Верея

Я поцеловала её в холодный лоб и собралась уходить.

– Убейте их всех, – прошептала мама сквозь сон с безумной улыбкой. – Каждого.

Я сошла с горы точно так же, как когда-то Самбор и Волибор. Без сомнений, раздумий, на одном дыхании, с надеждой в груди на хороший исход, на спасение. Но, судя по всему, от него и сбежала.

После я много думала о том, что очень изменилась, покинув гору. Эти мысли часто не давали покоя на протяжении многих лет, которые я провела вдалеке от дома, от всех тех, кто предпочёл упиваться горем. И мне было легче думать, что всё это из за дурацкого камня. Ведь правда таила в себе гораздо большие беды и разочарование.

***

Журри У-Танг.

Окраина Лагманского леса. Вторая страна на континенте.

В пути пришлось пробыть много недель так как я ничего не могла видеть и следовала лишь за нитью, которая связывала нас с братом. Когда упала с лошади, наткнувшись на гору, то слёзы наконец прорвали четырёхлетнюю дамбу, и я разрыдалась. Била руками о землю и кричала. Казалось, что вот-вот умру от боли. Мне всё это время сложно было сохранить спокойствие и равнодушие, от этого зависели другие, мой народ. Лишь поэтому сейчас так сложно, настолько, что горло резал крик. Ведь я оставила их, бросила одних. Устала и ушла.

– Что с тобой? – испугал меня чужой тяжелый голос.

Я выставила перед собой руки и создала щит, сконцентрировав ману в ладонях. Ориентировалась лишь на слух.

Куда ты пошла? На верную смерть? Как могла им помочь? Лишь стану обузой! Почему родилась такой бесполезной и слабой? Мои родители всегда являлись примером силы и могущества, шли напролом к своим целям. А что я? Бесполезный плод их любви. Жалкое подобие… Богов?

Почему именно это возникло в голове? Откуда я это слышала? Точно. От мамы в далеком детстве, когда мне было тяжело уснуть. Эти воспоминания дороги и очень хрупки. В рассказах мамы я чувствовала покой, свободу. Она была всегда очень вдохновлена ими. Боги, о которых мама говорила, всегда казались возвышенными и прекрасными, наполненными таинственностью и добротой. Но чем старше я становилась, тем меньше верила в их существование. Особенно сейчас, когда мы так нуждались в помощи. Даже дедушка до сих пор не посетил нас. В последний раз я видела его совсем маленькой. Уже и в его божественность веры нет. Мы с братьями выросли в месте, где боги являлись к нам лишь на картинки в книгах или именами на слух. Но мама всё равно убеждала всех в том, что мы должны проявлять уважение и искренность в их сторону. Иногда она казалась даже фанатичной, зацикленной.

Чувствую, как беспрепятственно кто-то проходит сквозь щит, и испуганно отползаю назад. Не могу нормально думать, мысли путаются. Мне в очередной раз тяжело принять решение. Это страх и беспомощность играли со мной.

Удивительно, как этот человек беспрепятственно прошел сквозь мою магию. У него внушающая аура. Напоминает молочную кашку, которую подают на завтрак в замке. Она теплая и не слишком густая, мгновенно окутывает и поглощает.

– Успокойся! – говорит спокойно, чтобы не напугать. – Я не желаю тебе зла.

Он магией поднял меня с земли. Ноги касаются ровной поверхности, и я стараюсь снова не упасть.

– Что за наглость! И кто вам позволил так обращаться с девушкой? – произношу, смахивая с ладоней пыль и листву.

Человек засмеялся. Я почувствовала его тепло. Он рядом. Сжимаю кулаки, как учил Самбор. Запахло потом и какими-то травами. Воздух загустел, тяжелей проникал в лёгкие. Это паника. Разрушительная и не щадящая.

– Надо было позволить вам влезть в лошадиное дерьмо? – смеётся человек.

