Концерт Патриции Каас 3. Далеко от Москвы. Город Солнечный

– Но если я не ошибаюсь, содержание примеси падает до совершенно неприличного уровня. Это так? – спросила Ерлыкина.

– Да, Полина, это уже практически полное отсутствие примеси – по крайней мере на пределе приборов. Но вот выбросы вряд ли случайны … Слушай, нарисуй банку!

– Банку? Вакуумированный сосуд?

Скворцов на доске изобразил емкость, указал место расположения образца и излучателя, ввод вакуумного шланга …

Свиридов подошел к доске

– Вакуум не колебался?

– Не замечали. Но и не регистрировали – окачивали и начинали серию …

– Излучатель стоит стационарно?

– Конечно, покрывая весь образец.

– Есть предложение … пустить излучение вдоль образца …

– А у него есть «вдоль»?

– Примем за направление движения волны вот эту ось, – и Свиридов провел на рисунке линию, кончавшуюся в горловине отростка для вакуумирования.

– Ты, что же, создаешь подобие зонной плавки?

– Можно считать это бредом … Но попробуй – ведь не убудет? Есть другие идеи или предложения? Тогда срочно попробуй и доложи нам. Хоп?

– Хоп! Завтра доложу.

Рано утром звонок разбудил Свиридова.

– Привет, гад начальник!

– Ну, привет. Что тебе не спится?

– А потому, что выбросы исчезли! Ты понял, гад начальник?! Так, мелкая рябь. Приборы фиксируют невероятную чистоту, и на обоих образцах. Ты понял?

– Понял. Оформляй все данные, будем обсуждать на внеочередном заседании Совета.

– Полина? Привет. Извини, что рано. Сегодня часов на пять назначай внеочередное заседание Ученого Совета – сообщение Скворцова.

– Неужели получилось?

– Получилось!

После того, как Скворцов продемонстрировал полученные ночью результаты новых серий с совершенно удивительными результатами, все долго молчали.

– Придется мне проявить свою некомпетентность и серость! – встал Свиридов.

– Вот рисунок склянки, где все происходило, – он набросал на доске рисунок. – Вот тут подсоединен вакуумный шланг, вот так движется поле …

Он остановил готовых к высказыванию вслух и мысленно.

– Ну, дайте же мне проявить всю глубину своего невежества! Вот тут поле начинает будоражить материал, и из него вылезают некие гадкие примеси. И вакуум их вытаскивает вот сюда и потом дальше и дальше. А поле постепенно перемещается и будоражит следующий кусок, и снова примеси летят на помойку. И так до конца – примеси удаляются постоянно. Классическая зонная плавка – без расплавления! Мы же ничего не расплавляем, и температура намного ниже точки плавления! А если поставить на линии ловушку, то можно было бы поймать примеси – только маловато их.

– А если конечный продукт именно примеси?

– Ну, тогда другое дело … Витя, ты что-то изобрел! Ты это понимаешь?

– Но это может не получиться с другими веществами …

– Может. А может – и может. Работать надо, соображать! – Свиридов так походе скопировал Райкина, что смех прозвучал и он разрядил напряжение.

– Учитывая невероятность …

– Теоретическую …

– Вы там совсем одурели? – раздался голос из-под стола.

Мальчик высунулся.

– Или на свой ученый язык вы не в силах перевести то, что сказал дядя Толя?

Громко и перебивая друг друга обсуждали услышанное еще долго, а Иванищева, мало что понимавшая, выслушивала негромкие пояснения Умарова.

В конце концов Ерлыкина остановила этот научный бедлам и прочла несколько фраз, подводящих итоги заседании.

– И кроме того я считаю, что данные способ необходимо заявить в виде патента. Авторы Скворцов и Свиридов. Есть возражения?

– Есть. Я тут вообще не при чем, – это громко и безапелляционно заявил Свиридов.

– Сразу в кусты … – это сказал Мальчик.

ГОСТИ ИЗ МОСКВЫ – ДОКУКИНА и АСКАДСКИЙ

А вечером встречали гостей из Москвы – Любу Докукину и Аркадия Аскадского.

Их обоих долго не выпускали из объятий.

– Ну, наконец-то тебя можно потрогать! – Свиридов обнял Любу. – Здравствуй! Как долетели?

