Причинность. На другой берег

Не сказать, что темнота абсолютная, но окон в комнате не оказывается вовсе, а дверные щели недостаточно широкие, чтобы впустить свет внутрь. Поморщившись, что управляющий всё-таки оказался придурком, Сеф складывает руки на груди, иронично замечая:

– Так это та самая комната для приёма гостей? Видимо, остальные постеснялись тебе признаться, но даже заваленный хламом кабинетик больше подходит для этих целей.

– Кто ты? – безразлично шепчет Сверр ей прямо на ухо.

Не успев понять, как он так быстро и бесшумно оказался у неё за спиной, Сеф машинально бьёт его локтем под дых и разворачивается на носках.

– Агрессивно, – хрипит управляющий сквозь улыбку.

Раздаётся короткий щелчок, и пространство наполняется красной рябью, подобной той, что Сефу уже видела в предыдущей комнате. На этот раз мерцание складывается в узоры и упорядоченные линии. Всё ещё держась за рёбра, Сверр внимательно наблюдает, как гостья восхищённо крутит головой и пытается пощупать неосязаемую вязь, бликующую причудливой мозаикой в её глазах, как в калейдоскопе. Он довольно кряхтит и прислоняется к стене, подкуривая последнюю сигарету и расстёгивая ворот рубашки на потной шее. Температура в комнате растёт.

– Ничто так не подгоняет, как пустая пачка. Давай ускорим наше увлекательное знакомство. Судя по тому, что ты видишь этот тип излучения, твои глаза сохранили давно утраченную в процессе селекции – и так и не воссозданную генетиками – особенность зрения первых из первых. Праосновы. Не знаю, как ты привыкла это называть. Впрочем, – он затягивается, – разные буквы сути не меняют. Ты никак не можешь быть каара, а даже если можешь – они ни за что не отправили бы воссозданный ген в Та’Мануан. Получается, ты либо беглянка, которой не по вкусу маранский уклад, либо тем двоим в коридоре захочется узнать не только про меня. – Их взгляды встречаются. – Точно знаешь, куда смотреть в такой темноте, потому что твои глаза способны различать источники тепла. Попалась.

Нервно поправив повязку на голове, Сефу несколько раз моргает и подходит ближе к управляющему, которого и правда прекрасно видит в темноте, как и любое нагретое твёрдое тело. Она ещё в детстве выяснила, что может фокусировать глаза таким образом, чтобы различать не только свет. Это дало ей безусловное преимущество для выживания. Такого каара действительно не могут. Сеф считает, что они или недостаточно стараются, или в общинах их специально такому не учат. Внешне её глаза ничем принципиально не отличаются от всех остальных глаз, что ей доводилось видеть. Разве что Сефу досталась гетерохромия, но это наверняка встречается и у других. К тому же не всем довелось вырасти на псарне в окружении пяти дюжин северных ездовых и всё детство верить, что именно собаки помогли ей приручить Тьму и рассмотреть насквозь.

– Достаточно понять, откуда идёт звук, чтобы выбрать направление. Не нагнетай. Неужели ты действительно не хотел меня припугнуть или чего похуже, а просто привёл показать это?

– Чего похуже. – Сверр облизывает губы и медленно выдыхает вниз тонкую струю дыма. – Я достоин большинства формулировок и матерных эпитетов, которые мне посвящают, но далеко не всех и не по тем причинам, что кто-то выдумывает от джезеритской скуки. Сефу’эни, – он кладёт руки ей на плечи, – кем бы ты ни была, но наши генотипы явно ближе друг к другу, чем к каара. Догадываюсь, что у тебя есть причины скрывать свою историю, как и у большинства внутри Агвид, но я прекрасно знаю, каково это – отличаться от доминирующего на планете вида и…

– Остановись-ка, – кривится гостья, мягко скидывая его руки со своих плеч. – Не знаю, что ты там себе напридумывал и что за лампочки здесь понавкручивал, но, если это работало с остальными, в этот раз – ошибка вышла. Всё звучит, в принципе, заманчиво и романтично, учитывая, как топорно флиртуют местные… – Она поджимает губы. – Сверр’эн, меня не прикалывают сказки о праоснове или охи-вздохи: «Ты не такая, как все». Понимаешь? Честно, ты даже не в моём вкусе, хотя мы наверняка могли бы подружиться. Со временем. При других обстоятельствах.