Его смех был таким же тяжелым, как и голос. Не могу сказать, что он грубый, скорее наоборот. Тёплый, глубокий.

– А какой реакции вы ждали от слепой девушки? Что за выражения? Не позволяйте подобные разговоры в обществе дамы! Неужели вас не учили, как правильно себя вести? Невежа.

Я отряхнула локти и взглянула на себя его глазами.

Ох.

Вся в грязи и с листвой в волосах. Пытаюсь привести себя в порядок. Так неловко предстать перед кем-то такой беспомощной, но это было ожидаемо. Мы на болотной горе ничего не знали о людях с моря, но они вели себя агрессивно по отношению к нам. Выгоняли из леса, ставили капканы на тропах и у подножия, оставляли странные метки на деревьях. Часто народ жаловался, что скоту пускали кровь и огороды обливали странными водами, от которых на земле больше ничего не росло. Я не знала, чему верить, и не хотелось думать о том, что нам хотят навредить. Но теперь, когда направлялась прямо в центр их поселения – чувствую страх.

– Для незрячей вы слишком хорошо понимаете положение дел. Зачем манеры простому работяге? Тем более, что леди делать в лесу? Или вы принцесса этих земель?

Что за насмешка? У них так принято – быть грубыми с незнакомыми людьми?

Вижу, что он сохраняет дистанцию и всё ещё не хочет напугать. Я шатаюсь из стороны в сторону в его взгляде.

– Представьтесь! – говорю приказным тоном и по детски топаю ногой.

Моей глупости в тот момент не было предела. В силу своей наивности и простоты казалось, что камень может быть у первого встречного. Мир в моём представлении был проще и меньше. Отец часто говорил со мной о том, что за горизонтом существуют другие города и страны, но я никогда не слушала. Почему-то это казалось лишь болтовнёй и небылицами. Из нас троих я одна жила лишь в своих далёких и воздушных мечтах. Когда тебе недоступно зрение, а окружающий мир – это лишь список звуков и ощущений, приходится фантазировать. Однако, выходит, я воспитала в себе лишь глупость, которая сейчас выходит наружу.

– Даже так? – человек засмеялся и поклонился. – Хорошо. Меня зовут Деян Рогнед.

Я нахмурилась. Мне очень хотелось увидеть, как выглядит этот человек.

– Эта фамилия, она…

– Да, я из пиратского рода. Не бойся. Я давно не видел родственников и не имею ничего общего с ними, – он наклонил голову. – Я не плохой человек.

От частого рассматривания мира чужими глазами у меня начинала кружиться голова, тошнота подступала к горлу. По этому я покинула глаза этого человека и снова погрузилась в мир, где все цвета смешаны и даже не отображают силуэт.

– Я пожалею о знакомстве с вами? – настороженно произношу, ловя поводья лошади.

– Надеюсь, нет, – смеётся.

Что это за чувство? Меня словно обманывают, но почему-то я ведусь на ложь. Потому что это лишь выдумки? Потому что мне неизвестен этот человек? Я просто не хочу верить слухам, хочу сама понять, что это за люди, и могут ли они нам помочь.

Блестящие камешки

Журри У-Танг.

Бронда. Первая страна на континенте. Город Лореул (столица).

Воздух очень тёплый и сухой, отчего хочется пить, постоянно смахивать пот со лба. Это было другое тепло, не такое, как в хорошие времена на болотной горе. Оно обжигало, и через несколько часов кожу начало пощипывать. Здесь совсем нет влаги, под ногами только песок и камни. Но этот шум… Вдалеке я слышала резвые волны и плеск воды. Так странно. Всё это ново и так загадочно, хотелось задавать кучу вопросов, свернуть в ту или иную сторону, поддаться любопытству. Но прошло ещё мало времени, чтобы я успела забыть о родителях. В какой-то момент даже решила, что просто сбежала, и особой цели в действиях нет. Лишь после осознаю, что цель настолько разрушительна и слепа к этому миру, что никакой стыд не оправдает наши с братьями поступки.