– Здравствуй, Толя. Долетели нормально, твои летчики очень хорошие ребята … Как вы тут? Тонечка, здравствуй! Ты где это так загорела? Гришка, здравствуй … У меня к тебе персональное дело …

– Дядя Толя, а как же скрипка? Мне не разрешили ее взять с собой …

– Не волнуйся, Аркаша, все образуется – и Аркадий попал в крепкие объятия Лены Карцевой, а затем его обхватили длинные руки Черномырдина.

Когда все немного поутихли и гости смогли наконец отпить парного молока Свиридов сказал.

– Ты, Аркаша, поступаешь в распоряжение Пети Дормидонтова – у него в номере есть свободная койка, там пока поживешь. Иди, отсыпайся, завтра поговорим.

– А у тебя, Любаша, здесь очень важные дела, поэтому и пришлось тебя выдернуть из Москвы. Есть здесь несколько маленьких мальчиков …

– Чур не я!

– Ух, я до тебя доберусь!

– … и с ними придется заняться плотненько и всерьез.

– Но потанцевать-то мы сможем с тобой?!

– Обязательно! Но главное – мальчики. Если хочешь и есть силы, то можно взглянуть на них прямо сейчас.

Они поднялись на этаж и прошли в ячейку мальчиков. Дежурный Федя Громов узнал Любу и помахал ей рукой, а Даша отворила дверь в спальню.

Люба обошла кроватки, поправила Боре одеяло, огляделась.

– Ты спишь прямо там, с мальчиками?

Люба и Даша сразу перешли на ты и беседовали так, как будто только что расстались.

А утром ни свет ни заря Свиридов долго рассказывал Любе о ее новых подопечных, она ахала и удивлялась.

Но к ребятам она вошла с легкой улыбкой и мальчики сразу ее облепили, а через несколько минут все уже позабыли, что она – новенькая.

ПУСК УСТАНОВКИ

– Василий Андреевич, я подписал донесение. Что новенького ждет нас завтра?

– Вы же знаете, Анатолий Иванович – завтра праздник. Пуск нашей «сотки». Думаю, там Долгополова с Рожновым полы натирают и дверные ручки начищают …

– Да, это праздник. Готовьте особый приказ, вывесим его – пусть радуются все. Ну, а награждения – после пуска.

– Списки уже подготовлены, их уже завизировали руководители подразделений.

– Не забудьте вспомогательный персонал – они все тоже хорошо поработали …

ПРИКАЗ о ПУСКЕ

Утром все задерживались у доски приказов.

«Приказываю:

1. Принять в эксплуатацию экспериментальную установку в составе блоков «100А» и «100Б», для чего образовать приемную комиссию под председательством т. Баранова А.Г.

2. Представить акт приемки установки мне на утверждение сегодня к 14.00.

3. Первую рабочую смену на установке начать сегодня в 17.00.

Начальник смены – Дмитриев П.В.

Состав смены:

Старший оператор – Дзюбановская В.Б.

Операторы: Кузовенина Е.М.

Лапухова Л.Ф.

Инночкина Р.В.

Сидорова А.И.

Механик: Васильев И.И.

Приборист: Андреев К.Т.

Электронщик: Забалуев П.П.

4. Ответственный за организацию непрерывной круглосуточной работы установки – Баранов А.Г.

Начальник научного центра

полковник       Свиридов А.И.»

УЧЕНЫЙ СОВЕТ

А с утра еще случился Ученый Совет – на этот раз плановый.

– Приветствую всех членов нашего Ученого Совета. Начнем работу. В плане сегодняшнего заседания …

Свиридов оглядел сидящих за большим столом – сегодня тут кроме всех уже ставших привычными лиц сидели и Скворцов, и Умаров, и Иванищева.

– Но начать мне предстоит с приятной процедуры представления новых членов нашего совета. Представляю вам Ангелину Митрофановну Иванищеву, специалиста по генетике и высшей нервной деятельности, доктора наук, профессора и прочая и прочая. И кроме того просто приятную женщину.

Иванищева привстала, наклонила голову.

– Эрнеста Умаровича многие из вас хорошо знают, поэтому представлять его, надеюсь, не нужно. Я просто хочу напомнить, что Эрнест Умарович является одним из заместителей Председателя Ученого Совета. Теперь от приятных дел перейдем к плановым и неприятным – слушаем сообщение Виктора Антоновича Скворцова. А именно о результатах его критической оценки продукции лаборатории испытания материалов или, конкретнее, о плодах деятельности нашего бывшего членкора. Виктор Антонович, мы вас слушаем.

