Эридан. Рассказы

– Как что? Пусть звонит Иннокентию!

– Нехорошо как-то, у меня рука не поднимается писать это. Мы подставляем её. Ведь реально подставляем же!

– Какая тебе разница? Олеся – идиотка. Пусть делает всё, что угодно. Понимаешь… Люди реагируют довольно тривиально: кто-то плачет и обижается, кто-то злится и мстит, но у нас с тобой особый случай, у нас Олеся!

***

Олеся волновалась, и долго не могла отважиться на телефонный звонок. Интересно, какой у него голос? Девушка представляла себе мягкий баритон и правильную речь с едва уловимой ноткой грусти, проскальзывающей в паузах…

«Красиво, – кивнула себе она, – но лучше не придумывать, а взять и позвонить».

Иннокентий снял трубку после седьмого гудка.

– Алло! – голос был глухой и вовсе не мелодичный.

«Лает, точно собака», – подумала она и тут же себя укорила за чёрную мысль.

– Добрый вечер, Иннокентий! Я Олеся… Ваш телефон дал мне Валентин… Святой Валентин… Понимаю, что странно звучит… – неловко начала девушка, но Иннокентий её перебил.

– Да, он сказал мне.

– Он с вами связывался? —не поверила своим ушам Олеся. – Какое счастье! Он объяснил вам, кто я?

– Ну, да, блин, вкратце, в общих чертах.

– А что он вам рассказывал?!

Собеседник вздохнул.

– Ну, типа у нас любовь, сказал, – нет, не так, надо же быть вежливым и не спугнуть идиотку, чтобы она не побежала жаловаться дяде-менту. – Олесенька, блин, ангел мой, какое счастье, что я встретил вас в заснеженную ночь! Да, Валентин мне всё рассказал и я, блин, восхищен Вашим великодушием и смелостью! Я хотел сразу же разыскать Вас, но записка, блин… Она потерялась. Я искал её, и Вас тоже искал, но не мог найти. Нигде. Блин.

Олеся обрадовано вскрикнула:

– Как вы себя чувствуете? То есть ты чувствуешь. Помощь нужна какая-нибудь? Помыть что, приготовить? Хочешь, приеду? У меня и адресок твой имеется.

– Нет, блин, какого х…– заволновался Иннокентий. – То есть… Х-х-хорошо, милая, но мне совсем не хочется тебя утруждать. Ты не волнуйся, сиди, блин, себе спокойно дома. Мужчина – воин, он способен преодолеть любые невзгоды!

– Ладно тогда, – помолчав, стала прощаться Олеся. – Ты звони. Вдруг что понадобится?

И нажала отбой. Иннокентий тут же набрал приятеля.

– Слышь, она мне только что звонила.

– А ты что?

– Что-что, блин… Сказал, что типа она ангел. Какангел, – и Иннокентий заржал, – типа я воин, а она – какангел. Прикинь, говорила, давай приеду, привезу что-нибудь, еле отговорил…

– А что ж ты так? Сказал бы ей полторашку привезти, чё теряешься-то? – съехидничал Валентин. – Вот же я лох, надо было мне себя пиарить, типа я спустился с небес и полюбил земную бабу. Она бы и на это повелась, сейчас бы сидел и пивко хлебал на халяву.

– Да ну нафиг. С ней даже не бухнуть, на кой такая нужна. Чё мне теперь делать-то?

Валентин успокоил товарища:

– Я тут с корешами потрещал маленько, они говорят, что записи с камер видеонаблюдения хранят сорок пять дней. То есть тебе надо полтора месяца с ней помутить для вида, а потом мы её пошлем куда подальше.

– Главное, не втянуться, – с готовностью откликнулся Иннокентий, – если будет возить бухло и шмаль, то я могу и подзадержаться.

А в этот миг на четвёртом этаже разлинованной вечерними огнями многоэтажки притихшая Олеся что-то сосредоточенно писала в тетради и загадочно улыбалась. Если бы святой Валентин взглянул на неё сейчас с неба, он тотчас бы догадался, что девушка не нуждается в его помощи – она буквально светилась от счастья.