– Попей, – произнёс Деян. – До города ещё полчаса пути.

Мужчина вложил мне в руку сосуд с водой. Он тёплый и мягкий. Горячая вода плохо утоляла жажду и неприятно пахла, чем-то тухлым. Я сделала всего пару глотков. Усталость уже давно покалывала ноги, мне хотелось прилечь на что-то мягкое, но вокруг лишь твердая и пыльная земля. Впервые за долгое время позволяю себе так часто смотреть на мир чужими глазами.

– Спасибо. Ничего другого нет? Я хочу кушать.

Мужчина лишь посмеялся.

Не знаю, куда мы идём, но и выбора особо нет. Я не смогла описать место, которое ищу. Сказала лишь о том, что это город на берегу моря, объятый скалами и песком. Мужчина объяснил, что это Бронда, а город на берегу – Лореул. Солнечная, тёплая столица, закрытая стенами. Я лишь мельком упомянула о камне, но Деян отреагировал бурно и незамедлительно.

– И ты туда же, – усмехнулся он. – Все в этом краю вечно что-то ищут. Есть в мире что-то и ценнее драгоценностей. Лишь дураки думают, что, разбогатев, обретут счастье.

Я нахмурилась.

Такие странные мысли. Мне не приходилось думать о богатствах и выживании. На болотной горе всё в достатке. Неужели есть места, где люди голодают и умирают от жажды? И, чтобы выжить, нужны драгоценности?

– Драгоценность? Так называла нас мама, меня и братьев, – я улыбнулась мимолётным воспоминаниям. – Почему какой-то камень ты назвал именно так?

Могла ли его винить в незнании? Этот камень свёл мою мать с ума, а злодеи, которые его украли, забрали также с собой будущее у болотной горы. Моя семья, мои милые братья покинули дом, чтобы отыскать то, что для вас являлось лишь материальной ценностью, когда нам он нужен, чтобы снова увидеть улыбку матери и отца. Что могли знать эти люди, которые мнили себя благородными, но лишь уничтожали целую расу?

Мама часто рассказывала о том, что мы не принадлежим этому миру, и однажды нам позволят вернуться домой. А сейчас даже не понятно, кому возвращаться. Когда-то давно она была божеством, и после нашего рождения ее наказали. Она успела наделить нас троих божественной силой, но её волю о возвращении в истинный дом никто из нас не перенял. Хотя, что я могу знать о братьях и их знаниях? Мама не успела рассказать нам о том, кто же мы такие, и каково предназначение. Лишь поэтому я так равнодушна к людям в этом мире. Скоро нас не станет, мы вернемся домой.

– Этот камень, – продолжил Деян, – который ты ищешь. Зачем он тебе? Он лекарство от слепоты или виновник твоих проблем? Что в нём такого?

– Это больная память, от которой, избавившись, наша семья познала горе и раскололась, – прошептала я и дала понять, что разговор окончен.

Мы ещё немного отдохнули и двинулись в путь.

Я не знала, там ли Волибор, но даже если нет, то продолжу путь. И буду следовать за связью, пока она не оборвется. Ничего, кроме этого не держу в голове. Это моя цель. Мне было необходимо приложить руку к спасению нашей семьи. Хотя бы так могла чувствовать себя лучше.

Когда мы были на подходе к городу, то я почувствовала то же самое присутствие кого-то рядом, как и в замке. Казалось, на меня кто-то смотрит. Протянув руку, касаюсь тяжёлого воздуха, но рука лишь прошла сквозь и упала.

– Ах, – я прижала её к груди.

Кто же ты такой и почему следишь за мной? Злодей или же спаситель? Может быть, ты тот, к кому ведёт меня судьба, или наоборот, стремительно уносит прочь? Одно знаю точно – ты стараешься быть рядом. Благодаря тебе я не так сильно ощущаю одиночество.