– Товарищи члены Ученого Совета. После того небольшого научного шока, который произошел недавно по моей вине, сегодня я постараюсь говорить больше о существе дела, не отвлекаясь на сетования по поводу слишком кратких сроков, больших объемов работы и заслуг предшественников. Моей главной задачей является установление истины, а не разбор тех или иных … предыдущих событий. Итак, с чем я столкнулся … Вы позволите встать, мне привычнее докладывать стоя?

Виктор отставил кресло и освободил себе «рабочий плацдарм».

– Мне удалось проанализировать далеко не все отчеты, которые этого заслуживают, но основные принципиальные погрешности, а попросту – ошибки в проведенных исследованиях установить удалось.

– Да, да, ошибки экспериментов! – уточнил Виктор, предупреждая движение слушателей.

– Эти ошибки можно разбить на три группы. Первая группа – ошибки постановочные. Сюда я отношу все те ошибки, неучтенные погрешности и некорректности, которые были допущены при планировании и постановке экспериментов. В том числе неучтенные погрешности получения исходного образца, на котором ставили исследования … Подробнее – несколько позже …

– Вторая группа – некорректности интерпретации полученных данных. Тут и неоправданные исключения групп данных, показавшихся неверными, причем без какой-либо оценки достоверности, и дедовские методы оценки массивов, и прямые подтасовки результатов.

– И наконец третья группа, хотя нельзя однозначно причислять ее к ошибкам … Результаты, получаемые в ходе экспериментов, затем используются – или должны использоваться – в инженерной практике. Значит, они должны быть удобны для использования. Пусть ученому-исследователю удобнее представлять данные … ну, например, в относительных мольных долях или других условных единицах, но инженеру нужны прямые данные. А занимаясь переводом, пересчетом единиц измерения, он может ошибиться и получить вообще чушь собачью! Поэтому я очень серьезно отношусь к форме представления данных исследований. В особенности если они предназначены для пользователя-инженера, то будьте добры дать ему нужную информацию и не заставляйте заниматься переводом из мало понятных ему единиц в общепринятые. К сожалению, большинство отчетов этим недостатком страдают в превосходной степени, а некоторые просто не поддаются расшифровке без материалов других отчетов. Примеры у меня есть, но тратить время на это не стоит …

Скворцова слушали внимательно – это было его второе выступление на Ученом Совете, и внимание к новому человеку быстро переключилось на содержание, потом начались вопросы по ходу дела. Виктор отвечал на них, легонько перемещаясь по своему «рабочему плацдарму».

– … Подытоживая все сказанное, я считаю нужным особо отметить, что речь идет не об уточнении ранее полученных данных, а о проведении новых экспериментальных исследований в корректных условиях. У меня все.

– Спасибо, Виктор Антонович. Присаживайтесь. Еще вопросы есть?

– Виктор Антонович, вы действительно считаете все полученные ранее данные совершенно непригодными для применения на практике? – спросил Шабалдин.

– Если быть совершенно точным, то девяносто процентов информации из проверенных отчетов недостоверна. Недостоверна – значит погрешности выходят за пределы 30%-ного коридора. Нет никакой уверенности, что непроверенные отчеты отличаются от проверенных.

– Что же делать с выданными результатами?

– Не знаю. По крайней мере, предупредить об их несостоятельности.

– А сколько времени потребуется на проведение новых исследований?

– Сколько времени работал коллектив Оратынцева? Два года?

– Почти три …

– Тут появляется еще одна крамольная мысль …

– Еще одна? А где первая?

– Первая – это почему нельзя проводить все эти исследования в Москве. А вторая – как и чем определен круг исследуемых материалов. Почему исследовали свойства именно этих, а не каких-то других материалов? Почему такое исключительное внимание узким группам материалов?

– То есть – а для чего предназначались исследуемые материалы, не так ли? – задумчиво переспросил Свиридов.

– Можно сформулировать и так, хотя я ориентировался не на конкретное назначение, а на групповые характерные свойства. Но смысл тот же – сфера применения.

– Оратынцева нет. Анатолий Иванович, может быть ты сможешь прояснить вопрос?

