Концерт Патриции Каас 3. Далеко от Москвы. Город Солнечный

Музыканты репетировали, старясь максимально сохранить ритм выбранных произведений, осветители репетировали установку света, Владик репетировал звуковоспроизводящую партию выступления, а видеооператоры выбирали заранее точки съемки.

И когда на обычном месте появилась афиша – лист бумаги с рукописным текстом, то все засобирались на концерт.

На листе бумаги был изображен женский профиль. «Сегодня в нашем концертном зале выступает французская певица Патриция Каас – только один раз!».

– Обязательно нужно пойти!

– Ты так любишь эту Патрицию Каас?

– А при чем тут Патриция Каас?

Зал был полон. Занавес был закрыт – обычно его никогда не закрывали, да и артистов приезжих тут не видали, но сегодня занавес был закрыт.

Музыка заиграла еще при закрытом занавесе, и вот занавес пошел …

В центре сцены стояла высокая худая женщина с прямыми черными волосами, в длинном черном платье, с микрофоном в руке.

Вот она поднесла микрофон к лицу, открыла рот …

Ее сильный гортанный голос заполнил зал, и поплыл над головами слушателей.

Певица пела свободно, без резких движений, с очень сдержанной мимикой.

Гром аплодисментов раздался в зрительном зале после завершения песни. Певица сдержанно поклонилась и снова поднесла микрофон к лицу.

Вторая песня сильно отличалась по ритму, по мелодии, по настроению, но голос звучал завораживающе. Закончив петь певица опустила микрофон, но не поклонилась.

Показалось, что она даже качнулась, и тут из-за кулис вышел Свиридов.

Он подошел к певице и обнял ее за плечи. В руке у Свиридова был такой же микрофон, как у певицы. Свиридов поднял микрофон, и держа его между собой и певицей, спросил что-то на французском языке. Певица ответила, и те, кто понимал французский язык перевели соседям. Потом Свиридов кивнул музыкантам, и те заиграли.

Певица и Свиридов подняли свои микрофоны и запели дуэтом.

Дуэт звучал то слитно, то выделялся один голос, то другой …

Песня завершилась, певица немного склонилась в поклоне и так, вместе со Свиридовым, медленно удалилась за кулису.

А музыканты негромко наигрывали мелодии, прозвучавшие только что.

Зал хлопал до тех пор, пока не закрылся занавес.

Свиридов почти нес Бересневу и передал ее на руки Шабалдину.

Береснева и Шабалдин скрылись в гримерке.

– Как ты, Людочка? Как ты?

– Сейчас, сейчас … Толя, я что-то поняла … Поздно … Не бросай меня …

– Я тебя никогда не брошу – как тебе только в голову могло прийти? Как ты себя чувствуешь?

– Ничего … Сейчас … Мне холодно … Поблагодари Свиридова – он умница …

– Я согрею тебя …

– Ляг рядом со мной … Как жаль … Ты для меня …

– Молчи. Дай я обниму тебя. Можно мне обнять тебя?

– Нужно. Крепче. Пусть хоть сейчас …

А встревоженная Тоня подошла к мужу.

– Толя, что будет?

– Ей осталось жить всего несколько часов. И я ничего не могу сделать.

– Ты и так сделал, – грустно сказала Полина, – Она и так живет лишние часы, это ты подарил ей это.

– Жалость какая. Но как она была прекрасна!

– Ты успел ее запомнить?

– Да, я ее нарисую. Но я заметил печать смерти у нее в глазах. И это … это страшно.

– Гриша, жизнь – не прогулка. И умирают почему-то лучшие …

КАЖДЫЙ ДЕНЬ

Каждый день происходил Ученый Совет, вернее рабочие совещания по результатам обработки экспериментальных данных. Компьютеры у Потаповича были соединены в единую сеть, и в этой сети непрерывно циркулировали гигантские базы данных. За ночь появлялась новая, вернее уточненная, регрессионная формула и утром это подвергалось обсуждению.

– А вот это я бы попросил …

Голос раздался из-под стола, но к этому все уже привыкли. Как и к тому, что все обсуждение велось с использованием речевого обмена информацией.

– А если попонятнее?

– Где-то вкралась ошибка … Но где именно – мне понять не удается …

– Он может быть прав? – Ангелина Митрофановна устало откинулась на спинку кресла.

– К сожалению … Что именно тебя не устраивает?

– Вот этот член уравнения …

– Потап, какой смысл у этого элемента?

Обсуждение продолжалось долго, но в итоге решили повторить эксперименты вблизи подозрительной точки плана. Это заняло почти целую смену, подстановка результатов в общую базу данных привела к парадоксальным результатам и пришлось снова проводить мозговой штурм.