Когда мы вошли в город, на нас обрушился бесконечный поток неясных слов и ржание коней. Всюду бродили люди, толкаясь плечами, пока Деян не завёл меня за спину и не дал конец своего пояса в руки. Здесь ещё душнее и жарче, почти невозможно дышать, губы пересохли от жажды. При этом я слышала смех и музыку. Не хотелось на всё это смотреть.

– Почему я не понимаю, что говорят люди? – кричу сквозь шум, чтобы Деян услышал меня.

– Не все в Бронде знают язык орков. Да и желания у многих нет. Большинство даже не знают об их существовании.

– Язык орков? Выходит, что здесь люди говорят по-другому? Тогда почему ты знаешь его? Ты как-то связан с болотной горой? – резко останавливаюсь. – И тебя совсем не смутило, что я говорю на языке болотных жителей?

– Болотной горой? Звучит внушительно! – хохочет мужчина и отводит меня слегка в сторону, где меньше людей. – Мама учила меня и сестру этому языку. Она никогда не объясняла зачем, но была уверенна в том, что это необходимо. До этого дня он мне никогда не пригождался. Даже удивительно. Я знаю много языков, но раньше не встречал тех, кто на них говорит. С твоим появлением даже облегчённо выдохнул. Было бы очень обидно, если бы мама учила меня выдуманным языкам.

– Твоя мама была болотным жителем? – я стараюсь не захватывать чужие глаза, иначе просто упаду и поддамся панике. – Сколько языков ты знаешь?

– Всего девять. Но на семи из них никогда не разговаривал с кем-то кроме матери. Такие странные вещи ты говоришь. – задумчиво протягивает Деян. – Моя мама была обычным человеком. О тайнах и загадках можешь не спрашивать. Сам мало что знаю. Но удивительно, что ты такая любопытная. Ты спустилась с горы. Верно?

Я промолчала сжимая ладони.

– Ладно, можешь не отвечать. У каждого могут быть секреты.

Мы продолжили путь. Музыка становилась громче, смех заразительней. Впервые чувствую подобную злость. Наверное, им было приятно танцевать на чьих-то костях. Хотя могла ли судить таких, как они? Оставлю это для Воронвэ.

Между прочим, я никогда не видела его наяву. Лишь из рассказов знаю, что он могуч и силён, знает всё обо всех и неустанно пытается сохранить равновесие в мире, даже ценой чего-то очень значимого для кого-то. Винила ли я его в пристальном участии в жизни нашей семьи? Нет. Я слишком далека от этого, и мой возраст – ничто по сравнению с существованием его устоев, убеждений. Есть нечто более важное, чем вкусная еда и жизнь близких. Я убеждена в том, что ради спасения мира можно пожертвовать чем-то незначительным, как одна невинная жизнь.

Кто меня этому учил?

– Воронвэ, – неожиданно для себя говорю тихо вслух.

Эти мысли. Они ничем не подкреплены. Эти мысли из будущего, или я вижу больше, чем остальные? Но всё же это учение, которое родилось во мне с рассказами о этом великом верховном боге. Пусть мама и говорила о нём со злобой, но это и очевидно. Мне очень хотелось увидеть его и остальных богов, которые существуют далеко от нас, там где начинается Правь. Если это реальность.

– Выходит, у нас разные боги? – мы продолжали прорываться сквозь толпу. – О каких ты знаешь? Каким молишься?

– Боги? – его голос полон удивления. – Если ты говоришь о вере, то она достаточно проста у нас. Мы верим в свои силы, в магию. В некоторых странах существуют те, кому поклоняются, но в нашей нет. У нас есть король, который следит за порядком и выстраивает стены. Он скорее кнут, но далеко не тот, кому мы могли бы поклоняться. Верить в картинки и куклы, в то, что никогда не являлась к нам – глупо.

