Концерт Патриции Каас 3. Далеко от Москвы. Город Солнечный

– Терпи, терпи! – Полина сжала его коленями и еще сильнее прошлась вдоль позвоночника. – Это тебе не эротический массаж, который делает тебе твоя жена! Тут тебе не пляж …

И мягкими движениями прошлась по мышцам спины, по плечам.

– Ну, Полина, ты изверг … Милый такой изверг … Ты своего Семена Гавриловича тоже так истязаешь?

– С моим Семеном Гавриловичем мы сами разберемся … А тебя только драть и драть … Как ты? Полегче стало?

– Если ты с меня слезешь – еще легче станет … килограмм на шестьдесят …

– Ах, ехидна! Ладно, одевайся, – Полина слезла на пол.

Свиридов поднялся, расправил плечи.

– Неплохо ты меня отодрала, ей-ей …

– Главное – не сомневайся, мы тебя всегда поддержим … всегда поможем, – Полина разминала уставшие пальцы. – И не волнуйся, что Олежек иногда знает, что у тебя на душе … и я знаю …

– Спасибо, Полина. Я всегда чувствовал твою молчаливую поддержку и очень ценю это. Спасибо тебе. И тебе спасибо, несносный ребенок – где ты там?

– Несносный, несносный … да я же ангел по сравнению с вами всеми! Взрослые называется! Кстати учти, что твой прелестный Дерендяев катит баллон на Брызгу.

– И ты туда же!

– Вот только ваших идиотских игр мне нехватало… Как вы все мне надоели… Пойду к Даше и к мальчикам – с ними куда как интереснее. Приходи к нам – там так хорошо, там – добро…

– Спасибо. – Свиридов крепко пожал руку Мальчику.

В кабинете его уже ждали генералы Сторнас и Ефремов и майор Брызга.

– Привет, Анатолий Иванович. Ну и устроил ты им памятник – такое приличное бетонное надгробие … – поздоровался Брызга. – Документы осмотра подготовлены.

Свиридов мельком просмотрел поданные ему листы.

– Что нового, Свиридов? Чем порадуешь?

– Особенно радовать нечем, Владимир Альбертович. Кое-какие сведения о работах Нефедова вырисовываются. Ну, для начала … Он тут пробовал электромагнитное воздействие на человека с целью замены некоторых психотропных средств типа первитина. Кое-что у них получалось. Опыты проводили на людях, трое из них живы и я с ними сейчас общался.

– И что они рассказывают?

– Они ничего не рассказывают, им заблокировали память. И с весьма тяжелыми последствиями. Но они еще заговорят, а рассказать им есть что. Где-то там внизу остался личный сейф Нефедова с несколькими упаковками первитина и рицина.

– А это-то ему зачем?

– Я вам потом напишу, кого он убрал без всяких следов. Им удалось найти спектр колебаний, вызывающий эффект, похожий на прием первитина – у женщин половое возбуждение возникало довольно быстро, минут через пятнадцать-двадцать, а у мужчин – через пять-шесть часов.

– И что же они делали? Как испытывали? Неужели …

– Вот вам и неужели. Одна пара продержалась около трех часов, за это время мужчина совершил пятьдесят три акта и умер от остановки сердца. Женщина осталась жива и была использована для дальнейших экспериментов … Она пережила четверых партнеров и осталась жива … Всего там непосредственно погибли шестеро мужчин и три женщины, один мужчина и две женщины умерли потом, а три женщины еще живы. В том числе одна девушка, с которой полового акта не совершали, хотя и подвергали воздействию излучения.

– В каком состоянии они сейчас? Что можно для них сделать?

– Сейчас они в мягком гипнотическом сне. Затем к ним постепенно будет возвращаться память … а там посмотрим. Добром и лаской им можно помочь, чем еще больше … Там с ними Дайяна …

– Зачем Нефедов поместил туда детей?

– Он толком не знал, что они из себя представляют – утечка информации об Олеге Ерлыкине была минимальной. Но идеолог всех этих магнитных исследований, психофизиолог Карпенцежевский, строил на этом целые теории … Он был инициатором …

– Сотрудник спецлаборатории комитета Карпенцежевский умер в Москве от сердечного приступа три дня назад.

– Да, его ликвидировал Нефедов. Из тех специалистов, кто работал здесь тогда с Нефедовым, в живых уже нет никого. Я добавлю часть этих сведений в приложения к основному документу. Вы посмотрели его, Владимир Альбертович?