– Сомневаюсь. Круг этих вопросов решался Оратынцевым самостоятельно через высшее начальство.

– То есть, в данном случае, через Нефедова? Через Беляся и Нефедова?

– Да, через Нефедова.

– Тогда поручим Виктору Антоновичу подумать над этим вопросом.

– Над каким конкретно?

– Сформулируем так: поручить начальнику лаборатории исследования материалов подготовить соображения по номенклатуре видов и марок материалов для проведения исследований. Привлекай Долгополову … Но это – на перспективу. А что делать сейчас? Какие есть соображения?

– Можно, Анатолий Иванович?

– Пожалуйста, Александр Гаврилович.

– Виктор Антонович советовался с нами, разбираясь с наследством профессора Оратынцева. Все его соображения насчет некорректности полученных результатов совершенно справедливы. Но просто дезавуировать полностью все полученные ранее данные … Если мы не заменим их достоверными, то это будет неправильно. Может быть и не все – вот тут я согласен, что не все марки материалов нужно исследовать – но основные, базовые исследования придется повторить и получить достоверные данные.

– Потап Потапович?

– Мы с Виктором … с Виктором Антоновичем оценивали погрешности, спрятанные в данных Оратынцева, а потом определили пути повышения точности и достоверности. Снятые с их установки излучатели модернизированы и готовы к монтажу. Но обращаю ваше внимание, что это все равно излучатели старого типа, и на сегодняшний день разрешающая способность и стабильность новых, монтируемых в «сотках» излучателей много выше.

– Возникает вопрос – на каких излучателях вести эксперименты. Сколько у нас излучателей типа «сто», назовем их так?

– Шесть. Четыре рабочих, два резервных.

– Мало. Нужно еще два резервных.

– Анатолий Иванович, – подала голос Полина Ерлыкина. – Вот Мальчик говорит, что можно обойтись старыми.

– Так. Где этот несносный ребенок?

Иванищева с удивлением увидела, как из самого дальнего угла, из-за портьеры вылез небольшой крепенький мальчик лет восьми, подошел к столу, положил на него руки, а на них лобастую голову.

– Все равно промышленные установки по производству материалов укомплектованы излучателями серии «Д», а их сколько не модернизируй, все равно до новой «сотки» им никак не дотянуться. По сему случаю … – тут Мальчик зевнул и исчез под столом.

– Этот несносный ребенок … Полиночка, спасибо тебе за это произведение, – Свиридов склонил голову в сторону Ерлыкиной. – Этот ребенок совершенно прав. Посему, как сказало это дитя, первое. Если мы не переведем промышленное производство на новые излучатели, то мы не сможем получить воспроизводство свойств при промышленном производстве, результаты опять поплывут. Второе. Исследование необходимо проводить на излучателях того же класса, какие стоят в производстве. Отсюда поручение Потаповичу – срочно дать заключение о возможности модернизации промышленных излучателей серии «Д» до уровня излучателей нашей лабораторной установки. Задание понятно?

– Вполне. Завтра будет готово, мы уже над этим работаем. Это – реально.

– Когда сможет заработать установка Скворцова?

– Через двое суток.

– Виктор Антонович, к пуску должен быть план на круглосуточную работу по наработке конкретных образцов.

– Понятно.

– Хватит ли у тебя операторов?

– Хватит. Они уже прошли переподготовку в центре у Потаповича.

– Тогда хоп! Решением штаба сегодня твоя лаборатория переводится в режим работы нашего проекта – круглосуточно, в режиме военного времени. Положение о Научном центре «Баланс» в первом приближении через неделю.

– А что это такое?

– Это – на заседании штаба, завтра утром. Присутствовать тебе, Потаповичу и Баранову.

– Опять дискриминация … – раздалось из-под стола.

– Ну-ка, вылезай, дискриминант несчастный! Я тебе покажу дискриминацию!

– Спешу, как же … Сам ты дискриминант …

– Вот, представляете, Ангелина Митрофановна, в каких условиях приходится работать?

– Да уж …

– Ну, это цветочки. Вы бы видели, Ангелина Митрофановна, как он наказывает провинившихся. Раскладывает на столе, снимает ремень и по соответствующему месту. Как всыпет! Довольный наказанный неделю сидит стоя. – Баранов так серьезно и убедительно сказал это, что Иванищева с некоторым испугом поглядела на Свиридова.