– Это очень сложно, – бормочу. – Выходит ты ничего не знаешь о создателях земли, на которой живёшь?

– А должен? – смеётся. – Будто ты знаешь.

И правда. Я ведь тоже знаю о богах лишь из рассказов матери и вера в собственные силы, в магию звучит куда правдоподобней.

Мы шли не долго, и вскоре шум стих. Стало спокойно. Я услышала пение птиц, шелест листвы, лёгкий ветерок, который колышет траву. Воздух немного перестал душить, возможно, мы оказались в тени. Надеюсь, однажды смогу интересоваться незнакомыми местами, захочу путешествовать, узнавать людей ближе, чем могла сейчас позволить. Да и есть ли в этом смысл? Почему вижу себя в роли лишь инструмента?

– Где мы? – тихо спросила я, нащупав рядом лавочку и устало присев.

– У меня дома, – ответил Деян, звеня металлом. – Это двор. Почти окраина, поэтому не так шумно. Да и воздух здесь другой. Подожди немного.

– Какая наглость, – бурчу. – Хотя чего ожидать от такого, как ты? Даже и не думай ко мне приставать!

Мог бы и предупредить, куда идём. Хотя и я не особенно то интересовалась. Привыкла винить всех вокруг. Честно говоря, я совсем не понимаю, почему злюсь на Деяна. Но он вызывает во мне негативные эмоции, которые словно нельзя описать. Кажется, это называется предвзятость.

Слышу, как открывается дверь и после тишину. Стало беспокойно. Я словно перестала ощущать его присутствие и остаётся только прислушиваться. В таких ситуациях я обычно думала о братьях, представляла, где они и пыталась донести им мысленно о своем затруднительном положении. Но за три года привыкла к тому, что никто не придёт. Самбора не было в замке, а Волибор большую часть времени проводил в городе. Всё так незнакомо и холодно. Хочу избавиться от этого. Хочу, чтобы всё было как раньше.

Этот город находился на берегу моря и был необычайно жарким. Почти не удаётся медленно дышать. Я никогда не видела моря и не представляла его величия. Но по звуку оно было очень большим и шумным, распадающимся дождём по скалам и стенам. Так волнующе.

– Деян! – беспокоюсь. – Куда ты пропал?

Решившись, завладеваю его глазами и понимаю, что он смотрит на меня. Мгновенно обдаёт ещё большим жаром. Обычно так смотрели на меня братья или когда-то родители. С умилением и забавой. Но что-то подсказывает, что ненормально вот так глазеть на малознакомого. Ещё и скрытно!

– Ты чего? – я нахмурилась. – Ты пугаешь! Не смей так разглядывать меня, это неприлично! Разве ты этого не понимаешь? Что с тобой не так? Невежа!

– Разве любование кем-то – это что-то страшное? Такое ощущение, что до этой встречи мы жили в разных мирах. Неужели никто раньше не делал тебе комплименты?

Я хватала ртом воздух от недоумения.

– У тебя совсем нет манер! Воспитанность – это не мир! А, то есть, это должно было выглядеть, как комплимент? Неужели ты настолько невоспитан, что позволяешь себе думать о том, что я обделена мужским вниманием? – злюсь, хлопая ладошками по скамейке.

– Я лишь удивился такой реакции на моё внимание, а не хотел тебя как-то обидеть. И как до сих пор жил без должного воспитания, не представляю, – иронизирует Деян.

Смеётся и подходит ближе, обходя деревянные перила.

Выгляжу я на удивление достойно. Хоть волосы и похожи на птичье гнездо. Они у меня мамины. Длинные, светлые, никогда не вьются и блестят на солнце. Сложно было смотреть в глаза самой себе. В них я всегда видела растерянность и страх, вечную просьбу о помощи. Мне больше ничего не оставалось. Хоть мама и считала меня сильной, но я уж точно так не считала. И это было оправданно. Я всегда уверена в том, что мне помогут, не откажут, пожалеют. Правильно ли это? Не знаю. Но я буду всегда оправдываться. Пока не смогу видеть.

