гильдия должна платить в мою казну и казну города налоги. А, что они мне заплатят, если я им сам плачу за работу?

– Это только на начальном этапе, ваша светлость. Вслед за созданием вашего флота, многие купцы захотят создать свои мореходные компании. Как начнут строить свои флоты – деньги потекут рекой. Морей, как я уже говорил, у нас – не сосчитать. Не волнуйтесь – все подсчитано. Это такое образное выражение.

– Ага! Понял. Так в принципе, я не против. Гильдия, так – гильдия! Будем строить флоты.

Окончив беседу с итальянцами, бургграф обратился к толпе островитян. Те просто сомлели от счастья, а некоторые даже пали на колени, когда божество обратило в их сторону свой взор.

– Ты уверен, что идея о заключении союзного договора – удачная? – Оглядывая простертых ниц древних греков, спросил бургграф.

– Самое лучшее решение, в сложившейся ситуации. Конечно, их можно было бы просто аннексировать…

– Выражайтесь немецким языком, советник.

– Можно было бы захватить в результате военного вторжения, но по имперским законам, ваша светлость имеет на это неопределенные полномочия. Очень расплывчато все было прописано в Пфальце? К тому же в потусторонних пределах к этому отнесутся отрицательно. И, в третьих – Шаффурт, несмотря на всю свою военную мощь, предпочитает миролюбивую политику.

– Это – да. Конечно…

– А, союзный договор это такая вещь, знаете. Очень расплывчатая. Они будут полностью зависимы от нас и политически и в плане благосостояния. Только на бумаге будет равноправие. А, практически будем распоряжаться тут, как у себя дома.

– Убедил. Только с кем тут этот договор будем заключать. Не просматриваются в этой толпе лица наделенные полномочиями.

– Вон того с посохом в руке – видите, ваша светлость?

– Плешивого? С седой бородой?

– Совершенно верно. Думаю, это их царь.

– Царь?!

– Не меньше, чем царь. В Греции, в данный момент, ваша светлость, на каждом шагу царь. Темная эпоха – как-никак. Их тут, греческих царей, больше, чем сейчас в Империи независимых правителей. И каждый второй царь, как этот – без штанов и голодный.

Профессор Лебединский встретился с шефом, председателем правления концерна «Юго-Восток», господином Рудольфом Шниперманом, интимно. На рыбалке. В утлой яхте, посреди океана.

Рыбы в земных океанах давно не было, но традиция рыбачить осталась. Ходили непроверенные слухи, что кому-то удавалось даже подцепить что-то на крючок.

– Значит Войтеховский особо не переживает, по поводу инспекции? – Спросил Шниперман.

– Даже не поморщился. Говорит: нам это все – побоку.

– Я, тут, три дня перебирал свои связи во Вселенском Надзоре. Пытался выяснить, откуда ветер дует. Оказалось это нам историки-неолибералы свинью подсунули. Некая Ипполита Тауберг, настучала в ведомство, что Войтеховский, который работает в Шаффурте, под прикрытием, без должного контроля, способен на необдуманные действия. Мол может псевдонаучные сочинения запустить в оборот вселенной «39—1658». Там, в Надзоре нашего Войтеховского хорошо знают. Он уже отличился на поприще псевдоисторического сочинительства. Вроде одно время сразу в нескольких мирах евангелистом заделался. Писал сочинения на научную и религиозную тему. Поэтому там так заволновались. Если бы кто другой… Если бы не Войтеховский – никто бы не суетился. Положились бы на контроль электронной системы и все. А, тут, у всех в Надзоре – зуд от этой фамилии. Поэтому выслали наблюдателей. Сам он что-то конкретное сказал?

– Сказал: «Лампочки выкрутим, свечи вставим». Поводим надзорных по темным закоулкам и отправим обратно. Поставки оборудования просил ускорить. Чтобы до инспекторской проверки успеть сделать запас, на всякий случай…

Шниперман долго молчал, глядя на лесу уходящую в пустынную толщу воды.

– Это нехорошо. – Наконец сказал он. – Это мне не нравится.

– Почему?

– Это, как перед пустым концом.

– Значит контракты заморозить?

Председатель снова долго молчал. По лицу было видно, что он думает о чем-то нехорошем.

– Нет. Давайте ему все, что он попросит. Ни в чем не отказывайте. Я, на днях, сам слетаю на эту горную базу, побеседую с ним. По результатам этой беседы примем окончательное решение. Что нам делать и как поступать.

Известие о том, что Шаффурт теперь полноправный член нулевой вселенной Рудольф Шниперман воспринял спокойно. Даже не пошатнулся. Как шел по тропинке, так и шел. Но это пока они с Войтеховским не вышли на берег моря.