Озадаченно хлопая глазами, управляющий даже не заметил, как дотлела и потухла сигарета у него в руке. В отличие от своей гостьи, он прекрасно знает, что его поведение не имеет отношения к флирту, но для неё эта версия выглядит более реалистичной. И кого в этом винить? Конечно, его привычку прихвастнуть и распустить грязные слухи о самом себе, лишь бы каара держались подальше.

– Не стоило мне так с ходу наезжать, – продолжает Сефу. – Представим, что этого не было? Но про местную скуку подмечено классно, здесь все тащатся от сплетен и уверуют в первый же хоть немного занятный слух. Я не исключение и страшно хочу узнать про эту парочку. Конечно, у меня есть свои резоны, кроме обычного любопытства, но это я оставлю при себе. И если ты не аккрет и не заодно с ними. – Она наклоняет голову вбок и виновато добавляет: – Мне ведь даже работа не нужна. Нашла повод поговорить с тобой, но повела себя по-тупому. Надо было сразу признаться. Не знаю, зачем говорю всё это. Наверняка ты в курсе, но есть у тебя какой-то странный и пугающий магнетизм. Благо, что наваждение быстро спадает.

Сверр продолжает молчать, моргать и слушать, всё так же крепко сжимая между пальцами бычок.

– Глубока Вода, – вздыхает гостья. – Пойду-ка. Мне ещё на работу возвращаться. И вообще, – она искренне улыбается и хлопает его по костлявому плечу. – Интересное вышло знакомство. Если хочешь, расскажу всем какую-нибудь дурацкую или пугающую историю. Поддержу твой имидж.

Сефу успевает дойти до двери и взяться за ручку, но снова оборачивается на управляющего:

– Даже если ты и правда не каара и не часть Последних Семей, из моих уст эфорам об этом не узнать. Нет причин мне верить, но лучше ты, чем они. Лучше вообще любой из нас. Короткой Ночи Дня.

Дверь с глухим скрипом отворяется. Свет в коридоре кажется ослепительно-ярким после мерцающего излучения в кабинете. На плечо Сеф ложится холодная ладонь. Управляющий косится на храпящих маяков и тараторит гостье на ухо:

– Та парочка ломилась к нам с самого утра, ещё до открытия. Здоровый бугай ногами бил в стекло и требовал, не поверишь, потомков Айфали. Ракель только открыла двери – эти двое влетели в зал. Начали орать на маранском наречии. Не думаю, что кто-то кроме меня вообще понял, что это оно. Где, кроме Мёртвого Континента, маранцы самовольно выдают своё происхождение? Шутка ли, что в Джезерит… – Он машинально суёт пальцы в пачку из-под сигарет, но тут же огорчённо сминает её в комок и продолжает: – Местные уже подтягивались на завтрак, и парочке, походу, стало неловко. Я с ночи возился с документами в дальнем углу. Перегородка достаточно высокая, чтобы спрятать того, кто склонился над столиком. Так что маранцы спокойно уселись по соседству и заказали три графина Воды. В основном ничего интересного в их болтовне не было. Если бугай слишком повышал голос, малая быстро затыкала ему рот парой странных слов. Да и в принципе они частенько переходили на незнакомое даже мне наречие, что-то среднее между дишским и маранским. Из всего, о чём они трепались, я бы выделил всего пару фраз.

Даже не замечая, как рот приоткрылся от удивления, Сеф продолжает внимательно слушать управляющего, ощупывая глазами его мимику в надежде заметить, врёт ли он.