***

– Абсурд получается, – пожаловалась я, – у них нет ничего общего, какие тут диалоги могут быть… У него через слово мат, она вдруг отчего-то идиоткой стала. Жила себе, диагноза олигофрении не имела, с щитовидкой всё в порядке – кретинизмом не страдает. Где логика?

– Логика в работах Аристотеля, – подсказала мне фея, – возьми книжку с третьей полки или почитай хотя бы Википедию.

– Я в курсе, – отмахнулась я, – даже предмет был такой в институте. Если круг синий, а квадрат красный, значит круг – не квадрат. И Олеся никак не вписывается в эту систему.

– А ты доверься ей, – предложила фея, – дай ей возможность поступать так, как вздумается, и не пытайся её впихнуть в геометрические фигуры. Что она в тетрадке записывала, не знаешь?

– Увы, нет.

– Вот видишь, у неё появились от нас маленькие секреты, а это значит, что она перестаёт быть марионеткой. Даруй Олесе свободу. Пусть творит свою судьбу на страницах этого рассказа.

***

Как и положено девице, Олеся три дня ждала ответного звонка, но так и не дождалась.

«Почему он не звонит? – размышляла девушка. – По законам джентльменского поведения Кеша должен уже обозначиться».

Впрочем, вспомнив содержание телефонного разговора, Олеся тяжело вздохнула. Какие джентльмены? Одни только слова-паразиты чего стоят, а тот пассаж о мужчине-воине… Где он его взял? Девушка отчётливо представила картину: двое обнажённых по пояс красавцев, играя трицепсами, под проливным дождём толкают застрявший в грязи внедорожник, а после у ночного костра, сверкая в темноте белоснежными улыбками, чокаются бутылками с пивом… И, да, именно тут и звучит: «Мужчина – воин, он способен преодолеть любые невзгоды!». Похоже, он фанат телевизионной рекламы. Нужно взять это на заметку.

Опять придётся навязываться. Но как иначе? Она ведь хочет узнать будущего супруга и понять, с кем ей суждено прожить долгую и счастливую жизнь.

Перед тем, как взять мобильник в руки, Олеся загуглила «крылатые» рекламные фразы – с милым нужно говорить на одном языке.

– Здорово, —голос Иннокентий звучал сегодня спокойнее, чем в прошлый раз, – а я как раз собирался тебе звонить.

– Я так счастлива, так рада – у меня есть ты, хочу сказать «благодарю», и говорю «мерси»! – пропела Олеся вместо приветствия.

Иннокентий опешил.

– Э-э-э, ну, да, я типа тог… тоже очень… рад. А ты зашибись поёшь.

– Да, – скромно согласилась Олеся, – я в школьные годы участвовала в конкурсах. Хочешь, спою что-нибудь из классики?

Не дожидаясь ответа, девушка заголосила:

«Недовольны они!

Виновата ли я,

Что мой милый Руслан

Всех милей для меня!»

– Я не Руслан, – пробормотал жених, – я этот… Иннокентий.

– Знаю, – отозвалась серебристым колокольчиком смеха девушка. – Это ария из оперы «Руслан и Людмила». Демонстрирую тебе свои вокальные данные, чтобы ты меня полюбил сильно.

– А-а-а, понятно, – обескуражено протянул Иннокентий, – красиво демонстрируешь.

– Пойдём погуляем? – вдруг предложила девушка.

– Зачем?! То есть, куда?

– А куда ты обычно ходишь гулять? Какие места тебе нравятся?

– Ну, мы с пацанами тусим обычно на районе, иногда в бильярдную ходим, киями потрясти, – Иннокентий сделал паузу, чтобы девушка смогла оценить каламбур.

Внутренне вздохнув, Олеся спросила:

– А как ты относишься к тому, чтобы пройтись по парку? Снег выпал, там сейчас красиво, и людей немного. Можно спокойно поговорить, узнать друг друга получше.