В конце концов Валентина Суковицина предложила вообще несуразную вещь – исключить из экспериментальных данных целую область, заменив ее одной точкой. Поскольку других – разумных или неразумных – предложений не было, то решили поступить именно так. Валентина определила данные для новой экспериментальной точки, и хотя по поводу этой точки были большие сомнения, Валентину поддержал Худобин.

– Валентина у нас человек малопредсказуемый, а поэтому вполне вероятно, что она права.

Но самое интересное началось потом, когда эту точку учли при обработке экспериментальных данных.

Несмотря на малый вес этой точки полученное уравнение вдруг начало достоверно описывать почти весь накопленный материал. Перепроверка подтвердила этот парадокс, а Свиридов обнял Валентину и поцеловал ее.

– Валя, ты чудо! У тебя голова на нужном месте, хотя и накрашена сверх меры.

– Если я сотру краску, то вы все разбежитесь …

– Анатолий Иванович, она уже трое суток не спит.

– Лев Вонифатьевич, под вашу ответственность – уложите Валентину спать, и пусть она поспит часов восемь минимум.

Баранов рассказал о новых результатах начальникам смен, те рассказали операторам, и Валентина сразу стала знаменитой.

О том, что она еще и пела, никто не вспоминал …

ПОХОРОНЫ БЕРЕСНЕВОЙ

Похороны Людмилы Александровны Бересневой были тихи и скорбны – оказалось, что ее знали многие, ее ценили и любили, и уважали отношение к ней Шабалдина.

Гроб с ее телом выставили в зале Ученого Совета рядом с кабинетом Свиридова, на стекле у входа в 401-й корпус вывесили скромный некролог.

Прощаться с Людмилой приходили многие. Приехали даже пациенты из больницы с Диной Утечкиной. За неимением цветов к гробу несли лапник, и вскоре гроб утопал в скромной зимней зелени веток.

В стороне сидел Шабалдин, около него постоянно дежурили Галина Суковицина или Маргарита Эдуардовна, часто заходила Тоня, Гриша.

Несколько раз заходил Свиридов и садился рядом с Шабалдиным.

На кладбище с помощью динамита вырыли могилу. Гроб привезли на старом грузовике, опустили в могилу, три залпа разорвали тишину леса.

Поминки устроили в кабинете Шабалдина.

Стараниями Баранова, Карцевой и Тони Свиридовой поминки прошли пристойно.

Вспоминали Людмилу тех времен, когда она была здорова, Свиридов говорил о ее мечте и публичном выступлении, о ее напряженной внутренней жизни.

Вспомнили родителей Людмилы, умерших несколько лет назад.

Баранов молчал, а затем встал.

– Давайте выпьем за женщин, которых мы не сберегли. Пусть они простят нас, и пусть земля им будет пухом …

На стене кабинета висели портреты Людмилы, выполненные Гришей.

И пытливые внимательные глаза Людмилы Бересневой наблюдали за застольем, где все так тепло вспоминали о ней …

РЕГРЕССИЯ

Смены стали настолько привычными, что их теперь почти не замечали – не замечали, что операторы отсыпаются днем, что Свиридов провожает каждую смену, что при его отсутствии либо играет оркестр, либо поет Валентина Суковицина.

Один раз к автобусу подошел Сандал и поинтересовался у Свиридова, куда это он увозит столько красивых сук. Свиридов постарался объяснить Сандалу, что он провожает смену операторов на работу, на установку.

И ему показалось, что Сандал его понял.

Но привычность устоявшегося ритма ничуть не уменьшала интереса к полученным результатам, поэтому начальники смен всегда были в курсе каждодневных совещаний.

Установка работала, менялись ампулы в питателях, кругом шла обычная жизнь.

Иногда Скворцов подкидывал на совет результаты своих работ, но главное было – кровь.

На свинках пока опыты не проводили, ожидая результатов на одной крови, и хрюшки радовались жизни в своих вольерах.

Наконец началось.

Перед тем, как вывести на экран последнюю редакцию регрессионного уравнения, Потап постучал костяшками пальцев по столу.

– Потап, ты что? Стал суеверным?

– Я тоже постучу, – и Валентина Суковицина тоже постучала по столу, а за ней Худобин.

– Неужели так серьезно?

– А вдруг?

В результате обсуждения выяснили, что последнее уравнение описывает почти все имеющиеся данные с большой достоверностью и достаточно контрольной серии экспериментов для завершения работ. Конечно, если эта серия ляжет в это уравнение …

Контрольная серия уложилась в одну смену.

И следующая смена вышла на работу, но к работе не приступала. Операторы были готовы включить излучатели, дисковый питатель был полностью заряжен свежими ампулами, но команды «включить» все не поступало.

Смена кончилась и приехала следующая, но предыдущая смена захотела остаться, и Свиридов разрешил.