– Когда срывался, бугай настаивал, что сперва кто-то должен умереть, иначе путь из города отрежут. В один раз он выкрикнул про это слишком громко. Наш маячок тут же залип в их сторону и очень долго сидел неподвижно.

По спине Сеф пробегают мурашки. Сверр облизывает губы, кивает в другой конец коридора и продолжает:

– Они прибежали с улицы, как будто их кто-то позвал. Может, и не зря болтают, что у эфоров одно сознание на всех. Если это и преувеличение, то масштаба, а не сути. Сплошной туман, – он, наконец, сбавляет темп речи. – Этому месту достаточно внимания одного маяка, поэтому я настойчиво выпроводил «дорогих гостей» из Врат. Демонстративно поулыбался и свалил. Надеялся, что к моему приходу их уже вызовут по какому-нибудь важному делу. Как видишь, не только ты сегодня захотела узнать меня поближе.

– А вторая фраза? – перебивает Сефу.

– Вторая? А. Да. Когда я выскочил из кафе, тот бугай почему-то обнял меня и на всю улицу заорал, что воскреснет старый порядок и восстановится временной ритм. Вода его знает, что это значит, но всё остальное – ещё больший бред.

– Не похоже на лозунги аккретов, – задумчиво отвечает Сефу, покусывая губы. – На благо, – кивает она управляющему и ещё раз повторяет: – Короткой Ночи Дня.

Проводив гостью взглядом, Сверр утробно вздыхает, понимая, что придётся топать на улицу за сигаретами. Щёлкая кнопкой в кармане, он выключает ИК-излучение и закрывает за собой комнату на ключ.

Хиона искусно изображает безразличие, но периодически бросает встревоженный взгляд на подругу. Та так и не рассказала, что произошло между ними со Сверром. Теперь и вовсе напряжённо молчит, сосредоточенно вышагивая по плотно утрамбованному снегу, ни на секунду не отвлекаясь от дороги.

Наконец на одном из узких перекрёстков Хиона не выдерживает.

– Стой-ка! – она резко выскакивает перед Сефу.

Та от неожиданности врезается в подругу и поднимает на неё хмурый взгляд. Хиона скрещивает руки на груди и так же тяжело смотрит в ответ, медленно водя головой из стороны в сторону: она не сдвинется с места, пока не узнает подробности.

– Ничего необычного не было, – врёт Сеф, непроизвольно возвращаясь мыслями к ярким деталям разговора. – Сверр такой, как про него говорят: высокомерный и заносчивый. – Она устало добавляет: – А с его слов похоже, что утром к ним нагрянула парочка южан с похмелья. Дикого похмелья. Ничего особенного.

Демонстративно цокая, Хиона резко разворачивается и шагает ещё быстрее, оставляя подругу в одиночестве посреди пустого перекрёстка. Раскачиваясь на носках, Сеф мысленно проводит параллели между словами Сверра и воспоминаниями из детства или совсем недавнего прошлого. Холодный пот прошибает лоб. Руки сами тянутся к повязке и потуже подтягивают косу.

Всё ещё топчущуюся по скрипучему снегу, её застаёт едва уловимый окрик. Зовут по имени. Сефу вздрагивает и оглядывается, но оба переулка пусты. Она скользит взглядом по окнам ближайших домов, но они уже плотно забиты к Чёрному Ноазису. Открытых нет.

– Кто здесь? – негромко откликается Сеф, хотя и успела решить, что ей послышалось.

Густая тишина проулка изредка прерывается гулкими звуками с узловой площади, но среди них нет ответа на вопрос. Бросая последний взгляд вдоль перекрёстка и пряча замёрзшие руки в глубокие карманы пальто, Сеф пожимает плечами.

Тут же. Гораздо отчётливее и протяжнее. Голос зовёт снова. И снова. Каждый раз, словно пробираясь через плотную завесу или толщу воды. Переходя с шёпота на крик. С крика на вой.