– Ой, что-то неохота зад морозить, на улицу выгребать, – поспешил отказаться Иннокентий. – Давай в другой раз?

– Хорошо…

Разочарованная Олеся поговорила минут пять с женихом о погоде и, грустно попрощавшись, нажала отбой.

Иннокентий отправил товарищу смс: «Перезвони мне», и, когда тот откликнулся, доложился:

– Прикинь, мне эта коза сейчас звонила, звала гулять в парк, а я отмазался.

– Ты что, дебил? – возмутился Валентин. –  Ты не можешь её вечно динамить, иначе она обо всём догадается. Сходи, выгуляй её, всё равно сидишь дома от нефиг делать.

– Неохота… Я сейчас в танчики рублюсь, у меня веселуха, и тут эта придурошная – пошли гул-я-я-я-ять! Прикинь, она мне по телефону песни пела. Неадекват.

– Тем более! Кто знает, что у неё там на уме? Давай-ка подымай свой зад со стула и дуй в парк с ней, – подытожил Валентин.

Иннокентий нехотя перезвонил девушке.

– Слышь… Я тут подумал… Короче, можно прошвырнуться по району. Подъезжай на Пустяковское, тут парк рядом, набери меня, и я спущусь.

«Вот так, детишки, папа пригласил вашу маму на первое свидание! – вообразила Олеся разговор с будущими детьми. – Подъезжай, прошвырнёмся по району».

Тяжко вздохнула. М-да… Что-то часто ей вздыхается в последнее время…

***

Иннокентий поджидал её на остановке, приплясывая для сугреву и выразительно потирая руки.

– Не сидится тебе дома, блин! – встретил радостным восклицанием.

Олеся с любопытством изучала жениха. Если бы тот не дёргался так в конвульсиях, то смотрелся бы даже и ничего. Он фамильярно приобнял её, и она неловко ткнулась в колючую щёку имитацией дружеского поцелуя.

– Веди меня, милый друг! – Олеся потянула парня к дороге, увидев, что загорелся зелёный свет для пешеходов.

– Стой, – притормозил её Иннокентий, – давай заскочим в ларёк, пивасика тяпнем по дороге. Ты какое будешь?

– Спасибо, я не хочу.

– Ну, чё, за знакомство накатить надо ж. Может, ты чё покрепче пьёшь? Могу водки взять с запивкой.

– Я водку не пью… – растерялась Олеся.

– Язвенница, что ли?! – громко расхохотался Иннокентий.

Невысокий мужчина в очках, спрятавшийся в остановке, внимательно рассматривал пару. Олеся поймала его взгляд и покраснела.

– Чё такое? – Кеша заметил её волнение, и, повысив голос, начал допытываться. – Кто это? Ты его знаешь?

– Нет, не знаю. Первый раз вижу. При чём тут мужчина вообще?

– А фиг ли он на нас тогда так смотрит?!

– Кеша, – взмолилась Олеся, – пойдём скорее в ларёк. Купишь себе пива.

Недоверчиво поглядывая на девушку, Иннокентий зашёл в магазинчик и купил полтора литра «Балтики».

Час молодые люди гуляли по парку – пока пенистая жидкость в бутылке не закончилась – после чего Иннокентий утратил интерес к происходящему. Озябшая Олеся поинтересовалась, нет ли поблизости какой-нибудь кофейни.

– Говно вопрос! Я знаю, где бабу можно покормить! Тут недалеко кабак, хошь, зайдем пожрём чё-нить.

Следующие два часа Олеся наблюдала, как Иннокентий кушает пиво и с отвращением глотала невкусный кофе с чёрствой сдобой. В заведении парень взял себе две кружки, потом ещё две, а после девушка уже сбилась со счету.

«Что? Я? Вообще? Тут? Делаю?» – в заведении пахло прогорклым жиром, клеёнка липла к рукам, хмельной жених смачно матерился. Олеся попыталась подумать о чём-то своём, вообразив меж ними прозрачную стену, но безуспешно – его громкий голос тут же снёс её.