КОНЕЦ РЕЖИМА

У Потаповича машина справлялась с гигантским объемом информации, и наконец выдала результаты. Погрешность вычислений в любом месте многомерной поверхности не превышала 8 % – как сказал Худобин «так не бывает».

Первое «ура!» прозвучало в комнате Совета рядом с кабинетом Свиридова, затем все помчались на «100А», на «Аннушку», и там весь наличный персонал тоже закричал «ура!». Обнимались и целовались все, многие плакали от неожиданной разрядки.

К установке одна за другой подъезжали машины, выскакивали знакомые и незнакомые, вбегали в операторский зал. Кто-то просто радовался и поздравлял, кто-то обнимался и плакал, кто-то обнимал самого близкого человека и радовался.

Капитан Колесов расцеловал Лию Лапухову, для чего ему пришлось взять ее на руки. Затем, не дав ей переодеться, он завернул ее в свой полушубок и унес в джип.

На улице, у входа в здание установки, играл оркестр – аккордеон, флейта и скрипка.

Свиридов с Тоней и Гришей вышли из здания последними, и за ними заперли дверь.

– Всем – спать. Говорить будем завтра …

Я ПОЗДРАВЛЯЮ ВАС

Отоспавшиеся и посвежевшие все смены собрались в кафе.

Было тесно, а на столах стоял только клюквенный морс да тарелки со сдобными плюшками.

Все ждали Свиридова.

Он вышел в гимнастерке, галстуке и генеральских брюках с лампасами.

– Добрый вечер, дорогие друзья. Я приветствую вас и поздравляю с окончанием одного из наших важнейших разделов проекта. Будут премии, будут награды, но сегодня я хочу лично поздравить каждого из вас. Вы все приложили усилия для нашей победы, и сейчас я буду говорить с каждым из вас.

Свиридов спустился с возвышения.

– Вот сидит Леночка Карцева. Вы все знаете Леночку, ее доброту, заботливость и требовательность. Трудно найти человека, который был бы так требователен, и так заботлив по отношению к каждому. Она заботилась о том, чтобы всем вам было комфортно работать, чтобы соблюдались все требования техники безопасности, да и просто доброго человеческого отношения. Я благодарю тебя, Леночка. Без тебя было бы трудно сделать то, что мы сделали. И при этом Лена очень серьезный и вдумчивый ученый, специалист каких мало!

Свиридов обнял и расцеловал Карцеву.

– А тут сидит молодая женщина Виолетта Ерцкая. Далеко не все знают, что понятностью и дотошностью многих инструкций они обязаны Виолетте. Она большая умница и прекрасная молодая мама. И талантливый ученый, хотя об этом еще мало кто знает. Спасибо тебе, Виола.

– Вот это Римма Неделина. Не путайте – ее двойник Оля Дмитриева сидит вон там. А Римма была начальником смены, и от нее зависело многое – и настроение на смене, и самочувствие операторов, и безошибочность их действий. Спасибо, Риммочка.

– А это не ее муж Леонтий, а совсем даже чужой муж – это Тимофей, муж нашей Оли. Он тоже начальник смены, и его вы путали с Неделиным. И он тоже направлял и организовывал работу своих операторов.

– Вот этот сумрачный мужик – это Поликарп Михеевич Музыкантов, наш механик. Что бы мы делали без него, без его воркотни и умения сделать все, что требуется, качественно и в срок. Михеич, ты здорово помог мне и нам всем. Спасибо тебе.

– Но Михеич трудился не один. С одной стороны это его сварщики. Вот Кузьма Нарыжный, немногословный мастер своего дела. А это Андрей Летюхов, тоже прекрасный мастер, свободно сваривающий любой шов. Спасибо, ребята.

– Михеичу было с кем отводить душу – его характер нашел себе достойного противника в лице нашей красавицы Лены Долгополовой. Все изделия на установках были спроектированы Леной и изготовлены под ее непосредственным руководством. Лена пришла когда-то молодым специалистом в мою группу, а затем выросла в грамотного инженера и организатора. А еще Лена между делом родила богатыря Геннадия. Леночка, спасибо тебе, я тебя люблю.

– Тут спрятался великий человек Иван Раисович Евменов. Все, что вокруг вас, все, что вы едите и пьете, на чем спите и во что одеваетесь – это Иван Раисович. Он работал прекрасно, раз мы с вами не замечали его работы. Я благодарю вас, Иван Раисович, мне было приятно с вами работать.

Свиридов выловил уходящую пожилую женщину.

– А что бы мы делали без Степаниды Ананьевны? Все, что вы ели и едите – это состряпано ее заботами, ее руками. Ваш вклад в нашу работу незаметен, но так важен. Спасибо вам, милая наша Степанида Ананьевна.