Тонкая кожа на лбу покрывается лёгкой испариной, быстро впитывающейся в вязаную повязку. Руки в карманах дрожат, но Сеф не сдвигается с места, продолжая вслушиваться, как голос без носителя называет её по имени. В очередной раз он шепчет прямо над правым плечом.

Сефу резко разворачивается на звук и вдыхает поглубже. Снежинки мелкой крошкой падают снизу вверх, а вдоль подбитых снегом бордюров стелется плотная серая пелена. «Слишком холодно для тумана», – думает Сеф, медленно выдыхая. Будто снег, падающий в небо, обычное дело. Воздух в переулке зрительно уплотняется и мелко дрожит. Туман плавно перекатывается всё ближе к перекрёстку. В ушах у Сеф шумит. Она больше не может отвести взгляд, как заворожённая, покачиваясь из стороны в сторону, а плотные бледно-серые лоскуты сознательно ползут к её ногам. Прийти в себя помогает чьё-то прикосновение. Крепкая ладонь хватает Сефу за пальто и отшвыривает на несколько метров. С такой лёгкостью, словно толкнули воздушный шарик. Сеф замирает в сугробе и ошарашенно моргает, пытаясь осознать происходящее.

– Беги отсюда! – Лицо Сверра искажено таким первобытным страхом, что Сеф не раздумывает ни секунды и рывком вскакивает на ноги.

Туман в переулке успевает колоссально вырасти в размерах и двигается уже куда быстрее.

– Не оборачивайся! – орёт управляющий уже вслед своей гостье.

Она со всех ног несётся в «Обитель», даже не пытаясь предположить, что только что произошло. Не замечая ничего вокруг. Слыша только грохот собственного сердца. И уж точно не собираясь поворачивать назад.

– Моя сладкая, неужели так сложно вовремя приходить на работу? – Тирид с присущей ему плавностью выскальзывает из-за колонны.

Холл «Обители» полупустой: молодняк из ближайшей общины докучает маячкам, Хиона мило беседует с постояльцем, Милада сосредоточенно роется в бумагах за ресепом, а Рид – вот он – нагло улыбается в лицо Сефу.

Управляющий недовольно стучит по наручным часам и уходит прочь.

– Тебе особое приглашение? – Милада манит Сеф в сторону ресепшен.

Администраторка коротко улыбается начальнице и рысью бросается в раздевалку, чтобы перевести дух без посторонних глаз, но её нагоняет крошка из молодняка.

– Из-за тебя я пропустила фейерверки! – наезжает она на Сефу с не меньшим норовом, чем умеет Тирид, и, сунув ей в руки конверт, выбегает на улицу.

На плотной бумаге размашистым почерком выведено: «Гостиница „Обитель“. Сефу лично в руки». Адресатка смачно матерится и проскальзывает в раздевалку.

День проходит неспешно, работы почти нет. Большинство постояльцев с обеда сидят на террасах и наблюдают за яркими всполохами в небе. Изредка кто-то звонит на ресепшен с мелкими жалобами или капризами. В какой-то момент даже наведался Тирид со своими изощрёнными проверками, но, покапав администраторкам на мозги, снова заперся в своём кабинете. Подруги весь день проводят в разговорах ни о чём: ни разу не поднимая тем о «Вратах», Сверре или Ингоне. В этом вся Хиона – она предпочитает оставлять без внимания те вещи, которых не понимает. Даже если за час до этого жутко обижалась. Даже если её подруга заметно нервничает и вздрагивает каждый раз, когда к ней обращаются.

Сефу то и дело мысленно возвращается к странному туману из переулка, не в состоянии избавиться от навязчивых картинок в голове. В каждом силуэте за высокими стеклянными окнами и дверями ей мерещится Сверр, разыскивающий её, чтобы объяснить произошедшее, в котором явно разбирается лучше.