– Вот мы поженимся, всё зашибись будет! Будешь слушаться меня, а не то по лбу получишь!

***

– Это перебор, – возмутилась я, – что она ему позволяет?!

Ошарашенная фея молчала.

– Прерву-ка я сейчас это свидание, а то девочка, похоже, в таком глубоком трансе от новоявленного жениха, что ничего не соображает.

***

Внезапно у Иннокентия завибрировал мобильник. Он поговорил с собеседником междометиями и повернулся к Олесе.

– Слышь, малыш, тут сходняк намечается у пацанов… Короче, я сваливаю.

Олесе подумалось, что он сейчас выйдет из-за стола, а она останется сидеть в одиночестве под перекрёстным огнём снисходительно-сочувственных взглядов официантов. Она мысленно порадовалась, что захватила с собой наличку, но Кеша её удивил. Покачиваясь, он подошёл к барной стойке, облокотился на неё, пригнувшись и слегка отклячив зад, и начал выкидывать из-за пазухи скомканные купюры. Бармен, расправляя и считая деньги, с любопытством разглядывал Олесю из-за плеча Иннокентия.

Одевшись, они вышли на улицу, и парень махнул рукой в сторону дороги.

– Вон остановка, а я погнал, – Кеша, вытянув губы трубочкой, потянулся к Олесиной щеке. – Покедова!

– Пока! – пробормотала девушка и торопливо пошла к светофору, украдкой стирая влажный пивной след со своего лица.

Дома Олеся набрала в ванну горячей воды, и, дрожа, погрузилась в неё по самый подбородок. У нее было такое состояние, словно она прорыдала пару часов подряд – странное чувство, тем более что плакать-то ей не хотелось. Девушка отогревалась среди пенных островков, прогоняя прочь мысли, воспоминания и прогорклый запах чего-то несъедобного, впитавшийся в волосы.

***

Утром Олесю накрыло лихорадкой. Её то колотило ознобом, то бросало в жар. Градусник показывал высокую температуру. Горло жутко саднило, в носу щекотало, голову будто распирало изнутри. Она поднялась с кровати и на полусогнутых босиком прошлёпала на кухню, где, с трудом фокусируя зрение, принялась судорожно рыться в полупустой аптечке.

Как назло, подходящих лекарств в ней не оказалось. Олеся поняла, что надо срочно бежать в аптеку, пока она не утратила способность передвигаться, и попыталась собрать длинные волосы в хвост, но закружилась голова и, девушка бессильно опустилась на табуретку. Похоже, придётся кого-нибудь просить или выжидать время, пока ей не полегчает. Просить Олеся не умела, поэтому вернулась в постель и закуталась в одеяло.

Как ни странно, через полчаса ей позвонил Иннокентий.

– Здорово, ты чё, спишь?!

– Нет, я давно встала, – хрипло ответила девушка.

– А чё голос такой, будто с бодуна? Чё, бухала вчера без меня, что ли?

– Да вот, приболела немного, – пояснила девушка.

– А-а-а, ну давай, лечись. Покедова.

Иннокентий отключился. Девушка тупо смотрела на погасший экран, пытаясь сконцентрироваться. Вот его можно было бы попросить сходить в аптеку, но обращаться к этому парню с просьбами Олесе не хотелось. Она словно чувствовала наперед, что это не принесет положительных эмоций ни ей, ни ему – и совершенно не догадывалась, что в эту минуту Иннокентий болтал с Валентином.

– Нормально так вчера посидели. Ничего так девка. Спокойная, слушает внимательно, серьёзная такая, как профессор. Я б её… того, – Кеша заржал. – Ну, а потом я к Коляну с Васей погнал, там ещё ништяк посидели… Без неё, конечно.

– А она что? Разговаривал с ней после? – полюбопытствовал вдруг Валентин.

– Ага, прикинь, голос, как у мужика сегодня – типа простудилась.

– Так может, ей лекарства нужны? – неожиданно проявил сочувствие приятель.