– Да. Все нормально. Печатай. Майор подготовил свою часть.

– Разрешите, товарищ генерал?

– Да, конечно.

– Мы с помощью Гантмана составили целую сетку по результатам командировок Хохолева, Незаметдинова, его жены, Нигматулина, Фехретдинова, Халилова и его жены, Шакирова, обоих сестер Особенковых, Руслана Берая, Зураба Юнусова и Шистер. И теперь анализируем, кто вступает в контакт с теми, кто стал ездить в эти точки сейчас. Вот, я привез списки. Есть фамилии, совпадающие с нашими списками.

– Проверяют и ищут потерянные связи?

– Еще как ищут!

– Отдай все прокуратуре. И все материалы отдай – один экземпляр оставь. Я в эти игры больше не играю. Хватит, сколько времени ушло на этих деляг – мне своим делом заниматься нужно. Я не прав, Владимир Альбертович?

– Не во всем, но прав, Свиридов, прав. Исполняйте приказ полковника, майор, передавайте все представителю прокуратуры. И задержанных тоже. Особое внимание операции прикрытия, и тут главное – Шистер. Надо постараться, чтобы ни у кого извне не появились подозрения насчет нее.

– Есть, товарищ генерал.

– Что там против тебя Дерендяев затевает, Назар?

– Да вроде ничего. Тихо все.

– Если я здесь узнаю, что Дерендяев что-то против тебя затевает, и узнаю от источника, который ни с тобой, ни с Дерендяевым никаких связей не имел и не имеет, с обоими не знаком, и которому вы оба … в общем, не нужны – то что это может значить?

– Это может значить, Свиридов, что с Дерендяевым нужно решать. И кардинально.

– Хорошо, Владимир Альбертович. Назар, передай материал на Дерендяева представителю генпрокуратуры Владимирскому, а я по своим каналам пущу информацию о посылках с золотом, которые отсюда пересылал Дерендяев и Клюзнер, который Дерендяева же и приехал проверять. С датами, адресами, получателями.

– Как Чибрыкин? Срабатываетесь?

– Посмотрим. Первое впечатление нормальное. Пусть работает. Что еще, Владимир Альбертович?

– Устал? Понятно. Кратенькое резюме и иди отдыхай. Итак, случайно зацепив преступную группировку горотделу удалось выйти на организованную группу преступников, включающую не только уголовный элемент, но и сотрудников правоохранительных органов и спецслужб Комитета. Проведенными действиями горотдела совместно с привлеченными войсковыми подразделениями в короткий срок удалось практически полностью выявить и задержать членов преступной группы. Следственные действия после задержания, проведенные сотрудниками горотдела, дали богатейший материал для дальнейших мероприятий по ликвидации сети преступных группировок, но это уже выходит за рамки обязанностей и возможностей горотдела. Было установлено участие в действиях преступной группировки в ЗАТО «Солнечный» сотрудников комитета Беляся, Шипука, Лахтикова и Нефедова. Лахтиков, завербованный в свое время Нефедовым, застрелился. Показания Беляся и Шипука имеются и полностью уличают Нефедова как одного из руководителей преступной группы. Преступные действия Нефедова подтверждаются свидетельскими показаниями Белкова и Ишханова. Белясь погиб во время этапирования в Москву. Для этапирования в Москву Шипука прибыл Нефедов и отправился на допрос в следственный изолятор научного центра. Для следственного изолятора использовали помещения неизвестного назначения, которые Нефедов узнал и где, как он сообщил, ранее под его руководством проводили засекреченные экспериментальные исследования. Никаких материалов об этих работах и о самом помещении в архивах центра нет, но Нефедов подтвердил, что помещения минированы и попытки проникновения на нижележащие этажи могут вызвать глобальный взрыв всего здания, и что система минирования ему известна. Через двадцать – двадцать пять минут после входа в здание, куда для допроса Шипука Нефедов пожелал пройти один, без посторонних, в сопровождении только приехавших с ним офицеров, раздался взрыв и здание было полностью разрушено. Последующий осмотр показал, что все помещения обрушились внутрь и под обломками железобетона оставшихся в живых нет. При этом погибли Нефедов со своими сопровождавшими, арестованные Шипук, Белков, Ишханов и члены банды уголовников, задержанные за участие в попытке вооруженного захвата заложника на территории центра. Извлечение трупов погибших признано опасным, так как нет уверенности исключения дополнительных взрывов. К протоколу о случившемся приложены сведения о секретных и неизвестных ранее работах, проводимых Нефедовым во взорванном помещении, и ставшими известными из его сообщения. Рабочей версией взрыва являются сведения, содержащиеся в протоколах допросов Шипука, Беляся, Патеева, Белкова, Ишханова и боязнь Нефедова полного разоблачения этими свидетельствами. Учитывая, что никаких строительных и иных планов и чертежей здания в архивах центра нет, а Нефедов хорошо знал это здание и систему его минирования, представляется вероятным инициирование взрыва самим Нефедовым намеренно, хотя нельзя отбросить версию о взрыве по неосторожности … Все материалы по деятельности преступной группы переданы в генпрокуратуру, в Следственный комитет ФСБ и в заинтересованные ведомства. Вот, пожалуй, и все.