– Анатолий Иванович, но не может быть …

– Может, может … – раздалось из-под стола. – Я уж не говорю о себе … Видели бы вы, как он шлепал мою маму – уж как все просили ее пожалеть и не наказывать …

И только громкий хохот наконец успокоил Иванищеву и она засмеялась вместе со всеми.

– Закрывая сегодняшнее заседание поздравляю всех с пуском нашей «сотки» и началом нормальной работы. Пока еще наши медики не завалили нас своими заданиями, «сотки» работают по заданиям Скворцова.

МНЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПРИСУТСТВОВАТЬ?

– Анатолий Иванович, мне обязательно присутствовать на таких заседаниях Совета, где я ничего не понимаю? – Иванищева вышла из зала заседаний вместе со Свиридовым.

– Разумеется, нет. Вы определяйте сами по плану работы, когда вам нужно быть. Это кроме обязательных случаев, но о них вам сообщат особо. Вам было скучно?

– Нет, что вы! Пусть я мало поняла в том, о чем говорил Виктор Антонович, но как он говорил … И этот ребенок, этот Мальчик – он всегда так неожиданно и серьезно высказывается?

– Бывает значительно серьезнее. Кроме того, учтите, что почти все члены Совета – телепаты. Мы стараемся теперь говорить вслух, но бывали уже случаи «безмолвного» обсуждения.

– Да, у вас тут не соскучишься … Да еще грозятся порку строить …

– Ну, это у нас запросто! А как ваши успехи? Где ваши люди? Где планы – работы, обследований?

– На днях, Анатолий Иванович, на днях … Я постараюсь избежать телесных наказаний!

В кабинете его встретила Суковицина, привычно вставая из-за своего стола.

– Вот бумаги, Анатолий Иванович. А еще Иван Раисович просил сказать вам, что начали заливать каток.

– Это прекрасно. Готовьте коньки, Галина. Умеете кататься?

– Маленько. Мы больше на лыжах.

– Когда вы последний раз ходили на лыжах? А когда были дома?

– Дома я была три дня назад. А на лыжах уж и не помню когда ходила …

– В бассейне не появляется, на лыжах не ходит … Непорядок. Так что Галина Климентьевна, в бассейн и на лыжи – я проверю. А то рассержусь.

– Слушаюсь, Анатолий Иванович …

Свиридов занялся бумагами, но что-то мешало ему и он никак не мог понять – что именно.

МЫСЛЕННЫЙ РАЗГОВОР С САНДАЛОМ

И он вспомнил о серьезной собаке по имени Сандал.

Он отложил бумаги и попытался мысленно установить контакт с собакой – ему показалось, что пес ответил и даже обрадовался.

Свиридов поднял телефонную трубку, соединился с дежурным по вольеру и попросил передавать ему подробности о поведении Сандала.

– Пес беспокоится, товарищ полковник. То встает, то садится. Оглядывается.

#Не оглядывайся, не ищи меня, я далеко. Сядь и внимательно послушай меня.

– Пес сел и шевелит ушами, товарищ полковник!

#Ты можешь поднять лапу? Подними правую лапу. Ты не знаешь, какая из лап правая? Вот эта.

– Пес поднял правую лапу, товарищ полковник! Так и сидит с поднятой лапой.

#Опусти. Ты хотел мне что-то <сказать>?

– Он опустил лапу и подпрыгнул! Его будто подбросило!

#Ты так лучше понимаешь меня?

Ответный сигнал был непривычен для Свиридова, но понятен.

#<Вот видишь, мы с тобой скоро научимся разговаривать. Как у тебя дела?>

И пес ответил – ответил по-своему, по-собачьи, но ответил довольно связным потоком эмоциональных картинок. При этом вся его передача была окрашена удовольствием от общения и желанием повидаться со знакомыми ему мальчиками.

#<А ты с ними тоже так общаешься, как сейчас со мной?>

Ответ пса был положительным.

#<Хочешь пойти к ним?>

Ответ был еще более положительным – это было не просто «да», а «да» восторженное.

#<Ты сможешь это сделать сам, один, без меня?>

Пес ответил утвердительно.

#<Я скажу, чтобы тебя выпустили. Иди спокойно, никого не трогай и никого не пугай. Ты понял меня?>

Пес опять ответил утвердительно.