– Добро пожаловать в мои скромные хоромы! – мужчина протянул мне руку. – Знаешь, мне почему-то хочется тебе помочь, а пока… – он махнул на дом и посмотрел на него. – Можешь пожить здесь!

Я увидела маленький домик, в два раза меньше домов болотных жителей. Но он показался мне таким уютным и светлым, словно много лет в нём уже жила. Квадратные окошки закрыты розоватыми шторами, на подоконниках нелепо большие горшки с цветами. Вначале ступенчатый порог и небольшая веранда, которую оплёл дикий плющ и скрыл от солнца, а за ним резная красная дверь, сверху которой болталась странная связка бусин, колокольчиков.

Деян предоставил мне тесную, но отдельную комнату, в которой пахло плесенью и пылью. Зачем? Не знаю. У меня не было цели останавливаться где-то, просить ночлег. Хотя не о мягкой ли кровати думала всю прошлую неделю? Ощупав стены поняла, что они влажные. Странно, здесь будто побывал кусочек моря, который вымочил всё: пол, шкаф, твердую кровать. В замке я мало обращала внимание на свои покои и до сих пор не знаю, есть ли там что-то, кроме кровати и шкафа. Но здесь было пустынно, и ощущалось это из-за спёртого воздуха, эха.

– Как думаешь, я иду в правильном направлении? – шепчу в сложенные вместе ладони. – Знаешь, мне просто интересно, что же уготовано нам в будущем. Ты вернёшь мне Самбора? Неужели мама и папа действительно умрут? Ради чего ты испытываешь нас? Назови своё имя, прошу. Я хочу произносить его в молитвах.

Слышу, как сонно бьётся об окно занавеска, и в комнату проникает мокрый, сырой аромат. Этот запах – духи болот. Окрылённые землёй и мхом, застоявшейся водой, пьяными камышами, маленькие мотыльки, щекочущие нос и кожу лица. Так чудесно предвкушать возвращение туда, где я буду чувствовать себя не чужой. Мой дом. Там точно ждут нас родители, дедушка. Только дождитесь.

Меня не тревожили до самого вечера. Температура упала и стало свежей. Запела саранча. Стал громче звучать смех со стороны улицы. Он добрый и расслабленный, заставляет успокоиться. Даже удивительно, как быстро меняется моё мнение об этом месте.

Я выдохнула и на ощупь вышла из комнаты.

Пахло приятно, едой. Осторожно спустившись по лестнице, прислушалась. Тихо. Немного пугает.

– Деян? – осторожно зову.

Слышу запах цветов и молока. Это нежный аромат, который не щипал в носу, а был мягким и словно съедобным. Так незнакомо и странно.

– О, ты решила к нам присоединиться? – слышу чужой голос и испуганно вздрагиваю.

Это девушка. По голосу молодая.

– Простите? – я вцепилась в перила.

– Ты еще совсем дитя! – воскликнула она и резко приблизилась. – Ещё прекрасней, чем описывал Деян! Такая милашка!

Пугаюсь, когда она хватает меня за лицо. У неё тёплые и влажные руки, возможно меньше моих. Это её запах я почувствовала. Но было в действии девушки что-то странное. Руки её сжимали моё лицо, словно со злостью. Хотя, может быть, мне кажется. Ведь никто, кроме мамы этого не делал, а она была всегда нежна ко мне, как к хрупкому засушенному цветку.

– Не представляю, как ты в таком состоянии попала в Лагманский лес! Что за звери тебя туда отправили? Как можно так обходиться с девушкой?

Я резко убрала её руки от лица и отступила. Чувствую, как кожа горит там, где она касалась пальцами.