– Но, товарищ генерал, все это сделал полковник Свиридов!

– Да, майор. Все это сделал Свиридов. Но лучше об этом никому не знать. Когда будут раздавать синяки и шишки – его не забудут, уж ты не волнуйся. Старайся изо всех сил преуменьшать роль Свиридова в этом деле. И своих настрой на это. Понял?

– Не понял, но выполню, товарищ генерал.

– Свиридов, я загляну к тебе вечером перед отъездом.

– Мы с Тоней будем очень рады, Владимир Альбертович!

РАЗУМЕЕВ ПОСЛЕ КОМАНДИРОВКИ

Разумеев после командировки поспешил в «детскую» – а иначе никто и не называл эти комнаты, занятые детьми.

– Вася! – к нему бросился Саша, подпрыгнул, повис на шее, крепко прижимаясь к вошедшему.

– Как хорошо, что ты приехал! Я так соскучился по тебе! – шептал он на ухо Разумееву и тому пришлось прокашляться, перед тем как ответить.

– Привет, Сашок! Как жизнь? Как успехи?

– Жизнь у нас нормальная, можно сказать хорошая, – не размыкая рук, обнимающих Разумеева за шею, ответил мальчик.

– Здравствуйте, ребятишки! Доброго здоровья вам, Дарья Федоровна!

– Здравствуйте, Василий Герасимович! Хорошо ли съездили, да как добрались?

– Спасибо, Дашенька, все путем. Зашел проведать, даже вещички еще не разобрал. А там и вам подарочек есть.

– Благодарствуйте, балуете вы меня.

– А кого же баловать, как не вас, не Сашка … не Катерину?

И как накликал – распахнулась дверь.

– Вася … Васенька!

Она рванулась от двери, потом, застеснявшись своего порыва, приостановилась, но решилась и обняла его. Руки ее и ее сына сомкнулись на шее Разумеева.

– Васенька … Милый … Соскучилась …

Она поцеловала его долгим жадным поцелуем.

– Правда, сынок, мы с тобой соскучились? – счастливые глаза ее еще были тревожны неожиданностью прорвавшихся на людях чувств, но никто не удивлялся, ребятишки восприняли ее порыв как должное, а Даша, погладив по спине Сашу, отошла к ребятам.

– Как ты? Устал? Много … работы было? Пойдем, покормлю тебя …

– Мама, он только что с дороги … Пошли-ка, – Саша слез с рук Разумеева и потянул взрослых за собой.

Привел он их в свободную комнату свиданий, усадил на диван Разумеева.

– Садись, мама. Да нет, не сюда.

Он подтолкнул Катю и та от неожиданного толчка оказалась на коленях Разумеева. Она сделала движение, чтобы встать, но Разумеев придержал ее.

– Мам, не надо. Я ведь знаю, что ты у дяди Васи на коленях уже сидела, и ничего плохого в этом не вижу … Целуйтесь. Вася, ты потом заходи, погулять пойдем, ладно? – и Саша вышел, перевернув плакат «Занято. Просьба не беспокоить!».

Как и другие мальчики, он все время путался – называл Разумеева то Васей, то дядей Васей.

– Ты что-нибудь понимаешь? – ошарашено спросила Катя, охватывая шею Разумеева руками. – Сын меня посадил на колени к мужчине!?