– Дежурный, выпустите Сандала. Он знает, что надо делать.

– С-слу-шаюсь, товарищ полковник … Есть выпустить Сандала!

– Полковник Свиридов. Позовите к телефону дежурного внутренней охраны 401-го.

– Младший лейтенант Иванцова!

– Свиридов. Слушай, Иванцова. Мальчики гуляют?

– Так точно, гуляют.

– Кто с ними дежурит?

– Старший лейтенант Васин, товарищ командующий.

– Добеги до него, а потом до Огородниковой и передай от моего имени. Постарайся дословно – сейчас к вам придет пес по имени Сандал поиграть с мальчиками, мальчики могут с ним устанавливать контакт. Поняла? Тогда бегом. Потом доложишь мне.

– Есть бегом и доложить, товарищ командующий!

Свиридов закрыл глаза и постарался сосредоточиться – он стал мысленно звать Тоню. Ему показалось, что она это почувствовала и откликнулась. Он стал внушать, что ей нужно выйти в коридор и понаблюдать за гуляющими мальчиками и запомнить все, что она увидит. И с собой можно взять мам.

Контакт с собакой давался ему нелегко, но он старался следить за отрывочной информацией, которая поступала от пса. Ярче и отчетливей информация пошла, когда собака и мальчики встретились – радостное возбуждение шло и от мальчиков, и от собаки.

– Товарищ командующий, младший лейтенант Иванцова! Собака пришла и играет с мальчиками!

– Добро, Иванцова.

– Рожнова. Добрый день, Валерий Денисович. Как дела у вас с Черномырдиным по структуре? Предусмотрите в структуре два больших самостоятельных блока исследовательского направления: медико-биологический и материаловедческий. Подготовьте материалы по подразделению Скворцова о переводе его в режим работы военных учений. Да, со всеми вытекающими последствиями и в полном объеме. Остальные подразделения – как обслуживающие, но без какой-либо дискриминации в оплате, правах и прочем.

Обсуждая с заместителем начальника штаба вопросы структуры, занимаясь бумагами Свиридов продолжал мысленное наблюдение за встречей мальчиков и собаки.

– Галя, пригласите сестру в кафе 401-го на 16 часов.

– Слушаюсь, командир.

В КАФЕ ПЕРЕД СМЕНОЙ

К четырем часам зал кафе был полон – пришли не только те, кто собирался на смену, но и все заинтересованные лица. А так же полный состав оркестра.

– Анатолий Иванович, а я вам зачем понадобилась? – спросила Валя Суковицина.

– Петь будешь.

– Так не в голосе я, да и не одета.

– Насчет голоса – увидим, а чтобы голая – так незаметно.

– Да верно говорю, куда мне петь!

– Это приказ, старший лейтенант Суковицина, а приказы не обсуждают.

Валентина зло дернула плечом и отошла.

– Дорогие друзья! Сегодня у нас с вами праздник!

В зале замолчали.

– Сейчас на работу собирается первая смена. Перед сменой они подкрепятся, посмеются, поболтают, а потом в теплых автобусах отправятся на установку. И будут там трудится. И придет сюда следующая смена, и все повторится сначала, И так будет до тех пор, пока мы не выполним свою работу. И каждый раз, провожая вас на смену, я буду петь или играть для вас.

Свиридов взял гитару и еле слышно тронул струны.

Вечер тихой песнею

Над рекой плывет,

Дальними зарницами

Светится завод.

Он начал негромко, про себя.

И скрипка, подхватившая мелодию, была еле слышна.

Где-то поезд катится

Точками огня.

Где-то под рябинушкой

Парни ждут меня.

Гриша внимательно всматривался в лица девушек, внимательно слушающих песню – они ее никогда не слышали, но она их уже взяла в плен своей безыскусностью и душевностью.

Ой, рябина кудрявая,

Белые цветы.

Ой, рябина-рябинушка -

Что взгрустнула ты.

Валентине даже не пришлось давать сигнал – она сама добавила свой голос к голосу Свиридова, и это получилось так естественно. А потом она сама повела песню дальше.

Лишь гудки певучие

Смолкнут над водой,

Я иду к рябинушке

Тропкою крутой.

Треплет под кудрявою

Ветер без конца

Справа кудри токаря,