– Пойдём-ка с нами на Башню, – настойчивый голос Хионы вытаскивает Сеф из омута мыслей. – Даже не начинай, что не веришь во все эти сказочки! Дело не в легендах, а в детишках. Они просили, чтобы Сефу’эни обязательно пошла вместе с ними. А если они хотят видеть тебя на Башне, значит, я притащу тебя туда насильно, если потребуется. Вот и косичка у тебя какая длинная, схватить удобно. Будь пупсиком и дойди своими ногами, – Хиона строит умоляющую мину. – Савитар без конца твердит, что уж в это Сияние точно произойдёт какое-то чудо. У него этот сложный возраст, когда… – Она замолкает, понимая, что заводит разговор не туда. – Короче, пойдём, пожалуйста. Дети будут рады тебе, я буду рада, что они рады, а ты отвлечёшься.

К облегчению Хионы, её подруга не особо хочет возвращаться домой, а Вспышка – прекрасный предлог задержаться где-то подольше. Тем более дорога к Башне проходит через тот самый переулок. Да и «Врата» там неподалёку. Каким бы высокомерным и неприятным ни хотел выглядеть Сверр – он точно знает то, что теперь интересует и Сефу. И они, очевидно, ближе друг к другу, чем к каара, хоть она и не стала соглашаться с этим при нём.

– Ладно, – кивает администраторка скорее собственным мыслям, чем подруге. – Я лет десять не смотрела Вспышку с Башни. Почему бы и нет?

– Поверить не могу, – искренне удивляется Хиона. – Я была уверена, что ты меня пошлёшь.

– Если билеты вообще остались.

– Детка, я достала проходки! Всё будет в лучшем виде! – Глаза Хионы светятся от радости. – А когда стемнеет, пойдём к нам есть праздничные пироги. Может, и Фифи подтянется. Я испекла очень много, но Савитар отнёс в общину почти все! Перестарался с традициями. Зато в обмен ему там…

Она смеётся и рассказывает историю за историей: как они с детьми готовились к Последней Ночи Дня и запасались продуктами на Чёрный Ноазис, как утром доставили посылку от её наара из какой-то деревеньки с ёмким названием. Сефу вежливо улыбается, стараясь ничем не выдать, что на самом деле не слышит ни слова в шуме внутреннего монолога.

К вечеру время летит быстрее: постояльцы активизировались, предвкушая Вспышку. Подниматься на Башню хотят далеко не все, поэтому гостиница гудит и трясётся от толкотни и беготни. Персонал в мыле носится туда-сюда, пытаясь разобраться со всё новыми и новыми хотелками гостей. Администраторки только и успевают отвечать на вопросы и выполнять запросы. Они даже не думали, что будут так рады пойти на Башню и передать наконец смену.

– Сефу, – окликают с ресепшен, когда она уже открывает дверь на улицу. – Письмо!

Сменщица высоко поднимает конверт и пытается перекричать музыку и шум голосов ещё раз, но Сеф успела выскочить за порог мгновением раньше. Идущая следом Хиона слышит, что подругу зовут, но только отмахивается, погромче прикрикнув: «Оставь! Короткой Ночи Дня!» И закрывает за собой высокую стеклянную дверь с блестящей надписью: «Обитель».

Внимательно проследив, в какую сторону двинулась «ответственная за него часть персонала», Раасул пониже натягивает шапку и, тяжело дыша, выбегает на улицу вслед за ними.

Эпизод второй. Лестница длинная

Сефу несёт на руках маленькую Зору, заворожённо наблюдающую за небесными всполохами. Они скользят всё ниже к таа, облизывают фасады домов и растворяются в бесконечном снежном просторе. Если заглянуть малышке в глаза – невольно улыбнёшься: Сияние превратило радужку в разноцветный витраж. Одно из главных событий Трёх Континентов – и важнейшее для Та’Уттара – будто умещается в чистом детском взгляде. Сефу крепче прижимает к себе малышку, а Зора игриво щёлкает её по носу, весело хохоча и продолжая рассматривать всполохи вокруг.

– Сефу’эни, – оклик Савитара прорывается сквозь многоголосье уличной толпы.

Ребёнок не собирается отпускать руку Хионы, поэтому подтаскивает её следом за собой.