– Просто к мужчине? – он закрыл ей рот поцелуем. – Или к кому?

– Вася, милый, как я скучала без тебя! Подумать не могла, что буду так скучать! Милый, дорогой, поженимся скорей? Все равно мы для всех уже … муж и жена, все кругом знают … Если уж сын …

– Сашок молодец. Все понимает, все знает, а обнял сейчас меня – так, веришь, меня аж слеза прошибла … Поженимся по всем правилам …

– Ну, да, поженимся, и руки у тебя станут не такими … жадными да ласковыми, как вот теперь …

– Так это не только от этих рук зависит …

– Вась, я ведь на минуточку прибежала … Не хулигань! – она целовала его и смеялась, и это было счастье …

СТОРНАС у СВИРИДОВЫХ

– Тонечка, ты такая красивая! Муж-то замечает это? Хоть иногда?

– Добрый вечер, Владимир Альбертович! Муж у меня замечательный, только времени у него на нас с Гришей остается маловато …

– … Что же, Свиридов, дела у тебя идут неплохо. Несмотря на всякие побочные дела и отхожие промыслы … Твои особые способности стали более совершенными, или нам с Николаем Константиновичем это показалось?

– Возможно, что не показалось. Я сам пока разбираюсь …

– Какие либо новые соображения насчет целенаправленного воздействия для приобретения таких способностей не появились?

– Нет. И пожалуй утвердились предположения о чрезвычайной сложности создания соответствующих условий возникновения таких … организмов.

– Я попробую формализовать, а ты меня поправь. Итак, существует человек, который может. Может обмениваться информацией с себе подобными. Может читать мысли себе подобных и даже обыкновенных людей. Может оказывать некоторое влияние на психику обыкновенных людей. И при этом кардинально отличается от известных людей с паранормальными способностями. Это так?

– Так и не так. Что касается контактов с себе подобными, как вы выразились, то это верно. А вот насчет чтения мыслей – это большой вопрос. С кем удается, а с кем – и нет. Или требуется какое-то подготовительное время, разговор, даже иногда прикосновение … Ну, например, допросы. Я ведь задавал им вопросы, человек вольно или невольно обращался мысленно к обстоятельствам, связанным с заданным вопросом, и тогда мне удавалось что-то узнать по его мыслям. Мысли – активное информационное поле, а память – пассивное, не задействованное в данный момент информационное поле – это вещи совершенно разные. Судя по некоторым из проведенных нами экспериментов, из памяти – из пассивного информационного поля человека иногда удается извлечь информацию, которую человек забыл. Если его спросить – он не может вспомнить, хотя в памяти эта информация есть.

– Извлечение закодированной, защищенной информации?

– Если бы. Обычные бытовые подробности, никаким механизмом принудительно не защищенные. Ну, а влияние на психику … Загипнотизировать человека с расшатанной психикой я пожалуй могу, не более …

– А остальные?

– Остальные – разные. Общаться друг с другом могут все, но в различной степени. Разные – дальность, быстрота передачи и восприятия, четкость. У детей и их матерей наблюдается общность информационного поля.

– Попонятнее.

– Мать и ее сын воспринимают чувства друг друга как свои собственные.

– Как это?

– А вот так. И отстроится удается не сразу. Но матери наших новых экстрасенсов – обычные женщины без каких-либо особых способностей. Поэтому там эта общность односторонняя – мальчики получают всю информацию о матерях, а матери о них – нет. Но у этих мальчиков эта способность должна притупляться, и как считает Эткин, со временем исчезнет.

– Если я понял правильно, то эти дети в курсе всех чувств, событий и всего прочего, что происходит с их матерями?!

– Именно так, хотя понять это довольно трудно. И еще труднее понять, как этим мальчикам удается практически не реагировать на это.

– И они никак не проявляют своей … информированности?

– Только когда сами хотят этого.

– Но извините … Тонечка, ты можешь понять это? Как я слышал, эти женщины собираются замуж, у них, скорее всего, уже … сложились определенные отношения с будущими мужьями … И как это?

– Владимир Альбертович, это понять невозможно! Когда Толя рассказывает мне …

– Но совершенно точно, что мальчикам известны самые мельчайшие подробности всего, что происходит с их матерями.

– Невероятно … Медики уже начали приезжать? Думаешь начать с обследования мальчиков и всех причастных?