– Виктор Станиславович Залесский – главный инженер, и от него тоже очень многое зависит, и его вклад тоже очень важен. Как и вклад Юрия Валерьяновича Цесаревского, начальника управления материально-технического снабжения.

Он не забыл других руководящих работников и механиков, секретарей и штабных работников, хотя многих в зале не было.

Так Свиридов перемещался по залу и для каждого у него находились пара задушевных слов. Казалось, что Свиридов перемещается по залу бессистемно, но он нигде не появился дважды и не пропустил ни одного столика.

Добрые слова у него нашлись и для всех мальчиков, которые сидели вместе с матерями и отцами, для Черномырдина, Эткина, Владика Медякова, для Даши Огородниковой и Любы Докукиной, и для многих других.

– Не все упомянутые мною присутствуют в этом зале, но я их всех благодарю.

Свиридов поднялся на подиум, повернулся к залу спиной, а когда развернулся, то перед собравшимися в кителе стоял генерал-майор и грудь его украшали множество орденов. И две Золотые Звезды – одна Героя СССР, а вторая Героя Социалистического труда.

Сперва встали офицеры, а затем и все остальные.

– От имени Советского правительства и от себя лично я поздравляю и благодарю вас!

СБОРЫ в МОСКВУ

Наградные списки составляли долго и тщательно, стараясь никого не забыть.

Списки согласовывали с руководителями всех уровней, затем сводили в один список, составленный уже по виду наград. Оказалось довольно много – и это без тех наград, которые Свиридов имел право вручать лично, без согласования с вышестоящим руководством.

А таких тоже было много.

Свиридов был настойчив и среди участников последних исследований ненагражденных не было – и многие получили свои награды непосредственно из рук Свиридова, а остальные получили свои награды значительно позже, уже в Москве.

Кстати, награды получили и сотрудники Отдела исследования материалов, которым руководил Виктор Скворцов …

После завершения экспериментов на образцах крови были спланированы и проведены опыты над свиньями. Теперь нужно было ждать, и это уже не мешало москвичам вернуться домой.

Сборы в Москву были долгими.

Материалы экспериментальных исследований обрабатывали и переводили на лазерные диски, которые успешно приходили на смену магнитным носителям, собирали и упаковывали рисунки Гриши, рисунки и чертежи моделей Тони, детскую одежду, инструменты Черномырдина и еще много всякой всячины.

В Москву собирался Владик Медяков и уезжал Аскадский.

Отношения Аркадия с Валентиной Суковициной так и не прояснились – Валентина его терпела около себя, а иногда прогоняла. Аркадий все это терпел и молча страдал.

Из «местных» в Москву собиралась Анюта Кутенкова, которая продолжала молча любить Чумачева.

И собрался пес Сандал – с ним «поговорили» мальчики и Свиридов, и пес выразил желание поехать с ними.

Собиралась Даша с маленьким Федей, и все остальные малыши со своими мамами и папами. Вместе с Леной Долгополовой и Потапом Потаповичем, с Полиной Ерлыкиной и Семеном Черномырдиным собирались маленькие мальчики, родившиеся в Сибири.

Не собиралась только Виолетта с маленьким Витей …

Была еще одна серьезная проблема – переселение было сопряжено с серьезным изменением климатических условий, что для маленьких было совсем небезразлично.

Об этом Свиридов советовался с Белосевичем, с Умаровым.

– Учитель, посоветуйте, как лучше переселить молодых мам с детишками. Можно дать им отдохнуть на берегу Черного моря в нашем санатории, можно сперва привезти их в Подмосковье, а уже потом на юг. Что для маленьких лучше, что безопаснее?

– Я думаю, что лучше дать им акклиматизироваться сперва в Подмосковье, а юг сразу отсюда … Этого делать не следует.

– Так и сделаем. А как настроена Ангелина Митрофановна?

– Если ты имеешь в виду, поедет ли она со мной в Москву … Не поедет.

Контейнеры загружали на территории института, потом опечатывали и отправляли.

Прощанья были тоже длительными, а иногда и тяжелыми.

Свиридов с сожалением прощался с Суковициной, а прощание Виктора и Виолетты вообще могло превратится в неизвестно какую трагедию.

Поэтому Свиридов даже отослал Виолетту с ребенком в «деревню», где о ней и маленьком трогательно заботились.

Первыми в Москву на личном самолете улетели штабные офицеры, затем «старики» – Баранов, Карцева, Дормидонтов, Лопаткин, Умаров, Неделины, Дмитриевы.

С ними улетел Аркадий Аскадский и пес Сандал.

Третьим рейсом летели Свиридовы, Люба Докукина, Владик Медяков, Виктор Скворцов и женатые офицеры с женами и детьми.

На этом процесс эвакуации завершился, символически знаменуя завершение важнейшего этапа исследований …