– Настало время для чуда, – нарочито серьёзно говорит он.

– Посмотрим. – Сефу ласково треплет его кучеряшки на голове.

– Я серьёзно! – Савитар рассерженно отдёргивает голову.

– Конечно серьёзно, – согласно кивает Сеф. – В твоём возрасте я изучала всё что можно про Мнра Мнаас. У меня было мало друзей, но среди них нашлось достаточно фантазёров. Они считали, что Залы потеряны подо льдами Великой Ситы. Мы даже планировали поход на несколько дней.

– Залы не там. – Савитар надувает щёки.

– Я знаю, дружочек. – Сеф смотрит на ребёнка с какой-то странной тоской в глазах. – В назначенный день никто не пришёл, – она делает паузу, – кроме меня.

Хиона удивлённо вскидывает брови, оборачиваясь на подругу.

– С тех пор-то Сефу’эни надеется найти Залы Мнра Мнаас так сильно, что подумывает вернуться в Понтус, – пытается она изобразить иронию, но кто из них в детстве не мечтал, чтобы легенды оказались правдой.

– Как это – надеется? – спрашивает Зора, удивлённо хлопая пушистыми ресницами.

– Это как предполагать желанный исход даже в отсутствие подтверждений, – улыбается Сефу.

– Ты уверена, что ребёнку подходит такой ответ? – усмехается Хиона, глядя на озадаченную Зору, которая не поняла ни слова из сказанного.

– Надеяться – это представлять, что жёлтый снег на вкус как лимонный кёрд, – подмигивает Сеф.

Хиона громко хохочет, а Зора радостно за ней подхватывает. Только Савитар идёт мрачный, как зимние сумерки.

– Ты всё ещё надеешься? – шёпотом спрашивает он у Сефу.

– На что? – хмурится та.

– На сегодняшний день, – голос звучит низко и грубо для молодняка его лет.

Удивлённо обернувшись на Савитара, Сеф задумывается: «Как лучше ему ответить: по-детски или по-честному?» Он напустил на лицо такую важность и сосредоточенность, что она решает в любом случае тщательно подбирать слова. Сефу уже набирает воздуха для ответа, но взгляд соскальзывает на угловатую фигуру. Сверр ведёт под руку не менее высокую спутницу. Будто почувствовав её внимание, он настороженно оглядывается. Поймав взгляд дневной гостьи, управляющий «Врат» нервно качает головой и поспешно увлекает свою подружку глубже в толпу.

– Понимаешь-ка, Савитар’эн, на самом деле никому не известно, во что именно верить. – Сеф заглядывает в его глаза. – Как бы ни хотелось дождаться чуда, оно не происходит само по себе. И очень долго мне казалось, что веры только и исключительно в себя предостаточно. Но что, если восприятие и правда способно измениться за один щелчок пальцев? Что, если это не просто пафосные взрослые слова, а правда?

Она ласково улыбается и останавливается посреди плотной толпы, игнорируя недовольство вокруг.

– Это намного проще – не верить ни во что, кроме своих способностей, но реальность вмещает в себя гораздо больше, чем наше крохотное сознание, каким бы развитым оно ни было. Мне кажется, это очень печально, что мы вырастаем из смелых детей в напуганных взрослых. И я бесконечно рада, что ты и малышка Зора’эни есть в моей жизни. Вы постоянно указываете мне на то, где я сдалась.

Савитар отпускает руку удивлённой Хионы и со всей силы прижимается к Сефу:

– Значит, с тобой ещё не всё потеряно!

– Можешь называть как хочешь, но сегодня я увидела, сколько всего вмещается в этом мире. Вне моего понимания. Сколько предстоит познать! Я, пожалуй, продолжу-ка рассчитывать в большей степени на саму себя, но оставлю место для чего-то большего, что мне контролировать не дано.

– Чуда? – довольно ухмыляется Савитар.

– Пусть будет чудо. – Она снова треплет ребёнка по волосам, но на этот раз он не отстраняется.