– Естественно …

– … постарайся не высовываться. Твою связь с делами по наркотикам мы будем всячески приглушать, но постарайся сам не влезать больше в такие дела.

– Постараюсь.

– Чем могу помочь тебе?

– Там наверху опять какие-то аппаратные игры устраивают. Не дают разрешения на перелет сюда Докукиной и Аскадского, проверяют их биографии. А они мне здесь нужны.

– Это – новые люди или сотрудники московского центра?

– Да, это мои люди.

– Тогда не понял я – какое разрешение тебе требуется, чтобы перевести своих сотрудников из одного подразделения в другое? Пусть из одного города в другой – все равно это твои подчиненные. От руководства московским центром тебя никто не освобождал, ты в служебной командировке. И самолет у тебя свой есть – в чем проблемы?

– Вот так? Хорошо, вспомните это, когда на меня начнут жаловаться.

– Пусть жалуются – не жалуются только на бездельников. Да и после той истории с академиками с тобой связываться побаиваются, а теперь еще история с Нефедовым … Ты можешь стать кое для кого опасен, учти это.

– Учту. Но ведь я тоже не сахар, могу и ответить.

– Тонечка, у тебя муж – ужасный человек!

– Еще бы! Самый лучший на свете!

ДАША В КАФЕ

Было столько волнений – Ольга почти вытолкала Дашу с Воложаниным в кафе, и Даше нужно было понаряднее одеться …

Даша начала мучительно краснеть еще к коридоре, не доходя до стеклянной разрисованной двери кафе. Она не знала, куда деть руки – слава богу, что одна была занята и продета под локоть Воложанина.

– Ты чего дрожишь?

– Страшно … А тебе нет?

– И мне страшно. Только не знаю, чего.

Он остановил ее, повернул к себе и поцеловал.

– Все. Пошли. И не волнуйся. Мальчики бы тебя не одобрили.

– Что мальчики …?

– Они бы тебе объяснили, что все, что ты чувствуешь, это …

Пока Воложанин объяснял, а Даша слушала – они оказались в зале и их позвали из-за стола, где сидели такие знакомые мамы и такие знакомые ребята, что все волнения Дашины куда-то ушли, забылись.

Она огляделась – никто ее не разглядывал, а по залу рядом прошел Свиридов и наклонившись, что-то шепнул Ложниковой, потом Толоконниковой. Оттуда раздался смех и Свиридов прошел на возвышение, где сидели хорошо знакомые ей Дима Лопаткин, Семен Гаврилович Черномырдин и Петя Дормидонтов.

– Песня специально про некоторых присутствующих тут дам и не только для них! – объявил Свиридов.

Я не знал, не ведал,

Что такое будет,

Полюбил я Веру –

Пусть меня осудят.

Веселое оживление в зале.

Гарная дивчина

В душу мне запала,

Я хожу, кручинюсь –

Что со мною стало.

Вера,

Вера,

Вера,

Вера,

Верочка,

Ты давным давно

уже не девочка,

Вера Толоконникова показала Свиридову кулак.

Но еще ты тонкая,

Как веточка,

Милая

Подруженька моя.

Вера,

Вера,

Вера,

Вера,

Верочка,

Губы твои слаще,

Чем конфеточка,

Но еще ты тонкая,

как веточка,

Вера,

Вера,

я люблю тебя.

Смех и возгласы в зале смутили обеих Вер ненадолго – кавалеры вытащили их танцевать. А Свиридов также озорно продолжал:

Я у бабки старой

На тебя гадаю,

Без тебя я, Вера,

Просто пропадаю.

Парень я не промах,

Но хожу,

страдаю,

Твое имя

Всюду

только повторяю.

А припев подхватили все, кто умел петь и те, кто не умел петь – тоже.

Вера,

Вера,

Вера,

Вера,

Верочка!

Ты давным давно

Уже не девочка!

Губы твои слаще,

Чем конфеточка!

Милая

Подруженька моя!

Натанцевавшись обе Веры подбежали к Свиридову и смачно поцеловали его с обеих сторон. Даше все это было так интересно, так необычно, что она даже не сразу поняла, что Воложанин приглашает ее танцевать.

Танцуя, она увидела Владика в своей коляске и он дружески помахал ей рукой.

Она увидела, что это он регулирует звук и вообще управляет всей музыкой.