– Чё я, шестёрка, что ли, на побегушках? Кто она вообще такая? Выздоровеет – поговорим. Если будет себя хорошо вести.

Олеся, разумеется, об этом разговоре не знала, и, когда на мобильнике отобразился входящий с чужого номера, она с сомнением посмотрела на него, думая – отвечать или не отвечать. Однако вызов приняла.

– Алло. Привет, – голос в трубке казался знакомым, но по телефону Олеся слышала его впервые.

– Привет… – настороженно отозвалась девушка.

– Это Валентин.

– Ого, у вас на небесах есть телефоны?

– У нас тут всё есть. До меня дошли слухи, что ты болеешь. Как ты?

– Не очень, – святому девушка могла признаться честно, – нет сил даже встать.

– Чем лечишься?

– Ну… Так, пока.

– Понятно, дома лекарств нет, и сходить некому?

– Ну и ладно. Полегчает – сама схожу.

– Диктуй свой адрес.

Удивлённая Олеся сообщила номер дома и квартиры Валентину и спряталась под одеялом. На такой поворот сюжета она не рассчитывала. Может, он хочет дать задание Иннокентию?

Через час в дверь позвонили. Накинув халат, девушка отворила и с изумлением увидела святого Валентина с пакетом в руках. Он деловито разулся, напялил на ноги женские тапочки – так, что пятки не поместились – и по-свойски прошёл на кухню.

Загремел там чайником, зачиркал зажигалкой и весело крикнул:

– У тебя нет аллергии на мёд?

– Нет… – Олеся с широко распахнутыми глазами сидела на диване и переваривала чудо, происходившее в её доме.

– Вот и отлично.

Выпив жаропонижающее и ещё какие-то таблетки, которые, как сказал Валентин, ему посоветовали в аптеке, Олеся принялась за чай. Валентин заварил напиток прямо в кружках, и подождал пару минут, пока чаинки опустятся на дно.

– Так вкуснее, – сказал он, и Олеся тут же ему поверила.

– Там у меня печеньки есть, – предложила она, – возьми, пожалуйста.

Кто бы мог подумать, что воскресным днём она будет пить дома вкусный свежезаваренный чай с мёдом в компании святого Валентина?

– Откуда у тебя шрам? – девушка заметила тоненькую ниточку, выползающую у мужчины из-под брови.

– Да было дело… – Валентин как-то смутился и не стал отвечать; он сразу же увёл разговор в сторону, а Олеся сделала вид, что не заметила этого.

В отличие от Иннокентия, святой не матерился. Он рассказал ей пару забавных историй, и они вместе хохотали, а после долго болтали на разные темы – так, будто знали друг друга тысячу лет.

Когда Олесе стало легче, Валентин засобирался:

– Запиши мой телефон в трубу, и, если что понадобится, звони.

– И ты снова спустишься с неба?

– Сразу спущусь. Тут недалеко как раз быстрый спуск имеется, – подмигнул ей Валентин.

Весь день Олеся улыбалась, сама не зная, почему. И вечером, когда позвонил жених, чтобы справиться о здоровье, девушка весело призналась:

– Ко мне святой Валентин приходил! Принёс лекарства и мёд. Я уже выздоравливаю.

***

– А что, по-твоему, мне оставалось делать? – спокойно объяснял приятелю Валентин. – Она дома одна, без лекарств, болеет… Ты что, хочешь, чтобы она дядю попросила о помощи и рассказала ему заодно о событиях прошедшей недели?

– Не, извини, брат, не допёр сразу… – пробормотал Иннокентий. – Не хочу, блин.

– То-то же.

– И чё, мне теперь к ней таскаться надо будет? – возмутился Кеша, представив себе регулярные выезды с Пустяковского в другой район.

– Не парься, я решу этот вопрос. Отдыхай, брат, – успокоил его Валентин.

После беседы с приятелем образумившийся Иннокентий отправил девушке «романтическую» смс: «Споки ночи, красотулька!»