– Нельзя же так делать! – кричу. – Вы совсем лишены манер и хоть каких-то норм приличия! Не позволяйте себе больше прикасаться к незнакомым людям просто так, особенно к лицу! Неужели не встречу хоть одного, кто не будет меня трогать и пугать!

Сначала я удивилась молчанию, но после ещё больше удивилась громкому смеху. Что это такое? Как некрасиво! Я не могу увидеть её, не могу оценить, насколько девушка опасна и сумею ли сбежать. Всё в этом месте работает против меня. Либо это я слишком труслива.

– Ты ещё и смешная! – смеясь, произнесла девушка и хлопнула громко рукой по перилам.

Я захватила её глаза и увидела себя, всю бледную и напуганную, у последней ступени лестницы. Вокруг светло, позади в камине горел огонь и грелась вода в большой старой кастрюле. Мне хотелось рассмотреть всё немного лучше, но девушка смотрела исключительно на меня. Вскоре открылась дверь, и в дом ввалился мужчина с корзиной в руках.

– Деян! – воскликнула девушка, посмотрев на него.

– Деян? – тихо повторила я.

Он был высоким и широкоплечим. Волосы цвета кофейных зёрен, да и сам смугловат. Я не видела таких людей. Мой брат и мама бледнолицые, с ровными и блестящими волосами, а Деян кучерявый и тёмный. Через нос и правый глаз тянулся бледный шрам, который предавал мужчине свирепости. Не знаю, был ли он красивым. Я не так много видела людей, но он не вызывал во мне отвращения. Совсем нет. Его лицо доброе, напоминает свежий горячий хлеб с тыквенными семечками не корочке. Странное чувство. Хочется плакать, дать себе слабину и упасть, зная, что этот человек обязательно поможет. Но нельзя поддаваться этим мыслям. Каждый здесь может оказаться лжецом.

– Зачем ты её пугаешь? – произнёс Деян, поставив корзину на пол. – На её месте я бы ещё и ударил тебя! Просил же быть помягче!

Девушка возмущённо надулась и перевела взгляд на меня.

– Она бы никогда так не сделала! Да?

Что это за чувство испытываю, рассматривая себя её глазами? Мне оно знакомо. Так я смотрела на отца перед уходом. Мама запрещала говорить об этом вслух. Такие чувства она считала неправильными. Но это чувство точно жалость. Мне кажется, я не совсем понимала, куда шла и что делала. Но строила из себя самую умную. Взрослую. Почему так жестоко и слепо мне приходится винить только саму себя в происходящем?

Это важно. Говорить с людьми и быть ими услышанным. Многие могут не согласиться, но только так возможно избавиться от всего плохого, что может случиться не только с тобой, но и другими. Я не тот человек, который разбирается в людях и привыкла бояться чужаков. Лишь по этому мне сейчас себя жалко. Мне очень хочется сказать что-то откровенное, разрыдаться и упасть в чьи-то объятия, но опять сомневаюсь. Снова верю в то, что это лишь унизит.

Вижу чужими глазами, как по щекам текут слёзы, и не могу пошевелиться. Хватит. Не желаю больше видеть себя! Это слишком. Морально я не справляюсь.

Возвращаюсь в мир пятен и пытаюсь на ощупь найти выход.

– Журри! – весело подхватывает меня девушка, когда спотыкаюсь и чуть ли не падаю.

– Оставь меня! – кричу на неё и бью по рукам. – Я же просила не прикосаться ко мне! Что ты за глупое существо?

Пытаюсь скрыть слёзы и смотрю в пол.

С самого начала это была глупая затея. Я лишь её дочь и ведусь на поводу. И люблю. Что делать? Как вернуть всё назад? Как найти Волибора? Самбора? Почему я такая слабая, и мне некому выплакаться? Кажется, будто меня все бросили из-за того, что другая, а та самая любовь и ласка семьи была лишь ненавистной матерью жалостью. Именно поэтому сейчас кажется, что все смеются и считают глупой, слабой.