Потом ее приглашали офицеры отряда Воложанина и все так хорошо с ней танцевали и говорили, что она так красива и она была совсем счастлива.

А когда Воложанин ласково обнимал ее в танце и вел, и кружил, и кружил, кружил …

Она закрывала глаза и вся отдавалась танцу и ему, своему Юрочке …

Свиридов тоже пригласил ее танцевать и вогнал в краску своими комплиментами – как ей к лицу платье, как она хорошо танцует, да как она чудесно смотрится с косичками … А главное – тем, что пожелал ей счастья с капитаном Воложаниным и детишек побольше …

А потом этот новенький, Виктор Скворцов, тот, что познакомился с ней и с мальчиками на улице, что-то попросил Свиридова и тот снова взял гитару.

Понимаешь – это странно,

Очень странно,

Но такой уж я

Законченный чудак,

Я гоняюсь за туманом,

за туманом,

И с собою

Мне не справится

никак.

Казалось, что он объясняет это Скворцову.

Люди посланы делами,

Люди

Едут за деньгами,

Убегают

от обид

и от тоски,

А я еду,

А я еду за туманом,

За мечтами

И за запахом тайги.

Даша много раз слышала эту песню, она ей нравилась, хотя она и не очень вслушивалась в слова. Но тут каждое слово было слышно, каждое слово вставало на свое место, и все эти слова становились такими важными.

Понимаешь – это просто,

очень просто,

Для того,

Кто хоть однажды

уходил.

Ты представь,

Что это остро,

очень остро -

Горы,

сопки,

солнце,

песни

и дожди.

Пусть

Полным полны набиты

Мне в дорогу чемоданы –

Память,

Грусть,

Невозвращенные долги.

А я еду,

А я еду за туманом,

За мечтами

И за запахом тайги.

Так захотелось в лес, в тайгу, на сопки, где ветер негромко шумит в верхушках деревьев, а под ногами такой мягкий ковер из старой прели. И она, как сумела, сказала Воложанину об этом, и он понял ее, и они снова танцевали, и Даше было легко, свободно и радостно.

А потом они еще немного посидели в комнате свиданий, и Даша снова сидела у него на коленях и обнимала его. Он тоже обнимал ее, ласкал и гладил, и целовал ей колени – Даша через чулки чувствовала его горячие губы.

Воложанин снял пиджак, а Даша приподнялась и вытащила из-под себя подол платья, чтобы его не помять и пристроилась так, чтобы ее груди было удобно прижиматься к его груди.

Воложанин был молчалив, Даша чувствовала его тягостное молчание, но повинуясь какому-то наитию не стала расспрашивать его, а больше говорила сама. И она целовала его, и уютно устроившись и обнимая его, рассказывала про мальчиков, про то, что она думает, про то, что она сказала маме, про то, как она скучает без него …

Они целовались, но Даша была немного обижена сдержанностью его ласк. Еще не выходя в коридор они обнялись. Воложанин прижал ее к себе и стал гладить. Его руки от плеч стали спускаться по спине все ниже, ниже. Даша прижалась к нему и ощутила что-то твердое и живое, уткнувшееся ей в живот. Так чувствуя губами его ласковые губы, его нежные руки на своих ягодицах и что-то горячо рвущееся к ней она стояла, не в силах оторваться и уйти …

СКВОРЦОВ – ОСЧ

На заседание Ученого Совета Скворцов пришел чем-то возбужденным.

– Ты чего, Витя?

– Да получается что-то несуразное. Я расскажу в разном, ладно?

После того, как были исчерпаны плановые вопросы повестки дня, были утверждены инструкции и пусковые записки, Свиридов предоставил слово Скворцову.

– У Виктора Скворцова есть какое-то неплановое сообщение. Прошу. Только покороче.

– Я постараюсь. При проведении контрольных серий для дублирования ранее полученных данных я несколько изменил условия проведения экспериментов. Точнее – добавил вакуумированный сосуд для дополнительной чистоты эксперимента. Провели четыре серии на кремнии и на галлии … Результаты не понятны ни мне, ни сотрудникам лаборатории … Вот цифры только по ключевым примесям. – и Скворцов развернул двойной лист бумаги …

– А аналитики не могли наврать? – после недолго молчания спросил Лопаткин.

– А в чем была разница в сериях?

– Ошибки нет – проверяли. Условия проведения серий полностью совпадают.