– Я рада, что мы подруги, – мягко улыбается Хиона, обнимая сразу троих: Сефу, Зору и Савитара.

Четвёрка ещё какое-то время стоит в обнимку, не обращая внимания на ругань из толпы. Оставляя окружающим право: или рассерженно ждать, или так же рассерженно обходить неожиданную пробку из крепких объятий.

Уже на подходе к Башне Суфу снова охватывает по-детски трепетное предчувствие чего-то таинственно-неизбежного. То ощущение, которое она раньше списывала на свою склонность пофантазировать и напридумывать чего-нибудь, лишь бы скрасить тяжёлую жизнь в Понтусе. Взаимосвязь между последними событиями разбудила в ней ту маленькую искательницу, что, не ведая страха, могла броситься в прорубь на помощь подруге. Может, это не её воображение, уставшее от рутины? Может, Савитар прав и чудо произойдёт? В конце Сияния, в день Вспышки, в Последнюю Ночь Дня на Временной Башне.

Маленькая, но крепкая ладошка резко тянет Сефу за руку глубже в толпу. Она поудобнее усаживает Зору на бедро и с умилением наблюдает, как Савитар расталкивает взрослых, прокладывая путь.

Хиона радостно размахивает руками у самого кордона из гунов и волонтёров, собравшихся в живое оцепление Башни.

– Шевелите булками, – прикрикивает она, – а то опоздаете на своё чудо!

Продолжая улыбаться подруге, Сефу обводит взглядом топчущихся рядом каара, пытаясь разглядеть хотя бы намёк, что они тоже в предвкушении, – но на хмурых лицах взрослых лишь скука и нервозность. Она опускает взгляд чуть ниже и всматривается в глаза детей. Вот оно! Молодняк в предвкушении.

– Очевидная разница в чистоте сознания, – неожиданно шепчет Савитар, замечая взгляд Сефу.

Она неловко улыбается смышлёному ребёнку. Если и не бывать чуду, то она хотя бы классно проведёт время в тёплой компании. На Башне, покрытой густой тайной, – в последнем легендарном историческом памятнике, где ещё возможен хотя бы намёк на что-то не поддающееся критическому анализу.

Временная Башня – исключительно эксцентричное строение на фоне стандартной северной архитектуры. Высеченная из цельного куска чёрного оникса гигантских размеров – словно из целой ониксовой горы, она взмывает настолько выше облаков, что приезжие из Хафзы дишцы утверждают, что даже в их Небесном Городе нет зданий такой высоты. Дата и технология постройки не сохранились или не указывались вовсе. Учёным остаётся только догадываться, сопоставляя известные факты, часть из которых рискует оказаться выдумкой прошлых поколений. И если говорить начистоту, ни дата, ни технология строительства уже давно никого не волнуют. Совет Содружества сухо заключил, мол, раньше на планете существовали способы и материалы. Точка. Даже не потрудились придумать что-то более убедительное, раз уж решили не выделять средства на исследования. Те, кто хоть когда-то задумывался, где добывали оникс таких размеров и как его обрабатывали для создания целого здания, находят успокоение в легендах, рассказывающих довольно занятные истории из прошлого.

Сефу вдыхает поглубже и заносит ногу над первой ступенью винтовой лестницы, конца которой снизу и не разглядеть. Посетители вереницей тянутся вверх. Сквозь редкие окошки внутрь Башни проникают яркие блики Сияния и даже его единичные всполохи. Молодняк то и дело с хохотом съезжает по предусмотренному строителями гладкому спуску, проложенному вдоль стены на протяжении всей лестницы. На лебёдке поднимают гружённые верхней одеждой прозрачные капсулы, чтобы при восхождении не приходилось волочить лишнюю тяжесть. Услуга предоставляется не задаром, так что многие выбирают нести шубы и шапки на себе. Иногда в капсулы пытается пролезть молодняк, но гуны за шиворот вытаскивают их обратно, вручая кураторам или попечителям.