Олеся взглянула на экран, где от контакта с именем «Милый друг» замигала входящая смс… «Споки», – ответила в том же духе, и, уронив на подушку голову, растворилась мыслями во сне.

***

– Милый друг? – фея приподняла мою левую бровь. – Серьёзно?

– М-да, – покачала я головой, – она не так проста, как хочет казаться…

– Почему ты так считаешь?

– А ты взгляни на среднюю полку в её книжном шкафу. Что там стоит?

– Мопассан. Собрание сочинений. Хм…

– Как думаешь, девушка, знакомая с характером Жоржа Дюруа, что подразумевает под таким «ласковым» прозвищем?

– Подожди… Ты хочешь сказать, что она о чём-то догадывается? – нахмурилась фея.

– Я хочу сказать, что, как бы мы с тобой не старались навязать Олесе нужную поведенческую линию, она ускользает. Иннокентий в образе Жоржа Дюруа – это ирония. Мы с тобой стебёмся над ней и над ситуацией, а она едва заметно иронизирует в ответ.

– Интересно, о чём она сейчас думает?

– Она тебе не скажет.

– Но мы можем заглянуть в её тетрадку…

Я улыбнулась:

– Тогда она перестанет в ней писать…

***

Иннокентий, будто исправившись, теперь звонил Олесе каждый вечер.

– Чё, мать, ты там как вообще?

– Хорошо, Кеша, – ласково отвечала девушка, – рада тебя слышать.

– Ой, чё, для хорошего человека г.. не жалко, – Иннокентий улыбался, довольный собой и своей заботой, и пытался поддержать беседу. – Ну, чё там у тебя?

Поначалу Олеся, оправдывая скудость диалогов чувством взаимной неловкости (хотя откуда такому чувству взяться у весьма непосредственного Иннокентия?), пыталась что-то рассказывать жениху, но потом поняла, что он слушает её вполуха.

Девушка быстро освоила его несложный язык и теперь легко вступала в беседу:

– Ну, чё, братан, как твоё ничего?

– Ништяк, зад болит только, – сетовал жених.

– Ты чё, фраерок, попутался?! – пугалась Олеся. – Ты ж не той масти.

– Не-е-е, – соглашался Кеша, – рубился в танки всю ночь, зад и отсидел.

– Ну ты, того, береги очко смолоду, – парировала Олеся, – а то очешник на уши натяну!

Иннокентий почему-то замолкал после таких фраз. Через пару дней он не выдержал.

– Слышь, Олеся, ты это… Очень выражаться стала… Девушку это не украшает.

– Ой, да ладно, не трынди, – рассмеялась Олеся, – это же делает живым диалог, позволяет достичь взаимопонимания и привносит в наше общение особенный колорит. Ты – удивительный мужчина, я прежде не встречала подобных.

– Да ладно, чё ты, я обычный… – смутился Иннокентий. – Как все пацаны. У нас тут много таких…

– Значит, я просто не те компании посещала, то есть, тёрлась не с теми людьми: с лошками обычно, да с мажорами. Но теперь я, как говорится, встретила любовь и познала истинное счастие.

– Э-э-э… Мне больше нравится, когда ты по-умному выражаешься, – настаивал жених.

– Ах, «по-умному»? – разочарованно протянула Олеся. – Ну, ладно, по-умному, так по-умному. А чё, умные не матерятся?

– Ну, подколола, – заулыбался Иннокентий, – я ж матерюсь, хотя и умный. Лан, тока давай пореже, не забывай, что ты – баба.

– Хорошо, – кротко согласилась Олеся, – только скажи мне, где ты чалился?

– Нигде. Не бывал, не привлекался.

– А основы разговорного жанра где постигал тогда?

Впрочем, этот вопрос остался без ответа. Иннокентий кинул краткое:

– Ой, всё! – и завершил разговор.

***

– Она, что, воспитывать его решила? – удивилась фея.

– Не знаю, – произнесла я с сомнением, – я уже боюсь делать какие-либо выводы относительно её мотивов.

– Ну-ну, пошла наша девица в разнос.

***

Но Олеся отправилась не в разнос, а в театр. Точнее – в театральную кассу.

– Дайте мне два билета на «Чайку» в партер, – попросила она билетёршу.

Расплатившись, набрала Иннокентия.

– Почему в театр? А чё меня не спросила? Я бы лучше на футбик сходил, – возмутился он.

– На футбик в другой раз непременно, – пообещала Олеся, – но я пока взяла билеты на хорошую постановку «Чайки».

– Это хоть комедия? Поржать можно будет? Пошли бы лучше в кино, там спецэффекты, а что в твоём театре?

– Кеш, тебе понравится, – улыбнулась Олеся, – ты офигеешь.

В театр теперь наряжаться не обязательно, если цель визита – не себя показать, а погрузиться в атмосферу действа, эмоции и ритм спектакля, прожить вместе с героями двухчасовую жизнь, а после проводить их в закулисье, откуда они не раз ещё будут возвращаться, меняясь лицами и фамилиями в соответствии с режиссёрским замыслом…

Нет, платье в театре – далеко не главное. Очки, по мнению Олеси, куда важней, если зрение хромает, но в этот раз она засомневалась было, не надеть ли ей какой-нибудь наряд. Наверняка Иннокентий будет доволен её стройными ногами под короткой юбкой, – рассудив так, она надела джинсы.

…Они уселись в восьмом ряду. С третьим звонком свет погас, зрители притихли, и зал начал погружаться в атмосферу грядущего представления.

– Пивка надо было взять, – буркнул в ухо девушке Иннокентий.

– Кеш, запомни три главных правила поведения в театре: не есть, не портить воздух и не сморкаться во время спектакля.

– Пиво – это не еда, – резонно возразил жених.

– Нельзя, Кеш. Пена шипит громко. Видишь – усилители стоят? Каждый звук в тысячи раз усиливает. Вот люди пришли монолог Нины Заречной послушать, а вместо него услышат твое пиво. Где справедливость?

– ЧуднАя ты, – с сомнением возразил Иннокентий.

– Ага, – легко согласилась девушка, – как скажете.

Пока Иннокентий дремал, Олеся наслаждалась игрой актёров. Конфуз случился во время того самого монолога Нины Заречной, о котором она упоминала в начале спектакля. Иннокентий проснулся и начал хохотать.

– Ты чего? – Олеся прижимала палец к губам, призывая парня успокоиться и не мешать зрителям, которые уже недовольно заворчали в его сторону.

– Блин, что она несёт?! Какие, нафиг, рогатые олени? Я, чё, блин, в цирке?! Молчаливые рыбы. Олени рогатые.

Олеся согнулась, зажав ладонью рот. Нет, с монологом Нины всё было в порядке, как и всегда, но монолог Иннокентия…

Нервные зрители уже шикали и на неё. Поняв, что ещё вот-вот, и она разразится громким хохотом на весь зал, Олеся схватила жениха за рукав и поспешила к выходу.

Молодые люди выскочили в фойе.

– Ты чего, с ума сошла? – недоумевал Кеша. – Куда так рванула? Чё ржешь? Из-за оленей?

– Да, – кивнула девушка, – очень монолог смешной.

– Ну, я бы так не сказал, – хмыкнул Иннокентий, – тоска смертная. Лучше б на «Факеров» сходили. Может, в буфет? Пивка хлебнём, ну или что ты там пьёшь – кофе свой?

***

Вечером Олеся заварила в кружке чай и задумалась. Она вспоминала выходной, Валентина в тапочках на полступни, и отчего-то грустила. Ей хотелось поговорить с ним. О чём? Неважно.

Девушка взяла в руки телефон, и, пролистав записную книжку до его имени, замерла…

«Если что понадобится, звони», – сказал он тогда. А что ей может понадобиться? Помощь? Внезапно ей захотелось выйти босыми ногами на балкон и простудиться – сильно-сильно, так, чтобы можно было набрать его номер и спросить: «Валентин, а у тебя не осталось мёда? Что-то мне нехорошо…»